ИСПОВЕДЬ
Мы знаем, что человек всю жизнь врет,
но перед смертью говорит правду.
(«Письма мертвого человека», 1986)
Первый пациент – Генри, 75-80 лет
Второй пациент – Тереза, 18 лет
Третий пациент – Агнес, 60-65 лет
Четвертый пациент – Гарри, 35-40 лет
Пятый пациент – Гаррисон, 6-8 лет
Полумрак. Палата реанимации на шесть коек. Пациенты лежат в кроватях за шторками. В палату входит врач. Открывает первую шторку. Над койкой зажигается луч света.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Привет, док. Можно мне морфина?
ВРАЧ. Привет, Генри. Тебе как всегда или двойную?
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. На твой вкус, док.
Врач делает болюс и садится рядом на стул с колесиками.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Я бы кстати не отказался от двойного односолодового.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Как прошел день, док? Выглядишь отвратительно и пахнешь ты тоже отвратительно.
ВРАЧ. Ты же все видел, Генри. Здесь все всё видят.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Может пирог тебя взбодрит? Вон там под салфеткой. Попросил жену испечь, чтобы показать тебе настоящий яблочный пирог.
ВРАЧ. Спасибо, Генри. Не думаю, что мне есть с чем сравнивать.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Тогда просто ешь. Яблочный пирог лучшее лекарство на всем белом свете, жаль только не спасает от рака.
Врач берет пирог и откусывает.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Я все слышал, док, но не видел, об этом вы всегда надежно заботитесь.
ВРАЧ. Двое. Вообще-то трое, но третьего откачали и забрали на первый пост.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Ясно. Я тоже буду хрипеть, когда придет время, док?
Врач поднимает глаза на Генри.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Знаешь, док, я много думаю последние дни. Я только и делаю, что думаю. Спать тут просто невозможно. Я старался убедить себя, что больше не боюсь, но я ведь боюсь.
Ничего не могу поделать с этим чувством. Оно засело так глубокого, что его просто не выковырять оттуда. Мой отец был храбрым человеком, самым храбрым, которого я только знал. Он был ранен в голову, а потом ушел в окопы. Ему продырявили плечо, и он снова пошел, только когда оторвало ногу, он вернулся домой. Я подошел к нему, посмотрел в глаза и там не было ни капли страха или сожаления. Это были самые ясные глаза на свете, док. И так уж получается, что я не сын своего отца. Тогда кто я такой? Мне страшно, док. Если ты посмотришь в мои глаза, то увидишь маленького, сжавшегося в комок мальчишку, который извивается в судорогах. Почему же во мне нет и капли мужества, которое было у моего отца?
ВРАЧ. Все эти месяцы, Генри, ты только и делаешь, что поддерживаешь меня, ты не жалуешься, ты шутишь и травишь байки. Даже сегодня я слышал твоё: «Давай, док. Покажи им».
И когда я смотрю в твои глаза, то вижу там только вопросы, я не вижу там страха, ни капельки страха, Генри. Это самые ясные глаза, которые мне довелось видеть. Ты изловчился добыть этот пирог, этот чертовски вкусный пирог. Ты ведёшь себя так, словно умираю я, Генри, а не ты. Что это, если не мужество?
Врач ставит пустую тарелку на тумбочку.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Посидишь еще со мной?
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Ты веришь в реинкарнацию, док?
ВРАЧ. Не доводилось сталкиваться, но иногда кажется, что я уже был здесь. Думаю, это от усталости и всего-то.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Вот и мне, док, кажется, что я уже был здесь. Проживал эту жизнь. Случались такие моменты, когда я знал, что будет наперед. И даже если ожидалось, что-то плохое или намечалось что-то очень важное, я оставался спокоен как удав, потому что меня посещало то самое чувство прозрения. Я могу буквально слышать этот запах, запах перемен, и он говорит мне: «Так и должно быть, ты выберешься, Генри, ты на правильном пути». Ты понимаешь, о чем я, док?
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Моя жена, благослови ее господь, моя любимая жена. Когда я увидел ее, то сразу понял, что мы проживем долгую и счастливую жизнь.
ВРАЧ. Это больше похоже на любовь, Генри.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Это непросто любовь, док. Мы женаты 51 год, не было и дня, чтобы я посмотрел на другую или усомнился, я был и остаюсь благодарен моей жене за каждую минуту, за наших прекрасных детей, за ее чертовски вкусные пироги и заботу, но, чтобы это случилось я ждал, ждал ее без малого 7 лет и готов был ждать всю свою жизнь, потому что знал, что это та самая женщина, с которой мне суждено прожить до конца своих дней.
ВРАЧ. И где же здесь реинкарнация?
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Ну как же, где? Моя душа вернулась в этот мир с определенным знанием, и я тебе рассказываю о нем и о том, как оно проявляется.
ВРАЧ. Не думаешь ли ты, что это всего лишь хорошая интуиция?
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Как же, интуиция. Разве ты не видишь, что в этом нет предпосылок или случайности? Это не голый расчет, а чистое знание. Например, как я мог быть уверен какой у нее любимый цвет или что у нас будет два сына? Что мы будем венчаться в церкви Св. Марии, и что посреди церемонии туда залетит белый голубь и сядет пастору на плечо? Как, я мог знать об этом, док?
ВРАЧ. Генри, похоже я ввел слишком много морфина.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Послушай, я старик, но я не сумасшедший. Всю жизнь я хранил это в тайне, не делился с женой или сыновьями, не делился ни с кем и сейчас я понял, понял, что пришло время все рассказать. Рассказать тебе, док. Сегодня я ясно ощутил этот запах, запах направлявший меня всю жизнь, я уверен, что должен оставить свои знания именно тебе.
ВРАЧ. И давно у тебя обонятельные галлюцинации, Генри?
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Док, пожалуйста. Ты же понимаешь, что не все в этом мире может объяснить наука? Не будь узколобым упрямцем, прошу.
ВРАЧ. Генри, я уважаю тебя и рад, что ты делишься со мной важными секретами, но прости я никак не могу поверить в реинкарнацию и на секунду. Все это кажется невероятным стечением обстоятельств и личным взглядом на жизнь, наверняка если спросить твою жену, она расскажет все истории иначе и тоже будет по-своему права.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Я знал, что мне непросто будет убедить тебя. Да и не в этом смысл. Я хотел донести до тебя, что у нас всех есть предназначение, в нас всех заложено знание и даже если мы не подозреваем о нем как многие люди, мы все равно приходим сюда, чтобы выполнить то, что должны и поделиться этим знанием с другими, док.
ВРАЧ. Хорошо, Генри. Но значит ли это, что из раза в раз твоя душа проживает один и тот же опыт и не эволюционирует? Что ты заперт в одном и том же жизненном цикле, но в разных физических состояниях?
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Таково мое предназначение, док. А душа, она не может не эволюционировать и все не так примитивно, как ты это описываешь.
ВРАЧ. А что если тебе снова и снова дают шанс, чтобы ты что-то изменил, чтобы, опираясь на «чистое» знание ты не совершал тех же ошибок или к примеру, не женился на женщине, которую считаешь единственным и верным выбором? Что если твоя главная задача и предназначение не проживать жизнь как ты ее проживаешь, а наконец-то прожить ее по-другому? Что если ты приходишь в одну и ту же точку, где ты умираешь от рака, потому что каждый раз ты ничего не меняешь?
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Док, а я не говорил, что делаю исключительно тоже самое. Я просто знаю о каких-то важных моментах, которые направляют меня, которые помогают не сбиться с пути и которые я должен бережно охранять. Я получаю новый опыт, новые знания и эмоции, своими действия я изменяю этот мир и мои дети, они тоже меняют этот мир. Я совсем другой человек, но какая-то часть меня остается неизменной. Потому что во мне заложено то самое важное и необходимое, я храню его и делюсь им и если для этого нужно умирать от рака, то я готов умирать.
ВРАЧ. Возможно ли, Генри, что тебе кажется, что ты проживаешь другую жизнь, потому что не помнишь всей картины? Что в тебе остаются только те знания, которые вызвали яркую эмоциональную реакцию и лишь поэтому они остались с тобой. Не потому что они важные, конечно это не мешает им быть важными, но я не об этом, что, если они остались с тобой, потому что просто много значат только для тебя?
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. В этом нет противоречия, док, если они значат много для меня, то и для мира они тоже много значат.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Даже если на секунду представить, что моя душа блуждает по кругу, док, то меня это совсем не пугает. В этом круге всегда остается переменная, которая делает мою жизнь интересной. И всегда есть постоянная, которую я люблю больше всего на свете. В конце концов постоянно только, то что меняется. И каждый раз я меняюсь и меняю свою постоянную, я дополняю и наполняю ее, док.
ВРАЧ. Ты сказал, что должен оставить знания именно мне. Почему я?
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Потому что, ты тот, кто способен меня выслушать, док. Для тебя еще не пришло время принятия, но понять, о чем я говорю ты готов уже сейчас, и я делюсь с тобой своим знанием, потому что у меня осталось не так много времени. Тик-так, тик-так, док. Скоро я оставлю эту избитую оболочку и может когда-нибудь мы с тобой встретимся.
ВРАЧ. К тебе пришло прозрение?
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Для того, чтобы почувствовать близость смерти не нужно прозрение, она как старый добрый друг приходит неожиданно, но ты рад ей и в тебе нет сомнений, твои вопросы больше ничего не значат, на долю секунды приходит абсолютное осознание – время пришло.
И все, а остальное это томительное ожидание и чем дольше мы ждем и чем больше страдаем, тем слаще момент принятия.
ВРАЧ. И этот человек говорил мне о страхе.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Да, я все еще боюсь. Мое ожидание наполнено страхом и это часть моей жизни, моего пути. Я всегда это знал, но только сейчас смог это принять.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Есть еще кое-что, док.
ПЕРВЫЙ ПАЦИЕНТ. Когда я смотрю в твои глаза, то не вижу там страха или сожаления. Это вторые самые ясные глаза в моей жизни. У тебя глаза моего отца, док. Я вот что подумал, что ты это он, а я это я и теперь мы поменялись местами. Ты сын, а я отец. Теперь я делюсь с тобой знанием, а ты его принимаешь. Это еще одна причина, почему я открыл тебе свою тайну, док. И теперь пришло время.