Начало: обезумевший старовер и присягнувший аристократ
«Я знаю, ты ответственен за смерть всех тех проституток. Либо ты соглашаешься, либо мои люди снимут тебя за сутки».
Чужие слова вгрызались в мозг Маруна, заставляя виски пульсировать, а глаза наливаться кровью. Сила безудержной злобы грозила прорваться наружу, переступив преграду в виде мягкого мяса, тонких сухожилий и хрупких костей. Но не его — чужих. Что лучше, быстро и остервенело рвать кусок за куском, умываясь в фонтане горячей крови, пока тело остывает, или медленно и со смаком резать жилку за жилкой, наслаждаясь молящими воплями? Или, может, вонзить в живот нож и резануть по диагонали, распарывая, как старую игрушку, набитую опилками, чтобы потом намотать вывалившуюся требуху на чужую шею, и ждать… пока лицо не посинеет, а глаза не выскочат из орбит. При правильном подходе конвульсии ещё добрую минуту смогут услаждать взор. Но если всё таки вытаскивать по кусочку, то…
— Ещё минута, и у тебя даже… К-ха!.. такого выбора не останется — прохрипел юнец напротив, продолжающий упорно держать дуло револьвера на шее разъярённого наёмника. Мужчине ничего не стоило сжать ладонь крепче, но он продолжал держать наглого аристократа над землёй, вдавливая его в каменную кладку сырого тёмного переулка. Всё ещё раздумывал над тем, как распорядиться его печенью.
Аристократ попытался сделать глоток воздуха, но только снова закашлялся. Подступающее удушение жгло горло — он мог навсегда упустить свой шанс, выпустив револьвер из-за слабеющих пальцев. Нужно действовать!
— П... подумай о дочери! З-здорово будет увидеть её сердечко в коробочке вместо обручального кольца, а? — выдал он то, что первым пришло на ум. Голова уже ни черта не соображала.
Вдруг на смену дикости в разных глазах наёмника пришёл страх, хоть на лице почти не дрогнул ни один мускул. Эта эмоция — странная, нехарактерная для жёсткого, хмуробрового монстра, с завидной решимостью крадущего жизни других, — таилась внутри, пусть и была пожираема садизмом и жесткостью. От неё почти ничего не осталось, и лишь уголёк её тихо тлел где-то внутри, пока не вспыхивал новым приступом ярости. Нет, всё таки даже у монстра была уязвимость. И спрятал он её ненадёжно.
Марун, сам не зная причин, вглядывался в лицо напротив: только вблизи удалось разглядеть его. Что-то в нём необъяснимо притягивало. Марун с лёгкостью смог бы выцепить его из толпы обрюзгших, серых и сливающихся в одну кашу харь прохожих. В местах, где он ошивался чаще всего, — где сапоги утопали в грязи, нос сводило от запаха помоев, а крысы шныряли тут и там — других было и не встретить. А тут такое! Чистая, светлая кожа, которой могла бы позавидовать любая принцесса; аккуратный, острый подбородочек, злато вместо прядей и этот взгляд васильковых глаз... пронзительный, строптивый.
Разные глаза скользнули ниже и остановились. Разбитая губа.
В груди что-то необъяснимо пискнуло раздавленной мышью и защемило обратно куда-то глубоко: в нору воспоминаний.
« — Мы женаты, ясно тебе?! Ты больше не можешь светить пиздой перед всей округой! Никаких вечерних прогулок с подружками, — молчание. Холод. Она даже не смотрит... прячет глаза от него. Как всегда плачет. Давит на жалость.
— Ах, значит так ты со мной обращаешься, да?! Отвечай сейчас же, дура! — Звонкий шлепок, крик. Она тут же садится на пол, сгорбившись, и хватается за горящую щёку, а после трогает губу и ошарашенно смотрит на капельки крови на пальцах.
— Ада? Адочка, милая, посмотри на меня, — присаживается следом, бормоча осаженно. Марун не верит, что это мог сделать он. — Прости дурака, слышишь? Не знаю, что на меня нашло,
Она поднимает голову. Взгляд её презрительный, режущий... Нет, вспарывающий его грудную клетку глубоко загнанным ножом. Разве так смотрит любящая женщина?»
Ада... да, юнец и впрямь был на неё похож. Быть может, поэтому Марун разжал руку, когда личико напротив посинело?
Аристократишка, ещё каких-то несколько часов назад так нагло предлагавший ему за пару золотых "заново жениться" и смотревший так надменно, теперь обмяк и шмякнулся в грязь, держась за глотку и лихорадочно глотая воздух. Ну и где же его пафос? Где то возмущение, которое он высказал, когда получил плевок в рожу?
— Вот тебе и колье в качестве "свадебного подарка", — презрительно выплюнул Марун, скривившись. Представшее перед ним зрелище он находил жалким, хоть и немного забавным. Тонкая ручка сразу же зашарила вокруг в поисках револьвера и, нашла бы его, если бы Марун не прижал её сапогом. На бледном личике показалась очаровательная гримасса.
Будет знать, как сыпать угрозами.