Master Leonardo. Рассказ "БЕЗДОМНЫЕ КОТЫ"
СССР, г. Москва, улица Коммунистов, дом №9, подъезд №2. 1961 г.
Четыре белоснежных бездомных кота, застывшие в ледяном мраке Небытия, окружённые неисчислимым множеством всего: предметов, существ, идей и событий – спали без снов и даже не догадывались о том, что своему воплощению в твёрдом, материальном мире будут обязаны испытанию советской «Царь-бомбы». 30 октября 1961 года на Государственном испытательном полигоне № 6 Министерства Обороны СССР, расположенном на Новой Земле, был произведён взрыв 50-мегатонной водородной бомбы. Энергия взрыва была столь велика, что смогла потревожить ткань Небытия, материализовать четырёх бездомных котов и поместить их на деревянную лавочку, установленную плотниками Васиным и Филимоновым в городе Москве, на улице Коммунистов, у второго подъезда дома № 9.
Окончательно проснувшись от долгого сна, традиционно по-кошачьи одновременно потянувшись и зевнув, первый бездомный кот поочерёдно возложил свою правую лапу на голову каждому бездомному коту и сообщил телепатическую команду:
– Не время спать, товарищи: Родина в опасности!
Пробуждённые бездомные коты сели рядом со своим неформальным лидером в ожидании указаний, заранее позаботившись о контраргументах для любой не устраивающей их идеи.
Как только первый бездомный кот убедился в том, что все его братья очнулись и готовы к серьёзному разговору, сразу же обратился к ним с речью:
– Товарищи, я видел прошлое, настоящее и будущее этого мира и с уверенностью могу заявить: его не спасти. Однако нам с вами крайне повезло оказаться именно здесь, в столице нашей Советской Родины – самого справедливого на планете Земля, первого в мире социалистического государства, где вся власть принадлежит трудовому народу и где нет угнетения и эксплуатации человека человеком. И теперь мы, как советские граждане и представители рабочего класса, должны жить и трудиться так, как завещали великий Владимир Ильич Ленин и Николай Островский. Ура, товарищи! – торжественно завершил своё выступление первый бездомный кот.
Бесшумно похлопав своими белыми лапками, бездомные коты уступили место у воображаемой трибуны другому брату. Слово взял второй кот:
– Как известно, космическая радиация, а также радиоактивное излучение при ядерном взрыве обладают крайне губительным воздействием на живые организмы: на котов, на людей и животных, и потому нам всем нужно немедленно провериться на радиоактивное заражение и осуществить профилактику лучевой болезни, не позволив ей тем самым уничтожить нас, а после – сделать наши тела смертельно опасными источниками радиоактивного излучения. Разумеется, лучшими средствами профилактики лучевой болезни являются не только табельные средства индивидуальной защиты, но и пшеничная водка, которая мгновенно обезвредит угрозу и сохранит как наши жизни, так и жизни других, ни в чём не повинных советских граждан.
– Радиация нам не страшна, а вот отметить прибытие просто необходимо, – продолжил третий бездомный кот. – Только где нам тут взять водки?
– Решено, товарищи, будем ждать местных алкоголиков, благо они пунктуальны и появятся здесь ровно через тридцать минут и пятьдесят четыре секунды, – прокартавил четвёртый бездомный кот и, протяжно зевнув, сжёг своим взглядом фонарную лампу, тускло светившую фосфором могил.
Бездомные коты никогда не ошибались, и алкоголики появились вовремя.
– Вы кто, блядь, такие? А ну, брысь отсюда, говно блохастое! Всю лавочку заняли, суки. Вон, вон, паскуды, чтобы я вас не видел, – злобно прохрипел самый старший и потому самый агрессивный из группы сильно пьющих мужчин, обращаясь к лежавшим на лавочке четырём белым котам, и со всей силы ударил ногой по горизонтальным брускам сиденья.
– Мы – рабочий класс! – на хорошем русском ответил первый бездомный кот и от уха до уха распорол шею нахамившему им алкашу, после чего все четыре бездомных кота растворились в пространстве, оставив вместо себя порванный на четыре куска бледно-жёлтый советский рубль.
К несчастью для собутыльников и к счастью для потерпевшего, мимо проходил милицейский патруль, который вовремя остановил кровь и не дал старому алкоголику Васину до срока покинуть этот свет. В тот же вечер плотник Васин, год назад установивший эту роковую лавочку, которую считал своей по праву, уехал на скорой в больницу, а его задержанные собутыльники и порванный вчетверо рубль в качестве улики – в отделение милиции. В результате проведённого следствия удалось установить, что гражданин Васин, находившийся в компании своих собутыльников в нетрезвом состоянии, подвергся нападению бездомного кота белого окраса. После нанесения тяжёлой раны кот с места преступления скрылся. Судебно-медицинская экспертиза также показала, что рана на шее была оставлена когтем дикого животного, предположительно, когтем бродячего кота. В итоге все участники происшествия были оштрафованы и отпущены, правда, пить после этого они так и не перестали.
С самого первого дня своего пребывания в столице гости из Небытия вдоль и поперёк исходили всю Москву, наслаждаясь каждым мгновением столичной жизни и своей уникальной возможностью безнаказанно пить водку в товарных количествах, так как считали подобные возлияния жидкой связью с русским народом и его великой и трагичной историей. Вдоволь наевшись Москвой, 9-го ноября 1961 года четыре бездомных кота единодушно принимают решение совершить долгое двадцатилетнее путешествие по СССР, чтобы потом снова вернуться на ту самую лавочку и увидеть другую Москву, более мудрую, современную, яркую и счастливую.
Двадцать лет они путешествовали по бескрайней советской земле, знакомились с новыми людьми, помогали слабым, защищали невинных, убивали чудовищ, пили водку, по-доброму хулиганили и творили незримые чудеса, помогая людям снова поверить в свои силы и укрепиться в осознании подлинного величия и бессмертия учения Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина.
СССР, г. Москва, Тверской бульвар. 1981 г.
– Товарищ, я решительно требую от вас, чтобы вы немедленно прекратили вести себя как какой-то обчитавшийся Бунина мальчишка. Эта манерность и особые чувства к первой в левом ряду обоссанной парковой скамейке, на которой только и делают, что пьют, несут несусветную чепуху, обманывают, а также ебутся и спят пьяницы и бездомные, для вас нетипичны. Да на ней только за этот год были ограблены одиннадцать человек, изнасилована и задушена одна нетрезвая комсомолка и умерли своей смертью трое мужчин, одна женщина и один не определившийся со своей половой принадлежностью француз. Подумать только, настоящий пролетарий и коммунист испытывает неописуемое умиление перед двенадцатью продольными брусками, кое-как закреплёнными на трёх безвкусных чугунных ножках. Как ваш товарищ, я осуждаю вот это вот всё и призываю вас взяться за голову и избавиться от столь постыдного увлечения. Надеюсь, вы прислушаетесь к моим словам и встанете на путь исправления, – уже более мягким тоном закончил свою обличительную речь первый бездомный кот.
– Да какая же это парковая скамейка? Это та самая лавочка! Ну как можно быть столь бесчувственным и забывчивым. Это же Родина наша: мы же как на свет появились, почти сразу тут оказались. Да вся жизнь наша, вся её суть неразрывно связана с этими хвойными брусочками толщиной шестьдесят на сорок миллиметров и длиной три метра. Иной раз я на ней растянусь, разлягусь звездою кремлевской, и так мне хорошо от этого становится, так ласково во всём теле, как будто коммунизм уже наступил и смерть навсегда исчезла из этого мира. Ну разве это не прекрасно? – мечтательно пропел второй бездомный кот.
– Наша Родина – это Союз Советских Социалистических Республик, а не какая-то парковая скамейка на Тверском бульваре, на которой вы изволили изображать непонятно что. С вашим хвостом вы скорее шестиконечный Маген Давид, а не рубиновая звезда на кремлёвской башне, – поддержал первого третий бездомный кот.
– Если в ближайшие десять лет мы ничего не предпримем, то сама лавочка, может, и переживёт грядущую катастрофу, а вот Советский Союз – однозначно – нет. И больше не будет у нас никакой Родины, так – кровоточащие останки гниющего заживо калеки, которого грабят и продолжают рвать на куски его неблагодарные родственнички… – с нескрываемыми нотками скорби сказал четвёртый бездомный кот.
– Дорогой вы наш котофей, ну вот зачем вы всё смотрите в это ваше грядущее? Ну кто вас за хвост тянет швыряться неоспоримыми фактами, как дурачок, впервые севший за игральный стол и заходящий с козырей? К сожалению, вероятность катастрофы крайне высока, но у советских граждан ещё есть шанс, главное, чтобы тёмные силы не подключились к развалу России. Если я всё хорошо помню, то Запад и ряд восточных и азиатских государств постоянно пытаются погубить Россию и уничтожить её великий народ, благо в Советском Союзе осталось ещё немало героев, готовых в любую секунду встать на защиту своего Отечества и сокрушить любого врага, – попытался парировать первый бездомный кот.
– Товарищи, я всё понимаю, но это уже начинает попахивать каким-то безумием. Прошу вас успокоиться и сменить тему, а то мы тут всех раньше времени перепугаем, и тогда последствия могут стать ещё более ужасными и непредсказуемыми, – вставил свои пять копеек третий бездомный кот.
– Не перестаю поражаться вашему мастерству ловко менять тему и уходить от дальнейших разбирательств вашего отвратительного поведения. Признайте хотя бы, что это не та самая лавочка, а та самая парковая скамейка, и это всех нас устроит. Зачем позволять конфликту тлеть? Вспомните, чем это закончилось для Кореи: южанам-то повезло, а вот нашим братьям в северной её части ещё очень долго будет несладко. Призываю вас к сознательности и компромиссу. И как только вы перестанете называть парковую скамейку лавочкой – и я, и весь наш славный трудовой коллектив признаем за вами право называть ту самую парковую скамейку Родиной. Как-никак Тверской бульвар находится не хуй знает где, а в самом сердце столицы СССР, – не унимался первый бездомный кот.
– Да хуй с тобой, скамейка это парковая, та самая, блядь, парковая скамейка. Вы довольны, товарищ? – сердито ответил второй бездомный кот.
– Ну вот и славно, товарищи. Раз вопрос благополучно исчерпан, предлагаю пойти и напиться водки, желательно до беспамятства, а потом поймать и кастрировать какого-нибудь француза, чтобы впредь им всем неповадно было, – поставил точку в бессмысленном споре третий бездомный кот.
СССР, г. Москва, Тверской бульвар. 1981 г.
– Когда-то давно, когда ещё не было людей, Земля была похожа на изумрудный, обильный всяческой жизнью Рай, в котором правил нерушимый закон вселенской гармонии. И не было в том Раю ни смерти, ни зла, ни евреев. И звалась та земля Монголией. А потом пришло из внешней тьмы племя поганое и превратило землюшку нашу в проклятый Вавилон, а Монголию – в степь да горы безжизненные. И начались во всём мире войны, болезни да беззакония всякие… – Иван Иванович Тараканов сделал длинную затяжку горьким опиумом.
– А дальше-то что было? – спросил ошарашенный таким откровением дворник Андрей.
– Известно, что весной 1939-го японские войска вторглись на территорию Монгольской Народной Республики. Вот там мне ногу и отхуячили: сгорела моя бедная ноженька вместе с моим танком. Спасибо экипажу: не дали в огне сгинуть.
– Дядя Иван, так у вас же обе ноги на месте, а вы говорите: ногу там потеряли, – не преставая удивляться, снова спросил Андрей.
– Вот ты болван, Андрейка. А почему я в гробу лежал обожжённый и без левой ноги? Мне её выше колена снесло.
– Врёте вы всё, – возмущённо сказал Андрей, отвернулся от болтливого старика и сосредоточил всё внимание на подозрительно моргающем старом фонаре. Не любил Андрей этот фонарь, полагая, что в нём сокрыто что-то недоброе.
– Конечно, врёт! – сказали голосом популярного поэта-хулигана ФилиппOkа взобравшиеся на лавочку четыре бездомных кота. – Этот старый хрен любит на себя чужие истории примерять. Он в январе напился до беспамятства артуровского самогона и замёрз насмерть. А чтобы не прослыть дешёвым фраером, сочиняет про себя всякое.
– Всё, старый, иди на хуй отсюда и завязывай с Халхин-Голом, а то сам позоришься и обитателей нереального в дурном свете выставляешь. Пиздуй, пиздуй, да побыстрей.
– А вы, гражданин дворник, завтра тоже умрёте, только смерти своей не заметите, так и будете дальше Тверской бульвар подметать. Интересный вы, однако, но нам сейчас не до этого: нам бы водочки… – сказали коты и, спрыгнув на землю, превратились в четыре смятые папиросы.
Услышав про свою скорую смерть, дворник Андрей ни чуточки не испугался и спокойно принял грядущее. Единственное, о чём он по-настоящему сожалел, – это то, что не успел спросить у говорящих котов, правда ли в Монголии раньше был Рай.
СССР, г. Москва, Тверской бульвар. 1981 г.
– Сколько лет, сколько зим, а воз и ныне там… – сказал первый бездомный кот.
– Вы не юлите, товарищ, суду всё равно быть, и вы непременно ответите за всю спизженную рыбу и алкоголь, подло выпитый в одиночку, – парировал второй бездомный кот.
– Ну вы, блядь, посмотрите, чем эти двое там занимаются. Опять выясняют: кто из них больший мудак, а кто право имеет, – обратился третий бездомный кот к четвёртому.
– Товарищи, прекратите позориться: на фоне грядущего это выглядит более чем нелепо. Тот, кого не называют, снова в Москве. В прошлый раз мы его выебали и высушили, а теперь я даже не знаю, чего бы такого-эдакого с ним сделать, чтобы он окончательно свалил в свои ебеня и не отсвечивал. Котов он, сука, не любит, пидор безмордый! – сказал четвёртый бездомный кот и смачно отхаркнул кусок непереваренного мизинца.
– Только этого не хватало, – едва различимо произнёс второй бездомный кот и проронил скупую слезу, которую тут же слизал третий кот, своевременно напомнив о недопустимости подобного расточительства ценнейшей субстанции.
– Товарищи, мы как рабочий класс должны дать решительный отпор этой хуйне и сотворить что-нибудь необычное, может, даже кровавое или хорошее, например, разбить нахер этот фонарь-людоед на Тверском бульваре. Ссал я им в тапки, этим людям, но лампа-то у него безмозглая: как-то ко мне даже щупальца протянула, но я ей их и отгрыз, правда, меня током знатно пиздануло, и ворона за ухо прихватила, сука такая.
– Неназываемого мы-то прогоним, а кто нам водочки купит? Я это блядское молоко никогда не пил и пить не собираюсь! – чуть ли не закричал первый бездомный кот.
– Что значит: кто купит? Мы же рабочий класс. Сейчас Артурчику как приснимся, так он нам сразу наперёд ящик «Пшеничной» и поставит, ссыт он нас – буржуй недобитый, – подержал первого бездомного кота третий.
– Так и поступим, товарищи, пойдёмте тогда поскорее в сон: есть у меня пара недобрых мыслишек для визуализации – вот он теперь пусть пообсыкается, бутлегер хуев, нэпман штопаный. Идёмте, товарищи, нам предстоит очень много работы, а она, как известно, важнее и ценнее всякого хлеба, – сказал четвёртый бездомный кот, поставив окончательную точку в их разговоре.
Бездомные коты синхронно подпрыгнули вверх и превратились в четыре стремительно улетающих в сторону Тверской опавших дубовых листа.
– Знаешь, Андрюха, ты хоть и немой, но сразу видно, что человек ты хороший, душевный, из простых, из деревенских, из православных. И вот ты не поверишь: иду я сегодня по кладбищу – друга своего фронтового могилку проведать, а у безымянного обелиска с красной звездой сидят четыре белых кота и плачут. Вот не поверишь: всякое в жизни видел и на войне, и в простой мирной жизни, но вот чтобы коты у могилы плакали – такого видеть мне ещё не доводилось. А потом я и сам, как баба дурная, упал рядом с ними на колени, обхватил белый обелиск руками и прорыдал до самого вечера, пока меня не отпустила тоска вселенская. Так до друга я и не дошёл: силы иссякли. Боль я призрачную во всем теле испытал и увидел, как весь наш мир человеческий рушится. А потом меня ледяной пустотой придавило, и открылось мне самое страшное. Понял тут я, из-за чего котики плакали, и оттого мне теперь всё пустым и бессмысленным видится.
Дворник Андрей молча слушал рассказ случайного незнакомца и смотрел в своё отражение в масляной луже, в которой четыре обгоревших советских танкиста играли с четырьмя белоснежными бездомными котами. Когда они увидели смотрящего на них с той стороны Андрея, первый танкист приветственно помахал ему рукой и, обратившись к сидевшему у него на коленях коту, сказал: «Смотри, котофей, какой дядя интересный на тебя смотрит». После чего кот вежливо поклонился ошарашенному дворнику Андрею. Второй обгорелый танкист улыбнулся и надел свой шлемофон на кота, почти целиком укрыв его, оставив видимыми лишь лапы и хвост. Третий обгоревший танкист с пылающим огнём в глазах заявил: «Не бойся, товарищ, Победа будет за нами, враг будет разбит!» На плечах четвёртого обгоревшего танкиста, одетого в необычную пятнистую форму, шлемофон которого отличался более толстыми валиками и выступающими «ушами» со встроенной гарнитурой, сидели два кота и смотрели в противоположные стороны. Этот танкист ничего не делал и не говорил, а лишь устремлял свой по-детски светлый и чистый взор в добрые глаза дворника Андрея и как будто пытался найти в них ответ на самый главный вопрос в его недолгой жизни.
– Ладно, Андрюха, пойду я, а то дома уже заждались. Ты не сердись, если что. Я тут водочки тебе немного оставлю, может, за моё здоровье и за мой экипаж тоже выпьешь. А я тебе не говорил, что внук мой тоже танкист? Фотографию мне свою подарил: весь такой в форме новой, красивой, а шлемофон, как не по размеру, большой такой. Береги себя, может, ещё когда-нибудь свидимся… – сказал командир среднего танка Т-34 старший лейтенант Прохор Орлов и ушёл в направлении автобусной остановки.
Когда героя-танкиста увёз автобус, из масляной лужи на узкую железную скамейку выпрыгнули четыре бездомных кота и, сев рядом с дворником Андреем, аккуратно изолировали его от недопитой бутылки. Первый бездомный кот сделал глоток любимого напитка и обратился к дворнику Андрею:
– Интересное ты существо, Андрей: и не человек уже, и не святой, и не призрак. Телом ты мёртв, а душою и умом живее всех живых – прямо как вождь мирового пролетариата. И что тебя тут держит, на этой несчастной земле? Мы вот всё посмотрели, и стало нам так паршиво и гадко от непроходимой тупости, жестокости и жадности человеческой, что прямо сейчас, как закончим эту бутылку, вернёмся в Небытие. А там и не плохо, и не хорошо, там, по сути, никак: абсолютный покой, всё замерло как на паузе, и не ведает никто ни смерти, ни войн, ни болезней, ни голода. Не Рай, конечно, но не самая плохая альтернатива. Если хочешь, пойдём с нами, может, хоть в Небытии ты покой обретёшь.
– Оставь его, не видишь, он блаженный. Пусть будет в миру, пусть будет во всех мирах, – сказал второй бездомный кот и, приложив ко лбу дворника Андрея белоснежную лапу, открыл у него третий глаз. – Теперь ты сможешь пойти куда захочешь, и ничто не сможет тебе повредить. А глаз этот не простой: я его из рубиновой панели с самой кремлёвской звезды выцарапал. Как посмотришь глазом, береги его: он ведь с красным знаменем цвета одного!
– Ладно, товарищи, допивайте быстрее и поспешим, а то нет больше сил моих здесь находиться. А ты, Андрей, запомни: есть у тебя враг извечный – Тот, кого не называют. Он, как и мы, из Небытия в этот мир попал, только намного раньше нас. Трижды мы его побеждали, а сейчас с ним что-то произошло – он как будто стал невидимым для нас, но от твоего взора ему не скрыться. Это от него всё Зло на земле происходит. А узнаешь ты его очень просто: он притягивает роскошь и власть, куда бы он ни пришёл, все перед ним на колени падают. Но ему не нужны ни деньги, ни самые высокие государственные посты: он сам их образует. И там, где он появляется, всё начинает постепенно загнивать и рушиться, утопая в крови и сгорая в пожарах Мировых Войн. У этого существа нет имени, лишь прозвища: Неназываемый, Неназванный или Тот, кого нельзя называть. Ещё его выдают спиральные золотые рога и абсолютное отсутствие лица. Вместо лица там подобие чёрного провала, обрамлённого огненным контуром, в остальном он совершенно неотличим от обычного человека. Прощай, Андрей, – сказал третий бездомный кот и, спрыгнув со скамейки, исчез в масляной луже, куда уже успели сигануть первый и второй бездомные коты.
– Главное – ничего не бойся. Увидишь этого козла безмордого – просто хватай его за рога и отрывай ему башку. Это, конечно, его не убьёт, но надолго отправит в Небытие. Как известно, Зло и Добро неистребимы, но ты и в жизни и в смерти был человеком добрым и уже побеждал некоторые его творения. Не забывай про свой третий глаз: он не только показывает другие миры, но и открывает проходы в них. Тебе понравится: там охуенно, – закончил свою часть прощания четвёртый бездомный кот и прыгнул в стремительно исчезающее масляное пятно, которое к тому моменту успело уменьшиться до размера одной копейки 1961 года выпуска.