Глава 4. Часть 4
Саёри открыла глаза. Она поднялась и с улыбкой оглядела каждого из присутствующих. И в улыбке этой не было ничего хорошего.
Она живая. ОНА ЖИВАЯ, СУКА! Живая, но неживая. Только вчера мне приснилось, что Кэритаки восстала из мертвых, так это уже успела сделать Саёри! Наверное, мне от голода начало чудиться. Я попробовал ущипнуть себя. Не помогло.
Та засмеялась и запрыгнула на сцену. Это было совсем на неё не похоже. Это не могла быть Саёри. Я просто схожу с ума.
— Ну, как вам сюрприз? Не ожидали, что я смогу одолеть смерть?
Она ехидно наклонила голову и обратила внимание на Химико, упавшую на колени. Её пустые глаза расширились. Из них рекой текли слёзы. Слышится тихое «Этого не может быть». Саёри спрыгнула со сцены и подошла к ней. Её металлическая рука опустилась на плечо полицейской.
— Ну-ну…Ты разве не рада меня видеть? Или же я служу для тебя напоминанием того, что ты облажалась?
— Ты так никого и не спасла. А знаешь почему? Потому что ты тряпка. Ты слабая и бесполезная сука. Может, пора прекращать заботиться о тех подонках, что тебя окружают, и попытаться самой выбраться? Покинь ты это тонущее судно.
Химико была белее сметаны. Её трясло. Саёри взяла девушку за подбородок.
— Что такое? Что смотришь на меня так, будто ты сейчас разрыдаешься?
— Прости меня, Саёри… — всхлипывала та.
Стеклянный взгляд покойницы устремился на полицейскую. Улыбнувшись, Саёри обняла её.
— Ну, ну! Мне не нужны твои извинения, глупышка. Мне нужны смерти. Как насчет того, чтоб разделаться с этими блядями, как отец тебя учил?
В этот момент будто что-то замкнулось в Химико. На её лицо упала тень. Внезапно она оттолкнула от себя Саёри и направила на неё пистолет. Она начала кричать, пока слёзы так и лились ручьем.
— ТЫ НЕ САЁРИ! Я никогда ей не рассказывала о своем отце! Кто ты такая, сука?!
Точно! Единственным, кому Химико говорила об этом, был я. И вариант лишь один. Нас подслушали. И у меня есть идея о том, кто это мог быть.
— Это же Монокума! — выкрикнул Дахефурю.
На лице трупа появилась кровожадная ухмылка. Химико же с трудом сдерживала своё желание пристрелить ту, которая притворялась нашей подругой.
— А ты догадливый! Бинго! Может, тебе за твою проницательность дать медальку?
Вот тебе, блять, сюжетный поворот! Я отказываюсь это воспринимать на трезвую голову. Кто это вообще придумал?! То есть, Монокума сейчас это не милая медведица, а ебучий ходячий труп Саёри! Это что надо было употреблять, чтоб это сделать?! Отсыпьте и мне этой дури.
— Но как?! — задался вопросом Нагито, лицо которого было перекошено в ужасе.
— Резервная копия моего ИИ. Ну, и её тело. Как же удобно вышло, что она себя превратила в робота. Немного работы, чтоб заменить нервную систему на компьютер, и дело в шляпе. Это вышло быстрее, чем чинить моё тело или использовать другие носители. Так что временно я буду использовать труп Аишиду в качестве моего носителя. Вы же не против? Против? Заебись! Вашего мнения всё равно никто не спрашивал, холопы! Вернёмся к тому, зачем я вас собрала.
Точно. Мотив. Хотя мне самого существование ожившего трупа хватает, чтоб возжелать покинуть навсегда этот дурдом.
— Я для вас подготовила новый мотив. И обмана тут нет никакого, в отличие от прошлого мотива. Так вот. Новая акция! Если вы сможете убить и победить на суде, ваших товарищей не казнят. Казнен будет только тот, против кого проголосовали вместо убийцы. Всё понятно?
— А что заставило тебя дать нам такой мотив? — спросил её Ярахасе, после чего нервно сделал затяжку. Пожалуй, только сигареты и позволяют ему сохранять самообладание.
— То, что я не хочу, чтоб игра очень быстро кончалась. Здесь остались лишь самые умные, самые хитрые и самые опасные. Шанс победы убийцы весьма высок. И мне бы не хотелось казнить таких крутых типов.
— А может всё дело в том, что ты не всех тут казнить можешь? Например, если ты не смогла казнить Тарекио-сана, то как ты казнишь Леонида-сана? Никак! Вот ты за мотивом и прячешь то, что игра не полностью под твоим контролем.
— Не умничай, Ярахасе. Ты же не хочешь, чтоб я твою фамильную трость засунула тебе в жопу?
Тем временем я не мог избавиться от противного чувства в животе. Сладковатый запах разложения делал пребывание здесь невыносимым. Стало так душно, что я с трудом справлялся с тошнотой.
— Это всё, что ты нам сказать хотела? Если да, то уйди нахуй! От тебя воняет, как от жмура… Блять, ты и есть жмур.
— Какой же ты грубиян, Сомбра. Но мне это нравится. Неудивительно, что твой ротик грязный после того, как ты отсосал столько хуёв, сколько в детстве в пеленки не ссался. А ведь ты, на минуточку, Абсолютный Поэт! И не стыдно тебе позорить так свою стезю?
— Ебальничек прикрой, помойка ходячая! Если ты закончила распинаться, то я сваливаю.
Я ушел, не дожидаясь её ответа. Больше находиться в помещении я не мог.
Ко мне внезапно начала приходить одна мысль. Несмотря на тот феерический пиздец, что происходит, я чувствую себя счастливым. Звучит странно, знаю. Я определенно сошёл с ума. По крайней мере меня не разъедает изнутри скука.
Но ещё одного воскрешения я не потерплю. Я точно ёбу дам. Поэтому я не придумал ничего лучше, чем прийти на кладбище. Какого же было моё удивление, когда я обнаружил, что могила Саёри, та, что с ликорисом, оказалась нетронута. Возможно, что и не хоронили её вовсе. А может, других тоже на самом деле никто не хоронил? Я сходил за лопатой и начал раскапывать могилы. Во всех находились тела, как положено. Тогда почему Саёри стала исключением?
Может, на всякий случай тела стоит сжечь? Точно! Тогда никакая блядь мёртвая ходить по земле не будет. В часовне, на удивление, я нашёл бензин и спички, хоть и пришлось постараться. То, что надо. Меня уже не остановить. Я облил трупы бензином. Все до единого. А потом поджёг. Они горят. Я не могу оторвать взгляда от огня.
Стоило мне отойти назад, как я упал. Упал в вырытую могилу. Из моей груди вырвался хохот. Я не мог его остановить. Абсолютно всё казалось мне смехотворным сюром. И сил подняться у меня не было. Я так и сдохну в этой могиле, блять.
Уже который час я лежал в могиле. Начинало темнеть. Тут я заметил над собой силуэт Леонида. Он-то и вытащил меня из этой ямы. Который раз я должен был умереть, но не умираю именно благодаря нему.
— Объясни мне одну вещь, Сомбра. Какого лешего ты раскопал могилы и поджёг тела? Это, знаешь ли, неуважение к моему труду. Я старался, закапывал их…
— Плохо закопал. — пробормотал я, отряхиваясь от грязи.
— Ну и что это должно значить?
— Хуёво ты их закопал, раз трупам не лежится, и они воскресают.
— Саёри… Вернее, Монокума, которая теперь в её теле…
Я пытался отойти, но из-за шаткости походки упал в руки вампира.
— Надо же. Я догадывался, что что-то такое может произойти. Она единственная, кого я не смог похоронить. Её тело после суда куда-то пропало. Обычно организаторы игры не заморачиваются и оставляют тела на месте. Саёри стала исключением.
— Хочешь сказать, если бы ты их не хоронил, то тела так и валялись бы на месте убийства? Жуть.
Леонид несколько секунд на меня смотрел, а после погладил по голове.
— Ты сегодня, я так понимаю, вообще не ел?
— Угу… Я пытался себе что-то приготовить, но в итоге спалил кухню и остался голодным…
Он издал смешок, а затем понес меня в бар на руках. Интересно, с чего такая доброта ко мне? Он посадил меня на диванчик и погладил.
— Хочешь есть? — спросил он со снисходительным тоном.
— Тогда попроси хорошенько, лисёнок.
Простого «пожалуйста» ему не достаточно. Очевидно, он надо мной так решил поиздеваться. И черт его поймешь, то ли я отсосать ему должен, толи что? Хм… А может подсказка в том, как он меня назвал? Я попробовал издавать звуки, которые издают лисы, и лащиться к нему. Его это рассмешило.
— Пхаха! Молодец. — похвалил он меня с насмешкой и погладил. — Думаю, в холодильнике какие-то закуски ещё остались.
Он пошел на кухню бара и принес оттуда тарелку с закусками для пива и фруктовый сок. Так-с, что тут у нас? Луковые кольца в кляре, нагетсы, сырные шарики, картошка, стрипсы, сухарики и соусы. Я сразу же начал нажираться вкусняшками. То, что они холодные, меня не смущало.
— Интересно, почему ты не попросил Дахефурю тебе что-нибудь приготовить? Или он такой же бытовой инвалид, как ты?
— Хуже. Он каннибал. А мне человечину пробовать немного стрёмно.
Он с недоумением на меня уставился. А я, глядя на него, жевал нагетсы, не понимая, что его так удивило в моих словах.
— Ты так спокойно об этом говоришь, как будто речь идет о поедании пиццы с ананасами, а не человечины.
— Ну а что тут такого? У людей разные вкусы.
— То есть, для тебя каннибализм в порядке вещей? Ты вообще думал о том, как это звучит?
— Думать вредно для здоровья. По крайней мере, мне так говорит Дахефурю. И вообще, разве твои монстры не едят людей? А вампиризм не является разве каннибализмом?
— Оставлю это без комментариев.
И правда. Я не воспринимаю это как какой-то пиздец. Любой нормальный человек бы уже написал заявление в полицию на такого, как Дахефурю, и не общался бы с ним. И тем временем я продолжаю с ним дружить. На то я и психопат, чёрт побери. С нормальными людьми мне банально скучно. Именно поэтому меня тянет ко всяким товарищам с девиантным поведением.
Наевшись, я полез к вампиру обниматься. Хоть он и вздохнул тяжело, но противиться не стал. Наоборот, даже гладить меня начал.
— Я устал от всего… Знаешь, у меня ощущение, будто я схожу с ума.
— Тебя и с первого дня в лагере адекватным тяжело назвать было.
Не знаю, что на меня нашло, но я начал изливать душу Леониду. Я сам не заметил, как стал обсирать всех и каждого по всем пунктам. Особенно тщательно я прошелся по Нагито, Монокуме и Дахефурю. Если бы они слышали, какие гадости я про них говорю, мне бы уже тёмную устроили. И сидел бедный вампир, и слушал это. А мне на месте не сидится. Я, пока рассказывал дерьмо про всех персонажей, ходил по бару. И вот так я не заметил, что уже говорю сам с собой. Когда я повернулся в его сторону, того и след простыл.
Ну и хрен с ним. Зато поел. Но теперь мне скучно.
Я решил спокойненько прогуляться по лагерю. Пустовато стало. Все разбрелись кто куда. Я проходил мимо домиков и услышал в одном из них истеричный женский хохот. Значило это только то, что Химико сейчас лучше не трогать. Грустно, что та, кто должна защищать нас, сама едет крышей. Но, в целом, всё спокойно. Я забрал свою плюшевую лисичку и с ней вернулся в бар. Вот она и будет мне собеседником. Моё спокойствие продлилось недолго.
Пришел Дахефурю, явно не в хорошем настроении. И первым же делом он мне дал пощёчину.
— Это я и хочу у тебя спросить. Как ты считаешь, это нормально вообще?! Ты хоть знаешь, как мне было больно вот это всё слушать?! Распиздел, что я каннибал, поливал меня грязью за спиной… Это твоя благодарность за всё то, что я делаю для тебя, сволочь?
Похоже, что всё это время он подслушивал. Меня это не могло не бесить.
— А ты какого хуя подслушиваешь?! Да и вообще, ты ничем не лучше меня, кусок собачьего говна!
Я совсем на время потерял контроль над собой. Мы с ним очень сильно поругались. Я уже и не вспомню того, что я ему наговорил, и что он мне наговорил. Выслушивать то, какая я неблагодарная блядь, я не подписывался.
— Знаешь что? Не тебе тут пиздеть о неблагодарности. Если бы не я, ты бы так и остался одинокой и нахуй никому не нужной свинотой, которую чморят изо дня в день! Я с тобой дружил чисто из-за жалости. Я терпел все твои выходки. Ты убивал всех, кто проявлял ко мне симпатию. Именно из-за тебя моя личная жизнь пошла по пизде. Тогда ты хотя бы делал вид, что ты просто заботишься обо мне. А сейчас ты перешел абсолютно все границы дозволенного. Надо было не заступаться за тебя никогда! Лучше бы тебя затравили до самоубийства, поехавший мудак!
Мне было плевать на его чувства. Пусть слышит всю правду. Эта акция милосердия и всепрощения должна была когда-то закончиться.
Он начал рыдать. Слабохарактерная сука. Напоследок я врезал ему и собрался было уходить из бара. Но тут он схватил меня за руку и повалил на диван. В его руке появился пистолет.
Вот тут я понял, что мне пиздец. Направленный на меня пистолет будто парализовал меня.
Прозвучал выстрел. Пуля пролетела в нескольких сантиметрах от меня и попала в диван. Затем дуло пистолета оказалось у моего виска.
Мне пришлось подчиниться. Нехотя я раздевался. Он торопил меня, силой сдирая с меня то, что я снимал слишком медленно.
— Прошу… Не надо… Я… Я забираю все свои слова обратно…
— Нет уж. Тебе это не поможет. Я изнасилую тебя, а потом убью. Я расчленю тебя и по кусочкам съем. Не достанешься ты мне, Сомбра, ̶ не достанешься никому. Так что будь умницей и не сопротивляйся. Может быть, я даже милосерден к тебе буду и сделаю это быстро.
Я поверить не мог в то, что происходит. Мне хотелось, чтоб всё это было дурным сном. Быть может, я действительно сказал лишнего… Но это же не повод меня насиловать и убить? Из мыслей меня выдернуло то, что Дахефурю схватил меня за волосы и притащил мою голову к его расстегнутой ширинке, из которой торчал член. Я сразу понял, что нужно делать. Я засунул член себе в рот и начал работать. Он не хотел скользить, ведь во рту у меня пересохло от страха. Но Дахефурю было плевать. Он толкался в мою глотку, заставляя меня давиться. Я старался ублажить его достаточно, чтоб заслужить пощаду.
— Ты даже отсосать мне нормально не можешь? А другим ты делал минет с удовольствием.
Он вытащил член. Наконец, мне есть чем дышать. Отдохнуть мне он не дал. Он тут же заломал меня и уложил спиной на диван. Под его тушей я не мог пошевелиться.
— Раз не можешь ртом, то раздвигай ноги.
Я подчинился. Расставил дрожащие ноги. А он тут же вошел в меня. Это было больно. Дахефурю нещадно долбил меня. Было ощущение, будто слизистую прямой кишки терли наждачкой. Невыносимо. Мои слёзы и мольбы о прощении не останавливали его. Мне оставалось только отключиться и надеяться, что это скоро кончится. Я был готов, чтоб он пристрелил меня.
Но действительно ли я так беспомощен? Несколько лет назад я смог убить своего насильника и спасти свою жизнь. Значит, стоило попытаться и сейчас. Когда он увлекся процессом и вошел в некий транс, я потянулся к своей обуви. А там стилет. Сняв оружие с каблука, я нанес удар по его руке. Он с криком выронил пистолет и вытащил хуй из моей задницы. Я подхватил оружие и направил на Дахефурю.
— Беги… БЕГИ, БЛЯТЬ! Я открываю огонь.
Он вынужден был бежать. А я стрелял по нему, так ни разу и не попав. Но хотя бы он свалил. Не знаю, надолго ли это дало мне фору. За это время я оделся и убежал куда глаза глядят. Это оказалась чья-то комната. Никого внутри не было. Запершись, я свернулся калачиком на кровати. Теперь остановить слёз я не мог. Это ещё не конец моему кошмару.