Парадокс фансервиса. Fanservice Paradox. Глава 78
Я хочу сохранить свою собственную природу.
Слушая, как фанаты рассказывают им о фейерверках, которые можно будет увидеть с другой стороны улицы, Лин И внезапно воодушевилась. «Правда? Они выглядят красиво?»
Итак, шестеро больших парней отправились на берег реки, чтобы посмотреть фейерверк, но обнаружили там больше людей, чем они ожидали. Они находились на расстоянии плеча от всех остальных, и где бы они ни стояли, их вскоре окружала другая группа людей.
«Если мы останемся здесь еще немного, то смотреть фейерверк будем не мы, — Лу Юань держал леденец во рту. — А может, все будут смотреть на нас».
«Неужели нет места, где было бы немного меньше людей?» Хэ Цзыян повернул голову в поисках такого места.
Цзян Мяо развел обе руки. «Я думаю, это немного рискованно. Нам лучше уйти как можно скорее, так как будет нехорошо, если мы привлечем сюда фанатов, собрав вокруг себя толпу».
Лин И держался за руку капитана и стонал. Пэй Тинсун посмотрел на реку вдалеке, толкнул плечом Фан Цзюэся и спросил тихим голосом: «Хочешь посмотреть фейерверк?»
Плотно закутанный Фан Цзюэся поднял голову, показав только пару прекрасных глаз. Пэй Тинсун сразу понял его намерение после всего лишь двух морганий глазами.
«Хорошо». Пэй Тинсун схватил его за плечо, а затем отпустил. «Подожди меня здесь».
Остальные все еще гадали, что происходит, но вскоре неожиданно вернулся Пэй Тинсун.
«Пойдем посмотрим фейерверк», — он потянул Фан Цзюэся за рукав свитера.
Лин И засомневалась. «Куда мы идем, а?»
Наконец их доставили к большому океанскому лайнеру.
Лу Юань свистнул и вошел. Он небрежно спросил: «Сколько здесь людей?»
«Никто. Я все забронировал». Пэй Тинсун потянул Фан Цзюэсю за рукав. «Разве вы, ребята, не хотели посмотреть фейерверк?»
Хэ Цзыян заложил руки за спину, напоминая старого кадровика, и несколько раз покачал головой. «Посмотрите на эту расточительность».
Лин И спросил: «Вы использовали те 100 000, которые только что получили, чтобы забронировать его?»
Ночь у реки была очень красивой, но для Фан Цзюэся все в его видении было все еще очень туманно. Пэй Тинсун тихо повел его вперед, шаг за шагом вверх по лестнице, будучи одновременно осторожным и внимательным. Они поднялись на палубу круизного лайнера меньше чем за три минуты до того, как расцветет фейерверк. Шестеро человек плечом к плечу облокотились на перила и посмотрели вверх.
«Да, ба, мы так близко под этим углом, ах».
«Точно, мы должны быть прямо под ним, когда он взорвется».
Пэй Тинсун прислонился к Фан Цзюэся. Тыльные стороны их рук терлись друг о друга, их кожа прижималась друг к другу, прежде чем снова разойтись. Тайно, в темноте и прямо рядом с товарищами по группе, они прятали свои сердца, которые вот-вот должны были слипнуться.
Они услышали обратный отсчет с другой лодки, полной туристов, находившейся неподалеку.
Фан Цзюэся подсознательно присоединилась к ним в обратном отсчете — три, два, один.
Ночное небо изначально было тихим и темным, пока в небо не взметнулось пламя. С грохотом внезапно появились фейерверки и покрыли все изначально тусклое небо; они были холодного белого цвета, короткие и великолепные, как метеоры, собранные вместе. Фан Цзюэся внезапно обнаружила, что если смотреть на них издалека или через экран, фейерверки теряют часть своей жизненной силы. Только когда вы действительно погружаетесь в сцену и наблюдаете за ней лично, вы можете почувствовать блеск, который излучается, когда фейерверки расцветают.
Каждый кусочек рассеянного сияющего белого струящегося огня завис в воздухе, опускаясь вниз, и казалось, что он вот-вот стечет в середину зрителей и зажжет их всех в ярком пламени этого карнавала. Но этого не произошло, и эти искры просто исчезли на полпути.
Фейерверки в воздухе поглотила ночь, а фейерверки, отраженные в реке, поглотила рябь.
Новые заменили старые, прежде чем они исчезли. Эхо взрывающихся фейерверков проникало в тело, а вибрирующая звуковая волна накладывалась на биение сердца и билась в грудь.
Это был последний звук фейерверков перед тем, как их жизнь оборвалась.
«Ух ты! Какая красота!» — Лин И указал на небо. «Посмотрите на это, разве оно не похоже на форму колоса пшеницы?
«Нет, мне нужно загадать желание, загадать желание быстро».
«Ты маленькая девочка? Ты даже загадаешь желание».
Лин И было все равно. «Мне просто нужно. Благослови моих родителей хорошим здоровьем и позволь мне никогда не толстеть, сколько бы я ни ел».
Цзян Мяо также сказал с улыбкой: «Тогда благослови наш Калейдо, чтобы в будущем дела шли более гладко».
«Да!» — снова сказала Лин И. — «Благослови нас, благослови нас заработать много денег, чтобы поехать на Мальдивы отдохнуть в этом году!»
Его слова оставили Пэй Тинсуна безмолвным. «Ты такой настойчивый. Как тебе эта ба? Этот молодой мастер отведет тебя туда».
Хэ Цзыянь и Лу Юань начали уговаривать Лин И, но он действительно проявил твердость характера в этом вопросе. «Ни в коем случае, я просто хочу, чтобы компания заплатила мне за поездку!»
Лин И снова выразил благодарность и предложил: «Хотя ты можешь отвезти меня в Дубай».
«Цзюэся», — Лин И позвал его по имени, перекрикивая звук фейерверка, и спросил: «Ты разве не собираешься загадать желание?»
«Я?» Фан Цзюэ был поглощен просмотром шоу, но после того, как Лин И спросил его об этом, он заколебался.
Когда он подумал об этом слове, первое имя, которое пришло ему на ум, было Пэй Тинсун.
Это было слишком невероятно, сам факт того, что он действительно хотел загадать желание, связанное с ним.
Фан Цзюэся с улыбкой сказала: «Я желаю, чтобы все желания сбылись».
«Послушайте, что это за человек-ангел?»
Его товарищи по группе шутили, но рука Фан Цзюэся вытянулась из длинного рукава, потянулась вдоль перил и, наконец, нашла руку Пэй Тинсуна.
Пока все были очарованы ярким фейерверком, он тихонько сжал руку Пэй Тинсуна.
Пэй Тинсун, который все еще препирался с Лин И, внезапно ошеломился. Затем он повернул голову и увидел глаза Фан Цзюэся, которые были наполнены фейерверками, поскольку его голова все еще была обращена к небу.
В ответ он также крепко сжал руку Фан Цзюэся.
Кроме фейерверка, никто не был свидетелем этого тайного свидания.
Все больше и больше фейерверков взлетало в небо и освещало всю ночь. Фан Цзюэся, который все время смотрел вверх, чувствовал себя ребенком, одновременно взволнованным и взволнованным. Может быть, это потому, что он никогда раньше не видел фейерверки так близко.
Или, возможно, он никогда не видел такой ослепительной тьмы.
Фейерверк состоял из бесчисленных мимолетных объектов, наложенных друг на друга, но даже если он накладывался снова и снова, все это было недолговечным. Ночь снова стала спокойной, и казалось, что эти великолепные цветы никогда не появлялись.
Даже после окончания спектакля все еще пребывали в задумчивости, и никто не хотел уходить, поэтому они просто остались на круизном лайнере, пока он плыл, болтая и наблюдая вместе за ночным пейзажем.
Прошло много времени с тех пор, как у них была такая возможность. Каждый день их бросали в разные дела, и они заканчивали свои дни, истощая всю свою энергию. Когда они просыпались на следующий день, они снова повторяли эту рутину, поэтому им было очень трудно собраться вместе для такой беседы.
Цзян Мяо рассказал им сюжет сценария, который он недавно перечитывал, а Лу Юань рассказал о сплетнях в танцевальном хип-хоп-шоу, в котором он принимал участие. Фан Цзюэся молча слушала, изредка вставляя одно-два слова.
Река снова успокоилась, и это дало ему необъяснимое чувство знакомости. Когда он жил в Гуанчжоу, он несколько раз бывал на круизных лайнерах. Он лежал на перилах, закрывал глаза и чувствовал влажный ветер, и это было так, как будто он вернулся в свой родной город.
Внезапно услышав голос Пэй Тинсуна, Фан Цзюэся открыл глаза и покачал головой. «Я просто... немного тоскую по дому».
Это был первый раз, когда Пэй Тинсун услышал, как Фан Цзюэся сказал, что тоскует по дому. Он положил руки на перила и спросил: «Из-за лодки?»
Фан Цзюэся кивнул. «Здесь есть ночные рынки, придорожные киоски и всевозможные закуски. Странно, что когда я был в Пекине, я не тосковал по дому, но теперь, когда я приезжаю в другой такой же оживленный город, я начинаю скучать по дому». Он повернулся и, прислонившись к перилам, продолжил: «Еда в Гуанчжоу очень вкусная. Всякий раз, когда я был голоден после школы, я шел к придорожному киоску, чтобы купить жареную рисовую лапшу и чай из зимней дыни. Это был очень старый магазин, и хозяйка упаковывала все это в пластиковые пакеты и вставляла в чай соломинку, чтобы пить».
Он жестикулировал, пока говорил, время от времени поглядывая на Пэй Тинсуна. Казалось, он боялся, что Пэй Тинсун не поверит, и снова подчеркнул: «Этот напиток был действительно хорош».
«Правда?» Пэй Тинсун сделал вид, что усердно пытается это представить, и сказал ему: «Но я не могу представить, каково это на вкус».
Фан Цзюэся был немного обескуражен; он чувствовал, что его способность выражать мысли была недостаточно хороша.
Неожиданно Пэй Тинсун сказал: «Тебе придется отвести меня туда, чтобы я смог выпить его лично, кажется, только тогда я узнаю, насколько он хорош». Затем он начал считать на пальцах, перечисляя: «А еще есть твоя школа, закусочные, в которых ты любишь есть, тропинки, по которым ты часто ходил, я хочу посмотреть на все это».
Фан Цзюэся взглянула на Лин И, который стоял неподалеку и смотрел в небо, прежде чем сказать ему: «Я не говорила, что приму тебя обратно».
«Ты сделаешь это», — тон Пэй Тинсуна был твердым, как будто это непременно произойдет.
Фан Цзюэся не смог сдержать смеха, когда сказал: «Ты каждый раз говоришь с такой уверенностью, как будто думаешь, что твои суждения никогда не окажутся ошибочными».
«Нет, ах, я родился уверенным в себе, но я также ясно понимаю, что мои суждения часто бывают ошибочными». Затем Пэй Тинсун объяснил: «Например, с тобой я снова и снова совершал ошибки».
Фан Цзюэся снял маску и сказал: «Например, в ситуации со скрытыми правилами?»
Пэй Тинсун открыто рассмеялся. «На самом деле, я уже давно скептически относился к этим слухам, и, честно говоря, меня это не особо волновало».
«Но тогда ты все еще так сильно нападал на меня», — Фан Цзюэся наклонился к нему ближе, его поза демонстрировала, что он призывает его к ответу, и он продолжил: «И ты всегда использовал против меня ситуацию со скрытыми правилами».
Пэй Тинсун поднял руки в знак капитуляции. «Я не собираюсь защищаться». Он пожал плечами. «Ты можешь не верить, когда я говорю это, но я был немного зол, что ты не сопротивлялся поначалу. По компании ходят такие слухи, иногда их даже пересказывали прямо у тебя на глазах, так почему ты даже не потрудился объясниться? Ты был как будто отрезан от мира и безразличен ко всему».
Конечно, Пэй Тинсун действительно заботился не о самих слухах, а о своем отношении к ним. Это было очень в духе личности Пэй Тинсуна, потому что он был человеком, рожденным бунтовать. Если была какая-то несправедливость или что-то, что не соответствовало его точке зрения, он бы это сверг без всяких сомнений. Вспыльчивый человек, естественно, не мог выносить хладнокровного и равнодушного человека.
«Но позже, когда я узнал тебя получше, и когда я узнал правду от Лян Руо, только тогда я понял, что твое отношение было вызвано тем, что ты хотел помочь ему скрыть это дело».
Пэй Тинсун покачал головой и вздохнул. «Ты относишься к чужакам мягче, чем к себе. Очевидно, ты чуть не потерял свое светлое будущее из-за него, и все же ты все еще хотел защитить его репутацию».
Вместо этого Фан Цзюэся ответила: «Я не защищал его, я защищал себя».
Это заявление вызвало у Пэй Тинсуна неуверенность. «Защищаете себя?»
Фан Цзюэся склонил голову и сказал с улыбкой: «Этот круг слишком сложен. Еще со времен стажировки я знал, что талант сам по себе редко что-либо определяет. Я видел всевозможные способы, которыми люди попадали на вершину, всевозможные сделки, которые заключались. Многие люди, которые были недостаточно хороши, чтобы быть певцами и танцорами, все равно могли дебютировать, если бы они были готовы измениться и обменять часть себя. В этой хаотичной среде самым сложным было не то, как бороться за хорошее будущее, и не то, как стать артистом, а скорее то, как не попасть под влияние всего этого.
«Я не мог ради собственного будущего вынести на свет и бороться с делом Лян Руо, вмешиваться или прояснять свою ситуацию, потому что я знал, что он тоже был жертвой в этом. Я не мог делать такие вещи. Поэтому единственное, что я мог объяснить, это то, что я ничего этого не делал».
Пэй Тинсун внезапно почувствовал, что вернулся назад во времени, в то время, когда он впервые увидел Фан Цзюэсю. Он был как прямая, сухая ветвь, упрямый и жесткий, и предпочел бы сломаться начисто, чем измениться.
Может быть, это потому, что он видел хорошую внешность своего отца, когда тот был ребенком, танцором, который преуспевал и неуклонно рос в своей карьере, который любил свою жену и свою жизнь. Но он также был свидетелем того, как тот сходил с ума из-за своей неудачи, затем становился другим человеком, полностью теряя свое изначальное «я». Вот почему Фан Цзюэся сформировала такие законы жизни.
«С детства и до зрелого возраста мы получаем всевозможное образование. Многие люди учат нас, к чему мы должны стремиться, чего мы должны достигать и над чем мы должны усердно работать. Однако мало кто скажет нам, что мы должны сохранять. Но то, что я хочу сделать, это просто сохранить свою собственную природу, ничего больше».
Фан Цзюэся посмотрела на него. «Раньше я думала, что это легко, но по мере взросления я обнаружила, что это сложнее и труднее, чем я думала. Люди — это такой сложный многогранник, и каждая грань или даже точка, по-видимому, могут быть выявлены и представлять человека. Это внешняя оценка, односторонняя и одномерная». Фан Цзюэся слегка покачала головой, опровергая эту практику. «Но я знаю, что та часть себя, которую я хочу сохранить, — это единственное, что может по-настоящему представлять меня».
Он знал, что сказал много вещей, которые могут показаться странными в глазах других людей. Все это было глубоко зарыто в его сердце, и он никогда не говорил этого никому раньше. Увидев, что Пэй Тинсун смотрит на него каким-то сложным взглядом, Фан Цзюэся нахмурилась и почувствовала себя немного странно. «Почему ты так смотришь на меня? Я что-то не так сказала?»
Пэй Тинсун усмехнулся и начал так: «Я знаю, что у всех разный багаж знаний, поэтому человек, о котором я собираюсь рассказать дальше, вы, вероятно, не знаете. Он был философом, жившим в 16 веке. Его звали Спиноза».
«Спиноза…» Фан Цзюэся снова произнес это имя, прежде чем сказать, что он с ним не знаком.
«Его величайшим достижением было примирение и объединение трех категорий противоборствующих этик». В этот момент Пэй Тинсун увидел озадаченное выражение лица Фан Цзюэси. «Отклонился от темы. Проще говоря, он однажды написал такое предложение в своей книге «Этика»: «Все, поскольку оно существует само по себе, стремится сохраниться в своем собственном бытии, и то «я», которое вещи стремятся сохранить, как раз и есть истинная сущность этой вещи».
Услышав эти слова среди ночи, Фан Цзюэся слегка ошеломилась.
«Разве это не чудесно?» Пэй Тинсун посмотрел на него и слегка приподнял брови. «Итак, когда я услышал, что ты только что сказал, внезапно произошло что-то вроде… Сквозь время и пространство очень загадочно видеть, как философские устремления Спинозы вновь проявляются в тебе, но это действительно так».
Это был один из его любимых философов. Он спокойно и выдержанно противостоял трагической судьбе своей жизни и никогда не признавал поражения.
«Только что я был очень тронут. Вы никогда не читали его книг и не изучали его теоретические системы, но вы естественным образом жили так. В тот момент я подумал, что мысли действительно могут просто существовать в некоем таинственном пустотоподобном пространстве, избавляясь и от тела, и от времени, чтобы достичь некоего столкновения и резонанса».
Фан Цзюэся на самом деле тоже был мятежником. В отличие от Пэй Тинсуна, он восстал подсознательно, просто чтобы защитить себя.
Выслушав слова Пэй Тинсуна, Фан Цзюэся испытал неописуемое чувство. С одной стороны, он подумал, что это интригует, но с другой стороны, он подумал, что Пэй Тинсун, возможно, просто пристрастен к нему и сказал это только из-за этого. Он был обычным человеком, который вообще не разбирался в философии, но описание Пэй Тинсуна также вызвало у него любопытство. «Тогда... Каким человеком был Спиноза?»
«Как его описать?» Пэй Тинсун серьезно задумался, прежде чем ответить: «Это был человек, который был искусен в математике, поэтому он в значительной степени использовал математические методы для изучения философии. Он был чрезвычайно сдержан и выступал за рациональность. Вы даже не знаете, как он жил. Он проводил большую часть времени в своей комнате, занимаясь исследованиями, и не видел никого по несколько дней».
Фан Цзюэся снова спросила: «Тогда был ли у него какой-либо доход?»
«Кстати, это было еще более удивительно», — сказал Пэй Тинсун, схватив его за руку и поиграв с ней. «Изначально он был учителем, но позже перешел на шлифовку линз для работы. Он был мастером в этом деле, но на самом деле не пытался их продать. Каждый год он точно подсчитывал, сколько линз ему нужно отшлифовать, чтобы покрыть основные расходы на проживание и исследования, и он пересчитывал это снова каждый квартал, и он жил чрезвычайно точно».
Сказав это, Пэй Тинсун рассмеялся. «Ты действительно на него похож».
Фан Цзюэся подумал об этом и нашел это очень интересным. Хотя Пэй Тинсун и дразнил его, он все еще дразнил его, используя великого философа, так что он на самом деле полностью превозносил Фан Цзюэся. «Ты заткнись, я не могу быть таким».
Пэй Тинсун говорил от всего сердца: «Ты можешь быть кем угодно». Он был очень счастлив, потому что он стал немного лучше понимать Фан Цзюэсю, как будто он теперь был немного ближе к его душе. Столкновение с таким маленьким, закрытым кубиком льда, это был действительно большой прыжок.
Лин И побежал обратно, чтобы показать диалект, который он только что выучил. «Это похоже на них, Цзюэся? Я правильно его выучил?»
Фан Цзюэся собиралась кивнуть, когда Пэй Тинсун взял инициативу в свои руки и усмехнулся: «Как это похоже на них? Все, что ты учишь, звучит как диалект Чэнду».
"Ты! Я просто говорю на диалекте Чэнду, так в чем дело? Ты даже не можешь его выучить, цц".
С этими словами Лин И убежал. Пэй Тинсун посмотрел на Фан Цзюэся с растерянным выражением лица и сказал: «Он только что проклял меня, ба? Он проклял меня, верно?»
Фан Цзюэся притворилась дурочкой. «Правда? Я не знаю».
«Должно быть. Этот маленький щенок». Пэй Тинсун закатал рукава и собирался броситься за Лин И, но его остановила Фан Цзюэся. «Кто сказал тебе сказать ему, что выученный им диалект звучит неправильно?»
«Но так оно и было». Раздраженный маленький повелитель испустил долгий вздох. «Ладно, я не опущусь до того же уровня, что и эта одинокая нелюбимая собака».
Услышав его слова, Фан Цзюэся тут же пнула его. «Тсс».
Пэй Тинсун усмехнулся и сделал вид, будто молит о пощаде, а затем вскоре что-то вспомнил. «Кстати, ты не говорил со мной на своем диалекте. Я хочу услышать, как ты говоришь на кантонском».
«Разве я не пел в ней в прошлый раз?» Фан Цзюэся дважды дернул себя за капюшон.
«Это не считается. Ты не можешь сказать мне предложение?»
Фан Цзюэся извинился, сказав, что не знает, что сказать, и он был непреклонен в своем намерении ничего не говорить. Пэй Тинсун продолжал суетиться с ним, а также игриво угрожал ему, делая вид, что он спрыгнет с рельса.
«Тогда прыгай. Я ничего не вижу, но я хотя бы услышу звук твоего падения в воду». Фан Цзюэся улыбнулась ему.
К тому времени, как они вдоволь наигрались, круизный лайнер тоже вошел в гавань. Они высаживались по одному, ступая на землю, подальше от реки.
Пэй Тинсун, как большой босс, обнял всех слева направо. «Хорошо провели время, Геге?»
«Отлично провели время, спасибо, задира!»
«А когда вернётесь, по очереди постирайте мою одежду!»
«Что ты сказал? Ветер слишком сильный, ничего не слышно».
Фан Цзюэся, который шел позади всех, рассмеялся, шагнув в их тень. Только когда они разбежались после шутки, он подошел к Пэй Тинсуну, который собирался его догнать. «Подождите».
«В чем дело?» Пэй Тинсун послушался его и остановился.
Фан Цзюэся засунул руки в карманы и приблизил их к уху. Незнакомый язык, голосом тише, чем тусклый свет ночи, прозвучал...
«Бойфренд, я представляю, как ты выбираешься отсюда».
Перевод: «Детка, ты мне так нравишься, ах».
bb имеет такое чувство, как уговаривать детей и уговаривать объект своей любви, и это очень интимный вид обращения. Вы можете поискать парней из Гуандуна, которые говорят это, и это очень похоже на Сью.
Немного больше о Спинозе. Если вам интересно, вы можете послушать это как историю. Почему Пэй Тинсун говорит, что он восстал против своей жалкой жизни? Потому что Спиноза был евреем, и он был из купеческой семьи, он был ребенком богатой семьи. Он изучал религию и историю с большим талантом и постепенно направился по пути философских исследований. Из-за своего религиозного происхождения он рассматривал многие вопросы, связанные с религией и философией, а также подвергал сомнению некоторые религиозные учения того времени.
Когда ему было 23 года, его привлекла к ответственности еврейская церковь. Говорили, что он распространяет ересь. Он не хотел притворяться, что угождает им, поэтому был отлучен от церкви и принял изгнание. Его отец выгнал его, а старшая сестра пыталась обманом лишить его наследства. Его чуть не убил кинжалом набожный студент-теолог, когда он шел по дороге, потому что он нарушил их религиозную доктрину. Позже он снял чердак за пределами Амстердама, перейдя от своего изначального комфортного существования к утомлению и изоляции.
Однако многие восхищались им, а некоторые даже хотели отдать ему все свое наследство, но Спиноза отказался.
В то время исследования Спинозы были очень опасны. Насколько опасными они были? Он должен был тихо закончить свои труды и не публиковать их, иначе его жизнь была бы в опасности. Он отдал ключ домовладельцу и попросил его помочь опубликовать его книги после его смерти.
Его жизнь тоже очень легендарна. Если вам интересно, можете поискать~