Парадокс фансервиса. Fanservice Paradox. Глава 33
Сердце как у беспокойной обезьяны.
Вы должны взять на себя ответственность.
Фан Цзюэся не был уверен, что Пэй Тинсун был искренен сейчас, но в тот момент, когда он услышал это предложение, его сердце сильно дрогнуло, а кончики пальцев онемели. Проще говоря, не так давно они все еще были в ссоре друг с другом, но теперь Фан Цзюэся мог позволить себе это чувство принадлежности, которое пришло от Пэй Тинсуна, который сразу же поместил их в один лагерь.
Выслушав беспощадные саркастические насмешки Пэй Тинсуна, Лян Руо, стоявший в стороне, сжал кулак и почувствовал, что в его горле застряла рыбья кость. Он давно слышал о стиле Пэй Тинсуна, и даже их агент сказал, что ему не следует вступать с ним в конфликт, поэтому Лян Руо на время сдержал свой гнев. Он не хотел создавать проблем, поэтому он мог только притворяться, что Пэй Тинсуна не существует.
«Цзюэся», — повернул он голову и, показывая намёк на слабость в глазах, начал говорить: «Если у тебя есть время, мы можем...»
«Извините», — Фан Цзюэся без всякого выражения прервала его слова, решительно не оставляя места для переговоров. «У меня нет времени, а у вас и того меньше».
Лян Руо не мог в это поверить; он никогда не смирится с тем, что Фан Цзюэся станет просто незнакомкой, проходящей мимо него на улице. Даже если им пришлось пойти разными путями из-за прошлого, все эти воспоминания, которыми они делились, были правдой.
«На самом деле, тебе действительно не нужно продолжать беспокоиться об этом». Уголки рта Фан Цзюэся слегка приподнялись, образовав улыбку, полную изящества, но без эмоций, когда он сказал: «Если бы тогда это был кто-то другой, я бы все равно заступился за него тогда».
Для Лян Руо этот приговор стал самой большой насмешкой, которую он когда-либо получал.
«Я возвращаюсь, я устал». Пэй Тинсун держался за плечо Фан Цзюэся, когда они уходили. «Эй, даже если бы у тебя не было наушников, тебе не пришлось бы бежать так далеко, чтобы послушать его, ба».
«Неужели вы не можете сначала спросить других, принесли ли они наушники или нет? Такая ось».
«Ты даже научился использовать слово «ось».
Наблюдая, как двое уходят, Лян Руо оперся о раковину. Он сделал глубокий вдох, повернулся к зеркалу и с большим усилием сумел вернуть на лицо свое обычное выражение.
Зеркало перед ним, казалось, превратилось в зеркало, установленное в репетиционной комнате, и там, отражаясь, стоял тот холодный человек, который все еще стоял рядом с ним.
Двое вышли из ванной, и после того, как они повернули за угол и пошли по другому коридору, Фан Цзюэся попыталась снять руку Пэй Тинсуна со своего плеча.
«Эй, почему ты бросаешь меня, как только заканчиваешь со мной общаться?» Пэй Тинсун был совершенно недоволен тем, что его так бросили, и пожаловался: «Конечно, ты бессердечный».
«У меня болит плечо…» — тихо сказал Фан Цзюэся, после чего взглянул на Пэй Тинсуна и спросил: «Как долго ты прячешься и подслушиваешь снаружи?»
Этот конкретный взгляд заставил Пэй Тинсуна почувствовать себя по-другому; это больше не было похоже на Фан Цзюэсю, которая была безразлична ко всему. Пэй Тинсуну издал долгий звук «эн».
«С самого начала первого предложения Лян Руо? Я все равно последовал за ним».
Сказав это, он вспомнил поведение Фан Цзюэсю в ванной и спросил: «Почему ты просто прямо не отказала ему несколько минут назад? Не может быть, чтобы ты действительно оставляла мне место для выступления ба?»
Фан Цзюэся опустил голову и рассмеялся. «Ты так себя чувствовал, потому что я не отказался и продолжал слушать его, пока он продолжал, это заставило меня казаться немного нерешительным?»
Это было не так. Пэй Тинсун ясно дал понять характер Фан Цзюэся, и хотя большую часть времени он выглядел спокойным, на самом деле он был очень силен, когда давал отпор кому-то.
Он пожал плечами. «Мне просто показалось это странным».
«Я знаю личность Лян Руо лучше, чем ты. Он человек с избытком эго». Фан Цзюэся сказала все это неприметным образом: «Если бы я решительно отказал ему и прервал его, это только заставило бы его почувствовать, что я все еще очень беспокоюсь о прошлом, и он был бы очень удовлетворен».
Пэй Тинсун спросил: «Что это за логика?»
Не может же быть, чтобы Лян Жо был таким человеком, который чувствовал бы себя хорошо, только если бы ему удавалось заставить Фан Цзюэся возненавидеть его?
Фан Цзюэся продолжил: «На самом деле, я ничего не сказал только что, просто потому, что я ничего не чувствую к нему, как будто он был чужаком». Он посмотрел на Пэй Тинсуна и сказал простым тоном: «Разве ты бы отказал незнакомцу?»
Пэй Тинсон иногда чувствовал, что человек перед ним был ужасающе точен. Он классифицировал всех по категориям, к которым они должны были принадлежать. В сознании Фан Цзюэся не было серых зон; он всегда был четким. Если был кто-то, кто ничего не значил для него в эмоциональном плане, то он автоматически относился к категории «чужак».
Казалось, даже отвращение он считал пустой тратой энергии.
«Но», Пэй Тинсун все еще находил все это удивительным. «Ты мог бы выдержать, услышав, как он произносит все эти тошнотворные слова?»
Фан Цзюэся покачал головой. «Если это говорит человек, который мне вообще безразличен, почему мы вообще говорим о том, чтобы «стоять» за что-то?»
Если это человек, который ему небезразличен, то что бы они ни делали, ему будет все равно. Фан Цзюэся был таким странным человеком, с логикой, которая полностью отличалась от логики обычных людей. Он мог чисто разделять свои эмоции, и пока он хотел, он мог выходить из прошлого на максимально возможной скорости.
Говорящий не имел этого в виду, но слушатель уловил кое-что из его слов.
Пэй Тинсун действительно что-то запечатлел.
Он побежал, чтобы быстро догнать Фан Цзюэся, затем пошел впереди него и повернулся, чтобы преградить ему путь.
Фан Цзюэся посмотрел на него и с выражением, говорившим, что он не понимает, что происходит, спросил: «Что ты делаешь?»
«Ничего», — сказал Пэй Тинсун, улыбаясь и засунув обе руки в карманы.
«Сумасшествие». Фан Цзюэся обошел его и собирался уйти, но его снова заблокировал Пэй Тинсун, который на этот раз сместился в правую сторону и едва не врезался ему в плечо.
«Пэй Тинсон», — тон Фан Цзюэся изменился, и он посмотрел ему прямо в глаза, спрашивая: «Что именно ты пытаешься сделать?»
Увидев явное нетерпение на лице Гэгэ, Пэй Тинсун совсем не рассердился. Наоборот, он был немного доволен собой, как маленький ребенок. Прежде чем заставить другую сторону начать нервничать, он послушно уступил. «Ничего не делаю».
Совершенно необъяснимо. Фан Цзюэся покачал головой и пошел впереди него. Пэй Тинсун следовал за ним шаг за шагом, засунув обе руки в карманы и довольно улыбаясь.
Казалось, проявление терпения стало мерой эмоциональной глубины.
Когда они вернулись к столу и сели, Лин И не мог не пожаловаться: «Вам двоим даже приходится идти рука об руку, когда вы идете из туалета, ах».
Фан Цзюэся посмотрел на свою руку и прокомментировал: «Мы идем рука об руку?»
Лу Юань прямо проигнорировал этот факт и продолжил с того места, на котором остановилась Лин И, съязвив: «Ты не говоришь, помнишь, в старшей школе, если девочки не могли пойти в туалет все вместе, то они предпочитали не ходить. Это хорошие отношения, ах».
Хэ Цзыянь рассмеялся и добавил: «Юаньэр, я провожу тебя в ванную позже».
Все говорили и смеялись, и Фан Цзюэся вскоре забыл, что произошло раньше. Центральная ось его памяти вернулась туда, где она была до того, как он покинул свое место, и первоначальная причина, по которой он ушел, снова всплыла.
Точно, он просто хотел послушать запись.
Фан Цзюэся достал наушник, который Пэй Тинсун дал ему раньше, и подключил его по беспроводной сети к своему мобильному телефону, и тут он понял, что у него в руке только один наушник. Коснувшись руки Пэй Тинсуна, Фан Цзюэся тихим голосом попросил его дать другой. Однако теперь все больше и больше людей приходили, чтобы занять этот главный зал, и поэтому его голос был полностью заглушен шумом. Семь светил встали из-за своего стола, выглядя так, будто они готовились выйти на сцену.
Фан Цзюэся двинулся, чтобы приблизиться к нему, и так уж получилось, что Пэй Тинсун тоже приблизился к нему в то же время. Расстояние между этими двумя людьми сократилось вдвое, и они почти соприкоснулись. Фан Цзюэся немного отступил, быстро моргнул несколько раз, а затем повернул голову.
Остальные участники группы не заметили этого маленького эпизода, поскольку их внимание было полностью приковано к разворачивающемуся на сцене вступительному акту.
Пэй Тинсун снова приблизился к Фан Цзюэся, на этот раз приблизившись к его уху, чтобы прошептать: «Что ты только что сказал?»
«Я...» Фан Цзюэся сделал паузу и восстановил спокойствие. «Я хотел попросить тебя о другом наушнике».
«О», — кивнул Пэй Тинсун. «Я просто одалживаю тебе одну». Увидев, как Фан Цзюэся повернул голову, чтобы посмотреть на него, Пэй Тинсун начал смеяться. «Даже если ты будешь на меня пялиться, я все равно просто одалживаю тебе одну».
Этот человек был действительно… Фан Цзюэся пришлось приложить немало усилий, чтобы контролировать свои эмоции.
Он действительно ничего не мог сделать, когда дело касалось Пэй Тинсуна.
«Нажми play ба». Пэй Тинсун подпер подбородок рукой: «Что, ты боишься, что я буду это слушать, ла? Оригинальная запись у меня на телефоне, и я могу слушать ее столько раз, сколько захочу».
Фан Цзюэся действительно не мог больше его слушать. Он сделал глубокий вдох и включил эту запись. Положив руку на стол, а лоб на руку, он принял полулежачее положение, слушая доказательства, сохраненные Пэй Тинсуном.
Сейчас он ни о чем не думал, он просто хотел выяснить, что произошло вчера вечером.
Пэй Тинсун также подражал ему, лежа на столе вместе с ним и уставившись на полосу прогресса записи. Эта пара наушников отделяла их от шумного зала, и они были похожи на двух старшеклассников, которые тайно ложились на свои парты, чтобы послушать музыку во время обеденного перерыва. Они делились одним и тем же звуком, но скрывали разные мысли.
Фан Цзюэся закрыл другое ухо рукой, и громкость записи была установлена на максимум. Внезапно он услышал голос Пэй Тинсуна —
[Это ты определенно хочешь переспать со мной.]
Сердце его тут же подпрыгнуло.
Услышав, как его собственный голос произносит эти слова таким тоном, даже не дожидаясь ответа Пэй Тинсуна, Фан Цзюэся действительно захотел умереть. Прослушав запись всего несколько секунд, Фан Цзюэся уже смирился со своей участью и начал вытаскивать наушник, но Пэй Тинсуна оказался быстрее и остановился на полпути.
Пэй Тинсун на записи звучал так, будто он утратил часть своей обычной самоуверенности, но это определенно был он.
Как это могло случиться, как это могло случиться…
Когда Фан Цзюэся услышал свой собственный голос, он не удержался и ущипнул себя за бедро.
[Эй, я больше не могу тебя видеть.]
Это было слишком интересно — Пэй Тинсун никогда не попадал в более интересную ситуацию за всю свою жизнь. Он обнаружил, что сдерживать улыбку на это слишком сложно, поэтому он поднял голову и поднял руки, в то время как его собственное божественное пророчество теперь играло в наушниках.
[Фан Цзюэся, если ты продолжишь так кокетничать, ты пожалеешь об этом, когда проснешься завтра.
Шуршание одеяла, когда они обернулись, звучало очень реалистично. Очевидно, что в зале было так шумно, что даже разговаривать с людьми было трудно, но их слух, казалось, был бесконечно усилен в этот момент. Их объятия, его похлопывание по спине, его милые ответы, его беспорядочное пение песен — все эти детали воспроизводились через звук и вернули Фан Цзюэся, которая не хотела в это верить, обратно в ту пьяную ночь.
Он даже считал Пэй Тинсуна Маленьким Абакусом.
В этот момент Фан Цзюэся всерьёз задумался о маневренности и вероятности успеха, если он прямо здесь прикусит свой язык и покончит с собой.
Случайно заметив, что Фан Цзюэся, лежавший на столе, в данный момент щипал себя за бедро, Цзян Мяо обеспокоенно спросил: «Все в порядке? Цзюэся, что случилось, ты плохо себя чувствуешь?»
Пэй Тинсун сдержал улыбку и объяснил ему: «Всё в порядке, с ним всё хорошо».
Сказав это, он похлопал Фан Цзюэся по спине. «Правда, Цзюэся Гэ?»
Увидев красные уши и шею Фан Цзюэся, Пэй Тинсун почувствовал себя более удовлетворенным, чем когда-либо.
Индикатор выполнения достиг конца записи и завершился последней фразой Фан Цзюэся —
Фан Цзюэся почувствовал, что его самооценка никогда не была так сильно опустошена. Он снял наушник, приложил его к бедру Пэй Тинсуна, затем сел прямо и сделал глубокий вдох.
Ему нужно было взять себя в руки. Это был не он, это был он после употребления алкоголя.
Пэй Тинсун сдержался, чтобы сделать прохладный вдох, но все же улыбнулся, убирая наушник, который ему вернул Геге. Он казался чрезвычайно довольным собой, когда приблизился, чтобы спросить: «Я не обманывал тебя, ба».
Лицо Фан Цзюэся сейчас было таким горячим, что ему даже стало жарко во всем теле.
«Ты слишком тонкокожий». Пэй Тинсун уставился на свою красную мочку уха, немного отвлеченный, и не мог не вспомнить о вишне во время фотосессии для журнала.
На сцене появился ведущий, и все начали хлопать. Первой программой были Seven Luminaries, открывающие сцену, но у Фан Цзюэся просто не было на них внимания. Он даже забыл, что здесь будут фанаты, специально делая снимки реакции в это время, его мысли были слишком заняты событиями прошлой ночи.
«Вы... Вы записали что-нибудь еще?»
Пэй Тинсун развел руками: «Только этот».
По крайней мере, это были хорошие новости. Фан Цзюэся покраснел и спросил: «А что случилось потом, я уснула?»
Память Пэй Тинсуна мгновенно вернулась к кануну цунами, к той мягкой внезапной атаке.
Эта последняя часть была для него слишком опасной, опасной до такой степени, что, когда он думал об этом сейчас, бабочки снова начинали свои опасные предсмертные судороги.
«Да», — сухо ответил он. «Ты уснул, ты очень хорошо спал, и ты знаешь, что произошло потом».
Услышав его слова, Фан Цзюэся почувствовал облегчение.
Потерять лицо было просто потерей лица. Если бы он просто обнял его, чтобы уснуть, то это было бы действительно ничего. Они оба были мужчинами, и они не могли сделать ничего, что перешло бы любые границы.
Однако обжигающий жар на его лице не рассеялся от этих рассуждений, вместо этого он, казалось, распространился еще дальше, как степной пожар. Фан Цзюэся наливал себе чашку за чашкой воды и поглощал их в попытке погасить этот жар. Однако, похоже, это не сработало, и он даже не мог сосредоточиться на шоу, которое происходило прямо сейчас.
Остальные участники наблюдали за вступительным выступлением Seven Luminaries. Лу Юань, покачиваясь, чтобы отбить удар по поверхности, прошептал: «Не слишком ли тихий аккомпанемент?»
Лин И выдавил «эн» и сказал: «Его голос просто надломился…»
«Это своего рода не очень профессиональный гала-концерт, никакое звуковое оборудование не будет очень хорошим», — сказал Цзян Мяо, приберегая его на черный день. «То же самое может случиться и с нами, когда мы поднимемся. Всем следует подготовиться заранее, ба».
Все они обсуждали сцену, но Пэй Тинсун не мог услышать ни единого слова. Полумертвые бабочки в его сердце, казалось, наслаждались своим последним сверкающим представлением перед закатом и, казалось, не знали, как перестать порхать. Ему нужно было выкинуть из памяти тот неожиданный поцелуй и переключить свое внимание на что-то другое. Он подсознательно сжал кулак, в котором Пэй Тинсун что-то почувствовал.
«Есть еще кое-что», — из-под стола он протянул правую руку к Фан Цзюэся и спросил: «Знаешь, почему я сегодня надел перчатку?»
Фан Цзюэся, конечно, не знал. Когда их укладывали, он задавался вопросом, почему стилист Цзецзе надел кожаные перчатки только на Пэй Тинсуна, да и то только на одну руку. Он просто списал это на новый тренд.
Он посмотрел на перчатку и покачал головой, глядя на Пэй Тинсуна.
На лице Пэй Тинсуна появилось выражение, которое громко говорило: «Я так и знал», а затем он подмигнул ему, и в его голосе послышался намёк на команду, когда он приказал: «Сними это».
Хотя Фан Цзюэся почувствовал что-то странное, его рука все равно невольно схватила кончик пальца Пэй Тинсуна и стянула с него белую кожаную перчатку.
В тусклом свете зала он взял руку Пэй Тинсуна и притянул ее к себе, чтобы рассмотреть ее получше. В области между большим и указательным пальцами на правой руке Пэй Тинсуна был четкий след укуса, синий и фиолетовый, а места, где была сломана кожа, уже начали покрываться коркой.
«Ты хорошо поработал», — Пэй Тинсун поднял брови.
«Я?» Фан Цзюэся не мог в это поверить. Забудьте о том, чтобы кусать людей, он был уже таким старым и никогда раньше не ввязывался в драку с кем-либо.
Но, прослушав эту запись только что, он мог поверить во что угодно.
Пэй Тинсун сделал невинное выражение лица. «Или кто бы это мог быть? Я жалею, что не записал видео сейчас. Тебе стоит увидеть себя, когда ты пьян».
Не может быть, чтобы это был он… Фан Цзюэся уставился на след от укуса и почувствовал себя виноватым внутри. Он действительно не думал, что его пьяное поведение будет настолько плохим.
«Больно?» Фан Цзюэся поднял глаза и посмотрел на Пэй Тинсуна.
Он не знал почему, но как только он взглянул в глаза Фан Цзюэся, Пэй Тинсун не мог не вспомнить ту ночь — вспомнить тепло кожи Фан Цзюэся и аромат его шампуня.
«Чепуха», — Пэй Тинсун повернул голову и сделал вид, что смотрит на сцену.
«Извини», — извинился перед ним Фан Цзюэся. «Здесь вам тоже не во что укутаться».
Пэй Тинсун украдкой взглянул на него. «Нет нужды, я не такой уж нежный». Затем он неловко добавил: «Помоги мне надеть перчатку».
Фан Цзюэся кивнул, положил руку Пэй Тинсуна себе на колено и мягко натянул на руку кожаную перчатку. Надев ее, он даже ущипнул кончики пальцев, чтобы проверить, пусты ли они.
«Готово». Фан Цзюэся был очень доволен этим своим достижением. Он поднял глаза с улыбкой.
Пэй Тинсун отдернул руку, беспокойно сжал кулак и прокашлялся: «Тогда... тогда ты сможешь завернуть его для меня позже, когда мы вернемся в общежитие».
Фан Цзюэся подумал, что ослышался. Его глаза немного расширились. «А?»
«Что за «а», ты меня так укусила, а если я заражусь?» Пэй Тинсун почувствовал себя крайне неловко, когда приказал: «Заверни мне это, когда вернемся. Ты меня укусила, так что ты должна взять на себя ответственность».
Глаза Фан Цзюэся все еще смотрели на него. Они были такими яркими, что сердце Пэй Тинсуна начало прыгать, как беспокойная обезьяна, а его мысли начали дико метаться, как скачущая лошадь. Затем он схватил Фан Цзюэся за плечо и заставил его повернуться лицом к сцене.
«Смотри шоу, чего ты на меня уставился?»
Выступление Seven Luminaries закончилось под звуки энергичных скандирований поддержки фанатов. Остальные выступления прошли в установленном порядке, и вскоре настала очередь Kaleido. Под руководством персонала шестеро парней в спешке бросились за кулисы. Когда они повернули за угол, женщина случайно столкнулась с Фан Цзюэсией.
Фан Цзюэся поддержала ее и вежливо сказала: «Будь осторожна».
Женщина выглядела лет на 30 и была одета очень со вкусом. Она все время извинялась перед ними и сама уступала им дорогу.
Он просто почувствовал, что она выглядит знакомой, но время сейчас поджимало, и у Фан Цзюэся не было ни минуты, чтобы заботиться о ней. Они вышли на сцену согласно данным им инструкциям. Конечно же, звук от оборудования был таким же, как и раньше, а аккомпанемент был очень тихим. Однако с каким сломанным акустическим оборудованием они не сталкивались во всех своих предыдущих коммерческих выступлениях? Так что это действительно не считалось ничем.
Шестеро человек держали в руках микрофоны и пели как быструю, так и медленную песню, используя свою собственную силу, чтобы увлечь всю аудиторию. Во время выступления Лин И и Фан Цзюэся обменялись своими партиями, и голос Фан Цзюэся легко достигал этих трех высоких нот. Хэ Цзыянь и Пэй Тинсун также обменялись своими рэп-партиями, в то время как Лу Юань и Цзян Мяо обменялись танцевальными движениями.
Это был естественный инстинкт идола — получать удовольствие от выступлений. За то время, пока они были неизвестны, Kaleido научились воспринимать каждое с трудом завоеванное выступление серьезно, и даже если люди, наблюдающие за ними из-под сцены, не узнавали их или не заботились о них, они все равно не жалели усилий, пытаясь выплеснуть весь свой энтузиазм.
Им нравилось это делать — выкрикивать имена своих товарищей по группе на сцене, а затем плавно меняться партиями друг с другом, ни о чем не беспокоясь.
Такое проявление легкости во время выступления нельзя было приписать простому таланту, но молчаливому пониманию и способностям, которые развили шесть мальчиков, которые провели бесчисленное количество тихих ночей вместе в маленькой комнате для упражнений. Потея, получая травмы, падая, вставая, напевая по две-три строчки текста снова и снова — все это время представляя себе фанатов и сцену, которой еще не существовало; они все вместе пережили эти скучные и изнурительные дни, а затем схватили друг друга за руки, чтобы исследовать неизведанную дорогу впереди.
Итак, в этот момент Фан Цзюэся посмотрел на своих коллег по группе на сцене и вспомнил слова Пэй Тинсуна.
[Исходя из того факта, что одна шестая его мечты, когда она наконец сбудется, должна будет содержать мое имя.]
Ему понравилась эта одна шестая.
Ему нравилось испытывать удовольствие, раскланиваясь с публикой вместе с ними, рука об руку.
Он на самом деле не шарил в этой темной комнате в полном одиночестве. И это был не угол холодной мебели, которого он коснулся, когда протянул руку, а рука.
Теплые руки остальных пятерых человек.
Зрители внизу почти забыли, что это благотворительный ужин, и подумали, что они на концерте. Только когда Kaleido закончили свое выступление, все запоздало начали хлопать. Ведущий вышел на сцену, чтобы пообщаться с ними, и только в это время участники группы узнали, что компания пожертвовала 300 000 юаней от имени Kaleido. Глядя на удивление, мелькнувшее на лице Цзян Мяо, Фан Цзюэся поняла, что Цян Гэ никому из них не рассказал.
Однако, к их еще большему удивлению, их поклонники Domino провели сбор средств и собрали 200 000 юаней всего за три коротких дня после того, как узнали, что они посетят благотворительный ужин. Это был первый раз, когда они участвовали в таких мероприятиях с тех пор, как стали популярными, и их поклонники постоянно пересылали посты Weibo и призывали делать пожертвования, надеясь использовать свою маленькую силу, чтобы придать этим шести мальчикам уверенности.
«Тогда давайте пригласим госпожу Цзян Инь, одного из директоров благотворительного фонда, выйти на сцену, чтобы вручить нашему Kaleido небольшое золотое памятное кольцо и поблагодарить Kaleido за их вклад в помощь многочисленным детям, страдающим аутизмом».
Из-за кулис вышла дама в вечернем платье, взяла маленькое золотое кольцо с красной бархатной подушечки, которую держала на сцене одна из церемониймейстерш, подошла и обеими руками протянула его руководителю группы Цзян Мяо.
Фан Цзюэся посмотрел на нее, и только тогда он понял, что это на самом деле та женщина, которая случайно столкнулась с ним некоторое время назад.
После того, как их сегмент закончился, Калейдо сошел со сцены, следуя указаниям персонала. Когда Фан Цзюэся как раз выходил из коридора за кулисами, он услышал голос ведущего на сцене. Этот человек, казалось, разговаривал с женщиной по имени Цзян Инь, и он даже упомянул «Escape For Your Life».
Чэн Цян обнял их по одному за кулисами. «Вы все были так хороши. Вы выступили особенно хорошо, так что неудивительно, что вы мои детеныши. Пошли, пошли, пошли, теперь мы можем там поесть и наконец-то спокойно посмотреть другие выступления».
«Цян Гэ», — спросила Фан Цзюэся. «Это та мисс Цзян, которая вручила нам приз?»
«А, она действительно могущественна». Чэн Цян сказал: «Помнишь Чжоу Цзыхэна, который некоторое время назад стал Императором Берлинской кинопремии? Мм, он учится в той же школе, что и Сяо Пэй. Цзян Инь — его агент».
«Не только это», — они вышли из-за кулис и приготовились войти в зрительный зал с прохода снаружи зала. «Она — один из продюсеров «Escape For Your Life». Что, она говорила с вами наедине?»
Фан Цзюэся покачал головой. «Этого не было».
«Эй, я думал, она найдет тебя, чтобы устроить на шоу». Чэн Цян рассмеялся и продолжил: «Все равно не стоит мечтать о журавлях в небе». Он проводил шестерых людей обратно на их места, словно пасущих уток. Он был очень рад видеть, как Пэй Тинсун поддерживал Фан Цзюэсю на всем пути к их местам.
Этот фансервис не только повысил их популярность, но и, похоже, вернул маленького волчонка в лоно общества.
Программы продолжались одна за другой, и участники Kaleido смотрели с большим интересом. Хэ Зиян мог видеть своих фанатов со своего места, поэтому они также некоторое время общались с Jies станции. В конце концов, им не нужно было снова выходить на сцену, и один за другим эти фанаты начали волноваться. Seven Luminaries были самой популярной группой на месте, каждое их движение вызывало крик, поэтому организаторы перенесли церемонию награждения на самый конец.
Группа Seven Luminaries пожертвовала 500 000 юаней, а их фанаты также пожертвовали 500 000 юаней от их имени. Ведущий закончил интервью и пригласил главного редактора журнала вручить им небольшое золотое памятное кольцо после того, как они сделают свое пожертвование.
«Тогда, Семь Светил хотят что-то сказать?» Ведущий передал микрофон, и Лян Руо, стоявший в самом центре группы, взял микрофон и посмотрел на гостей внизу.
«Прежде всего, я хотел бы поблагодарить организаторов за предоставленную нам возможность принять участие в этой грандиозной церемонии. На этот раз целью благотворительной организации было помочь детям-аутистам улучшить условия их жизни и роста. Я думаю, что это очень значимо. На самом деле, когда я был подростком, я тоже не очень любил разговаривать, и общение с другими людьми было для меня большим препятствием. Но мне очень повезло. В то время мне помогли мои хорошие друзья...» Когда он это сказал, Лян Руо посмотрел на то место, где сидела Фан Цзюэся.
Пэй Тинсуну пришлось приложить немало усилий, чтобы контролировать свое выражение лица, хотя он никогда этого раньше не делал, и он не позволил саркастическому выражению 10-го уровня проявиться на своем лице. Однако он протянул руку и схватил Фан Цзюэсю за плечо, потянув его к себе.
У Фан Цзюэся было смущенное выражение лица. Его втянули лицом к Пэй Тинсуну, и он увидел, как тот взял зефир со стола и засунул его себе в рот.
«Если ты сейчас ничего не съешь, их всех съест Лин И».
Лин И, который тайно жевал какую-то еду, делая небольшие движения, внезапно почувствовал подсказку и так испугался, что его плечи слегка задрожали.
Застигнутый врасплох полным ртом сахара, глаза Фан Цзюэся были полны слов «совершенно сбит с толку». Пэй Тинсун также съел зефир, а затем положил правую руку перед Фан Цзюэся.
Фан Цзюэся просто посмотрел на него, ничего не сказав.
«Рука болит», — беззвучно прошептал Пэй Тинсун.
Щека Фан Цзюэся раздулась, поэтому он кивнул, показывая, что понял.
Затем он вытянул указательный палец и без всякого выражения ткнул им в руку Пэй Тинсуна. Пэй Тинсуна не ожидал такого действия, и его рука в итоге немного подпрыгнула, как маленький кузнечик. Он уставился на Фан Цзюэсю в недоумении.
Съев зефир, Фан Цзюэся одними губами ответил: «О, я думал, ты сказал, что это не больно».