Парадокс фансервиса. Fanservice Paradox. Глава 103
Пэй Тинсун особенно любил процесс уборки с Фан Цзюэся на руках после того, как они заканчивали. Он также находил удовольствие в купании.
В это время Фан Цзюэся полностью зависел от него.
«Моя талия болит». Фан Цзюэся лежал на внутренней стороне, на краю ванны, и его голос был очень легким и ленивым, создавая у Пэй Тинсуна иллюзию того, что с ним флиртуют.
«Я только что был слишком резок».
«Ты даже знаешь это, ба». Фан Цзюэся посмотрел на него. Его ресницы были длинными, и под светом ванной каждая ресничка отчетливо выделялась. У него было лицо, которое заставляло людей хотеть одновременно и насиловать его, и защищать, что также было причиной того, почему Пэй Тинсун всегда был таким противоречивым.
«Мне жаль, ба». Сейчас он был как большая собака, которая совершила ошибку и умоляла о прощении своего хозяина. Он послушно сидел у ванны и мыл ему волосы.
Фан Цзюэся схватил его за руку. «Я не говорил, что мне это не нравится...» Пока он говорил, он случайно увидел крошечный след на руке Пэй Тинсуна, тот, что он оставил после пьяного укуса. Струп давно отпал, но все еще остались некоторые легкие следы. Когда он подумал о том, как Пэй Тинсуну пришлось заботиться о нем, когда он ему еще даже не нравился, он нашел это очень милым, поэтому не смог удержаться, чтобы не поцеловать его.
«Правда?» Глаза Пэй Тинсуна засияли. «Значит, тебе нравится!»
Конечно, ему это нравилось. Иначе как бы он мог позволить себя так крепко схватить и держать?
Фан Цзюэся на самом деле немного смутился, когда его спросили таким образом. Он изменил тон и сказал, что не знает, и что Пэй Тинсуну больше не разрешается спрашивать. Пэй Тинсун знал, что он стесняется, поэтому не стал продолжать дразнить его. «Как насчет того, чтобы пойти на горячие источники?» Пэй Тинсун откинул челку со лба Фан Цзюэся и поцеловал его в щеку. Только после того, как Фан Цзюэся кивнул, он поднял его.
В начале Фан Цзюэся не привык, чтобы Пэй Тинсун брал его на руки. Разница в возрасте заставляла его сохранять упрямое достоинство старшего брата в некоторых отношениях, но теперь он привык к тому, что о нем заботятся, и ему это даже нравилось.
Вода горячего источника во дворе была молочно-белой, густой от горячего пара и очень теплой, и как только тело погружалось в нее, создавалось ощущение, что каждый дюйм мышц будет растягиваться все больше и больше.
«Так мило». Пэй Тинсун наклонился к краю горячего источника и положил голову на плиту из голубого камня. «В будущем я тоже сделаю себе горячий источник дома. После того, как все будет готово…»
Фан Цзюэся не мог больше слушать, поэтому он закрыл рот Пэй Тинсуну рукой и сказал: «Заткнись, ты думаешь, что можешь просто сказать, что хочешь горячий источник, а потом получить его? Это не похоже на бассейн, в котором ты убивал рыбу».
Прикрытый рот Пэй Тинсуна изогнулся в глупой улыбке. Он поцеловал мягкую ладонь Фан Цзюэся несколько раз, а затем протянул руку, чтобы притянуть Фан Цзюэся к себе. Двое людей в бассейне обменялись долгим поцелуем, а затем обнялись, грудь к груди, лицом к лицу. Рука Пэй Тинсуна начала массировать талию Фан Цзюэся под водой.
Фан Цзюэся не знал почему, но он всегда чувствовал себя в безопасности, когда прижимался к Пэй Тинсуну. Ему очень нравилось это чувство, поэтому он пошел дальше, положив подбородок на плечо Пэй Тинсуна, прислонившись к нему всем телом, и закрыл глаза.
«Ты снова похудел?» Техника массажа Пэй Тинсуна была нежной, а его голос был еще нежнее. «Это все из-за всего, что было раньше».
«Нет», — Фан Цзюэся наклонил голову и заговорил, прижавшись губами к шее. «Я всегда был таким».
Пэй Тинсун парировал: «Кто это сказал? Разве я не могу сказать, похудел ты или нет, просто потрогав тебя немного? Ты намного легче, я даже ничего не чувствую, когда беру тебя на руки».
Фан Цзюэся не удержался от смеха и пошутил: «Не хвастайся...» Как только он это сказал, Пэй Тинсун нажал на больное место, и его последние несколько слов изменили тон, теперь они были немного мягче. «...Здесь действительно болит».
Этот голос унес душу Пэй Тинсуна. Ношение красавицы на руках сильно осложнило ему выполнение работы.
Он должен был быть бесчувственным инструментом для массажа.
«Тебе так приятно?» — спросил Пэй Тинсун.
«Эн…» Фан Цзюэся лениво обнял его, ведя себя как бескостная коала, отмокающая в горячем источнике. «Тебя этому учили? Так профессионально».
Очевидно, так и должно быть. С тех пор, как он узнал, что талия Фан Цзюэся не очень хороша, он каждый день искал в интернете видео массажа и практиковал свою технику массажа с помощью подушки много раз, пока не достиг этого уровня. Он боялся, что в противном случае он заставит Фан Цзюэся чувствовать себя плохо.
«Нет, для этого нужно тренироваться? Гениям не нужно тренироваться», — сказал Пэй Тинсун.
Погрузившись в воды горячего источника, Фан Цзюэся становился все мягче и мягче, как липкий рисовый пирог, размоченный в супе из красной фасоли. Он был в ленивом трансе и был очень сонным. Он услышал, как Пэй Тинсун сказал, что когда он видел его вечером, он был таким красивым, похожим на человека на картине. Фан Цзюэся хотел опровергнуть его, но ему было лень говорить, поэтому он просто продолжал слушать с улыбкой. Голос Пэй Тинсуна, который был очень низким, застрял у него в груди, поскольку каждое его слово резонировало внутри него.
«Раньше мне нравился такой высокотехнологичный и простой стиль дизайна интерьера, с черными, белыми и серыми тонами, и я всегда чувствовал, что меньше значит больше. Сегодня, когда я увидел тебя стоящим у ворот двора, я внезапно понял, что этот стиль совсем не хорош». Пэй Тинсун нежно погладил его по спине. «Только самое красивое место достойно тебя. Если однажды мы выйдем на пенсию и сможем жить пенсионной жизнью раньше времени, я приглашу лучшего дизайнера, чтобы он красиво украсил наш дом, наполнив его всевозможными растениями».
Он посмотрел на огромное дерево гинкго рядом с бассейном с горячим источником. «Гинкго выглядит красиво, клены тоже хороши, еще камелия, ах да, и роза на лозе, которая ползет по всей стене, и было бы лучше, если бы у нас было еще поле эустомы…»
Фан Цзюэся слабо улыбнулся, как будто бы был слишком сонный.
Хочешь открыть теплицу, глупый мальчишка?
«Я могу представить, как ты стоишь сейчас среди цветов». Пэй Тинсун отвлекся и на некоторое время замолчал. Поднялся осенний ветер, и несколько листьев гинкго упали с веток, один из них случайно упал на белоснежное плечо Фан Цзюэся.
Только увидев это, Пэй Тинсун пришел в себя, а затем осторожно снял лист с плеча, смеясь над собой.
«Представляешь? Я даже цветы раньше ненавидел».
Фан Цзюэся, который к этому времени уже слишком устал, уснул у него на руках. Только после долгого отсутствия ответа Пэй Тинсун понял, что этот парень уже задремал.
«Ты даже можешь так заснуть, ба».
Опасаясь, что он простудится, Пэй Тинсун поспешно вынес его, завернул в банное полотенце, вошел в комнату, положил на кровать, укрыл одеялом и дал ему крепко заснуть.
Из изголовья кровати доносился слабый цветочный аромат. Пэй Тинсун включил свет и обнаружил, что там стоит специальный горшок с цветами, в котором были темно-красные лепестки. Он не знал почему, но один из лучших цветов упал за пределы горшка. Пэй Тинсун взял его в руку, покрутил пальцами, затем понюхал.
Наконец, он прикрепил его к уху Фан Цзюэся.
Во сне Фань Цзюэся обладала некой умиротворенной красотой. Алые лепестки оттеняли мягкое родимое пятно в уголке его глаз.
Он был настолько красив, что Пэй Тинсун не удержался и тайком сфотографировал его.
Хотя другая сторона не выслушала внимательно его будущий план дома, Пэй Тинсун все равно был очень доволен. В прошлом он не имел понятия о слове «дом». С тех пор, как умер его дедушка, он всегда считал «дом» клеткой.
Но теперь Пэй Тинсун с нетерпением ждал возможности разделить дом с человеком, стоящим перед ним.
Он любил его даже больше, чем думал.
Только проснувшись, Фан Цзюэся понял, что он в постели. Свет у изголовья кровати горел, а на тумбочке стоял стакан воды. Это была привычка Пэй Тинсуна.
Он вытянул руку из-под одеяла, затем лениво отдернул ее и позвал Пэй Тинсуна. С этими словами он снова завернулся в одеяло, но тут же обнаружил рядом с подушкой темно-красный цветок.
Вскоре появился другой человек, одетый в черный халат, в котором он был, когда пришел на свою виллу. «Проснулась?» Он протянул руку и коснулся теплого лица Фан Цзюэся.
«Сколько я спал?» Фан Цзюэся прищурился, напоминая кошку.
«Два часа. Сейчас одиннадцать часов». Пэй Тинсун поднес стакан с водой с тумбочки ко рту.
Фан Цзюэся поднесла ему стакан, чтобы он выпил воду, и показала ему цветок, который он нашел.
«Красиво?» — Пэй Тинсун указал на горшок с растением на тумбочке у кровати. «Это — я не знаю, что это за цветок».
«Камелия». Его мама раньше сажала камелии, и этот цветок было очень легко узнать. Сорт с таким цветом был еще более особенным. Фан Цзюэся вернула ему стакан. «Этот сорт, кажется…» Подумав об этом, он вдруг рассмеялся и сказал: «Какое совпадение, ах».
На лице Пэй Тинсуна отразилось легкое замешательство.
«Черный рыцарь». Фан Цзюэся воткнула цветок в вырез халата Пэй Тинсуна и с улыбкой сказала: «Необычный сорт».
Черный рыцарь. Пэй Тинсун несколько раз повторил это имя в своем сердце.
Причина, по которой люди так неохотно расставались с жизнью, заключалась в том, что в ней было скрыто так много прекрасных совпадений.
«Я решил, и не буду сейчас обсуждать остальное, но в доме Фан Цзюэся и Пэй Тинсуна должны быть черные рыцари и белые эустомы. Этих двоих нельзя пропустить». Когда он по-детски объявил о своем решении, он достал цветок, положил его на стол и погладил Фан Цзюэся по волосам. Переключение между мальчиком и мужчиной всегда происходило мгновенно. «Идеальное время, я только что заказал еду. Вставай и съешь что-нибудь».
Выпив воды, Фан Цзюэся завернулась в одеяло, повернулась к нему спиной и сказала: «Я все еще хочу спать».
«Сначала поешь». Пэй Тинсун встал и ушел. Услышав какое-то движение, Фан Цзюэся повернул голову, чтобы тихонько оглядеться. Оказалось, что Пэй Тинсун достал маленький столик и поставил его на кровать.
Блюда были также весьма изысканны. Все они были в маленьких блюдцах, и их было около шести или семи.
Взяв палочки для еды, которые он передал, Фан Цзюэся внезапно обнаружил, что на его руке был красный след, как будто он был ошпарен. «Что здесь происходит?» Он взял палочки для еды и указал на них: «Ты ошпарился? Ты промыл его холодной водой?»
«О, только что…» Пэй Тинсун не смог придумать подходящего оправдания за это короткое время, поэтому он просто сказал: «Изначально я готовил для тебя лапшу, и на меня немного попал суп с лапшой. Но я подумал, что не очень хорошо приготовил лапшу, поэтому заказал еду, и ее принесли очень быстро».
Глядя на маленькую красную отметину, Фан Цзюэся внезапно заявила: «Но я хочу есть лапшу».
Фан Цзюэся кивнула ему. «Я просто очень хочу есть лапшу. Иди и помоги мне ее отнести».
«Они на самом деле невкусные, а ведь здесь так много вкусных вещей».
«Но я хочу их съесть, ах. Скорее иди, скорее иди, не обожги руку на этот раз».
Не сумев переубедить его, Пэй Тинсун не имел иного выбора, кроме как пробормотать и унести в комнату свою неудавшуюся работу: «Ешь меньше этого, ешь больше этих блюд».
Аппетит Фан Цзюэся был не очень хорошим, но он нашел эту лапшу особенно вкусной. Пэй Тинсун продолжал класть еду из некоторых блюд в его миску, чтобы он ел вместе с лапшой.
«Лапша, которую ты приготовила, очень вкусная». Фан Цзюэся сказала серьезно: «Те, что ты приготовила на мой день рождения, тоже были очень вкусными. Ты приготовишь их для меня снова в будущем?»
Он действительно был хорошим Гэгэ.
Пока Фан Цзюэся ел, его мобильный телефон снова завибрировал. Пэй Тинсун взглянул на него. «Твой сосед по комнате снова здесь. Этот парень действительно липкий».
«Ты что, пьешь уксус Ий?» Уголки рта Фан Цзюэся приподнялись, и он посмотрел на сообщение.
«Кто сказал, что я пью уксус?» Пэй Тинсун не признался. «Его уксус — это в лучшем случае яблочный уксус. Пить его как напиток скучно».
Что это за грязная метафора? Фан Цзюэся положил свой мобильный телефон. «Он сказал, что они играют в игры в комнате Лу Юаня и спросил нас, не хотим ли мы зайти».
Пэй Тинсун одним взглядом понял мысли Фан Цзюэся и понял, что тот хотел пойти. Он использовал еду как предложение обмена, словно уговаривал ребенка. «Мы пойдем после того, как ты закончишь этот яичный суп».
К тому времени, как он закончил яичный суп, было уже поздно. К счастью, все вещи Пэй Тинсуна были в чемодане Фан Цзюэся. Они оба переоделись в более прочную одежду и пошли к Лу Юаню. Как только они вошли во двор, они услышали смех. В комнате Лу Юаня дул легкий ветерок. Когда они открыли дверь, Фан Цзюэся почти не узнала Лин И; его лицо было раскрашено под трехцветного кота.
«Как ты превратился в это?» Фан Цзюэся протянул руку и дважды потер лицо, но не смог стереть. Он даже запачкал свою руку.
«Они издеваются надо мной!» Лин И бросился в объятия Фан Цзюэся, на что Пэй Тинсун в ответ оттащил его, схватив за воротник.
Лу Юань, сидя на земле, скрестив ноги, поднял шею и сказал: «Ребята, будьте осторожны, этот парень только что выпил. Будьте осторожны, он неистово целует людей».
«Я тебя поцеловала?» — возразила Лин И, покраснев. — «Я просто немного выпил».
Лу Юань фыркнул. «Ты что, мало людей поцеловал? Твой рот как присоска, и ты выпил столько, что твоя шея полностью покраснела».
Хэ Зиян беспощадно оценил ситуацию. «Будьте осторожны, если вас сфотографируют, они скажут, что вы с кем-то мутили».
«Верно. Лао-цзы умрет из-за подставы».
Фан Цзюэся рефлекторно потер шею, опустил голову и оглядел свое тело, проверяя, нет ли явных следов вины на сердце.
«Проходите и садитесь, ах». Цзян Мяо придвинул две подушки-татами и небрежно спросил: «Фильм закончился?»
Лу Юань также вмешался: «Только что мы с Лин И пошли за тобой, так как боялись, что ты не сможешь прийти, когда стемнеет. Мы не ожидали, что ты пойдешь в кино». Но потом он вдруг вспомнил кое-что: «Подожди-ка, когда мы пошли туда в шесть часов, твой мобильный телефон все еще лежал на кровати. Как так получилось, что, когда мы позвонили тебе позже, ты был в кино?»
Эта отвратительная ложь раскрывалась прямо у него на глазах, заставляя Фан Цзюэся ощутить желание раскрыть все самому в этот самый момент.
Он мог бы и сам все разоблачить.
«Ты тупой, ла». Лин И толкнул Лу Юаня прямо на Хэ Цзыянь. «Он определенно не взял свой мобильный телефон, поэтому вернулся, чтобы забрать его. Как ты можешь обойтись без своего мобильного телефона, ла?»
Пэй Тинсун чуть не рассмеялся.
Лин И действительно был чертовски бессмертным участником группы.
Хэ Цзыянь тайком открыл пакет с фишками для горна, принесенными Лин И. «На какой фильм вы ходили?»
Фан Цзюэся замер. Он взглянул на Пэй Тинсуна и, подумав, что тот ничего не скажет, наугад подумал об одном.
"Криминальное чтиво." / «Ла-Ла-Ленд».
Они оба ответили одновременно, но не проявили никакого молчаливого понимания, когда дело дошло до их ответа.
Конечно, их ложь снова была раскрыта. Глядя на тонкие выражения лиц своих товарищей по группе, улыбка Фан Цзюэся застыла на его лице.
Что делать? Как ему объяснить?
«А!» — полупьяный Лин И хлопнул в ладоши, как маленький тюлень. «Так вот, оказывается, вы были в разных кинотеатрах, а. Я думал, вы смотрели фильм вместе».
Пэй Тинсун был удивлен способностью Лин И заделывать дыры в собственном мозгу.
Остальные не стали в этом разбираться, поэтому Фан Цзюэся мог только посмеяться и удобно сменить тему. «Во что вы, ребята, только что играли? Это весело?»
Цзян Мяо отодвинул карты рядом с рукой. «Они играли в «Борьбу с землевладельцем», но Лин И постоянно проигрывал, поэтому он больше не разрешает нам играть. Мы как раз готовились играть в «Правду и действие», когда вы, ребята, пришли».
Хэ Зиян потянулся. «Да, мы давно в это не играли».
Раньше, когда они только дебютировали, они были совсем незаметны и у них не было особой работы, поэтому они часто болтали и играли до полуночи по выходным, проводя время так же, как это делают парни в мужском общежитии колледжа.
«Тогда мы раскрутим бутылку ба, это просто и удобно». Лу Юань достал пустую бутылку и поставил ее на землю. Он позвал всех сесть в круг вокруг нее и приготовился раскрутить бутылку. «Вот и все, ах».
Первый спин, бутылка остановилась, указывая на Хэ Цзыянь, и он выбрал правду. Лу Юань отодвинул два ящика для наказания, которые были приготовлены заранее, один для правды, а другой для действия, и внутри каждого было четыре листка бумаги, написанные всеми ими. Хэ Цзыянь вытащил листок и прочитал: «Ваша ориентация любви...»
Он не совсем понял и подумал, что это о сексуальной ориентации. «О, я пансексуал».
«О каких грязных вещах ты говоришь?» Эту оговорку написал Лу Юань. «Я имел в виду твою ориентацию, когда ты влюблен, какой тип людей тебе нравится».
«Джекпот». Пэй Тинсун поднял брови. «Ты так взрывоопасно раскрываешь свою ориентацию, нам стоит начать прямую трансляцию».
«О, вот что это значит». Затем Хэ Цзыян небрежно сказал: «Кто-то красивый, с длинными ногами, внимательный и заботливый».
«Ты такой скучный», — сказал Пэй Тинсун. «Если бы мы не знали тебя лучше, мы бы подумали, что ты записываешь что-то для программы».
«Что, ты хочешь послушать о моей ориентации в постели, ла?»
Пэй Тинсун цокнул языком. «Кому интересно знать твою ориентацию в постели, извращенец».
«Определенно не такой извращенец, как ты», — усмехнулся в ответ Хэ Цзыянь.
«Кхм». Фан Цзюэся невольно прочистил горло. Он увидел, что все смотрят на него, и поэтому заговорил с глухим смехом: «Чипсы из горна немного солоноватые…»
По совпадению, во время второго раунда бутылка закрутилась и остановилась, указав на Фан Цзюэся. Он запутался на некоторое время, готовый выбрать действие, но Лин И, который опирался на его плечо, сказал, что в коробке с действием было много извращенных вещей, поэтому он изменил свои слова и сказал «правда».
Он вытащил один, поднес его к себе, чтобы рассмотреть, и его лицо тут же покраснело.
«Дай-ка я посмотрю, что это?» Цзян Мяо взяла листок из его руки и усмехнулась. «Это, должно быть, написал Цзыянь — сколько тебе было лет, когда у тебя был первый сексуальный опыт?»
«Ой», — Лу Юань тут же начал уговаривать Фан Цзюэсю, глядя на красные уши Фан Цзюэсю: «Цюэсю, ты все равно не должен был этого делать, ба…»
Почему он просто не может согласиться со словами Лу Юаня и солгать?
«Не пытайся лгать, ах!» — Лин И указал на промежность своих брюк. «Если ты солжешь, твой нос станет длиннее!»
«Где именно твой нос, а?» Пэй Тинсун хлопнул его по руке и начал потеть из-за Фан Цзюэся. Однако он все еще чувствовал, что Фан Цзюэся определенно ничего не скажет. Его кожа была тоньше, чем кожица персика.
«Эн…» Фан Цзюэся выдавил несколько слов сквозь зубы, «22 года…»
«Чёрт!» Лу Юань широко раскрыл рот от удивления. «Он-он действительно...?»
«Ого, и разве это не было так давно?» Хэ Цзыянь несколько раз хмыкнул и обменялся взглядом с Цзян Мяо. «Опыт с самим собой не считается, ах».
Фан Цзюэся не произнес ни слова. Вся его личность была похожа на маленький чайник, который кипел.
Лин И был так удивлен, что упал на спину, а когда снова встал, то выпалил: «С кем, а?! Цзюэся, ты! С какой девушкой ты это сделал?!»
«Эй, это не сопровождается последующими вопросами, ах». Пэй Тинсун, демон, защищавший свою жену, попытался убедить Лу Юаня продолжать вращать бутылочку.
Третий раунд привел к тому, что очередь дошла до Лу Юаня. Он немедленно вытащил из коробки правды. В результате вопрос был таким: «Когда был ваш последний поцелуй?»
«Чёрт». Он выбросил записку. «Полчаса назад меня поцеловала Лин И».
«Как это чудесно, когда я тебя целую!»
Лу Юань оттолкнул Лин И и продолжил вращать бутылку. Как только он отпустил руку, стеклянная бутылка быстро закрутилась и продолжала вращаться еще долгое время. Лин И не мог не выругаться: «Зачем ты так сильно ее крутил, ла? У меня в глазах начинают мутнеть».
Фан Цзюэся не мог сдержать смеха. Неожиданно Лин И протянул руку и прижал ее к бутылке, при этом бутылка была направлена прямо на Пэй Тинсуна.
«Чёрт возьми, ты сделал это нарочно, ба?» Пэй Тинсун чуть не встал, чтобы его избить. «Это не считается».
Лин И действительно не оставил это без внимания. «Почему это не считается?!»
«Я не могу рассуждать с тобой, пьяница». Пэй Тинсун посмотрел на остальных. «Это не может считаться, ба».
«Ладно, ладно, ладно». Групповой хулиган и пьяница, меньшее из двух зол, должны были быть противопоставлены. Лу Юань отдернул руку Лин И. «Сяо Пэй, крути его сам. Я подержу его руку для тебя, так что это должно быть хорошо, ба».
Пэй Тинсун был удовлетворен только после того, как это было сделано, а затем он ловко закрутил бутылку. Бутылка быстро закрутилась, а Лин И все время безумно скандировал имя Пэй Тинсуна. Они не знали, было ли это из-за того, что его идея была слишком настойчивой, но эта бутылка на самом деле закачалась и остановилась... снова указав на Пэй Тинсуна.
Фан Цзюэся, державший подушку, смеялся до такой степени, что собирался зарыться в нее головой. Хэ Цзыянь, застрявший пальцами в стеклянных щепках, указал на него своими «когтями» и сказал: «Тебе лучше принять свою судьбу, макнэ».
Цзян Мяо ему тоже не помогла. «Правда или действие?»
Хотя все надежды Пэй Тинсуна рухнули, он подумал, что, хотя правда все еще может сбить его с толку, выбор действия будет сопровождаться условием, что ни один из его секретов не будет раскрыт, поэтому он сказал с крайне нежеланием сотрудничать: «Действие». Затем он послушно вытащил листок бумаги из коробки, которую ему вручил лидер группы, и сердито бросил его в Хэ Цзыянь.
«Дай-ка я посмотрю, что нарисовал Сяо Пэй, а». Хэ Цзыянь прищурился и с большим разочарованием сказал: «О, это не очень-то интересно». После этого он развернул записку, положил ее на землю и зачитал ее содержимое вслух. «Покажи всем последнюю фотографию, которую ты сделал на свой телефон».
Пэй Тинсун знал, что его руки приносят неудачу, но он не ожидал, что они окажутся настолько неудачливыми.
Пять пар глаз уставились на него, и кадык Пэй Тинсуна дернулся.
«Ни за что, ба, ты так долго возишься с фотографией». Лу Юань взял маленькую записку, чтобы шлепнуть его. «Это не может быть твоя обнаженная фотография, ба».
Лин И и Хэ Цзыянь последовали его примеру, уговаривая его. Фан Цзюэся смутно почувствовал, что что-то не так, и у него появились некоторые опасения.
Не может быть, чтобы Пэй Тинсун тайно сфотографировал его обнажённым…
Кончено, кончено, так точно не будет.
Под их провокацией Пэй Тинсун смог только достать свой мобильный телефон, а затем прокрутить страницу до предпоследней фотографии, готовясь схитрить, а затем достал телефон, чтобы показать им ложь. «Вот, я сфотографировал лошадь».
Но в результате Лин И выхватил у него телефон. Пэй Тинсун быстро потянулся, чтобы схватить его, и, оттолкнув его, телефон в конце концов упал на землю. Последняя фотография, показанная на экране, была сделана им не так давно.
Камелии и спящее лицо Фан Цзюэся.
Фан Цзюэся не знал, что на него нашло, но он в одно мгновение прижал подушку к мобильному телефону, действуя совсем как извращенец, который в момент отчаяния пытается убить кого-то в телевизионной драме, задушив невинную жертву подушкой.
Одна и та же картинка вызвала в головах всех шестерых мальчиков разные мысли, и никто из них не произнес ни слова.
Наконец, Лин И нарушил тишину. «Рыг». Он указал на мобильный телефон под подушкой. «Кто этот человек, а, как-как он так похож на Цзюэсю, а?»
Фан Цзюэся впервые в жизни понял, каково это — умереть от стыда и негодования.
Лу Юань чувствовал только головную боль. Он обхватил голову руками и сказал: «Подожди минутку, дай мне немного разобраться, я чувствую слабость». Он посмотрел на Пэй Тинсуна и спросил: «Так на последней фотографии в твоем телефоне — спящий Цзюэся... Почему? Нет, что происходит?! Черт, это правда! Я не сплю?? Кто меня ущипнет!»
Эта ночь, в которой в их истории постоянно появлялись зияющие дыры, наконец, положила конец последней битве Фан Цзюэся.
«Правда». Он поднял бутылку и направил ее на себя. Затем он просто поднял ее, как микрофон, и сказал: «Вы, ребята...» Фан Цзюэся несколько раз сглотнул. «Не теряйте сознание от шока, услышав это, если кто-то не может принять это, вы можете просто сказать это прямо, это нормально».
Пэй Тинсун был ошеломлен. Он чувствовал, что его товарищ по группе оборотней вот-вот взорвется и раскроет себя, и он немного растерялся. «Эй, нет, ты…»
«Сяо Пэй и я любим друг друга». Фан Цзюэся опустил глаза и наконец сказал то, что он долгое время сдерживал.
Это было ужасно, они определенно не могли этого принять. Пальцы Фан Цзюэся крепко сжали стеклянную бутылку.
Конечно, если бы это сказал кто-то другой, кто бы смог это принять, ба? Его товарищи по группе, с которыми он жил день и ночь, крутили тайную любовную связь прямо у него под носом — если бы это был он, он бы тоже не смог этого принять, ла.
«Все в порядке...» — тихо сказал Фан Цзюэся. «Начнем с того, что мы были неправы в этом вопросе. С самого начала мы держали это в секрете...»
«Боже мой! Я выиграл!» Хэ Цзыянь вскочил, и чипсы горна с его пальцев отвалились. Он взволнованно пнул Лу Юаня ногой в плечо. «Скорее, скорее, 100 юаней, вынимай, если ты готов сделать ставку, ты готов проиграть!»
Его реакция уже была достаточно сильной, чтобы удивить Фан Цзюэся, но в результате Лин И издал крик «вау», от которого он и Пэй Тинсуна одновременно вздрогнули.
«Ууууу, Цзюэся! Как ты мог позволить ему себя поднять?! Как ты можешь... Рыг! Ах, ууууууу...»
Хэ Цзыянь бросил подушку в голову Лин И. «Тебе тоже нужно дать мне денег, поторопись!»
Получив удар подушкой, Лин И забыл плакать и вместо этого начал икать, но затем снова заплакал, шаря в поисках телефона и подражая голосу искусственного интеллекта. «Платеж Alipay выполнен, 100 юаней».
«Нет, подожди». Эта хаотичная сцена выхода из шкафа была совершенно не похожа на то, что он себе представлял, и поэтому Пэй Тинсун схватил Хэ Цзыянь за икру. «Что вы, ребята, делаете?»
«Некоторое время назад вы двое часто держались вместе. Сначала мы думали, что это просто для того, чтобы продавать фансервис в качестве КП, но потом вы двое даже не могли разлучаться наедине, и вы оба даже ходили в твою квартиру вместе, поэтому я подумал, что что-то не так». Хэ Цзыянь сел. «И тогда мы заключили пари. Лу Юань и Лин И сказали, что вы просто друзья, и это не может быть правдой. Три Воды и я думали, что это возможно; даже если это невозможно сейчас, это возможно в будущем, и тогда мы все заключили пари».
После этого он откусил еще кусочек своего «маникюра» и саркастически заметил: «Дверца твоего шкафа даже хрустит больше, чем мои чипсы из стекляруса, она разлетается от одного прикосновения».
Лу Юань вытер уголки глаз, на его лице появилось выражение старой матери. «200 юаней, обменянные на что-то настоящее, я чувствую себя спокойно, отдавая эти деньги».
Выслушав всю историю, первой реакцией Пэй Тинсуна было: «Нет, я стою всего 100 юаней?»
«Это и есть главное…» Фан Цзюэся, который собрал все свое мужество, чтобы признаться, хотел выйти в офлайн только тогда, когда увидел ситуацию, происходящую в этом казино.
«Да, ах, главное, что мы победили», — напомнил всем Цзян Мяо с улыбкой. «Есть еще и моя доля, не забудьте ее отдать».
«Мяо Гэ, как ты можешь быть лидером в азартных играх?» Пэй Тинсун не мог поверить своим глазам.
Цзян Мяо с удовольствием принял красные конверты WeChat. «Как можно назвать гарантированно выигрышную ситуацию азартной игрой?»
«Я сдаюсь, что это за группа?»
Макнэ начали встречаться с лицами своей группы за спинами остальных четырех Гэгэ, в то время как остальные четверо за спинами двух маленьких влюбленных спорили о том, был ли фансервис настоящим или фальшивым.
Лин И все еще был погружен в печаль от потери своей прекрасной соседки по комнате и все еще плакал, готовясь прижаться к Фан Цзюэся. Пэй Тинсун тут же оттащил его. «Лаоцзы долго терпел тебя, а теперь, даже узнав, ты все еще смеешь держать его?»
"Я просто подержу его! Ты, маленькая скотина, украл мою Цзюэсю!"
Фан Цзюэся неловко вытер слезы Лин И, но затем Пэй Тинсун вытащил салфетку из его руки и вместо этого бросил ее в голову Лин И. «Ты скотина».
Внезапно у Лу Юаня случилась вспышка вдохновения. Он хлопнул себя по лбу и сказал: «Блядь».
Он передвинул лампу, стоявшую на столе, направил ее на подозреваемых Фан Цзюэсю и Пэй Тинсуна и открыл режим совместного судебного разбирательства для четырех человек.