МАСОНЫ. 65-я часть. Диктатура сбрасывает маску.

Итак, в ПРЕДЫДУЩЕЙ ЧАСТИ мы с вами закончили на том, что большевики взяли власть в Петрограде - и сумели удержаться у руля, несмотря на активное противодействие разных конкурентов из числа других революционных организаций, тоже претендовавших на власть.
Однако в Москве произошла серьёзная осечка. Там местная городская Дума сформировала "Комитет общественной безопасности" (КОБ) во главе с городским головой (то бишь мэром) Вадимом Рудневым и командующим войсками московского военного округа, полковником Константином Рябцевым.
Были созданы отряды из юнкеров, офицеров и студентов. Там прозвучало выражение "Белая гвардия" - так назывался отряд студентов-добровольцев.
И всё это под носом у большевиков - которые, почувствовав себя хозяевами города, начали толкать красивые речи на митингах и издавать постановления, которые никто не читал.
Очень быстро антикоммунистические подразделения перешли к активным действиям, заняв телеграф, почтамт и телефонную станцию.
Большевики были разбиты и отступили из центральной части города. Большевистский гарнизон Кремля (где находился арсенал с оружием) капитулировал и был уничтожен.
Таким образом, город Москва, без какой-либо поддержки извне - в целом, справился со своими большевиками...

Однако никто не прислал подкреплений с фронта Москве.
Зато подкрепления получали большевики - чем дальше, тем больше. В первую очередь это были солдаты и красногвардейцы, а также артиллерия и боеприпасы из Петрограда. Кроме того, у них была большая база потенциальных рекрутов - московские заводы и фабрики, а также воинские части на окраинах города.
Поэтому постепенно, оправившись от поражения, силы большевиков стали переходить в наступление. Завязались бои за вокзалы и другие ключевые пункты.
Несколько раз стороны договаривались о перемирии - и каждый раз оно нарушалось. Большевики имели большое преимущество в том, что у них была артиллерия. Но пользовались они этим преимуществом не слишком умело.

В газете "Новая Жизнь" под редакцией Максима Горького приведено следующее описание событий:
Бухают пушки, это стреляют по Кремлю откуда-то с Воробьёвых гор. Человек, похожий на переодетого военного, пренебрежительно говорит: — Шрапнелью стреляют, идиоты! Это — к счастью, а то бы они раскатали весь Кремль. Он долго рассказывает внимательным слушателям о том, в каких случаях необходимо уничтожать людей шрапнелью, и когда следует "действовать бризантными". — А они, болваны, катают шрапнелью на высокий разрыв! Это бесцельно и глупо… Кто-то неуверенно справляется: — Может быть — они нарочно так стреляют, чтобы напугать, но не убивать? — Это зачем же? — Из гуманности? — Ну, какая же у нас гуманность,— спокойно возражает знаток техники убийства… … Круглые, гаденькие пульки шрапнели градом барабанят по железу крыш, падают на камни мостовой,— зрители бросаются собирать их "на память" и ползают в грязи. В некоторых домах вблизи Кремля стены домов пробиты снарядами, и, вероятно, в этих домах погибли десятки ни в чём не повинных людей. Снаряды летали так же бессмысленно, как бессмыслен был весь этот шестидневный процесс кровавой бойни и разгрома Москвы.

В это время в Москве как раз проходил Поместный Собор Русской Православной Церкви.

Некоторые делегаты Собора выполняли функции санитаров. Например, епископ Камчатский и Петропавловский Нестор (на фото ниже), оказывал под перекрестным огнём первую медицинскую помощь раненым горожанам на Пречистенке и Остоженке.

Также перевязывал пострадавших архиепископ Таврический Димитрий (Абашидзе).

Один из священников даже возглавлял группу санитаров...

Собор выступил в качестве посредника между враждующими сторонами.
Именно поэтому, большевики не стали препятствовать избранию Патриарха и согласились передать кремлевские Храмы под охрану людей Церкви.

Узнав об обстрелах Кремля, подал в отставку нарком просвещения Луначарский, заявив, что он не может смириться с разрушением важнейших художественных ценностей, "тысячью жертв", ожесточением борьбы "до звериной злобы", бессилием "остановить этот ужас". Прошение об отставке было опубликовано в газетах.
Но Ленин сказал Луначарскому: "Как вы можете придавать такое значение тому или другому зданию, как бы оно ни было хорошо, когда дело идёт об открытии дверей перед таким общественным строем, который способен создать красоту, безмерно превосходящую всё, о чём могли только мечтать в прошлом?".
После этого подуспокоившийся Луначарский опубликовал в газете "Новая жизнь" обращение: "Берегите народное достояние"...

Бои стали затихать. Одни юнкера покидали Москву, для того чтобы перебраться потом на Дон. Другие соглашались прекратить борьбу и разоружиться, под гарантии неприкосновенности.
Соблюдались ли эти гарантии?
Когда как - многое зависело от случайностей. Большевики в то время не так уж хорошо контролировали своих солдат и красногвардейцев. Поэтому бывали порой и случаи самосудов.
Даже более того: некоторые большевики обвиняли своё руководство (и это печаталось в газетах, которые тогда ещё могли себе позволять подобные вольности) в соглашательстве и сговоре с юнкерами.
На самом деле никакого особого соглашательства не было - просто большевикам необходимо было как можно скорее утвердиться в Москве. Они вообще ещё не очень-то уверенно себя чувствовали в качестве новых хозяев.

Следует отметить, что разрушения в Кремле оказались не столь кошмарными, как предполагалось. Заняв Кремль, большевики обнаружили, что огонь их артиллерии был крайне неэффективен (привет Троцкому, который думал что артиллеристы Петропавловской крепости нарочно не хотят попасть в Зимний дворец).

Ниже на фото - Никольская башня московского Кремля, повреждённая артиллерийским огнём.

Руководство большевиков приняло решение, захоронить некоторую часть погибших (из тех, разумеется, кто воевал на их стороне) у кремлёвской стены. Всего таким образом было захоронено 240 человек. Имена известны только у 57. Вот когда подножие Кремлёвской стены превратилось в кладбище.
Собор Русской Православной Церкви осудили такое погребение. Он принял специальное постановление, в котором объявил, что "в преднамеренно совершённом без Церковной молитвы погребении под стенами Кремля людей, которые осквернили его святыни, разрушали его храмы и, поднявши знамя братоубийственной войны, возмутили народную совесть, Собор видит явное и сознательное оскорбление церкви и неуважение к святыне".

Ниже на фотографии - похороны у кремлёвской стены.

Погибшие юнкера и офицеры, отпевались в Церкви Большого Вознесения у Никитских ворот. Вокруг Церкви собралась многотысячная толпа. Похоронная процессия направилась по Тверскому бульвару и Петроградскому шоссе на Братское кладбище. Во всех Церквях по пути её следования проходили панихиды. Большую часть гробов несли на руках. К вечеру, в темноте, процессия вступила на кладбище и в свете факелов гробы стали опускать в могилу...

После взятия под свой контроль Москвы, большевики могли более или менее спокойно выдохнуть: они удержались у штурвала.

Но теперь перед ними во весь рост встал вопрос: что же делать с идеей созыва Учредительного собрания?..

Ведь свергая самодержавие, все кто в этом принимал участие, прикрывались более или менее благопристойным предлогом того, что сами они в цари не метят, на власть не претендуют, их помыслы чисты, они только о стране и о народе думают. Только на самый первый период, чтобы не допустить полного безвластия и хаоса, создаётся ВРЕМЕННОЕ правительство, которое будет управлять страной лишь до созыва Учредительного собрания (эдакого общерусского собора) - которое потом определит порядок будущих выборов в правительство и вообще саму форму правления. И как Учредительное собрание решит - так оно и будет.
Допускался даже такой вариант, что Учредительное собрание может установить в России конституционную монархию (по типу британской), во главе с кем-нибудь из династии Романовых (только не с самим Николаем II). И лишь в сентябре 1917 года, Россия была провозглашена республикой. Но всё равно, дальнейшую судьбу этой республики, должно было определить Учредительное собрание. Так говорилось постоянно, так провозглашалось со всех трибун, благодаря этой отмазке новые хозяева России выглядели не самозванцами, незаконно свергнувшими Помазанника Божия, а всего лишь слугами народа - которые не для себя лично стараются, не себе власти жаждут, а правят сугубо до того момента, как Учредительное собрание порешает на дальнейшее - что и как.
На этом держалась вся государственная пропаганда, после отречения Николая II.

И вот большевики пришли к власти.
Понятно, что властью своей, они делиться ни с кем не собирались.
Но у народа крепко засел в головах навязанный пропагандой образ Учредительного собрания, как чего-то безусловно правильного, светлого, непогрешимого, против которого выступать недопустимо. А кто выступит - тот враг народа, демократии, России.
И как тут быть?..

Ну что ж: если процесс невозможно остановить, значит надо попытаться его возглавить.
И большевики попытались.
Они, на первых порах, заявляли о том, что ничего не имеют против созыва Учредительного собрания. Даже как раз наоборот - готовы всемерно способствовать этому самому созыву. Вот Керенский, видимо намереваясь стать диктатором, затягивал с этим делом. А они - ни в коем случае затягивать не станут.
27 октября 1917 года, Совнарком принял и опубликовал за подписью Ленина, постановление о проведении всеобщих выборов в Учредительное собрание 12 ноября 1917 года.

Однако увы - большевикам не удалось получить контроль над Комиссией по проведению выборов в Учредительное собрание. Комиссия объявила, что считает Октябрьскую революцию незаконной и не признаёт власти большевистского Совнаркома.
По итогам выборов в Учредительное собрание, расклад оказался таким: эсерам досталось 51,7 % голосов избирателей, большевикам — 24,5 %, левым эсерам — 5,6 %, КаДетам (конституционным демократам) — 2,4 %, меньшевикам — 2,1 %.

Это означало, что Учредительное собрание будет в первую очередь эсеровским по своему составу.
Кроме того, в состав Собрания были избраны такие политики, как Керенский, атаманы Дутов и Каледин, украинский генеральный секретарь военных дел Петлюра.
Эсеры были сторонниками продолжения "войны до победного конца". И вообще, получив решающее большинство в Учредительном собрании - они, по-факту, становились хозяевами страны. А большевики оказывались где-то сбоку на подхвате.

Ситуация становилась для большевиков предельно опасной - и требовала немедленного решения.
Ленин считал, что Учредительное собрание необходимо разогнать вооружённой силой - не оглядываясь ни на какое общественное мнение.
В этом его поддерживали такие деятели как большевик Володарский и левый эсер Натансон.
Однако другие большевики (в частности Каменев, Рыков, Милютин) считали такие действия опасными и неприемлемыми.
Троцкий и Бухарин предлагали созвать параллельно Учредительному собранию "Революционный конвент", состоящий из большевиков и левых эсеров.
Сталин предложил поступить проще - отсрочить созыв Учредительного собрания под каким-нибудь благовидным предлогом.
Именно на предложении Сталина в конце концов и остановились.

Ленин подписал декрет "К открытию Учредительного собрания", требовавший для его открытия кворума в 400 человек.
То есть, пока не соберётся 400 делегатов - открытия не произойдёт.

Первые 60 делегатов, которые прибыли в Петроград 28 ноября и попытались начать работу Учредительного собрания в здании Синода - были просто арестованы красногвардейцами. Причём, некоторые из арестованных были брошены в пересыльную тюрьму, из которой вышли только весной следующего года.
Партия КаДетов была объявлена вне закона, газета КаДетов "Речь" была закрыта.
Это было своего рода предупреждение всем остальным партиям-конкурентам. И оно было услышано - но немножко не так, как хотелось большевикам. 1 января 1918 года, произошло первое покушение на Ленина. Заказчиком покушения был Дмитрий Иванович Шаховской - КаДет, князь, министр государственного призрения во временном правительстве, внук декабриста Фёдора Шаховского, внучатый племянник Петра Чаадаева, сын фрейлины двора, графини Екатерины Корвин-Бержинской. Ниже вы видите фотографию этого человека - который выделил на убийство Ленина пятьсот тысяч рублей.

Ленина защитил от пуль своим телом швейцарский социалист и коммунист Фридрих (Фриц) Платтен (ниже на фото) - который до того помог Ленину перебраться из Швейцарии через Германию в Россию. Платтен был ранен. Ленин в тот раз не пострадал.

В дальнейшем судьба этих двух людей - Шаховского и Платтена - сложилась по-разному.

Шаховской (который открыто заявлял что проплатил из своего кармана покушение на Ленина) - спокойно прожил в СССР до глубокой старости, служил в Госплане, занимался литературными трудами. И лишь когда ему стукнуло 76 лет, про дедушку вспомнили - и потребовали чтобы он дал показания на каких-то людей (показания на него самого, энкавэдэшников интересовали мало - Шаховской никогда и не скрывал, кто он и что он). Но дедуля упёрся. Ему несколько ночей не давали спать (пытка бессонницей). Но потом надоело с ним возиться - и Шаховского расстреляли. Видимо на всякий случай, для порядка. Произошло это 15 апреля 1939 года, на полигоне "Коммунарка".
Академик Вернадский пытался выручить Шаховского, но ему это не удалось.

Платтену (который спас Ленина) пришлось гораздо хуже. Он в полной мере изведал ад сталинских лагерей - и погиб там. Причём, этот человек полностью отсидел свой срок в Архангельской области, но в день освобождения, его (по устному указанию начальника лагеря) опухшего от голода и бессилия, конвоир отвёл в ближайшие кусты и пристрелил. Это случилось аккурат в день рождения Ленина - 22 апреля 1942 года...

В ответ на покушение, большевики устроили своего рода показательно-устрашительную акцию.
К тому времени один из лидеров партии КаДетов, депутат Учредительного собрания Андрей Иванович Шингарёв, арестованный большевистскими властями ещё 28 ноября, находился в заключении в Петропавловской крепости.
6 января его перевели в Мариинскую тюремную больницу, где в ночь на 7 января он был убит матросами вместе с другим лидером КаДетской фракции, Фёдоров Фёдоровичем Кокошкиным.
Официально произошедшее преподносилось как самосуд со стороны матросов, но в реальности это можно считать началом "красного террора".

Шингарёв

Кокошкин

Однако основную массу делегатов Учредительного собрания, составляли эсеры (не путать с левыми эсерами) - то есть представители той партии, которая сама была очень сильно замарана в крови, сама претендовала на власть, и тоже пользовалась определённой благосклонностью масонского кагала. Это были опасные противники для большевиков.

Эсеры готовились к вооружённому противостоянию. В частности (помимо прочего) они собирались вывести Семёновский и Преображенский полки, в сопровождении броневиков Измайловского бронедивизиона. Готовилось также похищение и взятие в заложники Ленина и Троцкого.
С учётом возможностей этой партии и её популярности среди солдат - задача была вполне решаемой.

Но в этот критический момент, в дело вмешался мировой масонский кагал, который наложил жёсткое "табу" на силовое решение вопроса.

В результате, 3 января 1918 года, руководство эсеров отказалось от вооружённого выступления - к немалому удивлению и разочарованию других членов партии.
Как позже вспоминал член Военной комиссии партии эсеров Борис Соколов:
"Борис Петров и я посетили полк, чтобы доложить его руководителям о том, что вооружённая демонстрация отменяется и что их просят «прийти на манифестацию безоружными, дабы не пролилась кровь». Вторая половина предложения вызвала у них бурю негодования… «Да что вы, товарищи, в самом деле, смеётесь, что ли над нами? Или шутки шутите?.. Мы не малые дети и, если бы пошли сражаться с большевиками, то делали бы это вполне сознательно… А кровь… крови, может быть, и не пролилось бы, если бы мы вышли целым полком вооружённые». Долго мы говорили с семёновцами и чем больше говорили, тем становились яснее, что отказ наш от вооружённого выступления воздвиг между ними и нами глухую стену взаимного непонимания. «Интеллигенты… Мудрят, сами не зная что. Сейчас видно, что между ними нет людей военных»."

Это стало для эсеров началом конца.

Троцкий впоследствии ехидно писал об эсеровских депутатах:
"Зато они тщательно разработали ритуал первого заседания. Они принесли с собой свечи на случай, если большевики потушат электричество, и большое количество бутербродов на случай, если их лишат пищи. Так демократия явилась на бой с диктатурой — во всеоружии бутербродов и свечей."

Однако ирония иронией, но в свою очередь большевикам, масонский кагал запретил применять грубую силу по отношению к эсерам.
Масоны уже сделали свой выбор в пользу большевиков - но при этом ещё не списали окончательно со счетов эсеров, дабы не складывать все яйца в одну корзину и на всякий случай иметь под рукой конкурентный противовес большевикам.
Что касается КаДетов, то по отношению к ним большевики развязали почти открытый террор лишь потому, что им это было позволено. Среди КаДетов было слишком много приличных, русских, образованных людей, чуждых запредельному радикализму. Поэтому, хотя масоны контролировали и КаДетов, используя их на первых порах (наряду с другими силами) для разрушения империи, к описываемому моменту от КаДетов решено было избавиться, так как их услуги уже не требовались. В глазах кагала, полезные идиоты из числа русско-дворянской либеральной интеллигенции, себя исчерпали.

Несмотря на провокации большевиков, Учредительное собрание всё-таки открылось - 5 января 1918 года. На нём присутствовало 410 депутатов. Большинство принадлежало эсерам.

Открыл заседание Яков Свердлов, который выразил надежду на "полное признание Учредительным собранием всех декретов и постановлений Совета народных комиссаров" (то есть большевиков) и предложил принять написанный Лениным проект "Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа", 1-й пункт которой объявлял Россию "Республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов".
Однако Собрание большинством голосов отказалось даже обсуждать большевистскую Декларацию.
Председателем Всероссийского учредительного собрания был избран Виктор Михайлович Чернов.

Через некоторое время после начала работы собрания, его покинули все большевики (убедившись в том, что работу собрания под свой контроль им не взять). Вслед за большевиками (но не сразу - дабы соблюсти некоторую видимость приличий и не выглядеть совсем уж прислугой большевиков) ушли левые эсеры.

Оставшиеся депутаты Собрания, под председательством Виктора Чернова, продолжили работу.
Был принят закон о земле, провозглашавший землю общенародной собственностью.
Было принято обращение к воюющим державам с призывом начать мирные переговоры.
Россия была провозглашена демократической федеративной республикой. Таким образом официально и окончательно была упразднена монархическая форма правления.

Ленин распорядился ни в коем случае не разгонять собрание силой. Согласно его приказу, охране следовало дождаться прекращения заседания и ухода делегатов - лишь тогда закрыть Таврический дворец и на следующий день уже никого туда не пускать.
Однако Собрание затянулось. Наступила ночь. А потом утро...
Все были утомлены - и сами делегаты со своими прениями, и охрана.
Начальник охраны Анатолий Железняков и комиссар Павел Дыбенко, раздумывали: как быть в этой ситуации?..
В конце концов, Железняков подошёл к председательствовавшему Чернову и сказал о том, что караул устал, все хотят спать, пора бы уже наверное прекращать заседание.
К этому времени устал не только караул - устали все. Шёл пятый, или шестой час утра. Поэтому никто особо возражать не стал. Чернов пробурчал что-то недовольно, но всё-таки прекратил заседание. Полусонные депутаты стали собираться. При этом само собой подразумевалось, что отдохнув, они придут на следующее заседание.

Однако никакого следующего заседания уже не было. Вечером того же дня, 6 января, депутаты пришедшие на работу, увидели что двери Таврического дворца заперты на замок. А сам дворец и подступы к нему, окружены частями латышских стрелков и литовского полка - с пулемётами и двумя артиллерийскими орудиями.
Охрана заявила, что заседания не будет.
А 9 января был опубликован официальный декрет большевиков, о роспуске Учредительного собрания...

Впоследствии вышеописанный эпизод с Железняковым, оброс множеством самых причудливых мифов - вплоть до откровенно детских сказок. Так, по одной из версий, Дыбенко подошёл к Железнякову и заявил, что требует разогнать Собрание силой немедленно, не дожидаясь окончания заседания. Буквально: "Приказ Ленина отменяю. Учредилку разгоните, а завтра разберёмся".
По другой версии - инициативу проявил сам Железняков, который твёрдой поступью (разве у большевиков может быть другая поступь?) прошёл в зал заседаний и громовым голосом (а как же иначе - только громовым!) заявил: "Караул устал! Прошу прекратить заседание! Ваша болтовня не нужна трудящимся!" После чего перепуганные депутаты поспешили на выход...
Выражение "Караул устал!" - стало крылатой фразой.

Но... всё это конечно же чепуха.
Если бы Дыбенко взял на себя наглость отменить приказ Ленина - Железняков скорее всего сам бы его арестовал.
Понятно что никто ни на кого в зале голос не повышал, никто никого не пугался (даже и на ум не приходило; скорее наоборот, по некоторым свидетельствам депутаты спокойно говорили о том, что Ленин скоро получит свою пулю).
Конечно, со стороны начальника охраны говорить о том, что все устали, очень хотят спать и пора бы уже на сегодняшний день прекращать заседание - это большая вольность. Но вполне в духе того времени. Такое панибратство вошло в моду ещё при Керенском - и большевикам не скоро удалось от него избавиться.
В любом случае со стороны Железнякова была именно ПРОСЬБА, но ни в коем случае не грубый наезд.
Дыбенко вообще в зал не заходил и в разговоре участия не принимал.

Ниже на фото - Павел Ефимович Дыбенко. Этот человек впоследствии прольёт немало крови - но и сам будет расстрелян в 1938 году на полигоне в Коммунарке.

А здесь - Анатолий Григорьевич Железняков. Вообще, этот аптекарь, слесарь, моторист, дезертир и матрос в одном лице - был не так прост, как его порой рисуют в художественной литературе. Ему давались порой самые деликатные поручения. В частности, именно под его присмотром состоялось убийство Шингарёва и Кокошкина. Впоследствии он будет организовывать подполье на Украине, станет принимать прямое участие в арестах заложников - и в конце концов погибнет в годы Гражданской войны.

В ту ночь когда Учредительное собрание проводило своё последнее заседание, Ленин не сомкнул глаз. Ранним утром, когда ему доложили о том как всё прошло, у Ленина начался приступ истеричного, неконтролируемого смеха. Так порой смеются люди, прошедшие в миллиметре от смерти. Бухарин, присутствовавший при этом, испугался и растерялся. Но впоследствии, задним числом, списал всё на особое ленинское чувство юмора.
Однако Ленину было не до веселья. Он слишком хорошо понимал, что с того момента когда Учредительное собрание прекратило свою работу, большевики сами себя чётко обозначили как узурпаторы, захватившие власть силой - и способные удержать её ТОЛЬКО путём безграничного насилия. Маски сброшены, власть Ленина - это чистой воды диктатура, не имеющая под собой даже тени легитимности. Теперь у большевиков уже не будет союзников и даже попутчиков. Вокруг - будут только враги. И удерживать власть большевики смогут лишь до тех пор, пока не ослабнут руки и решимость.

Прервав работу Учредительного собрания, большевики, по сути, совершили ещё один государственный переворот - ничуть не менее (а может быть даже более) значимый, чем октябрьский. Потому что в октябре 1917-го, они скинули Александра Керенского - на тот момент потерявшего какой-либо авторитет в народе.
А Учредительное собрание - состояло именно из избранных народом депутатов...

Сторонники Учредительного собрания устроили массовые демонстрации, в которых приняло участие до 100 тысяч человек. Их разогнали предельно жёстко. 21 человек погиб, несколько сот было ранено.

Вот что писала большевистская газета "Правда", 6 января 1918 года:
"Прислужники банкиров, капиталистов и помещиков, союзники Каледина, Дутова, холопы Американского доллара, убийцы из-за угла правые эсеры требуют в учр. собрании всей власти себе и своим хозяевам — врагам народа. На словах будто бы присоединяясь к народным требованиям: земли, мира и контроля, на деле пытаются захлестнуть петлю на шее социалистической власти и революции. Но рабочие, крестьяне и солдаты не попадутся на приманку лживых слов злейших врагов социализма, во имя социалистической революции и социалистической советской республики они сметут всех её явных и скрытых убийц."

Но вот что писал Максим Горький в своей газете "Новая жизнь":
"5-го января 1918 года безоружная петербургская демократия — рабочие, служащие — мирно манифестировали в честь Учредительного Собрания… «Правда» лжет, когда она пишет, что манифестация 5 января была организована буржуями, банкирами и т. д., и что к Таврическому дворцу шли именно «буржуи» и «калединцы». «Правда» лжет, — она прекрасно знает, что «буржуям» нечему радоваться по поводу открытия Учредительного Собрания, им нечего делать в среде 246 социалистов одной партии и 140 — большевиков. «Правда» знает, что в манифестации принимали участие рабочие Обуховского, Патронного и других заводов, что под красными знаменами российской социал-демократической партии к Таврическому дворцу шли рабочие Василеостровского, Выборгского и других районов. Именно этих рабочих и расстреливали, и сколько бы ни лгала «Правда», она не скроет позорного факта… Итак, 5 января расстреливали рабочих Петрограда безоружных. Расстреливали без предупреждения о том, что будут стрелять, расстреливали из засад, сквозь щели заборов, трусливо, как настоящие убийцы."

5 января была разогнана демонстрация в поддержку Учредительного собрания в Москве. Там прошло круче чем в Петрограде. По официальным данным убитых было более 50-ти, раненых — более 200. Перестрелки длились весь день, было взорвано здание Дорогомиловского Совета, при этом погибли начальник штаба Красной гвардии Дорогомиловского района Павел Тяпкин и несколько красногвардейцев...

Постепенно, шаг за шагом, большевики распространяли свою власть на основную территорию страны. Город за городом, губерния за губернией, подчинялись диктатуре.
Однако с другой стороны, в это же время, начали особенно решительно откалываться окраины. И прекращение работы Учредительного собрания - резко стимулировало сепаратизм окраин. Потому что в Петрограде больше не оставалось такого органа власти, который на взгляд жителей окраин бывшей империи, имел бы хоть какие-то признаки легитимности. Зато признаки легитимности (законности) появились у тех, кто решался бороться против власти большевиков, под предлогом защиты идей Учредительного собрания. Антибольшевистские силы, если они прикрывались лозунгами Учредительного собрания - выглядели уже не мятежниками и сепаратистами, а борцами с захватчиками и узурпаторами.

Впрочем, на первых порах, пока народ не распробовал как следует на своей шкуре власть большевиков - он, в массе своей, оставался безучастным к событиям большой политики. Крестьянские массы (из которых в основном и состояло население России) восприняли утверждение власти большевиков достаточно спокойно.

Почему?

Потому что народ, в целом, хотел только одного - мира, спокойствия, возможности жить, трудиться, кормить себя и семьи. Люди, в большинстве своём, были далеки от хитросплетений политики. И понадобились совсем уж запредельные косяки со стороны большевиков, для того чтобы страна встала на дыбы...

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...