Роман БуревестникВечный Раскол. Русская Система (кратко), 3. Окончание
Характерна для всей восточно-христианской парадигмы. Сознание переживает партиципацию (причащение) к трансцендентному полюсу, отталкиваясь от противоположного. По завершении инверсии вновь восстанавливаются синкретические полюса, вбирающие в себя смыслы, не усвоенные на предыдущем этапе. Они вновь сакрализуются. Отсюда причина традиционализма. Инверсия оказывается единственным способом инкорпорировать диссистемный материал в культуру.
Характерно, что в автомодели как бы отсутствует область естественного. Реальный мир - это некое недоразумение между двумя запредельными мирами, временное попущение, которое нет смысла развивать и возделывать. Скорее его нужно разом преобразить в некий рай, будь то Беловодье, Опонское Царство или мировой коммунизм. В этом едины русские нигилисты, юродивые, самозванцы, космисты и все остальные российские приверженцы утопии. Всем им свойственна партиципация к хаосу как способу избавиться от неправильного мира.
Архимандрит Иларион Троицкий:
«Идеал православия есть не прогресс, но преображение... Новый Завет не знает прогресса в европейском смысле этого слова, в смысле движения вперёд в одной и той же плоскости. Новый Завет говорит о преображении естества и о движении и вследствие этого не вперёд, а вверх, к небу, и Богу».
Реальный мир требует прагматических действий по выживанию, но это то, с чем приходится иметь дело по необходимости. Так заодно рождаются борцы за идею, сами от нее весьма далекие (несоответствие просто выгоняется из сознания).
В пользу этой парадигмы можно сказать, что она действительно делает возможным чудовищное напряжение духовных и физических сил, иногда чреватое определенными прорывами.
«Болезненная экспрессия феофановских столпников, мучительно и тщетно рвущихся за пределы материального, едва ли не в большей мере выразила тайные интуиции становящейся российской ментальности (в её специфически московском варианте), нежели дух византийской исихии».
Речь идет о росписях Феофана Грека в Церкви Спаса на Ильине в Новгороде.
Есть еще и часто повторяемая ситуация, когда человек из ниоткуда, из самых низов вдруг возносится на один из верхних этажей властной пирамиды. Самозванцы, Меншиков, Распутин. Последний всерьез считал, что берет на себя чужие грехи.
В этой культуре невозможен диалог, только монолог божественной субстанции через власть послойно спускающейся вниз, диалога власти и общества нет, а инверсия - это уже не диалог.
Это не завоевания и обладание территориями, не наличие правителя, именующего себя императором и не количество колоний. Это устойчиво воспроизводящееся имперское сознание, главная цель которого – установление на Земле теократического/идеократического порядка. Желательно, на всей. В этом смысле нет большого различия между православной монархией и рабочим Интернационалом. Это высшее проявление манихейской государственности, это ответ логоцентрика на испорченность мира.
Византийский дьякон Агапит в послании Юстиниану писал об империи как об иконе Царствия Божия:
«Ести всякое превыше имеяй Достоинство Царю, почитаеши иже паче семи тебе удостоившего Бога, зане и по подобию Небеснаго Царствия даде ти Скиптр земного Начальства, да Человеки научиши Правды хранению, иже на ню неистоващихся отрееши деяния сущим от него Царствиям Законы, и иже под собою Царствуя законне» .
«Будучи в высочайшем достоинстве, о император, выше всех почитай возведшего тебя в это достоинство Бога: ибо Он, наподобие своего Небесного Царства, вручил тебе скипетр земного владения, дабы ты научил людей хранить правду и обуздывать произносящих на него хулы: повинуясь как его закону, так подданным твоим управляя правосудно».
На стр. 541 пишет, что империя – дражайшее на свете сокровище.
Имперское сознание – это не просто этатизм и обожествление государства. В болгарскую войну IX – X веков патриарх Николай Мистик заявил болгарскому царю, что тот подрывает основы православной империи. Даже территория империи неразрывно соединена с ее духовной сущностью («Святая Русь» охватывает Ветхий Эдем и Иерусалим), Патриарх Никон называл реку Истру Иорданом.
Для идеократической империи характерна идея провиденциалистского избранничества. Инокультурное воспринимается как враждебное и бесовское, которое в лучшем случае надо преобразить в соответствии с Должным.
Империя парадоксально сочетает изоляционизм и агрессию. Она стремится к максимальному распространению своего системного качества, при этом ей все равно, что усваивать. На исходе своей истории она не может все это переварить и начинает распадаться.
По структуре напоминает амебу. Устойчивый столичный центр с жесткими границами, в середине - рыхлая малоорганизованная среда. Некоторый порядок ближе к городам, но за пределами столичного центра по большей части одна бесконечная провинция.
«Историческое проклятие православной цивилизации в том, что ей, с одной стороны, органически присуще стремление реализовать имперский проект, с другой - бесконечное усиление деспотического государства с жёсткой идеологией Должного, необходимое для осуществления этого проекта, до возможного предела блокирует или минимизирует эсхатологически мотивированные локальные конфликты. Из-за того сама эсхатологическая идея лишается перспективы корректирующего развития, а вся система обрекается на регулярные инверсионные взрывы» .
Имперскость и манихейство не дают развиться национальному сознанию даже когда это необходимо для простого выживания. Византийский император до последнего отказывался признать себя королем эллинов, пока страну осаждали турки.
Киевская Русь имела черты, отличающие ее от империи. Здесь были тенденции к формированию вассалитета, возможно, даже философии (Ф. Коплстон). Но история сделала именно Московскую Русь носителем системного качества. А это была идеократическая имперскость, взятая у Византии. Разрозненные факты на развилках всегда складывались в общий цивилизационный выбор.
Крайняя слабость горизонтальных связей и процессов объясняется крайне сильной вертикалью. Так как все сакральное апофатично, а власть сверхсакральна, то она не подлежит прагматичной поверке законом, она воспринимается как его источник. В качестве идеала выбираются наиболее безжалостные правители: Мехмед II, Дракула (Влад Колосажатель), теперь Сталин.
Человек не защищен даже официальными документами (сталинская конституция была одна из самых демократичных - на бумаге). С ним может произойти что угодно. Преступник, восставший - обязательно унижается в этой культуре, суд в большинстве случаев - просто фарс. Человек не имеет никакого статуса – даже того, которое предоставляет ему хотя бы просто человеческое достоинство. Суд - это точка, где сталкиваются оба полюса, а не приземленный социальный институт, решающий конфликты.
В 1488 Василием III было закреплено равенство всех подданных перед царем. В 1517 – 1526 в Москве посол Габсбургов Сигизмунд Герберштейн был потрясен обращением царя с приближенными как с холопами . Иван Грозный мог высечь боярина, вельможи падали перед царем ниц, представляясь гришками да мишками - на Западе невозможно было представить такую ситуацию.
Коллективизм имеет такое значение, что у единичности как бы нет собственного неотъемлемого места. Поздний СССР, современная Россия - одни из самых разобщенных обществ, вопреки любым заверениям. «Духовность» - это скорее состояние близости между товарищами по несчастью.
Даже православный храм выражает это состояние – Бог по принципу эманации спускается вниз через светоносный барабан. У человека как бы нет своего законного места. Всегда ощущает себя объектом, причем, неизбывно виновным. Некоторое чувство укорененности обеспечивает лишь принадлежность к группе. Активность субъекта блокируется. Поэтому, с одной стороны, человек никак не может высвободиться из синкретической соборности, с другой, не может вырваться из мира имманентного. В физическом и социальном плане он постоянно чувствует неустроенность и безысходность. Находится между полюсом эсхатологическим и пессимистическим (мироотречение).
Вместе с коммунизмом упало эсхатологическое Должное, но остался мироотречный полюс. Нет мотивации к существованию и улучшению социального порядка. Беспросветность и упадок во многих случаях являются основным фоном жизни.
