Эта история приключилась со мной ранней осенью

Эта история приключилась со мной ранней осенью, когда вечера ещё были тёплыми, а город собирался праздновать свою восемьсот какую-то годовщину. Я возвращался домой около полуночи, сидя в вагоне метро с книгой в руке. Слева от меня, рядом с дверьми, оживлённо беседовала пара молодых кавказцев – парень и девушка. Поскольку кавказцы говорили на повышенных тонах, я слышал каждое слово. И хотя я боюсь обидеть моего, вне всякого сомнения, высокоинтеллигентного читателя, всё-таки приведу диалог так, как он звучал на самом деле:

— Не трогай меня.
— Почему?
— Сам знаешь почему, отстань!
— Что такое, э?
— Идёшь с ним по улице, он туда-сюда головой вертит, на других смотрит, нахуй мне это надо? Заебалась я уже!
— Успокойся, слушай, поехали дома поговорим.
— Никуда я не поеду, оставь меня!
— Почему?
— Потому, что мне без тебя лучше по жизни будет, потеряйся и всё, нахуя мне с таким лохом общаться?
— Эээ!
— Не трогай меня, руку отпусти!

Дальше мои попутчики перешли на родной язык, и я потерял к ним интерес, углубившись в бессмертное произведение Станислава Лема, описывающее безумные будни исследователей планеты «Солярис».
***

Я бы забыл об этой беспокойной парочке, если бы мне не пришлось повстречать их снова, в полутёмном туннеле подземного перехода. На лестнице ведущей наверх, я увидел весьма неприятную сцену. Девушка лежала на ступенях, а её спутник избивал несчастную ногами. Она закрывала лицо и отчаянно ругалась на своём языке. Я подошёл к кавказцу сзади и окликнул его. Он продолжал наносить своей подруге нешуточные удары, не обращая на меня никакого внимания. Тогда я потянул его за плечо, пытаясь развернуть к себе, а он наотмашь ударил меня по лицу. Рассердившись, я без особого труда свалил его на пол несколькими ударами и немного потоптал для острастки. Девушка с удивлением смотрела на меня, приподнявшись на локте и, когда я подал ей руку, чтобы помочь подняться улыбнулась, обнажив белые ровные зубы. Её нельзя было назвать красавицей, но всё-таки она была привлекательна. Из-под чёрных как смола бровей, смотрели большие карие глаза, под пиджаком угадывались небольшие груди правильной формы, а руки и ноги выглядели сильными, но изящными. На ней была юбка до колен и открытые сандалии. Она схватила с пола сумочку, взяла меня под руку и мы торопливо зашагали по переходу.

Как я уже рассказывал, был день города, улицы были переполнены людьми, народ гулял, не забывая регулярно попивать из бутылок и жестяных банок. Мы тоже вооружились пакетом с коктейлями у ближайшего ларька и направились в парк посидеть на скамейке.

Говорить нам было решительно не о чем. Мы налегали на спиртное, перекидываясь короткими фразами, и как-то незаметно начали целоваться. Затем Лейла (так представилась распутная девка) потащила меня в темнеющую неподалёку рощу. Как я и предполагал, она предложила анальный секс. Отсутствие искусственной смазки её не пугало, для неё важней всего было сохранить невинность для будущего мужа. Мы кое-как справились с её юбкой, и я без особого труда проник в неё сзади. Должен признаться, что получил несказанное удовольствие, задница у неё была смуглая и тугая как арабский барабан, я кончил прямо внутрь и огласил рощу протяжным стоном. Лейла натянула трусы, поправила юбку и, коротко попрощавшись, ушла, чем очень меня обрадовала. Я закурил и направился в сторону дома, напевая идиотскую песенку про белую стрекозу.
***

Проблемы начались прямо с утра. Я проснулся и, пошатываясь, проследовал в туалет. «Джин-тоник», выпитый накануне давал о себе знать – немного болела голова. Оправившись, я снова растянулся на диване и тут ощутил какой-то дискомфорт в области паха. Кожа чесалась и, мне показалось, будто там, под лобковыми волосами, на коже происходит какое-то микроскопическое движение. Я выругался: « блять! нахуй! сука! пиздец !ааа!!!», да простит меня мой глубоко интеллигентный читатель, но именно так я прокричал в пустоту, вскочив с дивана. Выходной был не просто испорчен, он был смят, скомкан и брошен в грязную лужу с размаху.
Я набрал телефон венерологической клиники и договорился о приёме. Пятнадцать минут тряски в маршрутке, десять минут ёрзанья на стуле в приёмной и вот уже серьёзная женщина лет тридцати пяти раздвигает руками в резиновых перчатках волосы над моим причинным местом. Я замер в ожидании диагноза, как замирает подсудимый в ожидании приговора. Доктор закончила осмотр, сказала: «У вас ничего нет, всё чисто», и с нехорошим прищуром взглянула на меня. Возможно, она заподозрила во мне извращенца-эксгибициониста. Я сидел на койке со спущенными штанами, крайне удивлённый, не в силах произнести ни слова. «Одевайтесь» - процедила женщина с нескрываемой неприязнью в голосе, стянула перчатки и повернулась ко мне спиной.
Я не знал радоваться мне или горевать. С одной стороны - предположение о том, что у меня лобковые вши не подтвердилось, с другой - я продолжал чесаться и чувствовать какие-то едва заметные движения у себя на коже. Промучившись до вечера над построением гипотез, одна из которых была нелепей другой, я решил исследовать лобок самостоятельно. После продолжительных поисков, сопровождавшихся падением на пол различных предметов и нецензурной бранью, я отыскал на антресолях старый микроскоп, принадлежавший моему отцу.
Мне стоило огромных усилий приладить микроскоп так, чтобы приборный столик не мешал, добиться правильного освещения и настроить резкость. Пришлось остричь волосы над промежностью и сконструировать специальный упор для фиксации увеличительного прибора.
Результаты эксперимента превзошли все самые смелые ожидание. Я смотрел в окуляр и не верил своим глазам. Меж стволами моих волос кипела жизнь. Это были хачики. Самые настоящие, живые хачики, очень маленького размера. Они торговали цветами и шаурмой, деловито сновали по моей коже, перетаскивая ящики с выпивкой и продуктами, спорили, размахивая руками, и курили, зажав в волосатых руках стаканы с горячим кофе. «Ай бля» - завопил я, подскочив на диване и отбросив микроскоп, -«Ай, бля, мне пиздец!!! Бляяя я ебанулся, мне пиздец!».
***

Я ходил кругами по комнате, продолжая неистово материться. Никогда я ещё не чувствовал себя так гадко, неуютно. Таким оскорблённым не приходилось ощущать себя никогда. Лишь спустя четверть часа, с помощью дыхательных упражнений, мне удалось немного успокоиться. Тут я решил повторить эксперимент, что немедленно спровоцировало новую истерику, во время которой я перевернул письменный стол и сломал настольную лампу. Лобковые хачики теперь гоняли на маршрутках…
***

Я прекрасно понимал, что моя проблема чисто психическая. Обитателей промежности видел только я сам. Однако обращаться к психиатру я не хотел. Кто знает, какие методы лечения изберут эти врачеватели душ? Как бы ни лишиться водительских, прав, если сочтут невменяемым или, не приведи аллах, загреметь в «желтый дом». Исследования отнимали у меня всё свободное время. Более того, спустя некоторое время, меня уволили с работы по тому, что я приходил в офис сонный и совершенно не мог сосредоточено работать.
Моя девушка однажды застала меня сидящим голышом на кровати с направленным между ног микроскопом. Она долго смеялась, и я сам, осознав комичность ситуации, начал было смеяться вместе с ней, но она вдруг стала серьёзной, и, не сказав ни слова, собрала вещи и ушла. Однако все эти житейские катастрофы мало заботили меня. Избавиться от навязчивых видений и зуда в паху – вот что было задачей номер один. Я долго думал, ворочаясь на постели бессонными ночами и, наконец, в моей голове созрел хитроумный план. Я решил обмануть собственную психику.
***

Выйдя из метро «ВДНХ», я огляделся по сторонам. На площади тут и там толпились представители молодёжных субкультур. Клоуноподобные панки, с дорогими цветастыми причёсками а-ля ирокез, не подозревающие о смысле панк-движения и истоках анархистского мировоззрения. Готы, одетые во всё черное со следами макияжа и попыток изобразить мировую скорбь на лице. Я побродил немного среди молодых неформалов, но тех, кого я искал, среди них не было. Ближе к ВВЦ, на пятачке, что перед входом на выставку, мне, наконец, повезло. Скинхедов было трое – два парня лет восемнадцати и девушка немного моложе. «А она не очень страшная» - подумал я и радостно потёр руки. Однако бритоголовые выглядели угрожающе – рослые, с крепкими шеями и широкими спинами, они внушали страх. Я потоптался рядом, прислушиваясь к их разговору. Уловив отдельные слова, я понял, что речь идёт о какой-то компьютерной игре. Они обсуждали детали игрушки с таким вожделением, что я тут же сообразил – передо мной дети. Такой шанс упускать было нельзя, и я решил знакомиться со скинхедами.

Сблизится с молодой националисткой, мне удалось спустя два часа. Для этого мне пришлось истратить около двухсот рублей на пиво, рассказать несколько анекдотов про грузин и дать понять одному из её бритоголовых друзей, что в случае явного протеста с его стороны, его здоровье значительно ухудшится.
Под сенью акаций, за одним из павильонов бывшей Выставки Достижений Народного Хозяйства, девушка с бритой головой взяла моё «хозяйство» в не знавшие физического труда руки.
***

Я спешил домой. От результатов эксперимента зависел мой покой и вообще – моё будущее. От автобусной остановки до дома я шёл быстрым шагом, иногда переходил на бег. В прихожей кинув пиджак на тумбочку, наскоро разулся и ворвался в спальню. Я приладил микроскоп и включил лампу и… Да!!!! Черт подери, да!!! Толпы микроскопических скинхедов выносили кавказский рынок по частям. Громили палатки, поджигали тонированные «Жигули». Вооружённые бейсбольными битами, мои маленькие союзники крушили черепа и спины загорелых торговцев. Хачи почти не сопротивлялись, и в ужасе пытались спрятаться за прилавки с фруктами. Но нацисты переворачивали прилавки, били торговцев битами и коваными ботинками, и арбузная мякоть мешалась с человеческой кровью. Не знаю, куда исчезали трупы, но кавказцев на моём лобке становилось всё меньше и меньше.
Битва продолжалась не менее часа и у меня затекли спина и ноги, но я не мог оторвать глаз от микроскопа, сгорбившись над ним, сидя в одежде на не заправленной постели. Наконец белая раса на моём лобке окончательно восторжествовала. В эту ночь я впервые за долгое время спал спокойно.
Утром я проснулся от сильного зуда и жжения. Я схватил с прикроватной тумбочки микроскоп и настроил резкость. Скинхеды праздновали победу. На поверхности моей кожи творилось что-то невообразимое. Победители жгли костры, пили алкоголь из бутылок и разбивали их (чуть не написал об асфальт). Некоторых тошнило прямо на меня! Повсюду валялись горы мусора.
Мой план потерпел полнейшее фиаско. Из-за скинхедов я испытывал куда большие неудобства, чем из-за кавказцев. Они постоянно пьянствовали, маршировали и поджигали всё, что можно. Я был в отчаянии.
***

С тех пор у меня на лобке жили попеременно; хиппи, антиглобалисты, бригада геодезистов и даже сотрудники Российской Академии Наук. Последние казались мне идеальными жильцами, пока не начали ставить опыты на моей коже, воздействуя на неё жестким излучением. Пришлось заменить учёных на обычных украинских проституток. Должен заметить, что наблюдать за ними в микроскоп, было весьма интересно. Девушки принимали гостей, некоторые из которых обладали богатой фантазией.
***

Мои сбережения вскоре кончились и я безработный, с труппой цирковых карликов на лобке оказался на пороге бедности. Я совсем отвык от нормальной жизни, стал нелюдим, и не мог заставить себя ходить на собеседования в поисках работы.
Уже два месяца я не оплачивал счета за коммунальные услуги. В квартире были отключены интернет и телефон, которыми я, надо признаться, давно не пользовался, всецело поглощённый своими экспериментами.
Без денег встречаться с девушками было проблематично. Несколько раз я знакомился в метро, но опытные столичные дамы чуяли мою неплатёжеспособность, и давали мне от ворот по ворот.
Длительное воздержание, как, должно быть, понимает мой высокоинтеллигентный читатель, привело меня к онанизму. Роясь в шкафу на предмет эротических журналов, я тосковал по лобковым проституткам из Украины. Но вот был найден каталог одежды с фотографиями девушек в купальниках. Кончив своё нехитрое дело, я присел на диван и привычным движением настроил микроскоп. Мне хотелось посмотреть, как поживают карлики. Я заглянул в окуляр и обомлел. Там не было никого.