#издач_грустное

Дедушка окончательно тронулся, когда мне было ещё лет 10. Родители отправляли меня каждое лето «к бабушке», как будто деда не существовало. Они жили в захудалом деревянном доме, поэтому мы в шутку говорили, что едем в деревню, хотя дом их стоял в частном секторе города-миллионника. У деда с бабой было три дочери, моя мама была младшей, и внуком я тоже был младшим. Всего внуков было трое и каждое лето сёстры оставляли нас на бабушкино попечение.

Я помню дедушку ещё с лет с 4-х, в те времена он брал нас к себе в профилакторий, где он работал ночным сторожем – мы бегали по необитаемому корпусу с игрушечными пистолетами, помню, как я прятался в зимнем саду, как мы залезали на крышу, смотрели на ночной город и как спали втроём на кровати люксового номера. Вскоре дед стал слабеть и у него плавно начала съезжать крыша. Однажды он заявил, что его похитили инопланетяне. За столом, ни с того ни с сего, он мог начать говорить о космическом корабле, нависшим над торговым центром.

Я был ещё маленьким и верил ему, а старшие братья посмеивались надо мной. Будучи чёрствыми и бессердечными мальчиками, они отвернулись от дедушки, а я не понимал почему. Для меня дед оставался нормальным и интересным собеседником, я любил слушать его истории про летающие тарелки, высший разум, про ауру человека, про телепатию. Когда все стали от него отстраняться, я наоборот, тянулся. Мы много времени проводили вдвоём, гуляли по городу. Он нежно держал мою тоненькую ручку своей здоровенной мохнатой лапой.
- Деда, а почему я не вижу корабль?
- А его видят только избранные.
Я щурил глаза и вглядывался в небо над крышами, а дедушка хихикал.

Когда я подрос, постепенно начал понимать, что никаких летающих тарелок нет, а дедушка просто стареет. Сидя за общим столом, когда дед начинал фантазировать, бабушка подмигивала мне, а я понимающе подмигивал ей в ответ. Порой я смеялся над ним вместе с двоюродными братьями, которые громко ржали, тыча пальцами в деда, а он стоял в проёме двери, опускал глаза, медленно поворачивался и уходил в свою комнату. Тогда мне становилось жалко его и, дождавшись, когда братья убегут во двор, украдкой заходил к нему в комнату и просил что-нибудь рассказать ещё.

А потом умер папа. Мы жили в общежитии военного городка под Москвой, дожидаясь квартиры, но с его смертью шансов стало ещё меньше. С тех пор мама стала выпивать. К 13 годам я часто оставался в общежитии один, потому что мама ночевала у одного из своих собутыльников. И в это время умерла бабушка. После её похорон, мы с мамой решили остаться на некоторое время с дедом и решить его дальнейшую судьбу. Дед в целом вёл себя нормально, только теперь он увлёкся строительством. Через месяц после смерти бабушки, он начал рыть круглый по форме котлован на заднем дворе.
- А что ты строишь?
- Потом увидишь, это секрет.
Тем временем мать тайком снова начала пить, а дед обнимал меня и шептал на ухо:
- Всё будет хорошо, подожди немного и мы улетим.

Лето заканчивалось и мне нужно было возвращаться в школу. Что делать было непонятно. В конце августа приехали сёстры с мужьями и собрали консилиум. Решался вопрос, чтобы сдать деда в психбольницу. Дед тогда встал со стула и бахнул своим кулаком по столу:
- Я нормальный! Нор-маль-ный!
И правда, он, как обычный человек, вёл хозяйство, ходил за пенсией, покупал продукты. Кроме того, у деда было занятие: он что-то строил и был сильно увлечён этим. Вопрос отложили на неопределённый срок. Чтобы не потерять комнату в общежитии, в ней должен был кто-то из нас жить, и я поехал домой один, в 14 лет. Мама приезжала изредка, привозила продукты и деньги, а в остальное время, пока я учился, за мной присматривала соседка. Летом я вновь приехал жить к деду. К этому времени котлован был залит бетоном и по центру из него торчал пучок длинной арматуры.

Мать за этот год сильно сдала, стала превращаться в старуху. Дед же всё время проводил на заднем дворе и никого на стройку не пускал. Только вечерами, когда он уставал, мы с ним играли в шахматы. Точно могу сказать, что его ум оставался необычайно острым. Так пролетел ещё год. Я перешёл в 8 класс и однажды ко мне в общежитие приехали братья. Они уговаривали меня повлиять на деда, чтобы продать участок. За это они пообещали мне купить машину к совершеннолетию. А деда они хотели сдать в дом престарелых. Когда я приехал на следующие каникулы, то понял, что о продаже участка лучше речь не заводить. Во дворе стояла гигантская хрень из бетона и металла, похожая на гнездо метров восемь в диаметре. Очевидно, что дед строил посадочную площадку для летающей тарелки. Мать сообщила, что приходили какие-то люди и предлагали 5 миллионов за участок. Но все понимали, что деда уговаривать бесполезно.

Я уехал в Подмосковье, доучиваться последний год и готовиться к переезду к маме с дедом. Но судьба мне уготовила страшный удар – зимой неожиданно умерла мама. Дед сам организовал похороны, потом приехал я, затем все остальные. Похоронив маму, я впал в депрессию. Тётки оглушали меня вариантами, как устроить дальше мою жизнь, а мне всерьёз хотелось улететь вместе с дедом на летающей тарелке. В конце концов, тётки настояли на том, чтобы я ехал домой и доучился последний год, а на самом деле, они боялись, что я потеряю комнату в общежитии, ведь до совершеннолетия оставалось ещё три месяца. Они наняли мне юриста, и я уехал. Дед остался на некоторое время один, ведь никаких угрожающих отклонений у него не было.

Я звонил ему каждый день, отслеживая его состояние, но он жаловался лишь на то, что его донимают внуки и умоляют продать участок. Тогда я сам позвонил им и попросил больше этого не делать. На что получил ответ, что дни деда всё равно сочтены и скоро я буду кататься на своей тачке. Алчные подонки. Тем временем, ситуация с моей комнатой обострилась и в итоге меня попросили на выселение, пригрозив сдать меня в детский дом, несмотря на то, что до совершеннолетия мне оставалось 2 месяца. Мать, пока была жива, пропила остатки разума и нисколько не позаботилась о моём существовании. Не знаю, как так могло получиться, что сыну военного показали на дверь. Мне позволили доучиться в школе и впереди меня ждал переезд к деду. Только бы его признали дееспособным.

Однажды дед позвонил сам. Его голос слегка дрожал. Он сообщил, что завтра улетает и хочет взять меня с собой, и чтобы я немедленно к нему приехал. В ту ночь я впервые был с девушкой и не хотелось так глупо с ней расставаться. Я поехал через сутки. Меня никто не встретил. Дедушка лежал на стартовой площадке в тусклом свете мигающих ультрафиолетовых ламп. Я позвонил в полицию. Пока они ехали, я стоял на площадке и молил небо, чтобы оно тоже забрало меня к себе. Тётки и братья приехали только на третьи сутки. После похорон нотариус зачитал завещание, что дом с участком достаётся по наследству мне одному. Во владение я вступаю через месяц. Тётки первым делом спросили, что я буду делать с деньгами, а братья, криво усмехаясь, небрежно похлопали меня по плечу со словами, «молодец, чувак», и вся эта свора немедленно ретировалась восвояси. Я остался один.

Меня не покидала мысль, что дедушка действительно улетел в космос. Ты оставил меня одного, дед… А как же я? Почему ты меня не дождался? Прости меня, дедушка. Я стоял на стартовой площадке, прислонившись к центральной оси. Обнимая столб, я нащупал в нём углубление. Просунув туда руку, я вытащил кипу бумаг. Неподписанный дедом договор на продажу участка за пять миллионов рублей от какого-то застройщика, годичной давности. Договор на семь миллионов рублей от того же застройщика полгода спустя. Договор на десять миллионов, на двенадцать, на тринадцать. Я вытащил последнюю бумагу, датированную неделей назад. Семнадцать миллионов рублей. Дед, ты всё это время торговался? Ты всех обманывал? Ты построил эту стартовую площадку, чтобы обосновать своё упорство? Деда… и всё это чтобы спасти любимого внука, единственного, кто тебя любил. Я поднял глаза в небо. Спасибо, дедушка, я правда тебя всегда любил и буду любить. Я ещё побуду на этой планете.