Тающий шоколад
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Том 2. Экстра 1.2. Любимый
После нескольких дней раздумий местом для летнего отдыха была наконец выбрана Европа. Когда он спросил Юн Хи Су, тот ответил, что в детстве бывал несколько раз в Австралии, Канаде и на Гавайях с родителями, а в Европе ещё не был. Он также спросил Чэ Бомчжуна, и тот сказал, что в Париже корейских ресторанов пруд пруди. Представив себе сияющее, как у довольного щенка, лицо Юн Хи Су, Шин Гён забронировал авиабилеты в Париж.
Если Шин Гёна не будет в Корее две недели, Чэ Бомчжун тоже сможет насладиться полной свободой. Как раз, когда тот мысленно ликовал, Шин Гён тихо рассмеялся и сказал:
Чэ Бомджун, откладывавший просматриваемые документы, замер на этих словах. Он сузил глаза и уставился на Шин Гёна.
Он последние несколько месяцев в глубине души подозревал неладное. Но тот так явно излучал свою симпатию, что Чэ Бомчжун отмахивался: «А, он не настолько безнадёжен». Но теперь эти подозрения, кажется, подтверждались.
«Прогулка? Он что, правда думает, что выгуливает собаку?» Усмехнувшись, Бомчжун молча искривил губы. У Шин Гёна не было чёткого понимания того, чем именно он занимается с Юн Хи Су. Даже несмотря на то, как тот на него смотрит, каким тоном разговаривает и как касается.
Чэ Бомджун внезапно почувствовал жалость к Юн Хи Су, который вёл себя как щенок, виляя хвостом вокруг Шин Гёна. «В такие моменты я должен вмешаться», - подумал он, постучав по столу, и спросил:
- Господин председатель, как вы думаете, в каких вы отношениях с господином Юн Хи Су?
Шин Гён поднял голову. Он смотрел на Чэ Бомчжуна холодным, безразличным взглядом, словно спрашивая: «К чему эти глупые вопросы?». Но поскольку он видел этот взгляд уже более тридцати лет, Чэ Бомчжун не особо испугался.
Раз Шин Гён даже не понимал, что он делает, он, вероятно, никогда даже не проявлял ласки к Юн Хи Су. Как же тому бедняжке должно быть обидно? Вспомнив, как Юн Хи Су с дурацким выражением лица называл его «господин», Чэ Бомчжун решил, что сегодня он немного побудет назойливым. Он прислонился к столу и, показывая раскрытую ладонь, сказал:
- Ради самого Юн Хи Су я должен сказать то, что нужно сказать. Выслушайте меня. Вы спите вместе, живете вместе, и все деньги, которые Юн Хи Су тратит на еду, жилье и одежду, - все это ваши деньги, верно?
«Спите, живете, тратите». Произнося это, Чэ Бомчжун загибал пальцы.
- Так, если смотреть только на это, вы не что иное, как опекун Юн Хи Су. Вы и сами так думаете, да?
- Бомчжун-а, не лезь не в свое дело.
Тогда Шин Гён с невозмутимым лицом провел черту. Но именно такое поведение и было причиной его назойливости. «Ведя себя так вызывающе только в делах, касающихся Юн Хи Су, - какой еще опекун?» - Чэ Бомчжун не отступал.
- Нет, выслушайте. Но нельзя же назвать это опекунством, ведь вы двое занимаетесь не только этим, разве нет?
Чэ Бомчжун был самым близким человеком для Шин Гёна. Настолько близким, что он был уверен: даже если бы он предал Шин Гёна, тот не убил бы его.
Он, который с пяти лет делил с Шин Гёном все дела, прекрасно знал своего друга, и Шин Гён также признавал, что Чэ Бомчжун знает его как облупленного. Раз он продолжает трепать языком, даже после того как ему велели остановиться, значит, у него явно есть что сказать.
Шин Гён отложил ручку и собрал всё своё терпение. Он облокотился на спинку кресла, скрестил руки и движением подбородка дал понять: «Давай, говори». Тогда Чэ Бомджун, в редком проявлении дружбы, дал ему совет.
- Шин Гён, послушай. Не слишком ли это - целоваться с этим ребёнком, заниматься сексом, кусать его, сосать, устраивать дикий шум, а потом трещать о каком-то опекунстве?
Невозмутимое лицо дрогнуло. Хотя Юн Хису был молод, ему было неприятно постоянно слышать слова, которые звучали так, будто его считали вором. Но Чэ Бомчжун, не ограничившись разжиганием, подлил масла в огонь.
- Это же не инцест-драма про извращённые семейные отношения, думать, что ты как тот господин Пэ, его отец - это уже чересчур.
Пэ Чхольджон часто говорил, что он отец Ттольбоки. Но хотя Шин Гён и считал себя опекуном Юн Хи Су, он никогда не думал о себе как о его родителе. Отец? Кровосмешение? Шин Гён посмотрел на него с неловким выражением лица.
- Не понимаешь, в чём проблема?
Чэ Бомджун вздохнул, наблюдая, как Шин Гён, не понимая, в чём его глупость, просто обижается на его слова и злится.
В детстве Шин Гён был гораздо более зрелым, чем он, но сейчас это было не так. Потеряв эмоции, он часто не осознавал того, что обычный человек должен понимать без слов. Иногда казалось, что его умственный возраст застрял на десяти годах.
Шин Гёну требовалось длинное и подробное объяснение. Подумав так, Чэ Бомчжун для начала выпрямился, чтобы успокоить его. «Кхм, кхм». Прочистив горло, он снова стал компетентным и рациональным директором Чэ и открыл рот.
- Итак, господин председатель. Выслушайте меня. Как называют людей, которые живут в одном доме, спят под одним одеялом, целуются, обнимаются каждый день и по ночам занимаются сексом? В самом обычном, социальном смысле.
Шин Гён ответил с невозмутимым лицом. Но не похоже, чтобы он что-то осознал.
Он был таким. Теоретически он знал многое, но ему было трудно применять это к собственной ситуации. Он не мог поставить себя на место другого, и если это были не такие яркие эмоции, как гнев или похоть, он с трудом мог определить, что именно чувствует.
Он был тем, кто, строя все эти любовные глазки и проделывая трюки вокруг Юн Хи Су, даже не думал, что испытывает любовь. «Как же иначе, я и не думал, что он поймёт с первого раза». Чэ Бомчжун вздохнул и снова заговорил мягким тоном. На этот раз он объяснил более точно.
- Господин председатель, люди, которые живут в одном доме, как вы и господин Юн Хи Су, и ежедневно занимаются всем этим, - люди называют супругами или влюблёнными.
«Влюблённые? Я и Юн Хи Су? Син Гё Ён нахмурился.»
«Влюблённые» - это слово, обозначающее двух людей, которые любят друг друга. Затем он мысленно вспомнил определение любви. Чувство, когда очень дорожишь каким-то человеком. Вот что такое любовь. И это было действительно сложное чувство.
Даже то, что называют - любовью, делилось на эрос и платоническую любовь, и в том же эросе существовали гетеросексуальность, гомосексуальность или парафилии, а в платонической любви переплеталась любовь ко многим объектам: к противоположному полу, к своему полу, к семье, к друзьям и так далее.
Он вспомнил чувства, которые испытывал к Юн Хи Су. Чрезмерное чувство собственности, жажда контроля. Но это было не всё. Каждый раз, видя Юн Хи Су, он охватывался странным чувством. Ему постоянно хотелось трогать его кожу, мягкую и нежную, как кошачья лапка, хотелось прикусывать его пахнущую приятно шею или подмышки.
Когда тот был рядом, его руки сами тянулись к нему, когда он трогал его, следом тянулись губы, а потом и всё тело. Наблюдая, как Юн Хи Су тяжело дышит под ним, Шин Гёна часто охватывало невыразимое чувство удовлетворения.
Одна лишь мысль о том, что тот может уйти от него, вызывала огромную ярость, а когда тот действительно ушёл от него, он ощутил колоссальное чувство потери. Это было чувство, которое Шин Гён испытал впервые в жизни. С тех пор как он жил с Юн Хи Су, он узнал много нового.
Собирая воедино информацию, вспоминая те моменты, Шин Гён вскоре смутно осознал.
Эти слова вырвались у него с шоком, словно его ударили по затылку.
Бам! Чэ Бомчжун, словно говоря «то-то же», ударил по столу. «Головастик вырастает и становится лягушкой» - неужели он только сейчас понял такую очевидную вещь? Он смотрел на Шин Гёна с жалостью.
- Так в каких же вы отношениях с господином Юн Хи Су? Ответьте-ка.
Это было крайне наглое поведение, но он был так поглощён мыслями о Юн Хи Су, что у него не было возможности обращать внимание на Чэ Бомчжуна. Шин Гён снова нахмурился на подгоняющие слова, призывающие его побыстрее прийти к заключению. Чэ Бомчжун явно ждал, что он выпалит слово «влюблённые». Но «влюблённые» - это слово, означающее двух людей, которые любят друг друга.
«Вот же блядь». Чэ Бомчжун, потерявший дар речи от нелепости, не выдержал и вышел из кабинета. Шин Гён с каменным выражением лица смотрел на удаляющуюся спину, качающую головой из стороны в сторону.
Юн Хи Су никогда не признавался ему, что любит или что он ему нравится. Поскольку тот никогда не выражал этого прямо, он решил попробовать определить это теоретически.
Заботится ли обо мне Юн Хи Су? Ну, было странно, что этот крошечный Юн Хи Су заботился обо мне. Казалось, слова были не совсем подходящими.
Дорожит ли он мной? Это было ещё более странно. Он определённо дорожил Юн Хи Су, но не уверен, дорожил ли он им так уж сильно... Не уверен.
Погружённый в глубокие раздумья, он перевёл взгляд на вспомогательный монитор. Подвинув мышь, он приблизил лицо Юн Хи Су, который смеялся, смотря дораму.
Красивый и милый. Каждый раз, глядя на него, Шин Гён чувствовал, как его сердце сжимается от колющей боли. Это было ощущение, вызванное эмоцией, которую он не мог контролировать.
Его палец погладил щёку Юн Хи Су, отражённую на мониторе.
После потери эмоций Шин Гён чувствовал себя так, будто оторвался от мира. Казалось, раньше он без труда понимал, какие намерения движут людьми, какие чувства испытывает тот плачущий друг, но после происшествия это у него пропало.
Возникало ощущение, будто толстая стеклянная стена окружила его со всех сторон. Как бы он ни тянулся, он не мог угадать температуру эмоций другого человека.
За долгое время упорной учебы и тренировок он привык анализировать и понимать поведение других, но сложные эмоциональные системы, включая любовь, всё ещё оставались для него неразличимы. Поскольку он не мог заглянуть в головы людей, ему приходилось строить догадки лишь на основе их действий, и зачастую истинное название тех сложных эмоций, которые он определял, сильно расходилось с предложенным им ответом.
«Любит ли меня Юн Хи Су по ту сторону той стеклянной стены?»
…Шин Гён просто не мог найти ответа.
Шин Гён впервые оказался в Европе в июле, как и Юн Хи Су. Поэтому они не знали, что здесь может быть настолько жарко. Они думали, что во Франции, которая находится севернее Кореи, будет прохладнее, но вовсе нет. «Если уж так, может лучше было бы поехать отдыхать на Северный или Южный полюс», - подумал Шин Гён, сидя в тени и потягивая теплую воду.
Шин Гён не был человеком, который особо страдает от жары. Проблема была не в нём, ко всему бесчувственном, а в его чувствительном ко всему маленьком котёнке.
Лицо Юн Хису, который тяжело дышал, обмахивая себя веером, было раскрасневшимся. Под глазами он был красным, как во время секса, а пухлые губы заметно горели от жары. Локти, виднеющиеся из-под коротких рукавов белой футболки, приобрели цвет спелого персика, и колени под короткими шортами также приятно порозовели.
Юн Хи Су в целом выглядел аппетитно. Он был так прекрасен, что хотелось размять купленные ранее на рынке плоские персики, размазать по всему его телу и слизать. После выхода из отеля Шин Гён в уме раздевал его тридцать семь раз. Теперь уже тридцать восемь.
- Может, просто вернёмся в отель?
Небрежно спросил Шин Гён, чьё терпение было на пределе.
Сейчас они пытались найти где-то в Париже винтажный рынок. Но планшет они оставили в отеле, а мобильный телефон Шин Гёна разбился, когда Юн Хи Су уронил его, выходя из такси.
Тогда Шин Гён предложил просто вернуться в отель, но Юн Хи Су самоуверенно заявил, что он несколько раз смотрел Карты Google и Просмотр улиц, так что сможет найти дорогу и без карты. Так начавшееся путешествие длилось уже два часа. Без телефона Юн Хи Су был совершенно беспомощным, не отличит север от юга.
Услышав слова Шин Гёна, Хи Су крепко прикусил губу и опустил голову. Его надувшееся личико было до невозможности милым.
- Как насчёт того, чтобы вернуться завтра? Кажется, господин Юн Хи Су тоже очень устал.
Шин Гён склонил голову к нему и прошептал. Он прикоснулся губами к его слегка вспотевшему уху и слегка прикусил раскрасневшуюся от жары шею. Юн Хи Су вздрогнул и схватил руку Шин Гёна, лежавшую на его бедре.
В его бормотании уже давно не было уверенности. Тем не менее, глядя на Юн Хи Су, который всё никак не сдавался, он сглотнул смех. Это было упорство, столь же впечатляющее, как и терпение Шин Гёна.
Он думал, что тот, промокший от пота, предложит вернуться, но Юн Хи Су с одержимостью искал дорогу, словно человек, который признает, что его голова - хлам, если он не зайдёт сегодня на винтажный рынок.
- Давайте перекусим и поищем снова.
Шин Гён, словно смирившись, достал из сумки бумажный пакет с одним персиком внутри. Поскольку Юн Хи Су не мог оторвать глаз от фруктов в магазинах, он как раз прикупил кучу фруктов, включая виноград и персики, и припас их.
Он помыл один персик оставшейся минеральной водой. Достал носовой платок, протёр и протянул очищенный персик Юн Хи Су.
- …А вы не будете, господин председатель?
Персик, который без колебаний направился прямиком в рот, вдруг остановился у его губ. Шин Гён попытался оценить, задаёт ли Юн Хи Су этот вопрос просто из вежливости или потому, что дорожит им, пришёл к выводу, что первое, и покачал головой.
Так и было. Прошёл уже месяц с тех пор, как Шин Гён осознал, что любит Юн Хи Су, но он всё ещё не нашёл ответа. Если бы он спросил Юн Хи Су напрямую, то мог бы получить ответ немедленно, но он намеренно этого не делал.
Причина была проста. После возвращения Юн Хи Су домой они много говорили. Но когда тот сбежал, Шин Гён и понятия не имел, что в сердце Юн Хи Су остался страх перед ним. Он не знал, что тот обманывает его. Именно поэтому. На случай, если у него есть неизвестные ему чувства, как тогда, и он может солгать в ответ на его вопрос, он хотел избежать такого. Шин Гён хотел найти ответ самостоятельно.
Юн Хи Су красиво улыбнулся. Шин Гён, прислонившись спиной к скамейке, смотрел на него. Сок капал с белой мякоти. Юн Хи Су высовывал язык и слизывал его, но часть стекала по его запястью и скапливалась на локте. С каплей, всё ещё свисавшей с розового локтя, Юн Хи Су с наслаждением съел персик.
Шин Гён смотрел на эту сцену, представляя, что персик, входящий и выходящий из его рта, - это его член. Ему хотелось поджечь винтажный рынок и вернуться в отель. Не зная, как истолковать его взгляд, Юн Хи Су, облизывавший оставшуюся косточку, замер и повернулся к нему.
На его маленьком лице читалось смущение. Юн Хи Су, часто терявший рассудок перед едой, в такие моменты выглядел как бездомный кот. Котёнок, который жадно жуёт корм, не зная, когда поест в следующий раз. «…Вроде я его не морил голодом». С такой мыслью Шин Гён потянул его за тонкое запястье.
Взяв палец Юн Хи Су в рот и пососав, он почувствовал, как сладость заполнила его рот. Шин Гён, не отрывая от него глаз, тщательно вылизал его руку, на которой оставалась сладость. Когда он провёл языком между пальцев, Юн Хи Су дёрнул ногой и отвёл взгляд. Атмосфера развивалась так, как он и предполагал.
Шин Гён приблизился к нему, делающему вид, что ничего не происходит. Мягко сжав одну щёку и облизывая его сладко пахнущие губы, он прошептал:
- Я хочу вернуться в отель и съесть кое-что другое, а вы что хотите, господин Юн Хи Су?
Юн Хи Су, не в силах встретиться с ним взглядом, колеблясь посмотрел на землю, а затем, смущённо, прошептал тихим голосом: «Я сначала помоюсь…». Уловив в этих словах значение робкого согласия, он широко улыбнулся.
Но вернувшись в отель, Юн Хи Су был съеден Шин Гёном, не успев и каплю воды на себя пролить. Так же, как тот чисто обглодал персик, Шин Гён обглодал до костей источающего сладкий аромат Юн Хи Су.
Потратив так весь день, они вышли из своего номера-люкс поужинать только после восьми вечера. Неподалёку от отеля был барбекю-ресторан, работавший допоздна. Шин Гён решил накормить мясом измождённого Юн Хису.
Голос остановил Шин Гёна, когда он выходил из вестибюля отеля. Он замер, а затем обернулся с нежной улыбкой. Его мать, Су Сонхва, стояла рядом с Шин Юджин.
- Вот так встречаю сына в таком месте. Говорили, что все люксы заняты, неужели это был ты?
Су Сонхва в белом платье с открытыми плечами была прекрасна настолько, что не верилось в её возраст. Стоящая рядом Шин Юджин с неловким выражением лица поздоровалась. Шин Гён понял, что эта встреча абсолютно не случайна.
Она несколько раз просила его о встрече в последнее время - он догадывался, что та услышала что-то от Шин Юджин. За семейными ужинами он подвергался настоящим допросам. Она ходила вокруг да около, но по сути хотела спросить, есть ли у него кто-то, с кем он встречается или кто ему нравится.
Конечно, Шин Гён не отвечал. Он не хотел знакомить Су Сонхву и Юн Хи Су. Пока он размышлял, не уволить ли домработницу, к которой Юн Хи Су привязался, он не хотел представлять свою невероятно добрую мать Юн Хи Су.
Он думал, что она сдалась, поскольку не связывалась с ним неделю перед поездкой, но, видимо, она затеяла что-то с Шин Юджин. Он знал, что Юн Хи Су общался с Шин Юджин после приезда в Париж.
- А это кто? Твой спутник? - спросила Су Сонхва, делая вид, что не знает. Шин Гён не смог ответить сразу и посмотрел на Юн Хи Су, стоящего рядом. «Представить его как сожителя? Или же как возлюбленного? Но он всё ещё не был уверен, любит ли его Юн Хи Су».
Несколько раз открыв и закрыв рот, Шин Гён наконец представил его.
В тот момент, когда он так ответил, Шин Гён увидел направленный на него недовольный взгляд Юн Хи Су. Он мог не разбираться во многом, но это чувство он знал очень хорошо. Это был взгляд, полный обиды, которую искренний Юн Хи Су никогда не мог скрыть.
«Почему? Почему он смотрит таким взглядом?» Не понимая в тот момент, он уставился на него, а Юн Хи Су лишь крепко прикусил губу и отвернулся. Даже в этом его виде сквозила досада.
По совпадению, Шин Гён знал и это выражение лица. В те дни, когда Юн Хи Су делал такое лицо перед Чэ Бомчжуном, после его ухода он обычно бормотал про себя «сучёнок» или «чтоб тебя».
«Неужели я сейчас повёл себя как Чэ Бомчжун?»
Пока Шин Гён пребывал в замешательстве, Су Сонхва и Шин Юджин приятно беседовали с Юн Хи Су. «Просто называйте меня мамой», «Со мной можно говорить свободно» - пропуская мимо ушей их разговоры, Шин Гён смотрел только на Юн Хи Су.
Тот уже вернулся к своему обычному состоянию, но Шин Гён всё ещё не мог понять, почему Юн Хи Су сделал такое выражение лица. На душе было тяжело. В такие моменты его охватывало желание разбить вдребезги окружавшую его стеклянную стену. Но это было абсолютно невозможно, и Шин Гён погрузился в привычное чувство безысходности.
- Тогда может поужинаем вместе? Ничего?
Он механически улыбнулся и кивнул. Шин Гён, имитируя привычные действия нормального человека, последовал за Су Сонхвой. Она шла рядом с Юн Хи Су. Это было зрелище, крайне раздражало Шин Гёна, но он сдерживал гнев. Пока Юн Хи Су не получал травм и не плакал, терпение не было для него таким уж сложным делом.
За ужином царила тёплая атмосфера. Су Сонхва, соблюдая приличия, задавала Юн Хи Су различные вопросы, и он отвечал без особых признаков дискомфорта. Наблюдая за ним, Шин Гён заключил, что Юн Хи Су, похоже, любит взрослых.
Было ли это потому, что его бросили безответственные родители? Как и в случае с домработницей, когда женщины средних лет, ровесницы его родителей, проявляли к нему доброту, он краснел и терялся. Несмотря на отсутствие общих тем, он также старался изо всех сил поддерживать с ними разговор.
Конечно, ему это не нравилось. Как раз, когда раздражённый Шин Гён пропускал мимо ушей рассказ Шин Юджин о поездке на Кубу, его телефон внезапно завибрировал.
- О, что это Джун-а делает в такое время? Гён-а, быстрее ответь.
Сейчас в Париже 8 вечера, в Сеуле - 3 часа ночи. Не было никаких шансов, что тот человек, который только что приехал в Корею несколько часов назад после отдыха на Мальдивах, будет звонить в такое время. Было очевидно, что это подстроила Су Сонхва, но Шин Гён сделал вид, что не понял этого, поднял голову с безупречной улыбкой.
- Я ненадолго отойду. Господин Юн Хи Су, чувствуйте себя свободно.
Был ли он пьян от большого количества вина, но Юн Хи Су тянул слова, отвечая. Шин Гён по привычке провёл рукой по его шее и поднялся с места. Выйдя из ресторана, он нажал кнопку вызова и сразу сказал:
Сбросив вызов Чэ Бомчжуна, Шин Гён достал из кармана беспроводные наушники. Вставив их в уши, он быстро подключил аудио. Как только он нажал кнопку, заработала прослушка, вмонтированная в часы Юн Хи Су.
О чём же они говорили за это короткое время? Юн Хи Су яростно отрицал на вопрос Су Сонхвы. Прислонившись спиной к внешней стене ресторана, Шин Гён прислушивался к голосу Юн Хи Су.
- Господин председатель хорошо ко мне относится. Он относится ко мне лучше, чем мои родители. Поэтому… я бы не хотел, чтобы вы так думали.
Юн Хи Су защищает его. Слушая этот голос, Шин Гён погрузился в странное умиление.
То, что он, даже распознав уловки Су Сонхвы, беззаботно подыгрывал ей, было потому, что он был уверен в ней.
Шин Гён не знал, любил ли он Су Сонхву по-настоящему, но он знал с самых давних пор, что она любит его. Су Сонхва дорожила им, лелеяла его и никогда не делала ничего, что могло бы навредить ему. Она также часто использовала выражение «любимый сын».
Поэтому за десятки лет Шин Гён ни разу, действительно ни единого раза, не думал, что она поступает не в его интересах. Так было, даже если спросить Чэ Бомчжуна или судить самостоятельно. Су Сонхва безмерно любила своего ребёнка, его. Это был факт, который никогда не менялся.
- Рада, что это не так. …Кажется, Гён-а очень дорожит господином Хи Су. Я думала, что он проживёт всю жизнь, так и не познав ничего подобного.
Шин Гён мягко улыбнулся в ответ на нежные слова Су Сонхвы. Он чувствовал то же самое. Он думал, что не знает любви. И мгновение спустя, когда Юн Хи Су ответил, его лицо посуровело.
- Я тоже сначала думал, что не узнаю. Но, нет. Господин председатель… очень дорожит мной и любит меня.
«Дорожит и любит». Не в силах понять эти слова, он склонил голову. Он никогда не говорил Юн Хи Су, что любит его. Вместо того чтобы произносить эти слова, ему было достаточно лишний раз поцеловать его.
«Но откуда ты знаешь?» В его голове возник огромный вопрос.
Су Сонхва рассмеялась. Полным облегчения и счастья голосом она спросила Юн Хи Су:
- Гён-а и такое говорит? Что любит тебя…? Я не слышала таких слов от него с тех пор, как ему было тринадцать.
Юн Хи Су смущённо засмеялся. Слова, которые он произнёс следом, вновь поразили сознание Шин Гёна.
- Нет. Он никогда такого не говорил… Но я просто знаю. Я чувствую, что господин председатель дорожит мной. Есть же вещи, которые можно понять без слов. Есть то, что можно почувствовать, даже не видя… Это просто так.
Этот милый кот был также невероятно умен. Шин Гён, не в силах справиться с колющей болью в груди, хмурясь, улыбнулся.
Юн Хи Су знал, что Шин Гён притуплён к эмоциям. Он знал, что тот не осознаёт любовь напрямую.
Поэтому он установил иные критерии, распознавал действия Шин Гёна. Так же, как он делал это, наблюдая за другими.
Это был метод Шин Гёна. Юн Хи Су следовал его правилам.
Он словно учился у этого ребёнка. Шин Гён невольно улыбнулся. Представив его по ту сторону стены, словно видя Юн Хи Су перед собой, на этот раз он сам попытался, следуя установленным тем критериям, понять действия Юн Хи Су. Вновь и вновь повторяя те слова о том, что можно чувствовать, даже не видя.
Каждый раз, видя его, Юн Хи Су расплывался в улыбке, которую, казалось, не мог сдержать. Когда он пытался уйти с кровати на работу, Юн Хи Су цеплялся за него своими маленькими руками. Крепко держал, словно умоляя не уходить, пока снова не засыпал и не отпускал руку. Когда он возвращался домой после работы, тот улыбался, как утреннее солнце, словно только теперь начинался его день, а на рассвете зарывался в его объятия, делясь теплом.
Во всём этом было нечто схожее с Шин Гёном, с его действиями.
Шин Гён каждый раз, видя Юн Хи Су, не мог сдержать дрожь и не хотел разлучаться с ним. Заканчивая работу и возвращаясь домой, он чувствовал, будто все клетки его тела пробуждаются, а на рассвете, он желал, ночь оставалась вечно.
Всё было разным, но одинаковым.
Все действия Юн Хи Су были точь-в-точь похожи на его собственные.
«Почему же я не понимал этого?» От внезапно нахлынувшего осознания Шин Гён опустил голову.
В момент, когда он осознал любовь, он не мог прийти в себя от нахлынувшей, словно прилив, теплоты. Толстая стеклянная стена, окружавшая его со всех сторон, казалась сейчас настолько тонкой, что вот-вот треснет. Казалось, сквозь неё прямо передаётся тепло руки Юн Хи Су, протянутой к нему, температура тех чувств, что он испытывал.
Шин Гён вынул наушники, на его губах застыла широкая улыбка.