Мой прекрасный маньяк
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Том 1. Глава 5.2
На следующее утро Габриэль проснулся с тяжёлой головой. Рядом сидели его отец и Эмма. Увидев мягкую улыбку отца, события прошлой ночи показались ему сном. Нет, это точно был сон.
- Боже правый, господин, вы и впрямь пришли в себя! Слава богине, спасибо.
Эмма со слезами на глазах перекрестилась. Её голос дрожал от волнения.
- Хозяин всю ночь продолжал свои исследования. Он поклялся найти способ вылечить вас. Ему помогал господин Клорин с изготовлением лекарства.
- Пока не говори Мариан. Она почти не спала и только недавно уснула, пусть поспит подольше, - ласково сказал Генри. Затем он протянул Габриэлю стакан воды и таблетку. Ярко-красная пилюля отливала неприятным блеском.
- Сынок, давай, прими лекарство.
- Видимо, ещё совсем слаб. Ничего, я помогу.
Таблетку протолкнули ему на язык. Габриэль не глотал, оставаясь неподвижным. Генри наклонился и прошептал ему на ухо:
- Если ты не примешь его, как же будет переживать твоя мать?
- Она будет так беспокоиться, что ей захочется умереть.
Слово «смерть» больше не звучало как обычная фигура речи. Габриэль с ужасом посмотрел на отца. Тот по-прежнему мягко улыбался. Лишь его взгляд, устремлённый на Габриэля, был холодным и твёрдым.
Горло Габриэля, единственное, что ещё могло двигаться в его одеревеневшем теле, с трудом сглотнуло. Едва проглотив таблетку, он упал на подушку. Когда отец и Эмма вышли из комнаты, из его глаз наконец хлынули беззвучные слёзы. Одеяло, натянутое с головой, тихо вздрагивало.
Габриэль всегда считал медицину благородной наукой. Делом праведным, добрым и правильным. Стремлением к прогрессу и прорывам, заботой о жизни и её спасением. Он верил, что быть врачом - это самое милосердное и самоотверженное призвание, доступное человеку.
Но в тот день Габриэль понял. Что лечение может быть холодным насилием, учёная степень - безжалостной властью, а исследования - бесчеловечной жаждой.
Его мечта разбилась вдребезги в тот день.
Результаты анализов, которые провёл Генри, показали следующее:
Во-первых, вероятность того, что Габриэль столкнется с типичными для омег явлениями, такими как течка, импринтинг или беременность, крайне мала.
Во-вторых, Габриэль способен полностью контролировать свои феромоны и практически не подвержен их влиянию.
В-третьих, при продолжении приёма лекарств, возможно, однажды он станет полноценным бета.
Габриэль должен был исправно принимать все лекарства, которые давал ему Генри. Помимо этого, было много других правил, которые нужно было соблюдать. Одним из них был полноценный сон. Когда Габриэль продолжал страдать от бессонницы, Генри прописал ему даже снотворное собственной разработки. Он сказал, что в нём есть кровь монстра, так что оно гарантированно обеспечит крепкий сон, что бы ни случилось.
Габриэль лежал в постели, натянув одеяло с головой. Он совершенно не знал, что ему делать. Даже просто смириться с тем, что с ним произошло, было невыносимо тяжело.
Эта мысль была до ужаса чужеродной. Габриэль покачал головой. Он был бетой. Всю жизнь он думал о себе как о бете, и по всем параметрам он и был близок к бете. Хотя за время болезни он немного подрос, но это было единственное изменение.
Никогда прежде Габриэль не испытывал негативных чувств по отношению к носителям. Тем более, что с детства он тесно общался с ними. Но теперь впервые сама природа носителей начала пугать его. Неужели все носители живут, скрывая под маской безумие, подобно его отцу? Но как?
Мысль о том, что он может столкнуться с непостижимым безумием, заставляла его кожу покрываться мурашками. Он отказывался признавать, что эта часть, текущая в его крови, принадлежит ему.
Габриэль хотел сбежать. Но что, если он сбежит и упадёт без сил? Хорошо, если это будет просто недомогание, а вдруг у него случится приступ, и он впадёт в бред?
Поймают ли его снова в доме и запрут ли окончательно? Если так произойдёт, он не только не сможет поступить в университет, но и какая вина его матери, которая ничего не знает?
Габриэль хотел рассказать матери правду. Она тоже должна была знать. Но при одной мысли об угрозах отца у него перехватывало дыхание и сжималось в груди. Он действительно не знал, что ему делать.
- О, богиня, - прошептал Габриэль, молясь, как когда-то делала его мать. - Если вы видите меня, пожалуйста, помогите мне, умоляю...
Сколько бы он ни складывал руки в мольбе, ответа не было. Габриэль уткнулся лицом в подушку. Он чувствовал себя более одиноким, чем когда-либо.
Несмотря на отчаяние, тело Габриэля быстро восстанавливалось. В честь его выздоровления семья Валентин отправилась в отпуск на виллу. Это была идея Генри.
Поскольку отпуск был коротким, всего на несколько дней, сборы были недолгими. Они ограничились парой писем единственным друзьям о своём отсутствии, небольшой поклажей и провизией.
Экипаж с парой лошадей правил сам Генри. Вилла находилась в двух часах езды от центра Самнерса. Сидя между Эммой с вязанием и матерью с вышивкой, Габриэль лишь смотрел в окно на проплывающие пейзажи.
По прибытии на виллу Габриэль сразу же взял поводья и вышел наружу. Он хотел дать лошадям отдохнуть, но дело было не только в этом. Ему становилось всё труднее находиться в одном пространстве с Генри, притворяясь, что всё в порядке.
Вместо того чтобы сесть на лошадь, Габриэль просто взял поводья и побрёл по лугу. Джастин, лошадь, на которой он ездил с детства, была послушной и умной, и следовала за Габриэлем без проблем. Габриэль прислонился лбом к её белой морде. Кроме этого бессловесного животного, у Габриэля больше не было никого, кто мог бы его утешить.
Габриэль бродил по лугам почти полдня. Но когда погода испортилась и сгустились чёрные тучи, ему пришлось вернуться на виллу. Привязав Джастина в конюшне и заперев дверь, он вошёл внутрь и с натянутой улыбкой присоединился к ужину.
- Где же ты пропадал, Габриэль? Мы с отцом гуляли, но тебя нигде не было видно.
Мариан, кладя ему на тарелку бараньи отбивные, пристально посмотрела на Габриэля. В её голосе сквозила тревога, и Генри обнял её за плечи.
- Я же говорил тебе, Мариан, наш сын уже вырос. Он слишком взрослый, чтобы сидеть под крылышком у родителей.
- Конечно, скоро он станет вторым самым прекрасным джентльменом в Самнерсе.
На её губах играла лёгкая улыбка. Получив поцелуй в щёку, Марианна счастливо посмотрела на Габриэля.
- Габриэль, я не в обиде на тебя. Я просто немного волновалась. Если ты не против, может, завтра мы проведём немного больше времени вместе?
Габриэль с трудом улыбнулся, глядя на руку отца, лежавшую на матери. Возможно, именно этого отец и добивался - отдалить его от матери психологически. Или же намеренно создавал эту дистанцию, чтобы испытать его. Это станет яснее завтра.
К тому времени, как они закончили ужин, начался дождь. Он постепенно усиливался, и свет фонарей снаружи заколебался. Ветер, бродивший по пастбищам, печально завывал у окон. Это эхо доносилось даже на третий этаж, где была спальня Габриэля, не говоря уже о первом этаже с кухней и гостиной и втором с супружеской спальней.
Не желая слышать, как стучит по оконным рамам, Габриэль перед сном задернул все плотные шторы. Он уже собирался лечь, когда вошёл Генри в домашней одежде.
Он поставил рядом с Габриэлем стакан воды, одну красную таблетку и одну белоснежную. Первая была для подавления его природы, вторая - снотворное. Когда Габриэль проглотил таблетки, Генри заставил его открыть рот, чтобы проверить под языком, и только тогда ушёл.
Каким же мучительным будет завтрашний день? Его ум был в смятении, но Габриэль не смог даже поворочаться с боку на бок, прежде чем погрузился в сон. Действие лекарства, как всегда, было безоговорочным.
Габриэль открыл глаза уже после девяти утра. Поднявшись, он огляделся. Время завтрака давно прошло, и он не понимал, почему Эмма не разбудила его. Он подумал, не остановились ли часы, но стрелки исправно двигались.
Раздвинув шторы, он увидел, что снаружи всё ещё было темно из-за чёрных туч. Дождь лил ещё сильнее, чем прошлой ночью. Он заметил, что несколько ламп, окружавших дом, погасли.
Габриэль неуверенно поднялся с кровати. Может, мама сжалилась над ним и позволила поспать подольше. Всё-таки они на отдыхе. Именно с этой мыслью он открыл дверь своей комнаты.
Резкий запах крови ударил ему в нос.
Габриэль застыл на месте, парализованный. Он отчаянно пытался игнорировать зловещие догадки, пронзившие его разум.
Внутри виллы царила полная тишина. Лишь тиканье часов из открытой двери и нарастающий стук его собственного сердца нарушали её.
Габриэль медленно пошёл по коридору, словно надеясь, что это может предотвратить то, что он предчувствовал.
Но, повернув за угол, он обнаружил изуродованное тело. Светло-каштановые волосы были растрёпаны и слиплись от крови.
Потухший подсвечник, разорванная ночная рубашка, вывалившиеся внутренности, широко раскрытые глаза.
Габриэль сделал шаг к ней. Его тело тряслось перед тем, во что она превратилась.
Член семьи, заботившийся о нём с самого рождения, лежал там.
Габриэль, ведя дрожащее тело, спустился по лестнице. Рука, опирающаяся на перила, не слушалась. Каждый шаг казался шагом в пустоту. Пропитанные кровью тапочки с противным звуком отлипали от пола.
Дверь в спальню родителей, которая должна была быть закрыта, теперь была распахнута настежь. Кровавый след, тянущийся от неё до лестницы, означал то, о чём Габриэль не хотел думать. Пока он шёл, казалось, будто его воля исчезла. Он шёл не потому, что хотел, а потому, что нечто впереди неумолимо тянуло его к себе.
Наконец Габриэль достиг дверного проёма. Резкие запахи дождя и крови ясно ударили в нос. Холодные капли дождя, врывавшиеся через разбитое окно, разбавляли уже подсохшую кровь и смывали её в его сторону.
И на полу он увидел две бесформенные массы.
Габриэль прикрыл рот рукой. Одна масса была с полностью размозжённой головой. Длинные чёрные волосы были мокрыми от крови и мозгов, растрёпаны и спутаны. Туловище было полностью разорвано, конечности были переломаны и искорёжены.
Со второй массой ситуация была схожей. Разница лишь в том, что голова исчезла.
Габриэля вырвало. Бараньи отбивные, съеденные за ужином, выплеснулись на пол. Разрубленные кости забитого ягнёнка не казались теперь такими уж отличными от того, что было перед его глазами. Пока его рвало, и он опирался руками о пол, слёзы ручьём текли из его глаз.
«Это не может быть реальностью. Этого не может быть на самом деле. Это просто ужасный кошмар из-за сильного снотворного.»
Но кошмар не закончился. Даже когда Габриэль ненадолго потерял сознание и снова пришёл в себя.
Воспоминания после этого были отрывочными. Габриэль нашёл пузырёк с красными таблетками. Набросив пальто поверх пижамы, он побежал в конюшню. Он поскакал на Джастине под дождём в ближайшую деревню.
Полицейские рыскали по вилле. Кровавые следы отпечатались на всех половицах. Он слышал, что дорогие часы, наличные и чеки остались нетронутыми.
Один офицер попросил его опознать тела. Без голов и кистей рук, можно было опознать только по ступням. Габриэль не мог сказать, принадлежали ли босые ноги, всегда скрытые в обуви, его семье. Офицер схватил его за плечи и потряс. Слова потекли из уст Габриэля. «Да, это они. Кажется, да.»
Поймали крылатого волка. Говорили, что это чудовище, распробовавшее человеческую плоть. Кто-то упомянул, что незадолго до этого в деревне пропало несколько детей. Поэтому, мол, оно не тронуло конюшню и сразу напало на людей. Сказали, что ему повезло, что оно съело двоих с половиной и насытилось, поэтому он один остался в живых.
Вскрытие было невозможно. Похороны были кремацией. Такой обряд обычно устраивали для беднейших жителей Аркхема. Гробовщик только покачал головой - другого выхода не было.
Колокол часовни прозвучал вдалеке. Габриэль, сложив руки, продолжал задаваться вопросами. Тела - действительно ли это были его родители? Возможно, одно - да, а другое - нет? Почему именно мужская голова отсутствовала полностью? Почему он принял снотворное, и почему несчастье случилось именно во время отпуска, предложенного отцом?
Те ступни, что он видел - действительно ли они принадлежали отцу? Бледные, истощённые от потери крови, незнакомые ступни. Может, они принадлежали кому-то другому, того же роста, что и отец? По роду своей профессии отец легко мог достать трупы. Мог создавать опасные препараты и странных экспериментальных существ. Что, если той ночью он совершил два убийства и сбежал? Что, если его показания помогли ему?
Бледная пара ступней всё мерещилась перед его глазами. Габриэль не мог даже дышать. Он ничего не сказал матери. И всё же это так закончилось.
Почему? Он сделал что-то не так? Было ли что-то подозрительное в его взгляде или выражении лица? Может, ему с самого начала следовало притворяться, что ничего не знает? Из-за него погибли два невинных человека.
- Не знаю, что и сказать, Габриэль. Но слава богине, она уберегла тебя.
Габриэль услышал взволнованный голос своего крёстного. Пальцы в чёрных перчатках обняли его за плечо и утешительно похлопали. От Виктора, примчавшегося сюда, пахло хирургическим отделением - кровью и антисептиком.
- Всё в порядке. Не о чём беспокоиться. У тебя же есть я... Ты можешь плакать сейчас, если хочешь.
Но слёзы не текли. Звон колокола становился всё громче, резко разрывая его сознание. Кошмар только начинался.