Дыхание и память
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Экстра 5
Прошлой ночью он почти не спал. С самого утра он ждал звонка от Джина, но телефон молчал. Он не хотел без нужды его торопить, поэтому сам не звонил. Тот сказал, что будет занят, поэтому Нэён просто спокойно ждал.
После того как Ли Сольхва ушла с работы, он остался сидеть в одиночестве за своим столом. Время для свиданий уже должно было закончиться. Может, Джин просто очень занят и забыл? Хотя он и не хотел, чтобы Нэён встречался с Чан Джун Тэ, он не был тем, кто стал бы лгать или откладывать дело, чтобы избежать ситуации.
Нэён переложил бумагу, лежавшую в халате, в кошелёк. Впереди ещё много времени, не стоит торопиться. К тому же, ожидание было тем, что у него получалось лучше всего. Он уже собирался выключить свет и закрыть клинику, когда дверной звонок возвестил о приходе посетителя.
Судя по внешности, мужчине было далеко за сорок.
- Прошу прощения, но приём уже закончен.
- А, я пришёл не за лечением для животного.
Мужчина достал из кармана удостоверение. Он приблизился, и Нэён схватил перчатки со стола. Он всё ещё нервничал с незнакомцами.
- Меня направил прокурор Джин.
На удостоверении, которое протянул мужчина, были фото и имя: следователь Сон Укчже. Лицо совпадало с тем, что он видел перед собой.
- Я слышал, вы собираетесь навестить Чан Джун Тэ.
Только тогда Нэён понял, кто этот человек. Тот, кого Джин обещал прислать.
- Я составлю вам компанию. Пойдёмте вместе.
Телефон по-прежнему молчал. Нэён собрал телефон и кошелёк, выключил свет в клинике. Последовав за вышедшим первым мужчиной, он взглянул на машину, припаркованную у входа. Марка была той же. Он подумал, не одинаковые ли у них машины, но, увидев парковочный пропуск за лобовым стеклом, понял, что ошибся. Это была его машина.
Мужчина за рулём жестом предложил ему садиться. Почему-то Нэён успокоился и, больше не испытывая настороженности, сел на пассажирское сиденье. Мужчина несколько раз украдкой посмотрел на него, пока они ехали. Нэён игнорировал его взгляд, глядя прямо перед собой.
Все его мысли сейчас были сосредоточены на предстоящей встрече с Чан Джун Тэ. Теперь, когда они действительно ехали в тюрьму, ему показалось, что, возможно, он зря попросил об этом Джина. Казалось, что при встрече лицом к лицу его выцветшая ярость снова вспыхнет. Но у него были слова, которые он обязательно должен был сказать тому подлецу.
- Скажите, а вы, случайно... - мужчина, поглядывавший на него, наконец заговорил. - Из Национальной разведывательной службы?
- Не волнуйтесь так. Я сохраню это в тайне. - В ответ на молчание Нэёна мужчина кивнул.
Нэён не понимал, почему тот принял его за сотрудника НРС, но, опасаясь, что любое слово может навредить Джину, он не произнёс ни звука. Мужчина, похоже, принял продолжительное молчание за согласие и одобрительно поднял большой палец. Нэён испытал немалое смущение.
Дорога до тюрьмы оказалась дольше, чем он ожидал. В машине, мчавшейся по шоссе, он снова и снова перебирал в мыслях всё, что знал. Тот подлец получил пожизненное заключение и не подавал апелляции.
Тот тип всё твердил о раскаянии. Наверняка Чан Джун Тэ думал, что полностью искупит свою вину там. Даже от одного его лица должно было тошнить, и Нэёна могло смыть волной бушующих эмоций... Но, вновь и вновь напоминая себе, что у него есть слова, которые необходимо сказать тому подлецу, он сжал кошелёк.
По прибытии в тюрьму мужчина, сопровождавший Нэёна, направился прямиком в комнату для свиданий. Проводив его туда, он куда-то исчез.
Нэён сел на предоставленный стул и стал ждать Чан Джун Тэ. Его руки на коленях всё сильнее сжимались. Щёлк. Затем открылась внутренняя дверь, и появился Чан Джун Тэ в инвалидной коляске. Одна штанина была плоской, словно пустой.
Увидев отсутствующую ногу, ампутированную выше бедра, губы Нэёна задрожали. Он хотел улыбнуться, но они его не слушались. Пока охранник подвозил инвалидную коляску к окну, Чан Джун Тэ опустил голову. Нэён пристально смотрел на него через прозрачное стекло.
Плечи Чан Джун Тэ дёрнулись при его голосе. Нэён не торопился. Очень медленно он достал из кошелька сложенный лист бумаги. В этом и была причина, по которой он пришёл сюда.
Он развернул сложенную бумагу и прижал её к стеклу. Хорошо, что здесь было стекло. Иначе он бы бросился на того и вцепился ему в глотку. Разжав плотно сомкнутые губы, Нэён выдохнул:
Он крепко держался за верёвку терпения и продолжал смотреть на того. Вскоре взгляд Чан Джун Тэ остановился на бумаге. Глаза подлеца, читавшего текст, постепенно наливались кровью.
«Мирись с соперником твоим скорее, пока ты ещё на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу; истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта». Матфея 5:25-26
Он сказал тому, кто смотрел на него с недоверием:
- И тогда врата рая откроются.
Глаза подлеца покраснели и налились кровью.
- Теперь я выйду из клетки и обрету полную свободу, а ты навечно останешься в ней заперт. Я буду наслаждаться обширным миром, который ты у меня отнял, и верну тепло тех людей, которых ты у меня украл.
Только сейчас он смог улыбнуться.
- В Библии... сказано, что прежде, чем просить прощения у Бога, нужно получить прощение от тех, перед кем ты согрешил. Только так откроются врата рая.
Он убрал бумагу и скомкал её в руке.
«Если врата рая откроются для него благодаря мне, я стану их хранителем. Теперь очередь того отчаяться, глядя на вечно закрытые врата».
Чан Джун Тэ сжал кулаки и закрыл глаза. Он больше не смотрел на того. Нэён повернулся и поклялся себе, что никогда больше не будет искать встречи с тем подлецом.
Только выйдя из комнаты для свиданий, Нэён прислонился к стене. Когда он наконец выдохнул сдерживаемое дыхание, его грудь болезненно вздымалась. «Я хочу тебя видеть. Прямо сейчас я хочу чувствовать твоё дыхание». Он не возражал, если бы Джин назвал его слабым. Теперь единственное место, где он мог дышать, - это его объятия.
Топ, топ. Звук шагов заставил его сердце биться чаще. Он оторвался от стены и посмотрел в коридор. Но приближающимся человеком оказался мужчина, который привёз его сюда.
С исчезающей надеждой Нэён ещё туже затянул перчатки. Мужчина вернул ему телефон, который тот взял для посещения.
Следуя за мужчиной, Нэён включил экран телефона. Когда он ненадолго остановился, чтобы позвонить Джину, мужчина спросил:
Не расслышав, мужчина переспросил.
- Прокурор Джин... он очень занят?
Мужчина наклонил голову и почесал затылок.
Уловив недоумение Нэёна, лицо мужчины стало напряжённым, словно ему было неловко говорить. Рука Нэёна, сжимавшая телефон, задрожала без причины. Он как раз собирался позвонить Джину сам, когда мужчина ответил:
- Он в больнице. Уже несколько дней.
Джин лежал на больничной кровати, перелистывая газету, и встряхнул бутылку с изотоническим напитком.
«Когда же ты наконец запомнишь, что я не люблю такие напитки?»
Он цокнул языком, глядя на брата, который купил целую коробку этих напитков в качестве подарка для больного. Поскольку брат был единственным, кому он мог доверить Нари, Джин рассказал ему, что его пырнули ножом, но теперь пожалел об этом. Особенно из-за этого обилия изотонических напитков.
Он приподнял больничную рубашку, чтобы проверить рану, перевязанную марлей. Как и ожидалось, швы сняли, и всё выглядело настолько зажившим, что он не мог сдержать насмешливую ухмылку.
Тук-тук. Одновременно со стуком дверь открылась.
- Устроил же ты себе грандиозный выходной, наш прокурор Джин.
Пак вошёл с ухмыляющейся улыбкой.
- Что привело ко меня прокурора Пака, с которым мы скоро встретимся в зале суда?
Пак, хихикая, пододвинул стул и взял банку изотонического напитка с холодильника.
Щёлк. Звук открывающейся банки.
- Эй, с тем парнем теперь, похоже, покончено навсегда.
Он сделал жест, будто перерезает горло.
- Нужно быть сумасшедшим, чтобы пырнуть прокурора Южной Кореи...
Он произнёс это с лёгкой усмешкой, но вдруг замолчал.
Его лицо мгновенно стало серьёзным. Казалось, он быстро перебирал в голове детали дела.
- Неужели... Ты его спровоцировал?
Тем, кто пырнул Джина, был Ли Чхольву. Подозреваемый по делу о детской проституции двадцатилетней давности, он до недавнего времени занимался организацией игорных залов и сводничеством по всей стране. Была одна головная боль: местный детектив прикрывал Ли Чхольву.
Как и следовало ожидать, когда завеса спала, выяснилось, что тот детектив был завсегдатаем проституток. Сначала арестовали детектива, и в обмен на смягчение приговора он выдал логово Ли Чхольву. Конечно, условие было неофициальным, и Джин не собирался его соблюдать.
На этот раз Ли Чхольву грозило ужесточённое наказание. Загнать такого типа в угол было проще простого. Вместе с начальником отдела они провели облаву на здание, где происходила преступная деятельность, и во время задержания Джин подтолкнул Ли Чхольву туда, где лежал нож.
Ли Чхольву был опытным бойцом. Увидев лезвие, он, должно быть, сразу заметил испуганного прокурора и пожилого следователя.
Он, несомненно, увидел шанс вырваться. Джин показал ему нож, изобразил лёгкую неуверенность, и Ли Чхольву, как и ожидалось, взмахнул лезвием.
Тот так трясся от страха, что чуть не обмочился, видимо, не ожидая, что кто-то действительно получит удар от ножа, предназначенного лишь для запугивания. Даже сейчас, вспоминая это, Джину было невыносимо скучно. Жаль времени, потраченного на создание различных сценариев и предпосылок, чтобы подстроить ситуацию.
- Если сложить основания для ужесточения наказания по статьям 18 и 19, членство в преступной организации по статье 4 закона о наказаниях, плюс квалифицирующий признак пункта 2 статьи 2, и добавить покушение на убийство по статье 254... Этот ублюдок, пожалуй, выйдет только дедушкой.
Проституция при рецидиве и покушение на убийство прокурора. Одного этого было достаточно для ужесточённого наказания.
- А, да, незаконная организация игорного притона.
Пак цокнул языком, отмечая, сколько всего преступлений тот совершил.
- Но почему тот, кого пырнули ножом, так бодр? Тебя вообще точно пырнули? Дай посмотреть.
Джин отбил его руку, потянувшуюся к одеялу.
- Зашили. Лопнет, если тронешь.
- Наверное, не 50 сантиметров? Неужели 5? Но сколько дней ты уже в больнице?
Он отбросил газету на прикроватный столик.
- Я слышал, ты сутки был в коме - это слухи?
Даже брат думал, что Джин серьёзно ранен, что уж говорить о других. Когда он проснулся, брат спросил: «Ты в сознании?». Конечно, в сознании. Джину было лень слушать его язвительные комментарии, поэтому он намеренно не показывал рану.
Пак, который зашёл, несмотря на свою занятость, тут же поднялся с места. Поставив стул на место, он бросил небрежное:
- Господин прокурор, или, может, скоро станете адвокатом? Пожалуйста, берегите себя.
Джин швырнул в уходящего парня банкой изотонического напитка.
- Самый простой ответ - правильный. И ты не суетись попусту.
- Ага, спасибо за совет и напиток.
Пак сунул банку в карман и закрыл дверь. Как только он вышел, Джин приподнялся, взял заряжающийся телефон и включил его. На экране появилось несколько пропущенных вызовов. Один из них был от Хан Нэёна.
К счастью, он заранее сказал ему, что будет занят, чтобы не вызывать лишнего беспокойства. Но больше всего Джин волновался о том, что Нэён, должно быть, уже встретился с Чан Джун Тэ. Нэён сказал, что хочет «закрыть это для себя». Это было то, что Джин не мог сделать для него.
Как бы он хотел, чтобы вся боль Нэёна перешла к нему. Если бы он мог принять всю её на себя... Но каждый раз, когда он понимал, что не может, его сердце разрывалось.
Начальник отдела сопровождал Нэёна, так что вряд ли возникли проблемы, но на всякий случай Джин уже собирался позвонить, как... Бам! Дверь палаты грубо распахнулась.
- Что, что-то забыл? - начал Джин с безразличным видом, но тут же замолчал.
Всё лицо Хан Нэёна было мокрым от слёз, он тяжело дышал. Рыдая, он пошатывался, приближаясь, словно вот-вот рухнет. Задыхаясь, он смотрел на Джина растерянным взглядом, затем поднял руку и прикрыл глаза. Джин тоже быстро поднялся и притянул к себе горько рыдающего Нэёна. Он похлопывал его по судорожно вздымающейся спине и прижал его лоб к своему плечу.
Он не мог произнести ни слова. Тот, должно быть, примчался сюда в ужасе. Нужно было строже приказать начальнику отдела держать язык за зубами. Рука Нэёна, сжимавшая больничную одежду, дрожала - он, видимо, думал, что Джин серьёзно ранен.
- Не волнуйся. Я не сильно пострадал.
Только тогда Нэён поднял свои влажные глаза. Но, казалось, всё ещё не веря, он принялся осматривать тело Джина. Увидев тонко наложенную марлю, он снова разрыдался.
- Брат, сказали... что тебя пырнули ножом.
Он всё ещё был в таком смятении, что назвал Джина «братом». От этого обращения у Джина сжалось сердце.
- Он сказал, что ты ранен, что тебя оперировали... Мне было страшно. В голову лезли только плохие мысли.
Симуляция тяжёлого ранения, чтобы усилить наказание преступника, стала причиной этого. Сердце Джина болело куда сильнее, чем рана, глядя на то, как горько тот плакал. Джин горько улыбнулся и приподнял его мокрое лицо.
Он крепко обнял его, сказав, что никогда не оставит одного. Нэён обхватил его в ответ, словно ребёнок, боящийся его потерять.
- Правда... Ты правда не сильно пострадал?
В его глазах Джин увидел черты того ребёнка из прошлого. Как же он мог не узнать его раньше?
Если смотреть так пристально, то в очертаниях его глаз, носа и губ можно было угадать того самого мальчика.
Внезапно он понял, глядя на струящиеся слёзы. Причина, по которой он наконец смог увидеть в нём того мальчика, была в том, что Хан Нэён, с его бледным лицом и крепкими доспехами, и Умин, оставшийся в одиночестве, слились воедино. Это стало возможным потому, что сокровенные, тщательно скрываемые слабости медленно просачивались наружу, к нему.
Видеть, как он плачет из-за него, разрывало сердце Джина сильнее. Теперь он не хотел причинять ему никакой боли. Решив, что так больше нельзя, он отклеил марлю и на мгновение показал рану.
- Аккуратно зашили, да? Наверное, не хуже, чем получилось бы у доктора Хана.
Нэён даже не смог прикоснуться к области раны. Он только тяжело дышал, дыхание сбивалось от слёз. Джин открыл один из напитков, стоявших рядом, и поднёс к его губам. Тот, казалось, был слишком взволнован, чтобы даже пить.
Джин взял безвкусный напиток в рот и перелил его в рот Нэёна через поцелуй. Он почувствовал слабое движение - тот, был вынужден проглотить. Обеспокоенный, не началось ли у него обезвоживание, он повторил, снова передавая напиток его влажным губам. Затем он похлопал Нэёна по спине, которую всё ещё время от времени сотрясали рыдания.
Возможно, и это тоже было частью его травмы. Ведь он уже пережил расставание, вызванное смертью.
Когда он сунул ему банку, Нэён, немного отдышавшись, икнул. Джин бесцельно постучал по банке.
Он провёл рукой по горячему лбу Нэёна.
- Я говорил, что у меня есть брат? Он только что заходил.
Хан Нэён посмотрел на банку в своей руке и нахмурился. Казалось, он даже злился на Джина, который пытался его так бесцеремонно утешить. Но даже это выражение было таким милым, что Джин не удержался и погладил его по щеке. Он снова взял банку, поставил её на прикроватный столик и крепко обнял Нэёна за талию. Его губы коснулись влажной шеи.
Влажные глаза Нэёна выразили недоумение.
- Если хочешь проверить, действительно ли я в порядке, это самый быстрый способ.
В его голосе звучала лёгкая шутка, чтобы успокоить его. Но вместо того чтобы сердиться, как он мог говорить такое в такой ситуации, Нэён беспокоился о Джине.
- Ты правда в порядке? Нигде больше не болит?
Отвечая, Джин лизнул его мокрую щёку. Честно говоря, с тех пор, как тот начал тереться о него, его нижняя часть уже давно встала.
- Я так испугался, что примчался сюда, а ты...
Нэён попытался вырваться из его объятий. Конечно, если он пришёл, рыдая так горько, а Джин оказался совершенно невредим, он, наверное, казался ему противным.
Джин рассмеялся над его бормотанием.
- Разве не видел, когда заходил? Там табличка «покой». А доктор Хан - моё успокоительное.
Нэён на мгновение закрыл, а затем открыл свои глаза, ещё полные слёз. Затем он закусил губу и потянулся к брюкам Джина.
«Сегодня я всё сделаю сам». Джину почудились эти слова, но он не мог быть уверен, потому что Нэён натянул одеяло себе на голову.
Остановить его уже было невозможно. Хан Нэён стянул с Джина брюки и взял в рот его полностью возбуждённый член. Было ли это из-за температуры, но жар, исходящий от него, был сильнее обычного, и удовольствие нахлынуло мгновенно. «Я ведь не всерьёз это затевал...» Он сказал это лишь для того, чтобы успокоить его, будучи готовым получить сдачи.
Но теперь было уже поздно строить из себя приличного. Джин запустил пальцы в волосы Нэёна и погладил его ухо. Маленькая, изящная мочка уха оказалась меж его пальцев. Движения, когда тот принимал его в рот и отпускал, были неумелыми. Пространство под одеялом постепенно накалялось.
Джин начал волноваться, не поднимется ли у того температура ещё сильнее. Мало того, его терпение тоже было на исходе, поэтому он сбросил одеяло. Притянув к себе тело под ним, он прижался к его щеке, покрытой лёгкой испариной.
Когда Джин запустил руку в брюки Нэёна и начал ласкать влажное место, раздался сдавленный стон. Подложив под спину подушку, он усадил Нэёна сверху на себя. В тот момент, когда он спокойно помогал ему раздвинуться и собирался начать тереться о промежность, Нэён опустился на него раньше.
Член проник в плотно сомкнувшееся отверстие, слизистая обвила его, и волна колоссального удовольствия взметнулась вверх. Ему, должно быть, было больно, но и у Джина не было сил сдержаться и отступить. Он просунул палец в приоткрытый рот Нэёна и нежно провёл им по языку и нёбу. Каждый раз при этом низ тоже вздрагивал.
Проведя влажной рукой по растянутому входу, Джин почувствовал, как стройное тело на нём затрепетало, словно плывя по волнам. Схватив его за талию, он двинулся навстречу снизу вверх. Под тяжестью тела он проник глубже, чем обычно, и вскоре внутренние стенки привычно приняли его, сжимаясь, словно пытаясь поглотить его целиком.
Он прикрыл его шею ладонью и приник к губам, из которых вырывались прерывистые стоны. Сначала нежно, затем страстно гоняясь за его языком, исследуя его рот, он почувствовал, как тело Нэёна напряглось, и тот схватился за его член. Выражение лёгкой растерянности на лице Нэёна, не успевшего поймать сперму, довело удовольствие Джина до пика.
Продолжая яростно входить в него, он вытащил член прямо перед кульминацией и уложил его на кровать. Скрип, скрип - пружины кровати протестовали. Он грубо тёрся о его обнажённое бедро, яростно дёргая свой член. Вскоре бьющая струями сперма энергично забрызгала его бледные ноги.
Пока он извергался несколько раз, он сосал гладкую шею Нэёна. Он чувствовал его учащённое дыхание и бешено стучащий пульс.
Как бы он ни хотел продолжать наслаждаться последствиями, он вытащил пригоршню влажных салфеток и вытер сперму с тела Нэёна. Нэён, немного отдышавшись, с каким-то смущённым выражением лица поспешно натянул штаны. Тем временем Джин наконец проверил свой бок, который с самого начала слегка покалывал. Как он и предполагал.
Глаза Нэёна, до этого расслабленные, широко распахнулись.
Зашивать разошедшуюся рану заняло не так уж много времени, но Джину пришлось выслушивать долгие нотации от врача. Пока тот зашивал рану, Нэён сидел на стуле и вспоминал тот адский миг.
Сначала он не слышал ничего, кроме слов «его пырнули ножом». Он даже не помнил, как добрался до больницы и как оказался с Джином в одной постели - всё было как в тумане.
От не проходящей тревоги у Нэёна дрожали руки, и он попытался сжать кулаки, но из-за того, что все силы покинули его, даже это не получалось. Даже после того, как врач ушёл, он ещё долго сидел на месте.
Джин приподнял одеяло, приглашая его в свои объятия. Нэён перебрался на кровать для сопровождающих и посмотрел на Джина с лёгким упрёком в глазах. Но потом он понял, что не имеет на это права.
Однажды он бросил Джина и спрыгнул с крыши. Он спрыгнул, оставив его умолять остаться. И всё же Джин никогда не винил его за это.
Он, казалось, был готов держать одеяло поднятым, пока Нэён не ляжет рядом. С мыслью, что под утро он вернётся на свою кровать, Нэён тихо прижался к его груди. Он попытался держать дистанцию, опасаясь снова потревожить рану Джина, но тот опутал его своими ногами и руками.
Нэён прошептал ему, пока Джин целовал его макушку и похлопывал по спине:
- Если бы с тобой что-то случилось... я бы последовал за тобой.
- Нэён-а, знаешь, о чём я думал, когда меня пырнули ножом? Я думал, что должен прожить всего на десять минут дольше тебя.
Голос Джина звучал и тепло, и печально одновременно. Нэён ещё глубже уткнулся в его объятия, в те объятия, что опутывали его.
В ответ он почувствовал тёплое дыхание Джина.
- Когда мы состаримся и умрём, я хочу увидеть тебя мирно лежащим, а затем надеть красивую одежду и умереть рядом с тобой.
- Зачем ты постоянно говоришь о смерти?
- Я сказал «умереть от старости». Мы живём в эпоху, когда средняя продолжительность жизни составляет 100 лет. Нужно как следует подготовиться к старости. Как к моему седану.
- Это... чтобы меня рассмешить?..
- Нет, я не шучу. Так что обещай мне. Жить до старости и умереть на десять минут раньше меня.
- Вот и всё. Иди сюда, давай крепко обнимемся и уснём.
- Ничего. Если будешь бродить, я просто буду держать тебя, чтобы ты не мог.
- А если я не смогу исправиться... Что тогда?
- У тебя не будет сил бродить, так что не волнуйся. Может, ещё раз?
- Просто опусти первые два слога и зови меня «хён». Я красивый, но то имя слишком милое.
У Нэёна было чувство, словно он проснулся от долгого сна.
В этом огромном мире они с Джином встретились, и из-за того, что мир слишком огромен, они могли и не встретиться. Но они всё же встретились вновь, словно по воле судьбы.
Джин всегда дарил ему сладкое дыхание, и Нэён помнил это дыхание. Оно доказывало, что они существуют здесь и сейчас. Всё, что ему оставалось, - это дышать в его объятиях. В объятиях, где он мог чувствовать себя в полной безопасности.
Перед сном они много раз обменивались дыханием. Дыханием, которое они помнили..