Ароматная ночь
Больше переводов в ТГ канале - Short_Story
Том 6. Глава 1
...Зрелище нищего, не имеющего ничего, укрывающего зонтом паршивого щенка, поначалу было лишь предметом насмешек.
Но в тот миг, когда он обнаружил под зонтом то маленькое, юное лицо, оно стало для мужчины воплощением самой чистой доброты, которую он когда-либо видел в жизни.
Это маленькое существо было самым ничтожным существом в мире людей. Он жил в трущобах, в самом гнилом уголке гор, пропитанном смрадом, и продавал своё тело, будучи бета-проститутом, к которому относились с наибольшим презрением.
Зрелище невежественного ребёнка, того юного проститута, у которого не было ничего и кто без колебаний делился тем, что имел, с неблагодарным щенком, было событием, бросавшим вызов всей жизни и мышлению мужчины.
Слабые должны подчиняться сильным и паразитировать, чтобы выжить. Такой был закон гор, сформированный ценностями мужчины. И появился Со Ю Вон, разрывающий этот закон в клочья.
Это маленькое существо было до глупости добр. Та возвышенная доброта, та благородная личность были тем, что мужчина никогда не смел обрести.
В тот миг, когда он встретился с тем маленьким лицом под зонтом, мужчина увидел себя в том паршивом щенке. Он проецировал на того пса своё собственное детство, когда он был брошен, не зная даже своих корней, и жил в горах хуже собаки.
«Что, если бы тогда нашёлся кто-то, кто проявил бы ко мне такую же доброту?» - на мгновение промелькнувший вопрос укоренился в мужчине как жажда. Но он не осознал этого, и с этого всё пошло наперекосяк.
Пытаясь сломить Со Ю Вона, который шёл против законов гор, чтобы подчинить его своему миру, мужчина всё это время втайне надеялся, что Ю Вон проявит к нему такую же бескорыстную доброту.
Среди этой бессмысленной тирании и попрошайничества доброта Со Ю Вона долгое время сияла ярко. Но ни разу её объектом не стал он сам.
Он вёл себя так, словно готов был отдать куски своей плоти даже паршивому псу, неблагодарной птичьей башке и бросившей его матери, но к мужчине оставался холоден.
Возможно, это было неизбежно. Жажда того, чего нельзя было иметь, позволила мужчине господствовать как угнетателю, и перед его жестокостью у Ю Вона не было возможности заглянуть в его душу.
По крайней мере, горы стали для Со Ю Вона большим несчастьем, чем трущобы. Мужчина сделал их такими.
«Помогите мне... Сделайте мою маму счастливой. Убейте моего отца...»
Летом, в лесу, мужчина наконец сломал его.
Это было сделано в предчувствии, что эта маленькое существо никогда не проявит к нему той же доброты. Низменная зависть к тем, кто стал объектом его возвышенной доброты. Мужчина разоблачил лицемерие Со Ю Вона и тем самым низвёл его доброту до чего-то нестоящего.
Правду он узнал гораздо позже. Только потеряв его дважды, мужчина осознал, что то, что он обнаружил в Со Ю Воне в тот день, было не доказательством лицемерия, а трещиной.
Но даже после этого осознания было трудно признать. Мужчина хотел навсегда отвернуться от этой истины. Потому что он не хотел признавать, что испытывал сострадание к самому себе, к тому ребёнку, которым он был.
Но в тот миг, когда он узнал, что Со Ю Вон пополз в тёмную воду, рискуя жизнью, ради этого грязного хомяка, в тот миг, когда он до невыносимости позавидовал этому крысиному детёнышу, ему пришлось признать это.
«Я хотел, чтобы ты укрыл и меня своим зонтом».
Это был не просто поступок. Подобно тому, как он желал своей матери, бросившей его, лишь благополучия, мужчина желал, чтобы Со Ю Вон, несмотря на всё, любил его. Это было невозможно, желание, выходящее за все границы.
Только тогда он смог понять Со Ю Вона. То, что мужчина хотел выставить лицемерием, было не просто добротой, а убеждением. Это было нечто столь же драгоценное для Со Ю Вона, как его собственная жизнь.
Разрушив это, какие у него могли быть права? Мужчина не мог желать ничего. Было естественно, что для Со Ю Вона он значил меньше, чем хомяк. И лишь сейчас он это осознал.
И эта правда была просто смешна. Ему было невероятно, что его поступки, намеренные или нет, стали основой для всего наихудшего, и он рассмеялся горьким смехом.
Не ведая того, он создал гору причин, по которым Со Ю Вон должен был его ненавидеть. Он презирал себя, ничтожного и жалкого, за то, что не заметил ни одной из них.
Но даже это не заставило его отказаться от Со Ю Вона и уйти.
Хотя он и совершил ошибки, разве он в конечном счёте не всё исправил? Именно он даровал Со Ю Вону покой, которого тот никогда бы не обрёл в одиночку. Только он один мог навсегда стереть Со Кёнёна из его жизни.
Он также знал, что у Ю Вона теперь была работа, он встречался с людьми, заводил друзей и жил хорошо. Поэтому он собирался ждать. Он надеялся, что по мере накопления хороших воспоминаний, плохие, что он оставил, однажды немного забудутся.
Надеясь, что однажды у того возникнет желание, хоть ненадолго, укрыть своим зонтом жалкого щенка, он собирался ждать, кружа вокруг, как пёс, выпрашивающий еду. Трусливое, наглое и жалкое ожидание.
Выйдя из переулка под дождём, он увидел машину с включёнными аварийками и Джэгу. Тот курил под фонарём, попадая под морось, и, как только появился мужчина, тут же подбежал и укрыл его зонтом.
Сбросив эту никчёмную вещь со словами «убери», мужчина сел на заднее сиденье, и Пэк Джешин, дремавший на пассажирском месте, открыл глаза и обернулся. Его сонный, пристальный взгляд был пропитан немым укором, полным раздражения.
Прежде чем Пэк Джешин успел издать раздражённый звук, мужчина опередил его, приказав замолчать, и тихо опустил глаза. Не успевшие рассеяться феромоны проникали в кожу, возвещая о возвращении боли от метки. Вслед за колющей болью ладони начали потеть.
- Господин председатель, вы же тогда меня оглушили и ушли, верно?
Джэгу, сев на водительское место, прокашлялся и, подмигнув, спросил у мужчины. Тот, не видя его, молчал в ответ, и Джэгу, цокнув языком, кивнул в сторону Пэк Джешина.
- Ай-яй, наш менеджер Пэк, как ты живёшь на свете с таким недоверием к людям?
На преувеличенное беспокойство Джэгу Пэк Джешин фыркнул. Боясь, что мужчину упрячут в психушку, Джэгу сам придумал оправдание его бреду, похожему на лунатизм. Мужчина, морща лоб, затаил дыхание, затем вдруг спросил о том, что пришло на ум:
После этих слов в машине воцарилась тишина. Открыв глаза, он увидел, что Пэк Джешин поднял бровь, словно спрашивая «что это?», а Джэгу уставился прямо перед собой, сжимая руль. Картина была столь очевидной, что мужчина вздохнул и пнул водительское сиденье.
Всякий раз, приезжая в район Со Ю Вона, Джэгу ворчал, что в детстве тоже жил в районе, который постоянно затапливало, но он и представить не мог, что тот способен на такое.
Увидев, как это маленькое существо в ярости пинает барьер ногой, он не мог оставить это как есть. Приказав Джэгу убрать барьер, как только дождь прекратится, мужчина закрыл глаза и уши, пытаясь перетерпеть боль.
Вскоре машина остановилась у той самой больницы, где они были ранее. Выйдя на парковке и поднявшись в палату, он увидел тёмную комнату с задернутыми шторами.
Мужчина принял душ, смыл грязную воду, затем вышел в халате. В центре комнаты стоял жёсткий, холодный смотровой стол. С трудом перенося жгучую боль, охватившую всё тело, он взобрался на него и лёг. Пэк Джешин, развалившийся в кресле у окна, поднялся и медленно приблизился.
- Сказали присматривать за тобой.
- Велели не выпускать господина председателя.
Было очевидно, кто отдал приказ. Поскольку он всё равно не планировал появляться, пока тот хомяк не уйдёт из дома Со Ю Вона, мужчина кивнул, показывая, что понял, и лёг на стол, закрыв глаза.
Вскоре после вызова Пэк Джешина вошёл Ким Хогюн, который проводил операцию по удалению феромонных желез Ю Вона.
- Здравствуйте. Начинаем фильтрацию феромонов.
Поприветствовав, Ким Хогюн подключил трубку к левой руке мужчины и приготовился запустить гемофильтрационный аппарат. Вскоре с противным звуком «пик, пиик» заработал мотор, и началась процедура удаления избыточных феромонов, остающихся в крови.
После введения больших доз противовоспалительных и антибиотиков для предотвращения инфекции, даже с закрытыми глазами его тошнило и кружилась голова. Мужчина, размышляя над невыносимым дискомфортом, сосредоточился на остром конфликте, происходящем внутри его тела.
Доминантная особь с разрушенной феромонной системой из-за побочных эффектов блокаторов нанесла одностороннюю метку на того, с кем взаимная метка была невозможна.
Если бы партнёр был нормальной разнотипной особью, можно было бы попытаться вызвать взаимную метку, чтобы восстановить искажения феромонной системы, включая побочные эффекты блокаторов, но Со Ю Вон был существом, на котором это было невозможно. Не было никакого способа улучшить разрушенный феромоновый механизм мужчины и усугублённые этим последствия односторонней метки.
Ещё несколько недель назад никто не знал, что мужчина нанёс одностороннюю метку. Все изменения, произошедшие, пока он умирал, были списаны на побочные эффекты блокаторов по его же словам.
Но однажды тело, не выдержавшее бессонницы и феромонного шока, начало выходить из-под контроля и вести себя странно. Вскоре мужчина рухнул и был доставлен в больницу, и с того дня ситуация изменилась.
Теперь за мужчиной круглосуточно следили Джэгу и Пэк Джешин. Под наблюдением врачей он периодически прибегал к снотворному и использовал гемофильтрацию для удаления части накапливающихся феромонов. Хотя состояние и не было настолько серьёзным, чтобы привести к смерти, уровень феромонов был достаточно высок, чтобы затруднить нормальную жизнь, поэтому и был назначен такой курс.
Конечно, фильтрация крови не устраняла всю боль. Мужчина был доминантной особью, чья природа, как считалось, не была и наполовину изучена медициной. Эта надоедливая процедура фильтрации лишь предотвращала феромонный шок, при котором мужчина терял сознание или контроль над телом.
Каждый раз в дождливый день он в невменяемом состоянии искал Со Ю Вона, и сейчас не было решения, а ужасная жгучая боль, словно всё тело горело в огне, была кармой, которую мужчина должен был нести всю жизнь, пока Со Ю Вон не вернётся.
- Ай-яй, опять ты. Вот почему я сказал, что лучше мне быть здесь, честное слово.
Разбудила мужчину, долго лежавшего с закрытыми глазами, ворчливая речь Джэгу. Подняв веки, он увидел, как Джэгу, неся что-то в обеих руках, входит в тёмную комнату и включает яркий свет.
- Фильтрация закончена, доктор?
- А, да. Как раз собирался закончить. Подождите немного.
На вопрос Джэгу ответил вернувшийся в палату Ким Хогюн. Пока тот быстрыми шагами подошёл, извлёк трубку и завершил процедуру, мужчина, чувствуя слегка притупившуюся боль, уставился в потолок.
Когда боль, что убила Со Ю Вона, притуплялась, по спине ползло неприятное ощущение, причину которого было трудно чётко определить. Голова гудела, а на душе было так скверно, словно кишки рвутся. В чём же причина?
- Из-за токсичности феромонов.
Ким Хогюн, сразу поняв неожиданное начало, поднял голову и встретил его взгляд. Мужчина, глядя ему в глаза, продолжил вопрос.
- Если бы это было смертельно, насколько сильной была бы боль?
Мужчина послал ему холодный взгляд, словно приказывая отвечать. Смущённо покачав головой, Ким Хогюн, казалось, на мгновение задумался, затем сказал мужчине:
- Ощущение, будто тело разрывается на части. Будто молот бьёт повсюду, и эта боль повторяется вечно, настолько сильная, что лучше уж умереть сразу.
- ...А если бы пациент с синдромом накопления феромонов нанёс одностороннюю метку и умирал от этой токсичности?
- Пациент с синдромом накопления феромонов, ставящий метку... А, если это метка выживания, то возможно, но если предположить такой случай...
Его лицо слегка исказилось, будто он представлял это в уме. Каков был бы результат, если бы боль от односторонней метки смешалась с болью от токсичности феромонов? Подумав, он выдал ответ.
- Говорят, боль от сожжения заживо огромна, но это должно быть ещё хуже. Потому что сгорание закончится до того, как пройдёт день, а в описанном вами случае это не закончится, пока не остановится сердце.
Каково же было состояние Со Ю Вона той зимой? Какие чувства он испытывал, страдая от ужасной боли, обнимаясь с ненавистным им, чтобы поскорее прекратить эти муки?
Он не смел представить. Он не мог даже предугадать эмоции, которые тогда испытывал Со Ю Вон, и это приводило его в отчаяние.
Он видел остатки крови в фильтре. Пока Ким Хогюн извлекал детали и дезинфицировал внутренности, мужчина пристально смотрел на аппарат со своими следами и спросил:
- Если бы я не выделял феромоны...
- ...Господин председатель, не делайте этого.
- Вам не следует этого делать.
Ким Хогюн не ответил, а лишь отговаривал его. Мужчина посмотрел на него, затем отвел взгляд. Пожилой врач, казалось, хотел что-то добавить своему заблудшему пациенту, но в итоге просто закрыл рот.
Увидев, что тот распластался на жёстком смотровом столе, Ким Хогюн удалился. Когда дверь закрылась, Джэгу, раскладывавший принесённую еду, взглянул на мужчину и усмехнулся.
- Ай-яй, у нашего председателя и правда первая любовь выдалась что надо.
- Пойдите, станьте на колени, попросите прощения и крикните, что любите его, вот и всё, честное слово.
Если бы он прошептал «люблю», Со Ю Вон, наверное, с отвращением отверг бы его. В его болтовне сквозила странная насмешка, хотя он и не понимал этого. Хотя ему и было жаль страдающего мужчину, в целом Джэгу одобрял перемены в нём. «Наконец-то ты становишься человеком», - болтал он.
- А если, чёрт возьми, пока вы тут копаетесь, его заберёт кто-то другой?
Всё остальное он мог стерпеть, но эти слова были выше его сил. Медленно поднявшись, мужчина спустился на пол и ответил:
- Похоже, вы уже зарезервировали место в морге.
Джэгу, обдумав его ледяные слова, сменил тему. Увидев, что мужчина приближается, он резко встал, поднял Пэк Джешина, который в углу палаты безучастно смотрел в потолок, и вернулся.
Аппетит был на нуле, но мужчина упорно запихивал в рот еду, купленную Джэгу. Он не хотел, чтобы Со Ю Вон узнал, что он умер с голоду.
Пока они ели молча, Джэгу, первым опустошивший свою тарелку, снова начал болтать.
- Господин председатель, а разве нельзя просто пойти и поговорить?
- Ну, вы же поставили одностороннюю метку, и без него умрёте, так можно же попросить, чтобы он был с вами хоть на час в день.
Мужчина скривился, словно слышал нечто невообразимое, но Джэгу был тем, кто умел с усердием нести чушь.
- Если бы я сегодня не поставил тот барьер, его дом затопило бы первым, так что можно пойти и купить ему хороший дом. И машину подарить, и тогда, если попросить, как бы он вас ни ненавидел, он согласится. Кто откажется? Разве не так, менеджер Пэк?
Это маленькое существо нельзя было подкупить. Если бы это было возможно, его бы уже давно купили. В тот день, когда он купил ему говядину, в тот день, когда купил сотню дынь, в тот день, когда они остановились в хорошем отеле, в тот день, когда он водил его по бутикам, предлагая купить одежду, он бы сиял улыбками и льстил ему.
Но Ю Вон, съев говядину, не просил снова отвести его в дорогой ресторан, беспокоился, что дыни испортятся, потратил несколько дней, чтобы привыкнуть к роскошному отелю, и даже не смотрел на брендовые вещи.
Было бы легче, если бы Со Ю Вон понимал роскошь. Но это было бессмысленное предположение. Такого Со Ю Вона не существовало в этом мире, как и Го Сан Гёна, знающего сожаление.
Возможно, именно поэтому он хотел обладать им ещё сильнее.
Как в детстве он был очарован грандиозным видом огромной горы, что давила и угнетала его, мужчине нравился несгибаемый характер Со Ю Вона. Ему нравилась его твёрдость, которая скорее сломается, чем согнётся.
Каждый раз, когда Со Ю Вон яростно отталкивал и отвергал его, мужчина чувствовал себя выброшенным на заснеженную пустыню посреди зимы. Это отвержение, игнорирование и холодность были так похожи на горные. Поэтому он не мог отпустить. Не мог позволить уйти.
Мужчина родился в горах. И был брошен в горах. Его судьбой было жить в горах и умереть в горах.
С каких-то пор это маленькое существо стала его горами. Горами, где он похоронит свои кости.
«Мне было так больно, что я хотел, чтобы ты поставил на мне свою метку».
Внезапно шёпот тех гор громко отозвался в его голове. Голос, так уверенный, что он никогда не поймёт его. Вспомнив те чёрные глаза, смотревшие на него, мужчина криво усмехнулся.
«Если будешь чувствовать, то однажды, возможно, и поймёшь...» Вспомнив недавний разговор, он медленно сосредоточился и закрыл свои феромонные железы. Джэгу и Пэк Джешин бросили на него взгляды при мгновенной перемене, но никто не счёл это странным.
Никто в этом мире не думал, что жестокий хозяин тех гор оставит бушующие феромоны внутри себя, обрекая себя на смерть.
Мужчина за свою жизнь испытал много страданий. Холод и голод, боль от ножевых ранений, сломанных костей, разорванной кожи. Но ничто не могло сравниться с этой болью.
Словно дерево по имени Смерть пустило корни в его сердце. Боль от токсичности феромонов, расползающаяся во все стороны, превосходила боль метки.
Если до этого, думая о Со Ю Воне, он ощущал жгучую боль, словно всё тело горело в огне, то с момента подавления выделения феромонов казалось, будто сама жизнь разрушается.
Словно кто-то вбил кол в его сердце, и застоявшаяся колючая кровь разлилась по всему телу, разрывая клетки. Это была поистине боль, заставляющая желать смерти.
Но даже в этой ужасной агонии мужчина не мог понять сердце Со Ю Вона.
Он не смел и наполовину заглянуть в его решимость, в его чувства, которые заставили его, вынося всё это, загнать себя в смерть.
Потому что он никогда так не жил.
Потому что он никогда не жил ради других.
Потому что он никогда не ненавидел себя.
Над широкой рекой не было никакого моста. Хотя он знал, что находится на другом берегу, он так и не понял, как до него добраться, и мужчина погрузился в боль с головой.
Феромоны накапливались и накапливались, и, достигая порога смерти, он терял сознание. Тогда его тело, оставшись без хозяина, выбирало выживание, и, пока он был без сознания, происходи выброс феромонов, после чего мужчина вновь просыпался и снова погружал себя в пучину страданий.
«Вдруг однажды я пойму. Ведь однажды я обязательно пойму его сердце» - с такой глупой целью он гнал себя вперёд. До конца лета.
Но это было бесполезной тратой времени.
Даже когда кто-то, не выдержав, насильно вытащил его и запер в больнице, у мужчины осталась лишь боль. Даже в этих муках он не смог завладеть ни крупицей сердца Со Ю Вона. Потому что в конце концов так и не понял.
То лето было словно оползень. Мужчина появлялся в дождливые дни и рушился, и так он долго давил на Ю Вона Пока он ненавидел мужчину, затем обижался на него, сталкиваясь с чувством вины раз в несколько дней, сезон дождей закончился, и наступила жаркая летняя пора.
Раскалённый маревом асфальт, клиенты, которые, обмахиваясь, заходят, заказывают айс-американо, садятся под кондиционер и сидят, пока по коже не побегут мурашки, прежде чем уйти, изредка обрушивающиеся ливни.
Когда небо хмурилось и доносился звук дождя, глаза Ю Вона непрестанно скользили за пределы кафе. Но всё, что он видел, была лишь духота. Синева лета исчезла без следа, и перед глазами остался лишь стонущий от зноя город.
Вопреки словам «иногда буду возвращаться», мужчина не появлялся до конца лета. Хотя Ю Вон пытался верить, что тот просто не показывается на глаза, но где-то обязательно наблюдает, временами ему казалось, будто мужчина исчез навсегда.
В такие моменты настроение становилось странно подавленным. Ему хотелось найти того мужчину, избить его, обругать, высказать обиду, а затем рыдать в его объятиях. Дни, начинавшиеся так, всегда были худшими.
Пока он топтался на месте, не в силах двигаться вперёд, времена года сменялись. Подул прохладный ветер, и стало больше клиентов в одежде с длинными рукавами. Напитки из тыквы и каштанов заняли верхнюю часть меню, и перед Чусоком хозяйка спросила, что ему нужно.
- Подарочная карта, мясо, набор для тех, кто живёт один. Ю Вон, что тебе нравится?
- Говядина хану для гриля, примерно 600 грамм? набор для тех, кто живёт один - это ветчина, замороженные продукты и тому подобное, что можно долго хранить.
Молодая и способная хозяйка Мирён, помимо кафе Ю Вона «Биом», управляла несколькими пекарнями и бранч-кафе. Они располагались возле Университета Хонгик и Женского университета, и, поскольку там работало много сотрудников чуть за двадцать, всё часто решалось практично. Праздничные подарки не были исключением. Вместо того чтобы вручать ненужное, она предпочитала давать выбор.
- Сонхо? Сонхо... Что же он выбрал? Эй, Сонхо. Что ты выбирал?
Мирён, порывшись в кармане в поисках записки, громко спросила у Сонхо, который убирался в зале. Сонхо, словно спрашивая, неужто она уже забыла, показал ей два пальца. Это была говядина хану.
- А, точно. На Чусок брат Сонхо в отпуск приедет, они вместе будут есть, так что он выбрал хану. Ю Вон, а ты?
Он думал приготовить мясо на гриле вместе с Сонхо, но, к сожалению, не вышло. Подумав, Ю Вон решил, что лучше взять подарочную карту и купить то, что нужно, и выбрал первый вариант.
Бросив взгляд на удаляющуюся Мирён, делающую пометки, он пересел поближе к Сонхо.
- Брат на Чхусок в отпуск приедет?
- Ага, думал, в этот раз не получится, но как-то выбил отпуск.
Брат Сонхо, ушедший в армию по призыву, сейчас был кадровым военным и служил в армейской части. Поскольку он жил там в казарме, домой выбирался раз в месяц, если вообще выбирался. Ю Вон видел его всего один раз. Это было сразу после затопления дома Сонхо.
К счастью, Сонхо получил от хозяина справедливую компенсацию за ущерб от наводнения. Он думал, что хозяин, наверное, испугался его крупного брата, но Ю Вон знал. Он слышал от владельца магазина, что к тому дому приходили большие мужчины. Похоже, виновник происшествия по совести исправил ситуацию. Он не знал, что у того мужчины есть такая сторона, но в любом случае это было к счастью, поэтому Ю Вон делал вид, что ничего не знает.
- Если брат приедет, пойдём в колумбарий к родителям. А ты? Просто дома останешься?
В праздники он особенно остро ощущал, что в мире у него никого нет. У него было два выходных - накануне Чусока и в сам праздник, но кроме уборки делать было нечего. Если бы был Сонхо, они могли бы куда-нибудь сходить, но праздник без друзей для Ю Вона мало отличался от обычного выходного, разве что траты на еду.
- ...Тогда хочешь пойти с нами, с братом? Думаю, родителям было бы приятно, если бы я привёл друга.
Будто уловив его настроение, Сонхо осторожно спросил. Ю Вон, удивлённо моргнув, вскоре понял его намерение и, тихо улыбнувшись, покачал головой. Он был благодарен, но не хотел мешать братьям, после долгой разлуки.
- Нет, мне нужно убраться дома, и дел много. И обязательно нужно пойти на корпоратив.
В последний рабочий вечер перед выходными на Чусок был запланирован общий ужин сотрудников. Ю Вон думал, что Сонхо тоже придёт, и, оказавшись единственным из них, кто идёт, надул губы с сожалением. Хотя его отсутствие не было проблемой, всё же было жаль не провести время с другом.
- Если уснёшь, Чон Гихён может унести тебя на спине.
Услышав шёпот, Ю Вон рассмеялся, словно это было нелепо. После того случая с зонтом Гихён и правда стал особенно дружелюбен к Ю Вону, но на взгляд Ю Вона, они были просто в близких отношениях как старший и младший. Хотя Сонхо, похоже, из-за отсутствующего Ким Вонхо теперь подозрительно относился к таким вещам.