МУЗЫКА

О японском джазе, коротких историях, дожде и культуре замечания

Даша Кривохижа

Сегодня я читала короткий рассказ Нагаи Кафу из небольшого сборника, и значительную часть текста занимало, как и следовало ожидать (особенно в произведениях японских авторов), описание природы. Через образы неумолкающих «плачей» цикад, переливов листвы и непрекращающегося дождя, задающего ритм изгибам цветов, трав и кустов за окном, рассказчик, не принадлежащий ничему, размышляет после возвращения в родительский дом, находящийся «за тюрьмой» (текст можно найти по этому названию). Если бы из азбуки японской эстетики нужно было подобрать подходящее этой истории слово, это, скорее всего, было бы нагори. Если бы требовалось подобрать музыку, это был бы джаз, хотя поначалу текст напомнил мне скорее слаженную симфонию.

Японский (в широком смысле — восточный) принцип «гармонии» как уникального, не фиксирующегося, естественного взаимодействия элементов и среды — помимо политических и исторических, осознанных причин — может быть ключом к пониманию японской любви к джазу. Или же (если вы не согласны) это ответ на вопрос, почему у меня он ассоциируется именно с джазом, имеющим, казалось бы, совершенно иные культурные корни. Возможно, г-н Нагаи сегодня бы со мной тоже не согласился. Но вполне вероятно, что африканские ритмы, преломившиеся через европейское (американское) понимание гармонии, именно в Японии обрели возможность попасть в суть своей музыкальной природы — и в третью культурную «линзу».

Мелодии проникали в страну тремя волнами: в первой четверти XX века — локально, благодаря, вероятно, отдельным увлечённым музыкантам; затем — как мода, пришедшая после Второй мировой войны; и окончательно закрепились с поколением молодёжи 1960-х годов. Возможно, джаз как изначально «иное» стал неосознанным, но органичным проводником понимания ритмов собственной культуры. Японская культура строится на мимолётных нюансах, постоянной смене сезонов и их принципиальной неповторимости — импровизации, которая является и основным качеством джаза.

Это рассуждение не претендует на полноту объяснений; я надеюсь лишь на то, что оно позволяет вспомнить о ценности культуры замечания. Мне кажется, именно через узнавание знакомого в ином мы можем находить то, что действительно важно для нас.