Развлечения
April 8, 2019

Mutabor: во что вы превращаетесь?

27 апреля пройдет первое событие в Mutabor — вечер c хореографическим перформансом Олега Глушкова и Василия Миролюбова, с концертом украинского певца Игоря Цимбровского и выступлением Zoviet France. Mutabor — это пространство на территории шарикоподшипникового завода на Дубровке, которое его основатели Наталья Канаева (DJ Abelle) и Александр Лестюхин (Poima) просят не называть ночным клубом и не сравнивать его с «Армой» и «Рабицей». В команде с ними работает еще ряд промоутеров и кураторов, однако огласить все имена и дать точные определения явно не входит в планы людей, которые в качестве названия места выбрали латинский глагол "превращаться" в будущем времени страдательного залога изъявительного наклонения (то есть "я превращусь"). Это слово выражает теперешнее состояние мутаций и текучести, когда ни к чему не стоит привязываться, и лучше ничего не планировать. Единственное, что можно зафиксировать с некоторой уверенностью — это время и место, то есть московский район Дубровка и 2019 год. Психо Daily поговорили с Наташей (текст+видео) и Сашей (видео) о том, что ждет Mutabor (и нас с вами).

1.

Ты не в первый раз начинаешь все с начала. C каким чувством на этот раз?

С классным. Я счастлива, и это основной мотив, который меня сопровождает.

Не жаль усилий, вложенных в прошлые проекты, которые по разным причинам оказались разрушены?

А я не считаю, что они в прошлом, и что они разрушены. Это необходимый опыт, который был накоплен, и благодаря ему сейчас можно сделать все супер-вдумчиво. Здесь я получаю кайф от прокладки каждой трубы, установки каждой розетки, проводки электричества. Просто хочется все сделать прямо по-настоящему.

Два года вы существуете в состоянии кочевников, будучи не привязанным ни к какому конкретному месту. Как изменились твои взгляды за это время на клубную культуру?

Это состояние кочевников много дало для личного развития. Но в какой-то момент жутко захотелось пустить корни: появилась потребность осесть на конкретном месте, начать взаимодействовать с людьми в одной точке. Странствовать круто, это обогащает, сильно развивает кругозор, когда ты сталкиваешься с разными менталитетами, национальностями и местной спецификой. Но в какой-то момент я почувствовала истощение, потому что каждый раз нам было необходимо осваивать новое незнакомое место.

Вообще в отношениях с местом работает так, что ты в него вкладываешь, вкладываешь, вкладываешь, и когда тебе кажется, что уже ничего невозможно вложить, оно неожиданно начинает отдавать. А здесь получилось, что мы все время ездили, и отдача — она, конечно, была... Но не такая, как если бы мы развивали свое пространство.

В каких странах нашлись родственные души?

Нам понравилось работать с сербами и турками. Берлин всегда был и остается очень особенным. Это такое место, как в компьютерной игре, где необходимо побывать, чтобы сохраниться, и дальше функционировать. С Грузией в резонанс войти получились. Украина, конечно, — как я забыла! Closer — вообще любимое место. Единственное из всех, где мы себя как дома чувствуем.

Есть какая-то общность с бывшими советскими республиками?

В клубной культуре ты имеешь в виду? Ну да, конечно. И сейчас пошла новая волна, с который мы рады взаимодействовать. Если раньше это была, допустим, только Украина и периодически Минск, то сейчас и Баку подключается, и Ереван, и другие города. Разговоры про Казахстан ведутся.

Кроме Closer, может есть конкретные места, которые могли стать источником вдохновения в новом проекте?

На счастье, таких мест было много, потому что основная прелесть этого кочевого образа жизни в том, что все время сталкиваешься с новыми местами, людьми, идеями. Путешествия вообще дают мощный импульс. Для меня путешествия и кино — пожалуй, две основные вдохновляющие силы. Ты смотришь на что-то красивое и хочешь получить максимальное эстетическое удовольствие от того, что видишь. Это накладывает отпечаток на то, как ты делаешь другие вещи.

У меня не было задачи скопировать что-то, повторить или перенести. Но безусловно есть крутые места, которые поддерживали во мне желание продолжать заниматься нашим делом. Очень понравилась Suma Beach в Стамбуле, где мы провели последнюю в их истории вечеринку. Так получилось, что наша вторая по счету Arma Night оказалась там последней — власти вынудили закрыть проект. Closer — дом номер два в моей жизни. В Грузии очень хорошо в Khidi.

10 лет назад ты мне говорила, что источником вдохновения «Армы» были клубы на Ибице — никакой Berghain и Берлин тогда не фигурировали....

Теперь те высказывания кажутся смешными. А тогда поразительно было узнать, как может клубная культура выглядеть. Ведь, если ты вспомнишь время, когда появлялась «Арма», крутых клубов в принципе-то в Москве не было. Работали небольшие закрытые заведения, в которые было сложно попасть с улицы. И они были вообще про другое — про какую-то избранность. Для людей, которые туда попадали, главным было стать причастным.

Мы же увидели массовую культуру с хорошей музыкой, с крутым звуком, потрясающим светом, отлично организованной системой работы с людьми — начиная от входа и бара. Конечно, когда мы это увидели, то поняли, что такое может функционировать в Москве, и захотели это сделать. Но понятно, что через год мы не вспоминали Ибицу вообще...

2.

Когда ты впервые оказалась на месте будущего «Мутабора»?

Лет так пять назад, и это было совершенно отшибающее голову впечатление — мне сразу захотелось сделать что-то большое на территории всего завода. Мы вступили в переговоры с администрацией, которая на тот момент была абсолютно не готова что-то устраивать. Полгода обсуждали возможность проведения фестиваля, а они только начали переносить производство, и выяснилась наша абсолютная несовместимость. Поэтому тогда мы просто отошли, и в голове у меня осталась мысль, что с этим пространством ничего невозможно сделать.

Потом эту площадку раскопали вновь ребята из «Рабицы», и оказалось, что пространство готова. Вообще они искали помещение для себя, и поняв, что одна «Рабица» не вытянет масштаба, встретились с нами. Так мы поняли, что надо делать проект вместе.

Правильно ли представлять «Мутабор» как проект ваш и «Рабицы»?

С нами также команды Volks и System108. Мы сильно расширились в арт-составля��щей — привлекли людей, которые будут курировать театр, академическую музыку, перфомансы и кино.

Вы говорите, что это не ночной клуб, и поэтому просите не сравнивать с «Армой»?

Это не ночной клуб — это центр культуры. Мы с самого начала позиционируем себя так. У нас кстати юрлицо называется «Арт-центр», и с «Армой» я бы вообще «Мутабор» не сравнивала. Сейчас многим хочется кричать, что открывается «Арма», но «Арма» не открывается. Она остается международным проектом и продолжит существовать в том же формате — c событиями по всему миру и лейблом. Новое место будет другим, и я бы очень хотела, чтобы его не сравнивали.

Что это за завод? Формулируете ли вы как-то свои отношения с его индустриальным прошлым?

Здесь делали подшипники. Мы пытались найти какие-то аналогии, за что-то зацепиться, но, пожалуй, нет — четко связи не будет. «Мутабор» занимает компрессорную — производства как такового здесь не было, но было много пара. Насосы демонтировали; все, что мы могли сохранить, сохранили. Например, трубы в среднем танцполе, оборудование в подвале, на улице градирни для охлаждения воды, ряд станков.

Помещение занимает порядка двух тысяч квадратов, территория вокруг — еще столько же. Внутри запланировано три сцены, которые мы откроем постепенно — одну за одной. Первой запустится верхняя часть, в подвалы мы перейдем осенью. Летом активность также будет налажена на улице со стороны бассейна.

То есть строительство далеко от финала?

Я когда думала о проекте, поняла, что мне будет неинтересно сделать готовое место и открыть его для людей. Я хочу вместе с людьми пережить процесс создания. Поэтому мы сознательно открываемся с 30% готовностью. То есть мы сейчас отлаживаем всю инженерную систему — отопление, водоснабжение, электричество, пожарную безопасность — и фактически это все, что будет на открытии. Даже вход еще не будет отстроен. И от мероприятия к мероприятию мы будем что-то добавлять новое, смотреть, как люди взаимодействуют с площадкой, какие-то вещи переставлять. Это будет процесс, рассчитанный года на три.

Сколько человек сможет поместиться в «Мутаборе»? Сопоставимо с Outline?

Нет, конечно. Мы говорим о трех тысячах, а дальше жизнь покажет, скольким комфортно находится здесь, чтобы все системы работали без перебоя.

Сколько дней в месяц вы собираетесь работать?

Суббота — клубный день, и у нас будет порядка трех больших событий в месяц. Плюс к этому — четверги и пятницы с разными форматами: театр, концерт, кино, перформансы, выставки.

3.

Откуда взялось название «Мутабор», и что вы в него вкладываете?

Оно придумано одним из участников команды. Нам нравится, во-первых, что это латынь, — древний язык, и слово, которое прекрасно звучит, вдохновляет само его произнесение. И смысл — «я превращусь». Оно очень хорошо описывает, чем мы занимались, занимаемся и будем заниматься.

Как мы выяснили, Arma открывалась с идеей, что в Москве нет больших крутых клубов, и этим всех сильно поразила. А какая глобальная идея или сверхзадача движет вами в случае с «Мутабором»?

Нам хочется сделать центр искусств, центр культуры. И не только музыкальной, а вообще культуры: человеческой, культуры взаимоотношений людей и культуры отношения к месту, в котором мы живем. Ну понятно, конечно, что будет много музыки. Но хочется попробовать переложить ее в другие формы искусства.

Как это будет реализовано?

Пока ничего конкретного; у этого направления есть куратор — это Маша Пацюк (фотограф, занимается различными проектами в сфере театра и искусства, в том числе «Школа» – коммьюнити при Мастерской Брусникина. — Прим. ред.). Много ставим на кино, причем и сами хотим организовывать показы, и сотрудничать с многочисленными фестивалями.

Это что же — на мейне разворачиваются экраны, и все сидят, смотрят кино?

Да, и так тоже. Есть уже предложения по трансформации кинопоказов в вечеринку, но мы как раз хотим, чтобы не все культурные инициативы трансформировались в вечеринку. Хотим, чтобы у людей была возможность прийти в пятницу вечером, провести два часа и переполненными впечатлениями уйти домой.

Когда-то клубы в Москве были формой демонстрации принадлежности к избранному сообществу. А теперь кого вы ждете в смысле аудитории?

Это люди открытого мышления, которые готовы воспринимать, развиваться, переживать острые эмоциональные моменты. Они не боятся остро чувствовать.

Возраст?

От 18 до 65. В любом случае каждое из мероприятий будет иметь определенную адресацию. Можно проводить концерты, рассчитанные на молодежь, а можно — на людей постарше. И это замечательно. А будут события, где молодежь встретится с теми, кто постарше.

Собираешься развеять это брюхание 35-летних о том, что «...кругом одни пиздюки, а мы вот посидим дома чаю попьем»? Станет ли Mutabor местом, куда поколение людей, переставшее тусоваться, сможет вернуться?

Да, люди за 35 смогут прийти сюда и попить чаю — чайная будет. Будет кафе... Начнем с небольшого, но планируем развивать эту историю с питанием. Главное правило: без мясо и рыбы — без убийства… Экология — еще одна важная идея во всем, что мы делаем. Собираемся воспитывать прежде всего в себе осознанное поведение.

Как это на практике проявится?

Работа бара, например. Где возможно будет отказаться от лишней упаковки, это будет сделано. Где возможно — ее будут сдавать на переработку после раздельного сбора мусора.

Продажа билетов, фейс-контроль, политика входа — как это будет организовано?

Мы скорее всего запустим собственную систему продажи — сейчас все гораздо проще стало с этим. Но не отказываемся от работы с билетными агрегаторами. Фейс-контрольщиком остается Василий, и его функции не меняются. В планах разработка системы и приложения, где у каждого посетителя будет личный профиль.

4.

Еще один большой сюжет, произошедший пока вы спали...

Мы не спали — мы путешествовали. Назовем это так...

В общем пока вы путешествовали в российском обществе страшным образом актуализировалась тема, связанная с меньшинствами, угнетениями, феминизмом и ЛГБТ. Насколько она представляется тебе значимой, и можно ли представить себе вечеринку с ЛГБТ-идеологией в Mutabor?

Если мы говорим о том, с какими промоутерами мы планируем работать, нас прежде всего интересует, какая эта будет музыка, какие это люди, какая атмосфера и общечеловеческий посыл. Если нас все устроит, то абсолютно без разницы, какое это будет сообщество. Вряд ли мы будем работать с вечеринкой только из-за того, что она принадлежит к ЛГБТ-коммьюнити. Но если это событие предоставляет хороший контент, и оно нестыдное, то почему нет.

А скажем, диджеи-феминистки типа Блэк Мадонны, чьи публичные высказывания выходят за пределы ночной жизни, — насколько это близко?

Я не люблю воинственный феминизм. Мне кажется, все должно быть органично. Мы все разные — это сложно отрицать. У нас разные гормоны, кости, мышцы. Какую-то проактивную позицию занимать не будем.

Карта окрестностей Дубровки. Mutabor на ней фигурирует как «объект»

За последние пару лет в России у рейв-культуры создалась репутация жертвы из-за гонений со стороны властей. С одной стороны за ней последовал упадок и закрытие клубов, с другой — возник дополнительный интерес как к чему-то запретному. Эту культуру с радостью поддерживают спонсоры, за счет чего она возможно искажается. Что ты по этому поводу думаешь?

Во-первых, для меня совершенно нетерпима репутация жертвы. Мы себя потерпевшими не чувствуем, и никаких соболезнований не принимаем. Ценен каждый опыт, и неудачи тоже. Во-вторых, по поводу спонсоров: они не любят, когда мероприятия отменяются, поэтому не думаю, что срывы каким-либо образом способствуют повышению коммерческого интереса. Мне кажется, что объем этой культуры сейчас адекватен моменту, и он вызван ее содержанием, а не тем, что клубы подвергаются гонениям. К взаимодействию с партнерами я отношусь спокойно, и рада, что благодаря этим отношениям можно позволить себе привезти два крутых лайва или сделать крутую инсталляцию. Это же здорово, разве нет?

Можешь сформулировать, что отличает русскую культуру, сложившуюся вокруг электронной музыки? Какие локальные особенности у русского рейва?

В том-то и прелесть, что она сквозная. Ей плевать на границы, политические режимы и все такое. Самый кайф в том, что приезжаешь в другую страну и понимаешь, что вот они — те же самые люди. Они такие же, как ты, вы сильно похожи при том, что можете различаться. Наверное локальные особенности выходят из истории — нашего прошлого, национального характера, революций... Вот у наших людей есть некий метафизический груз. Когда приезжаешь в европейские страны на вечеринку, понимаешь, что подход легкий. Аудитория приносит чувство легкости, и это веселье, которое выплескивается, очень летучее: пришли, отдохнули, ушли. В России рейв как будто необходим, чтобы снять стресс, чтобы пройти через глубокое переживание. На наших вечеринках все непросто — это заметно, даже если последить за выражением лиц, за тем как люди друг с другом взаимодействуют.

Город Берлин считает частью своей идентичности клуб Berghain, власти поддерживают клубный туризм, и — это моя версия — у людей в европейских клубах нет ощущения, что они себя перечеркивают крестом, перезагружаются или уходят на дно в клубах, как это происходит в России. Может проблема в социальном статусе ночной жизни?

Мы как раз хотим избавляться от этой маргинальности, и для этого собираемся раздвигать культурные границы. Именно поэтому в Mutabor будут представлены разные жанры, чтобы показать, что электронная музыка и все, что с ней ассоциируется, — один из полноценных видов искусства. Что это не маргинальное времяпровождение, а это наша данность. Мы этим живем и хотим в этом направлении много работать.

Вопросы: Филипп Миронов

Видео: Artmossphere Production

Первый вечер в Mutabor — на фейсбуке.

Психо Daily первыми написали о новом пространстве на Дубровке в телеграме. Если вы там уже подписаны, то смотрите и скрольте наш инстаграм, следите за новыми роликами на ютьюбе, бабушку подпишите к нам Яндекс.Дзен, а это секретная рассылка (там еще выдры).