Предчувствие опасности

Самолёт Игоря улетал в половине первого ночи 12-го числа, стало быть, ехать в аэропорт нужно было вечером 11-го. Но Игорь решил, что 12-го. Случается иногда такая путаница. Много лет прошло с тех пор, но он до сих пор помнит реакцию провожавшего его отца. Тот рассказал такую историю, из советских ещё времён.

Загулял…

В Москве проходил семинар учителей года, на котором был и он, Иван Семёнович. Все как обычно: два дня учились, потом два дня отмечали приезд и наконец — начали разъезжаться по домам. Ивану Семёновичу нужно было в Ростов, и с двумя провожавшими его друзьями он приехал в аэропорт. А там говорят: вылет откладывается на 3 часа. Ждать 3 часа просто так никаких сил не хватит, ресторан закрыт, и они поехали обратно в гостиницу догуливать. Вернулись через 3 часа, а самолёт — тю-тю, улетел. Странно, но Иван Семёнович почувствовал в тот момент какое-то облегчение и только рукой махнул: «Ростов отменяется, поеду поездом в Ленинград, прогуляюсь по любимому городу, навещу друзей». На вокзале ещё посидели, потом сел Иван Семёнович в поезд и через сутки прибыл в Северную столицу. Всю субботу и воскресенье он радовался жизни, встречался с друзьям. А в понедельник утром позвонил на работу.
— Здравствуйте, это Иван Семёнович.
— Иван Семёнович? — в голосе секретарши Леночки чувствовалось какое-то недоумение.
— Да, Леночка. Это я. Что с вами? Вы меня не узнаете?
— Я… узнаю… но… как же так? Ведь самолёт… Вы же погибли…
Одним словом, когда Иван Семёнович приехал наконец в родной город, выяснилось, что самолёт, на котором он должен был лететь, разбился.
И хотя в те годы подобные происшествия старательно замалчивались, о катастрофе узнала вся страна. Тем рейсом тогда полетели на совещание в Ростов проректоры всех российских вузов. Вернее, почти всех. Четверо или пятеро по разным причинам от поездки отказались. Недаром после катастрофы работники аэропорта удивлялись тому, сколько пассажиров на этот рейс не явилось. В пять-шесть раз больше обычного.

Цифры и факты

Конечно, количество авиационных катастроф огромно, но всё же не настолько, чтобы, находясь где-то в одной точке, скажем, в одном аэропорту, собрать достаточный статистический материал и на основе этого прийти к какому-то выводу, а тем более — что-то предсказывать. И все же бывалые работники авиации говорят, что, как только процент не явившихся на регистрацию переваливает обычную сезонную отметку, у них появляется безотчетная тревога.
…Встретив третьего в своей жизни человека, который, передумав лететь, избежал смерти в авиакатастрофе, американский социолог Джеймс Стаунтон задумался: а сколько таких счастливцев приходится на каждое крушение? Он исследовал свыше 200 железнодорожных катастроф и более 50 авиационных. Расчёты вёл по трём параметрам: первое — сколько пассажиров могло взять транспортное средство, то есть его вместимость; второе — сколько взяло на самом деле, то есть сколько людей попало в крушение; и третье — сколько человек погибло (в случаях с авиацией два последних параметра по существу были равны). Ещё Стаунтон взял такое же количество поездов и самолётов, которые не попали в катастрофу.
После долгих и кропотливых подсчётов (компьютеров тогда не было) в конце 1950-х годов он опубликовал свои выводы. Оказалось, что потерпевшие катастрофу поезда и самолёты были заполнены чуть более чем на 60%, добравшиеся же до пункта назначения благополучно — почти на 80%. Разница составляла 16-18%. Любой специалист-статистик скажет, что разница огромная.
Через несколько лет электронно-вычислительные машины подтвердили его расчёты — разница составляла около 15%, что также является весьма существенной величиной.
Более того, Стаунтон постарался найти кое-кого из непоехавших и неполетевших и узнать причины. Одни говорили о каком-то предчувствии, непонятной тревоге; другие оказались весьма суеверными, а тут — какая-то дурная примета; у кого-то разболелся зуб, который прежде вовсе не болел, у кого-то схватило живот; кто-то споткнулся на лестнице и сломал ногу… Позже, узнав о трагедии, одни благодарили Господа Бога, а другие — Его величество случай.

Статистический закон

Когда всемирно известный писатель Стивен Кинг, автор мистических триллеров, узнал о теории Джеймса Стаунтона, он был весьма изумлен. Как же так, он сочинил столько романов о сверхъестественном, столько думал о таинственном человеческом сознании и подсознании, о дебрях, в которые заводит его дьявол и из которых выводит Бог, а об этом ни разу и не задумался!
Он решил проверить выводы Стаунтона. Услышав, что в аэропорту Логана разбился самолёт, Кинг подождал несколько дней и, когда волнение немного улеглось, позвонил в управление компании «Маджестик эйрлайнз», которой принадлежал самолёт. Представился журналистом, собирающимся написать о катастрофе. Там, скорее всего, поморщились, но отказать в информации не решились. Оказалось, что 16 человек, купивших билет, на посадку не явились. 15 человек вернули купленные заранее билеты. Обычно таких опоздавших бывает человека три-четыре, не больше.
Стивен Кинг пошёл дальше Стаунтона. Он задался вопросом: откуда он, этот странный статистический закон? Кто-то неведомый охраняет нас или мы сами как-то спасаем себя? Оказывается, мы сами.

Скрытая сигнализация

Гипотеза Кинга такова. Когда человек жил в пещерах, одевался в шкуры и охотился на диких зверей, то и органы чувств, соответственно, у него были развиты гораздо лучше, чем у современного человека. Он дальше видел, тоньше слышал и обонял, без этого он бы просто погиб. Это общеизвестно. Но ещё наш далёкий предок обладал, по Кингу, замечательным свойством на уровне подсознания — предвидением близкой опасности. Не только той, которую можно ощутить обострившимися нервами, скажем — присутствие невидимого ещё зверя, но и опасности какого-то приближающегося события. Это древнее свойство Кинг назвал психологическим чутьём. Не очень удачно, потому что это предвидение, предощущение связано скорее не со свойствами человеческой психики, а с некой утерянной на сегодняшний день возможностью считывания из информационного поля. Именно этот утерянный навык позволял человеку знать о надвигающейся опасности, когда пять его чувств ещё молчали.
Почему это свойство у человека исчезло? Вероятно, потому, что необходимость в нём отпала с развитием цивилизации. Но порой, в экстремальных случаях, у некоторых людей скрытая в подсознании сигнализация включается.
Иногда, добавим мы, это возрождение атавистического чувства принимает массовый характер. Например, во время войны. Если расспросить ветеранов Великой Отечественной, то выяснится, что каждый из них — каждый! — несколько раз за войну избежал верной смерти: то отошёл прикурить, а на место, где он стоял, упал снаряд; то вдруг какая-то внутренняя сила буквально вышвырнула его из окопа, а в следующее мгновение туда упала бомба; то нагнулся поправить выбившуюся из сапога портянку, и фашистский снайпер свалил .идущего следом товарища. Получается, что каждый фронтовик должен был неминуемо погибнуть. Но ведь при всех страшных потерях вернулись, слава богу, многие.
Возможно, к возрождению этого чувства приведёт сам ход человеческой цивилизации. Она, эта цивилизация, охраняя человека от многих природных опасностей, уже в самой себе несёт угрозу, сама становится более агрессивной, более похожей на войну. Причём угрозу эту не вычислят ни сверхмудрые приборы, ни привычные органы чувств, нужны иные «считывающие устройства».