Именно это хотела обсудить Мисс Моррис со своими подругами на скамейке у крыльца. Все знали, что мисс Моррис и её подруги - крайнее надёжные граждане, и к тому же весьма милы (говорить вслух о том, какие они сплетницы, никто не решался).
Вот и сейчас старушки собрались, чтобы попить чай с настойкой и понаблюдать за соседями.
В доме напротив жила Баст - женщина средних лет, чьи родители, египтологи, всё-таки оказались настолько же увлечены своей работой, насколько они были наплевательски беззаботны и идиотичны. Называя дочь именем египетской богини, они даже не задумались о том, каково будет девочке с таким именем жить. Они вообще как-то не сильно задумывались о ребенке, и, так как работа предполагала разъезды, довольно быстро сплавили девочку бабушке, и уехали, честно высылая каждый месяц деньги на содержание и устраивая шумные встречи с праздниками и подарками раз в несколько лет. После смерти бабушки, квартиру заняла Баст, всё так же временами принимая родителей, работая то ли секретарем, то ли администратором в каком-то невесть чем занимающемся офисе, но девочка, вроде надежная. С мужчиной у нее как-то не задалось: к ней многие приходили, но как-то всё кольцо на пальце не появлялось. В какой-то момент Баст просто занавешивала окна, и Мисс Моррис с подругами понимала, что не получилось ещё с одним.
Впрочем, у нее была своя отдушина, соответствующая ее имени и судьбе любой похожей на нее старой девы: она очень симпатизировала кошкам. В её доме жили несколько котов, множество кошек и куча котят. У дома всегда в ряд стояли миски с молоком и мясом. Дома она содержала только маленьких, старых и больных, да нескольких любимцев, лично привязанных к ней. Остальные же жили где-то на улицах, продолжая таскать еду у соседей и брюхатить всех солидных кошек района. Впрочем, с их хозяевами проблем никогда не возникало: Баст безропотно соглашалась заняться пристраиванием котят, и владельцы кошки зачастую даже имели неплохой навар с продажи домашних питомцев.
Джеймс торопился на работу. Он безбожно проспал (Чёртовы понедельники!). Голова раскалывалась и налицо были все следы похмелья (Чёртовы понедельники!). Тем более мерзко было осознавать, что если он опоздает ещё раз, то увольнения не избежать. (Да чёртовы же понедельники!).
Всё, что он успел увидеть, едва повернув на Уотсон-авеню - серый комок, который с испугом бросился из под колес, и какой-то необычайно громкий, раскалывающий голову визг. Мысли-молнии заскакали: ехать-опоздание-живой-уезжать-никто не видел?-нельзя оставить-ну и пусть-но он же...
Джеймс ударил ногой по тормозу не успев додумать. Машину понесло. С трудом вернув себе управление (два дерева не в счет), он затормозил, и, как только было возможно, выскочил из машины. Коту было уже не помочь. На спинке виднелся след колеса, вызывающе торчало ребро, растопыренные глаза с удивлением наблюдали за внутренними органами, равномерно размазанными по следу колеса. Джеймс подавил рвотный позыв.
Из дома выскочила женщина в длинной серой юбке и мешковатой кофте.
- Стивен, - кричала она так, будто увидела сына, потерянного много лет назад.
Джеймс сделал шаг назад. Ему почему-то стало страшно.
Женщина, видимо, издалека увидела, что кот мертв, и замедлила шаг. Она шла крайне медленно, ни на секунду не отрывая глаза от кота. Постояв над ним с минуту, она подняла глаза на Джеймса, который так и стоял у открытой двери машины, тупо наблюдая за происходящим. Нужно было что-то ответить на сверлящий взгляд женщины:
- Это Ваш кот? - только и смог выдавить он. Ему почему-то стало жутко страшно. От таких женщин можно было ждать чего-угодно. И если она не рыдает, и не пытается наброситься на него с воплями, значит произойдёт что-то похуже…Нет, только не в суд. Не опять.
- Мой,
- Что? – со своими мыслями, Джеймс совсем забыл о чём только что спрашивал.
- Ты задавил моего кота, - женщина говорила об этом так, будто он спросил ее о чём-то совершенно незначимом.
- Я не хотел, простите. Я просто не думал...
- Он тоже.
Разговор заходил в тупик. Видимо она поняла это первой.
- Вы пойдёте со мной. Я живу там.
- Но я...мне нужно на работу!
Женщина не слышала его. Или делала вид, что не слышала. Она уже направлялась к дому. Джеймсу после всего случившегося было слишком стыдно отказать. И, в конце концов, его всё равно собирались увольнять.
Он долго мялся на пороге, пока женщина не окликнула его.
- Как Вас зовут?
- Джеймс. Джеймс Максвелл.
- Отлично, Джеймс, Максвелл. Снимите обувь и проходите сюда, - мягко произнесла она.
В большую кружку она налила молока с ложкой мёда и из нескольких баночек с верхней полки всыпала в напиток несколько сухих измельчённых щепоток каких-то трав, и поставила всё в микроволновку.
В её доме, на удивление пахло не кошками а свежескошенным сеном и мёдом, несмотря на то, что кошек в доме было чуть больше, чем много. Весь дом образовывал лабиринт тропинок, вдоль которых лежало множество кошачьих подстилок и мисок. (Он не знал ещё, что два из трёх туалетов в доме были сплошь заставлены лотками).
Микроволновка мерзко запикала. Взглянув на включившиеся часы Джеймс понял, что на работу он безвозвратно опоздал.
- Пейте. Я пойду уберу...Стивена. Потом мне нужна будет Ваша помощь.
Женщина ушла. Джеймс сделал небольшой глоток. Напиток на вкус был очень необычным, но крайне приятным и почему-то похожим на сладкую вату.
- Бедный. Он даже не успел понять что случилось, - оказалось, она управилась сильно быстрее, чем рассчитывал Джеймс.
- А как Вас зовут?
- Баст, - она посмотрела на него с гневным удивлением, и Джеймсу снова стало стыдно. Действительно, нашел время знакомиться…Дурак.
- Извините, - снова промямлил он, - мне жаль...Стивена.
Женщина одарила его ещё одним гневным взглядом.
- Я, бывает, часами обхожу все помойки и гаражи, все, один за одним заброшенные дома с тележкой, чтобы достать бедных животных и хотя бы попытаться их спасти.
-Помойки, гаражи, заброшенные дома...Как-то не очень похоже на богиню радости, уюта и домашнего очага.
- Вы сделали меня такой, - резко ответила она. Её тон был более серьёзным, чем ожидал Джеймс. Даже, пожалуй, слишком серьёзным. По его спине снова пробежал легкий холодок.
- Послушайте, ну я же не намеренно это сделал.
- Люди всегда находят оправдание всему, что они делают, вне зависимости от...
- Хорошо котам! У них вообще никто не требует оправдания! - вспылил Джеймс. В своей фантазии он уже вставал, хлопал кулаком по столу и требовал у неё не устраивать сцены на пустом месте. В то время, как его нынешнее я уже почувствовало что-то неладное и настойчиво говорило о том, что лучшее поведение сейчас – это бежать отсюда. Ну и пускай, он будет неблагодарной сволочью. Это лучше, чем то, что может случиться. Что же такого страшного может случиться Джеймс и сам не знал.
- Коты, - голос Баст изменился, - коты они другие. Они не сделают тебе плохо. Никогда. Коты чувствуют ласку. Как мужчины. Вот скажу тебе "мой дорогой", и ты пойдёшь за мной и сделаешь всё, что я скажу.
- При всём уважении к Вам, вряд ли одного только слова достаточно. И мы не переходили на "ты"
- Может быть, - махнула рукой Баст, - смысл ясен. Налить ещё молока?
- Пожалуй, нет. Что Вам там нужно было? Давайте скорее, и мне пора. - Джеймс действительно был в замешательстве. Гнев стремительно отступал, уступая место холодному, липкому страху. Мерзкому, как мокрая, липкая паутина, налипшая на тело.
- Нет, дорогой мой, чуть позже. Сидите, пока я не скажу, не утруждайтесь.
- Но мне действительно уже… - Джеймс попытался встать, сделал шаг вперёд. И осознал, что всё ещё сидит перед пустым стаканом. Сердце забилось его ещё чаще. Он снова попытался встать - ничего. Тело отказывалось его слушаться.
-Вы не могли бы помочь мне встать?
- Чуть позже, мой дорогой...Нужно покормить кошек. - Баст порхала по кухне, мягко ступая, осторожными движениями касаясь нужных предметов так, что Джеймс вместо того, чтобы рассердиться или поразиться, почему-то испугался того, как легко она ходит, как мягко и грациозно ступает, как умудряется не наступить ни на одно из существ, бесформенной массой крутящихся под ногами и кричащих тысячами бесконечных голосов.
- Вставайте, Джеймс Максвелл. Идём за мной.
- Но я же... - он попробовал встать ещё раз. Снова не получилось, - Баст, я не могу встать, мне нужно...
- Это всё ерунда. Вставай, дорогой мой, и идём за мной.
На этот раз встать получилось легко, чему Джеймс был несказанно рад. Впрочем тревогу страх это не развеяло. Скорее наоборот. Впрочем, раз эта жуткая женщина наконец перешла к делу, почему бы, в конце концов не помочь и не уйти отсюда, как можно быстрее?
- Там мясо. Мне самой не достать. Займись этим, дорогой мой.
Джеймса раздражало это обращение, но он не решился спорить.
Они спустились в подпол, откуда он по просьбе Баст достал большой кусок мяса и по её же просьбе (Да сколько же можно? Зачем постоянно называть "дорогой"? Когда это уже закончится?) начал разделывать. Только наверху, на кухне он понял, что кусок действительно слишком большой и необычно пахнет.
- Где вы достали такую баранину, Баст?
- Нет, что Вы, дорогой, это человек. Баранину тут действительно не достать.
Джеймс, чувствуя на спине холодный пот, проводил женщину взглядом, пытаясь понять, шутит она или нет.
Голос внутри него уже надрывался от крика ужаса. Ему хотелось вскочить убежать, и никогда никуда больше не ездить через этот район. Вообще. Но этот крик так и оставался внутри.
- Вы знаете, Баст, мне нехорошо. Попросите кого-нибудь другого.
- Мне некого попросить, увы. Ты можешь отдохнуть, потом продолжишь.
- Мне некогда отдыхать, мне нужно ехать домой и...
- Увы, - она покачала головой с невыразимой жалостью и состраданием, - не нужно.
- Вы задерживаете меня силой, я вызову полицию, я...
Голос внутри него впал в панику, он метался, отдаваясь в каждой точке тела. В ушах зазвенело, перед глазами замелькали круги.
- Никто не знает, что ты здесь. Пока.
- Но нас же увидят вместе.
-Ты переехал ко мне и теперь мы будем вместе, да, дорогой?
- Да, - ответил Джеймс против воли, - крик ужаса внутри снова заметался по всему телу, и обязательно нашел бы выход, если бы Джеймс не сдержал его самым большим в своей жизни усилием воли.
-Ты же живёшь здесь по собственной воле, да дорогой мой?
- Конечно, - он сжимал зубы изо всех сил, но тело перестало ему повиноваться.
- И не вздумай покончить с собой, дорогой мой, ты мне ещё очень нужен.
Время шло к осени. Был вечер под знаком чая с рябиновой настойкой мисс Клэйтон, как случилась авария: велосипедист не заметил старушку за машиной, стоящей поперек дороги. Старушка вроде не пострадала, разбилось несколько чашек. Даже из чайника ничего не вылилось.
Юноша сошел с велосипеда и помог старушке подняться и донести вещи до скамейки у дома мисс Моррис.
- Спасибо, хороший мальчик. Вот, видите, молодец! - приветствовала его хозяйка. Посиди, пожалуйста с нами, будешь чай?
Юноша пробормотал что-то невразумительное про то, что ему нужно ехать и вообще. Но мисс Клэйтон сообщила, что раз уж он провинился, то теперь обязан выпить с ними хотя бы чашечку чая. Этому он противиться не смог.
- Хорошо всё-таки, что Баст нашла себе жениха, - начала одна из старушек, - хороший он парень, добрый, услужливый, так заботится о ней!
- Заботится, - сплюнула другая, - как будто ему это в тягость. Видели его взгляд? Как будто всё против воли, и взгляд затравленный, как у волка. Как будто ему жизнь не жизнь, а мучение сплошное.
- Так уж мучение. Такая женщина! Она всё делает! И добрая, и хорошая, и по хозяйству вон как...А ему мучается… Эх повыродились мужчины.
- Зато и требуют меньше. Это раньше нужно было расстараться, и фигуру блюсти, и наряды соблюдать, и пироги печь и с помощью подруг, бывало, и то с трудом заманишь. А теперь скажешь кому "дорогой мой", и он пойдет и сделает всё, что мы скажем.
- При всём уважении к вам, - подал голос велосипедист, - вряд ли одного только слова достаточно.
- Может быть, - махнула рукой мисс Моррис, - будешь ещё чаю?