Почему читающие люди счастливее других?
О целебной силе чтения написано уже немало. В чтении есть что-то от волшебства. Текст, пусть даже самый мудрый, нельзя прописать, как лекарство, и ждать, когда он окажет свое благотворное действие. Нужно, чтобы личность была готова принять его в себя и вступила с ним в контакт в подходящую минуту – только тогда проявится его исцеляющая сила. Эффект может быть молниеносным. Ниже я процитирую несколько ценных высказываний.
Людвиг Мут (Ludwig Muth): «Когда речь идет о целительной силе чтения и о воздействии на нас книг, на первый план выходят смех и слезы, сопереживание, фантазия и постижение мудрости… Человек вживается в чужую судьбу и возвращается к собственному прошлому, стряхивает рассеянность и приходит к самому себе. Глубокий смысл культуры чтения открывается там, где мы выходим за пределы банального получения информации. Едва ли найдется автобиография, в которой книги не играли бы решающей роли. И что же при этом кажется авторам достойным упоминания, особенно значимым и весомым? Отнюдь не приобретение полезных знаний, приумножение профессиональной компетенции или удовлетворение поверхностного любопытства. Они подчеркивают те моменты, когда во время чтения что-то в них шевельнулось, пришло в движение, когда был преодолен внутренний застой. У чтения есть нечто общее с процессом, который Ангелус Силезиус пытался пропагандировать такими словами: „Мой друг, раз ты живешь, все время будь в пути: Вперед, от света к свету следует идти“. Если смотреть под этим углом, становится понятной четко зафиксированная исследователями поразительная тенденция: ревностные читатели – более счастливые люди. И наверняка не потому, что на них обрушивается меньше ударов судьбы. А скорее всего, потому, что благодаря постоянному чтению они научились осмысленно относиться к неприятным событиям и правильно определять их место в своей жизни, и еще потому, что благодаря постоянному погружению в мир мыслей и образов они достигли более высокой степени человеческой зрелости. Исходя из этого, привычку к чтению можно рассматривать как ежедневную терапию без психотерапевта».
Виктор Э. Франкл: «Нужная книга в нужную минуту не раз спасала людей от самоубийства, об этом мы, психиатры, знаем не понаслышке. В этом смысле книга настоящее подспорье в жизни – и подспорье в смерти».
Петер Рааб (Peter Raab) писал в статье, опубликованной в одном из академических журналов: «Каждый психотерапевт знает, как боятся люди самостоятельных решений и личной ответственности и как широко это распространено. Прочитанный текст нередко рассеивает страх перед независимым жизнестроительством, перед жизнью вообще и перед ее неизбежным концом, показывая чужой опыт, убеждает человека, что не все потеряно, что жизнь еще может наполниться смыслом, может состояться, несмотря на всю ее кажущуюся никчемность. Чтение текста, отвечающего внутреннему состоянию человека, побуждает его задуматься о своей жизни со всей серьезностью. Взаимодействие с текстом на экзистенциальном уровне создает условия для усиленной работы сознания и способно дать толчок глубокому экзистенциальному процессу личностного созревания, в результате которого к человеку приходит душевная ясность и успокоение. <…> Приобщение к чужому успешному опыту жизнетворчества заставляет нас отбросить старые костыли, перестать обманывать себя и возлагать надежды на негодные стратегии выживания – а это и есть главное, в этом, собственно, и проявляется целебная сила чтения. Мы получаем в свое распоряжение богатый положительный опыт, который воодушевляет и укрепляет нас и значение которого выходит далеко за рамки его собственной ограниченности».
Дитрих фон Энгельгардт (Dietrich von Engelhardt): «С античных времен врачи, философы и писатели делились результатами своих наблюдений, излагали свои мысли о литературных текстах как лекарстве и поддержке, как инструменте психотерапии и медицины, важном не только для профилактики, лечения и реабилитации, но и для диагностики. Они писали, что художественные тексты способствуют достижению взаимопонимания с врачом или с родными и друзьями, помогают в конечном итоге любому человеку лучше справляться с болезнями и кризисами, страданиями и страхом смерти. Книга может отвести от беды и указать нужное направление, послужить примером для подражания или устрашить, она может иметь непосредственную связь с собственной жизнью читающего и с его конкретной болезнью или не иметь с ними ничего общего, может оказаться полезной и при осуществлении практических целей, и при истолковании метафизических вопросов. <…> Говоря словами Кафки, в любом случае она должна быть „топором, разрубающим лед замерзшего моря внутри нас“».
Отто Бетц (Otto Betz) обратился к сказкам: «Большинство сказок – это путевые истории. Если хочешь узнать мир, нужно пуститься в путь, чтобы открыть неизвестное. Мир больше, чем изначально предполагают. Тот, кто любит удобства и боится расстаться с ними, кто довольствуется приобретениями, сделанными в прошлом, ничего не добавит к познанию Творения. Без внутренней заинтересованности, причем с известной долей воодушевления, без живейшего удовольствия от эксперимента познание невозможно. Но тот, кто решился отправиться навстречу неизвестному, должен иметь в виду, что избранный им путь может оказаться ложным, в лучшем случае обходным. Или же ему может повстречаться некто предостерегающий и вразумляющий и станет увещевать его возвратиться назад, потому что тропа, по которой он идет, приведет его к погибели. <…> Выразить в упрощенной форме, какую интенцию несет та или иная сказка, всегда затруднительно, но, наверное, было бы справедливо утверждать, что большинство сказок ориентированы на призыв расчистить свое внутреннее пространство для счастья, реализовать свой человеческий потенциал – все, что заложено в человеке, должно раскрыться как можно полнее. К тому же эти истории пронизаны верой в преодолимость любых препятствий и трудностей»