Источник "СКОТТ РИТТЕР"
Ядерное оружие Израиля в центре внимания
Война между Израилем и ХАМАСом продолжается уже второй месяц, и одним из главных приоритетов всех вовлеченных сторон является предотвращение расширения конфликта на региональную арену. Опасения Израиля по поводу появления северного фронта с «Хезболлой» вдоль границы Израиля с Ливаном побудили США развернуть значительную военную мощь в восточной части Средиземного моря в качестве демонстрации силы, чтобы удержать «Хезболлу» и Иран от вмешательства. Перспектива более масштабной войны между Израилем и Ираном также пролила неприятный свет на ядерный потенциал Израиля и возможность использования этого оружия в случае расширения боевых действий в Газе на региональном уровне. И Израиль, и США обвинили Иран в реализации тайной программы создания ядерного оружия, что Иран категорически отрицает.
Недавние комментарии министра наследия Израиля Амихая Элияху, в которых он намекнул на возможность того, что одним из вариантов Израиля в войне против ХАМАСа может быть применение ядерного оружия в секторе Газа, привлекли внимание международного сообщества к реальности непризнанной ядерной программы Израиля. Комментарии Элияху были быстро дезавуированы премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху, и министр наследия был отстранен от участия в заседаниях кабинета министров.
Элиягу, член крайне правой партии министра национальной безопасности Итамара Бен-Гвира «Оцма Иегудит» («Еврейская сила»), сделал свои комментарии, отвечая на вопрос во время интервью в прямом эфире радио. «Вы ожидаете, что завтра утром мы сбросим что-то вроде ядерной бомбы на всю Газу, сравняв ее с землей, уничтожив всех, кто там находится?» — спросил интервьюер. «Это один из способов», — ответил Элиягу.
Следует отметить, что сам Элиягу никогда не упоминал о ядерном оружии. Точно так же вопрошающий говорил не о самом ядерном оружии, а о чем-то, «что равно» ядерному оружию. Многие наблюдатели за продолжающимся конфликтом в Газе сравнивают с объемом взрывчатых веществ, сброшенных на Газу израильскими ВВС с 7 октября, когда ХАМАС начал внезапную атаку на израильскую военную и гражданскую инфраструктуру, окружающую Газу, убив около 1400 израильтян, большинство из которых были мирными жителями. Тоннаж, сброшенный на Газу, оценивается более чем в 20 000 тонн, что эквивалентно 20-килотонной ядерной бомбе, что больше, чем любая из атомных бомб, сброшенных США на японские города Хиросима и Нагасаки в конце Второй мировой войны.
Тот факт, что простой намек на существование и возможное применение ядерного оружия израильским правительственным чиновником, каким бы расплывчатым и невнятным он ни был, может привлечь такое внимание, подчеркивает полемику, которая окружает ядерную программу Израиля.
Израильская программа создания ядерного оружия восходит к середине 1950-х годов, когда первый премьер-министр страны Давид Бен-Гурион приказал израильским военным разработать план ядерного страхования, призванный компенсировать объединенное военное превосходство арабских соседей Израиля в обычных вооружениях. Израильская программа, разработанная в обстановке строжайшей секретности при содействии Франции, была сосредоточена на заводе по производству ядерного оружия, расположенном в Димоне, в пустыне Негев, где Израиль под видом гражданской ядерной энергетической программы начал производить плутоний, необходимый для ядерного оружия.
Президент США Джон Ф. Кеннеди вступил в конфронтацию с Бен-Гурионом по поводу Димоны во время встречи в мае 1961 года. Под давлением Бен-Гурион заявил, что на заводе в Димоне есть экспериментальная возможность извлечения плутония, который может быть использован в военных целях, но попытался успокоить озабоченность США, заявив, что Израиль «не намерен развивать оружейный потенциал сейчас».
Администрация президента Ричарда Никсона впоследствии работала с Израилем над разработкой политики взаимного запутывания, в рамках которой Израиль обещал, что он не будет первым, кто «внедрит» ядерное оружие на Ближнем Востоке, но исходил из того, что термин «ввести» означает признание существования такого оружия. «Введение» было связано не с физическим обладанием, а с публичным признанием этого обладания.
В то время как Израиль старательно поддерживал свою политику ядерной двусмысленности, было несколько заметных инцидентов, которые напрягали доверчивость этой позиции. В 2004 году, выступая на партийном собрании в Тель-Авиве, премьер-министр Израиля Ариэль Шарон провел косвенное сравнение между ядерными амбициями, реальными и воображаемыми, Ливии и Ирана, которые, по его словам, должны быть остановлены, и Израилем, который, по словам Шарона, «нельзя трогать, когда речь идет о его потенциале сдерживания».
В декабре 2006 года в интервью немецкому телевидению преемник Шарона, Эхуд Ольмерт, открыто признал ядерный статус Израиля, критикуя Иран за то, что он стремится «иметь ядерное оружие, как Америка, Франция, Израиль, Россия».
Израильская модель сдерживания
В 1986 году Мордехай Вануну, израильский техник-ядерщик, работавший на объекте в Димоне, обнародовал информацию о технических возможностях Израиля по производству расщепляющихся материалов, необходимых для ядерного оружия. По оценкам Стокгольмского международного института исследования проблем мира, ядерный арсенал Израиля состоит из 80 единиц оружия — 50 для доставки баллистическими ракетами и 30 для доставки самолетами. Считается, что Израиль также обладает неизвестным количеством ядерных артиллерийских снарядов и атомных боеприпасов.
Каким образом Израиль может перейти от позиции ядерной двусмысленности к самопровозглашенному ядерному государству, остается неизвестным. Однако, учитывая тесное сотрудничество Израиля с Южной Африкой в разработке и возможном испытании ядерного оружия, южноафриканская модель обнародования своего ядерного сдерживания, вероятно, будет напоминать израильский подход. Это включает в себя трехэтапную стратегию, первой из которых является ядерная неопределенность. Вторая фаза включает в себя так называемое скрытое обусловливание, включающее в себя различные неприписываемые методы выявления ядерного потенциала в качестве средства побуждения, убеждения и/или принуждения. Третья фаза включает в себя открытое признание обладания потенциалом обладания оружием, за которым следует ряд шагов по эскалации: публичное объявление, публичная демонстрация, демонстрация (например, ядерное испытание), угроза применения и, наконец, применение на поле боя.
После нападения ХАМАСа 7 октября Израиль столкнулся с кризисом, который высшее руководство страны называет экзистенциальным по своей природе. В 2022 и 2023 годах Израиль провел масштабные военные учения, призванные проверить способность Армии обороны Израиля реагировать на одновременные атаки всех известных врагов Израиля — ХАМАСа, «Хезболлы», Сирии и Ирана. В то время как официальные результаты этих учений остаются государственной тайной, некоторые выводы были сделаны израильскими военными источниками. Во-первых, любой военный конфликт между Израилем и Ираном может быть осуществлен только при значительной военной помощи со стороны США, которая может и не состояться. Во-вторых, «Хезболла» обладает достаточным ракетным потенциалом, чтобы подавить израильскую противовоздушную оборону, что позволяет ей нанести серьезный ущерб израильской экономической, политической и военной инфраструктуре. В-третьих, израильские учения не предусматривали крупного нападения со стороны ХАМАСа, которое в ответ поглотило бы так много обычной военной мощи Израиля.
Если нынешний конфликт с ХАМАСом обострится и затронет Хезболлу, и Иран, Израилю, скорее всего, не хватит обычного военного потенциала, чтобы победить эту объединенную угрозу. На данном этапе Израиль столкнется с решением начать третью фазу своего ядерного сдерживания: открытое признание, за которым последуют шаги по эскалации. Решение публично объявить о ядерном потенциале Израиля является вопросом большой политической деликатности, который, если он будет сделан неправильно, может настроить против него даже его союзника США. Вот почему премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху так жестко отреагировал на нескромные размышления малоизвестного израильского министра. Любой шаг такого масштаба должен осуществляться очень контролируемым образом, с очень конкретными целями, и все они должны быть связаны с сдерживанием потенциала оперативного использования, а не с его поощрением.