Сладкая кровь пташки. Глава 2. Клетка.

Пугод с большим трудом смог разомкнуть свои глаза, обессилено смотря в неизвестный ему шершавый серый потолок, стараясь сфокусировать взгляд. Всё тело ужасно ломило, и даже любое микродвижение отзывалось сильной болью в мышцах, из-за побочного действия тех же лечебных зелий. Да они прекрасно лечат, быстро восстанавливают тело, позволяя выжить даже в критических состояниях, придают немало энергии на какое-то время после употребления, но после истечения этого определённого времени все всегда испытывают отдачу, в большей или меньшей мере. А нашему ангелу даже просто дышать было чертовски сложно сейчас, что уж говорить о возможности подняться…

Воспоминания о недавних событиях были не совсем полными, он не понимал в какой момент потерял сознание, сбежав от всех тех ужасов в бессознательное. Он помнил, как вампир нанёс ему увечья, собирался убить и как передумал, попав под чары в глазах парня… А дальше… Дальше издевательства и унижение, изнасилование и всепоглощающая темнота… Кажется, во время лечения магией Пугод всё же приходил ненадолго в себя, но ничего кроме разрывающей боли, смеха вампира и ледяной воды, в которую его насильно окунали, он не мог вспомнить.

На глаза наворачивались слезы, от боли и обиды, было сложно поверить, что дружелюбный сосед, которого птенчик знал буквально с детства, окажется настолько жестоким монстром. А ведь Пугод действительно доверял Диамкею, отрицая все те жуткие сплетни о вампирской сущности, витающие вокруг мужчины, что, по итогу, оказались правдой, которую ангел просто не замечал за ласковой улыбкой и сладким спокойным голосом. Но теперь, увидев всё воочию, испытав жестокость на собственном опыте, о поведении Димы в прошлом не было смысла размышлять. Очевидно, всё было ложью.

С трудом подняв дрожащую руку, Пугод смахнул заслоняющие взгляд слезы и повернул свою голову в бок, желая понять, что происходит вокруг. Он был в полном одиночестве и это, в какой-то степени, на малую долю секунды даже обрадовало парня, ведь рядом нет того, кто причинит еще больше боли. Но те секундные чувства быстро сменились тревогой, от осознания, что Пугод был оставлен на плотной ткани, валяющейся на полу, в неизвестном маленьком помещении, наверняка находящимся где-то в этих ужасающе огромных подземных лабиринтах своего мучителя.

Затхлое крошечное помещение размером с подсобку, чудовищно похожее на старинную тюремную камеру, нет, оно, в принципе, и являлось той самой темницей. Неприятные серые стены из грубого камня с висящими на ней кандалами, испачканные в давно засохшей крови. Вместо окна небольшое вентиляционное отверстие под самым потолком, закрытое крепкой стальной решёткой и ведущее только в темноту. А единственным выходом служила массивная дубовая дверь с металлическими вставками и решетчатым окошком, через которое с пола ничего не было видно.

По обнажённому телу пробежался какой-то потусторонний холод, а дыхание и вовсе спёрло. Одна лишь мысль о том, что стены этой камеры, возможно, повидали больше людей, чем Пугод за всю свою короткую жизнь, вызывало панику, ведь, наверняка, никто из заключённых не оставался в живых. Парень боялся думать о смерти, боялся, что настанет момент, и он испустит свой последний вздох, так и не став полноценным ангелом. Ведь птенец верил, что после смерти его душа попадёт в руки к одному из злых богов, тому, кого он не помнит, но до безумия боится с самого детства…

Обхватив грудную клетку руками, парень буквально задыхался от наросшей паники, чувствуя, как сердце, вырывается из груди. Зажмурившись, Пугод старается себя убедить, что всё будет нормально, он обязательно выберется, сбежит от неминуемой смерти. Его обязательно спасёт Модди, выручит, как делал это всегда прежде. Вытащит, во что бы то ни стало, а после прижмет к своей сильной груди и будет шептать, как волновался и как сильно любит своего птенчика, нежно поглаживая по шелковистому оперению крыльев.

Проходит время после этого приступа, и парень с опустошённым взглядом, направленным в никуда, приподнимается, присаживается на свой зад. Зашелестев крыльями, и подгибая к себе ноги, птенец сбивает тем самым ткань под собой. Стоило принять вертикальное положение, как в глазах сразу потемнело, а в голове похолодело, словно от неё отхлынула вся кровь. Он тут же схватился за голову одной рукой и наклонился к полу, упираясь на вторую, зависнув в таком положении, пока не почувствует себя более-менее приемлемо, не желая сейчас упасть в обморок.

Постепенно зрение снова проясняется и Пугод пересаживается более ровно, принимаясь осматривать своё обнажённое тело на наличие травм, пытаясь растереть и размять болезненно ноющие суставы и мышцы своими ладонями. Все полученные травмы были залечены тем, кто их же и нанёс, остался лишь один единственный аккуратный шрам на лодыжке, в том месте, куда вонзилась стрела, как гребаное напоминание о произошедшем.

Золотые глаза в очередной раз начали слезиться, но птенчик лишь протер их, не давая выхода этим рвущим душу эмоциям. Еще раз окинув взглядом крошечную камеру своей темницы, парень аккуратно поднялся на ноги, зацепив пальцами светлую ткань, поднимая с пола вслед за собой. Это было единственным, чем он мог прикрыть своё обнажённое тело, обмотав вокруг себя ткань под крыльями, придерживая края на своей груди.

Пошатываясь как осиновый лист на ветру, он оперся рукой о холодные каменные стены камеры и не спеша доковылял к двери, заглядывая через небольшое окошечко в коридор подземелья. Снаружи темницы было темно и тихо, освещался лишь маленький участок стены и пола коридора фонарём из камеры, в которой находился ангел. А из звуков было только какое-то крысиное шуршание где-то за стенами, дающее понять, что помимо мальчишки рядом есть грызуны и никого, с кем бы тот мог перекинуться хоть парой слов.

Обхватив дрожащей ладонью ручку, Пугод подёргал массивную дверь камеры в безуспешной попытке открыть её. Очевидно, Дамкей запер его здесь, не оставив и шанса на побег, спасибо, что хоть не приковал к стене, на свисающие металлические кандалы. Упираясь лбом в твёрдую деревянную поверхность и зажмурившись, парнишка тихо выругался себе под нос, прекрасно понимая, в каком положении оказался, оставшись наедине с собой и своими пугающими мыслями.

Свои собственные тяжелые крылья неумолимо тянули парня вниз, сил держать их на весу не было, как и просто продолжать стоять прямо. В горле всё пересохло, жажда сильно мучала, но приходилось только терпеть, так же, как и неутихающую боль в теле. Оторвавшись от двери, Пугод переместился в ближайший угол под светильник и осторожно сполз на пол, прижимаясь к шершавой стене спиной, выставляя крылья перед собой, закрывая себя от окружающей обстановки словно в пернатый кокон.

Проходят минуты, даже часы, а парень так и сидит, забившись в угол помещения, периодически проваливаясь в чуткий сон. Каждый раз писк и скрежет крысиных коготков за стенами, возвращал ангела в реальность, на секунду отгоняя накатывающую из-за усталости и эмоционального истощения сонливость. Было страшно убрать крылья в момент такого пробуждения и увидеть перед собой грызуна, так что парень сильнее прижимал их к телу, отгораживаясь от реальности.

Тем временем Диамкей совершенно не спешил к своему пленнику, всё же решение оставить птенчика, в живых вызывало ряд своеобразных проблем, которые нужно было как-то решить. Где-то в отголоске подсознания вампиру и вовсе хотелось забыть о существовании мальчишки, запертого в его подземной тюрьме, отвлечься на свои обязанности и просто дождаться, пока тот не умрёт долгой мучительной смертью без еды и воды. Возможно, этот отголосок бы и взял верх в какой-то момент, но справедливости ради Диме очень понравилось играться с парнишкой, в особенности ловить на себе взгляд этих прекрасных золотых глаз, да и раньше он считал компанию юного ангела более чем приятной.

Разобравшись с частью наиболее важных дел, вампир направился к своей личной подземной тюрьме, которой, в самом деле, пользовался достаточно редко последние десятилетия. Всё же времени и желания следить за пленниками, у него особо не было, а истощение, которое жертвы зарабатывали достаточно быстро в таких условиях, сильно отображалось на вкусе их крови. Но с Пугодом было всё иначе, хотелось, чтобы парень, не терял свою первозданную сладость, раз уж в целях теперь не стоит его убийство, нужно было хорошенько подумать, как с ним стоит поступить.

Проходя по темным коридорам, он мысленно подсчитал, сколько времени прошло с момента, как он запер пташку в темнице. Прошло уже чуть больше полутора суток, да и парень после всего, что произошло, даже с учетом лечения был в плохом состоянии, всё же впервые его тело довели до такого состояния, что пришлось откачивать магическими средствами. Немного ускорившись, Диамкей добрался до единственной камеры, откуда выходил свет фонаря, и заглянул за решётку.

Пугод, услышав шаги в коридоре, тут же проснулся, прижался к стене спиной. Обняв свои ноги, и не раскрывая крылья, держа их перед собой словно защитную стену из перьев, он уже догадался, понял по звуку шагов, кто сейчас стоит перед его темницей. Страх усилено подступил к горлу, сдавливая своей удушающей хваткой, не давая парню сдвинуться с места. Звук снятия замка и противный скрип дверных петель и вовсе вызвал предательскую мелкую дрожь в теле, из-за чего перышки слегка колыхались.

— Что такое, птенчик, разве ты не рад моей компании? — спросил Диамкей, встав на одно колено перед ничего не ответившим ему Пугодом.

После всего произошедшего, оно и неудивительно, что парень, очевидно, будет не в восторге от его присутствия рядом с собой. Положив руку на шелковистое оперение, вампир почувствовал легкую вибрацию из-за дрожи птенца под своей ладонью. Злорадно усмехнувшись, глядя на этот кокон, Дима с какой-то издевательской нежностью погладил пернатые крылья, перебирая мягонькие черные перышки сверху своими пальцами.

Парень продолжает молчать, мысленно готовя себя к пыткам, думая, что вампир обязательно устроит для него что-то ужасное и мучительное после этой секундной нежности к его крыльям. В какой-то степени он был прав, проведя ладонью вниз, мужчина обхватил золотые маховые перья, слегка потеребив их пальцами, беря более крепко, а после резко дергает на себя, выдирая несколько перышек.

Боль заставляет крылья рефлекторно распахнуться в стороны, ускользнуть из-под рук убийцы. Пусть даже будучи готовым к проявлению жестокости к себе в этот момент, парень всё равно не мог удержать их на месте. Напряженно прошипев и слегка ударившись затылком о стену, из-за того, что сам же дернулся, Пугод поднял наполненный ненавистью и страхом взгляд на вампира, вжимаясь в стену позади себя.

— Теперь другое дело, — шепчет Дима, наслаждаясь видом золотых глаз, и поднимая руку, поднося ладонь к бледному измученному личику парня, что тут же сильно зажмурившись, отворачивается от чужой ладони.

Всё же, положив ладонь на прохладную щёку птенчика, погладив его скулу большим пальцем, Диамкей наклоняется, проводя влажным языком по обсохшим губам Пугода. Парню до тошноты мерзко от этого действия, и он естественно поджимает свои губы, стиснув челюсть, не давая чужому языку пробраться в его рот. Упираясь рукой в грудь мужчины, он старается хотя бы пресечь между ними черту, понимая, что оттолкнуть его от себя всё равно не сможет.

Это бессмысленное упорство изрядно раздражало Диму, но всё же решив не прибегать в этот раз к физическому насилию, а развлечь себя иначе, мужчина отстраняется от дрожащего тельца. Проводя рукой по бледной щеке, он убирает спутанные лохматые волосы за ухо, наблюдая за личиком Пугода, пусть тот упорно и зажмуривается, закрывая свои прекрасные глаза, не давая в них заглянуть.

— И так, я дам тебе еду и воду, взамен ты меня самостоятельно страстно поцелуешь, — с насмешкой в голосе произнес он, проводя свободной рукой по его голени, приподнимая прикрывающую наготу парня ткань, забираясь выше и останавливаясь на остром колене, с некоторой пошлостью поглаживая.

— Я не буду этого делать, — шепчет Пугод, сжимая худые ноги плотнее, морщась от разливающегося отвратительного чувства внутри, вызванного чужими касаниями, не желая даже думать, чтобы делать что-то подобное добровольно.

Но всё же симптомы обезвоживания вперемешку с малокровием были буквально написаны у пернатого на его милом личике, и Диамкей понимал: стоит лишь слегка на него надавить, чтобы тот сломался. Немного нажать в эту метафорическую точку жажды и птенчик всё же согласится на это условие с поцелуем, перечащее его внутренней морали.

Убрав от намученного и истощённого за эти пару дней тельца свои руки, Дима слегка отстранился назад, продолжая стоять на одном колене. Открыв магический инвентарь, вампир достал из него бутылку воды и, наблюдая за птахой, потряс её из стороны в сторону. Звуком бултыхающейся воды, он всё же привлек внимание, и Пугод невольно открыл глаза, перенося измученный взгляд на прозрачную жидкость в бутылке.

— Уверен, что не хочешь пить? — поинтересовался мужчина, открывая крышку и касаясь губами горлышка бутылки, демонстративно делая небольшой глоток на глазах парня. — Так освежает, может, хочешь глоток?

— Да как ты… — до боли сжимая пальчиками, ткань на своей груди, шепчет парень, борясь сам с собой, понимая, что без воды ему просто не выжить, и что согласившись с вампиром, поцеловав Диамкея самостоятельно, он опустится в своих глазах, совершит измену по отношению к Модди.

— Я вижу, что ты очень хочешь, давай же, иди ко мне, — произносит Дима, после набирая немного прозрачной жидкости в свой рот. Он подманивает мальчишку указательным пальцем к себе, не двигаясь со своего места.

Нервно дрогнув, птенчик всё же отлипает от холодной каменной стены камеры и, переступая через себя, свою гордость, поддается к Диамкею. Чуть дрожа, Пугод встает на колени, прижимая крылья позади себя, и кладёт руку на плечо мужчины, слегка сжимая пальчиками. Дима довольно улыбается, наблюдая, как парень кривится, зажмуривается от этого унижения, но всё же припадает своими губами к его, вовлекая в нерешительный поцелуй. Вампир кладет свободную руку на затылок птенчика, а второй, удерживая бутылку, обхватывает его за поясницу, притягивая ближе к себе.

Несколько капель скатились по подбородку Пугода, было приятно, наконец, почувствовать влагу у себя на языке, немного смочить горло, даже если эта вода была передана изо рта существа, по чьей вине он и находится в таком состоянии. Он бы сразу отстранился, спустя какую-то секунду неловкого поцелуя, но мужчина давит на затылок, прижимая парнишку к себе, пробираясь мокрым языком в его ротик, перехватывая инициативу, пока парень сломлен и готов отвечать.

Чувствуя себя просто ужасно из-за этой близости со своим насильником, птенец был готов просто закопать себя за то, что был вынужден отвечать на этот поцелуй своеобразной взаимностью. Он не хотел этого, он чувствовал, что нарушает обед любви, данный Модди, оттого сердце щемило, отдаваясь острой душевной болью. Но у него не было иного выбора. В желании жить пришлось попустить своей гордостью, соглашаясь на это действо.

Поцелуй был навязчиво долгим, Дима не хотел отстраняться от этих сладких губ, играясь с пернатым другом, переплетаясь с ним языком, не давая тому нормально вдохнуть от пылкости. В момент, почувствовав себя еще хуже, чем было, Пугод протестующе замычал, сильнее сжимая рукой плечо вампира, пытаясь отстраниться и мужчина, посмеявшись, дает парнишке это сделать, убирая руку с его затылка. Сию же секунду птенец разрывает поцелуй и отворачивается, глубоко дыша, видя мельтешащую перед глазами рябь.

— Какой молодец, ты так долго меня целовал, заслуживаешь награды, — шепчет ему на ушко Дима, после легонько чмокая в висок, наслаждаясь этим зрелищем морально раздавленного парня.

Чувствуя отвращение, как к вампиру, так и к самому себе, Пугод ничего не отвечает, садясь на каменный пол и брезгливо вытирая свой рот рукой, стараясь смотреть в одну точку на стене, не переводя своего взгляда на убийцу. Вампир же с усмешкой наблюдает за птенчиком, поднося бутылку воды вперед, булькая жидкостью перед самым его носом. Парень сглатывает комок вязкой слюны и поднимает руку, желая забрать бутылку, но вампир тут же отдёргивает её вверх, не давая коснуться.

— Ты обещал… — хрипло шепчет парень, сжав поднятую ладонь в кулак и опуская свой взгляд в пол, возвращая руку к своей груди.

— А ты смотри в мои глаза, когда я с тобой разговариваю, тогда и получишь свою награду, — отвечает мужчина, пронизывающе смотря на пташку, пока тот всё же не переведет взгляд своих золотистых глаз на него. — Вот, теперь другое дело.

Пусть в золотых глазах отображалась лишь глухая ненависть и страх, зрительный контакт доставлял мужчине непомерное удовольствие. Он не понимал, почему так происходит, не догадывался об этих странных чарах, действующих на него. Да и смысла задумываться о том, что приносит это необычное будоражащее чувство в бессердечной груди, попросту не было, хотелось просто поддаваться этому вожделению.

Мысленно немного успокоив себя, чтобы не опрокинуть пернатого на пол, вырвав из рук ткань которой тот упорно прикрывал свое привлекательное тело, Диамкей всё же отдает наполненную прозрачной жидкостью бутылку. Пугод берет её в свободную руку и уже после этого разрывает неприятный зрительный контакт, преподнося горлышко к своим губам, наконец, утоляя мучающую его жажду.

Поправив рукой очки, Дима тяжело вздыхает, понимая, что нельзя сейчас накидываться на и так изрядно измученного мальчишку, времени сейчас особо не было, так что приходится держать себя в руках. Пока парень пил долгожданную воду, вампир вновь раскрыл свой магический инвентарь, достав из него полноценную порцию еды, которую в спешке прикупил у местных жителей в поселении.

Пугод взглянул на этот жест с недоверием, все никак не отлипая от бутылки с водой, словно беспокоясь, что её отберут сразу, как он закончит пить. Но мужчина наоборот даже достал еще одну бутылку, поставив рядом с тарелкой, после чего, поднимаясь на ноги, встряхнул пыль со штанов. Сегодня больше здесь ему делать было нечего, его ждали другие дела.

— Думаю, на сегодня этого будет вполне достаточно, — произносит он сверху в низ, смотря на птенчика.

Оценивая напоследок состояние своего пленника, он посчитал, что тот вполне справится с очередными сутками заключения, тем более теперь когда у того появилась вода и еда. Диамкей направился к выходу, больше ничего не говоря, и Пугод, отставив свою бутылку, удивлённого посмотрел ему в след. Не зная даже, как реагировать на то, что его насильник так просто оставляет в этом ужасном месте, наполненном чувством безысходности, потусторонним холодом бывших жертв и шуршанием крыс, он подал свой голос.

— Диамкей, постой! — нервным тоном, вскрикивает парень, теряя нить здравомыслия в этот момент, слегка приподнимаясь вслед за вампиром, привлекая его внимание, когда тот уже вышел в коридор. — Пожалуйста, прошу, не оставляй меня здесь.

— Ну уж нет, птенчик, у меня еще есть дела, а тебе следует быть паинькой и тихонько сидеть здесь, — произносит он, закрывая за собой дверь и вешая замок обратно.

— Нет, умоляю, я не могу тут находиться, выпусти меня, — с дрожью в голосе произносит парень, поднимаясь на ноги и подходя к двери, берясь рукой за прутья окошечка.

— Увидимся завтра, Пугод, — усмехнувшись, Дима смотрит на эти растерянные, напуганные золотые глаза через прутья решётки, после чего разворачивается и спокойно уходит в темный коридор.

Ангелок кричит вслед, просит выпустить его, трясет чертову дверь, но мужчина полностью игнорирует эти мольбы, оставляя парнишку наедине со своими кошмарами.