Главная причина, по которой эмпаты не могут отпустить нарциссов
Граница и нарцисс идут рука об руку, как масло с арахисом.
У каждого социопата есть эмпаты в его жизненной истории.
У каждого эмпата есть нарциссы в его жизненной истории.
Если эмпат когда-нибудь начнет исцелять свои собственные раны, а не заботиться о ранах других, то, скорее всего, это произойдёт после того, как нарцисс доведёт его до дна или почти лишит жизни.
Но почему люди с гиперактивной и чувствительной эмпатией и твердыми моральными принципами так магнетически притягиваются к людям без эмоциональной эмпатии, с историей абьюза и лицемерия в отношении морали?
Почему человек, который едва ли может солгать и открыто носит своё сердце на рукаве, без памяти влюбляется в патологических лжецов, лишённых сострадания и милосердия?
Ответ удивительно прост:
Потому что эмпаты хотят умереть.
А нарциссы — это воплощённая смерть.
Нарциссы могли бы убить вас и не чувствовать вины.
Они могли бы довести вас до самоубийства, убивая вашу душу, но не тело.
Нарциссы не имеют идентичности, не имеют эмпатии, не испытывают вины; таким образом, они бесчеловечны — они живые мертвецы.
Они питаются, паразитируя на живых.
Их природа запрограммирована на убийство: эмоционально, духовно, физически.
Эмпаты — другой вид сверхъестественных существ.
Они воспитывались живыми мертвецами, так же, как и нарциссы.
Их природа запрограммирована на исцеление, даже ценой саморазрушения.
Они как родные братья и сёстры. Их души были просто убиты в разное время.
Нарцисс был "золотым ребёнком": его душа была убита после нескольких лет интенсивной избалованности и "бомбардировки любовью".
Они склонны помнить очень мало о своем детстве.
Эмпат был "козлом отпущения": его душа была убита при рождении.
Они склонны помнить своё болезненное детство в мельчайших и навязчивых деталях.
Обоих либо буквально бросают/оставляют сиротами, либо вынуждают к выживанию в состоянии "синдрома Стокгольма" со своим мучителем.
Нарцисс подавляет все чувства и никогда не развивает эмпатию.
Эмпат, наоборот, невероятно эмоционально выразителен и развивает сверхъестественные чувства: они чувствуют чувства окружающих так, как если бы они были их собственными.
Это происходит по двум причинам:
- Как "козёл отпущения" в семье, эмпат несёт на себе весь стыд других, перерабатывая все их неуверенности и боли через постоянное горевание.
- Это помогает им выжить, если они могут предугадывать меняющиеся настроения своего хищного родителя(ей).
Бывало, что я видел сны, которые неоднократно оказывались предсказаниями о людях, имеющих недобрые намерения в отношении меня.
Моя интуиция кричит на меня, отражаясь эхом из пустоты боли.
Я ощущаю чужие чувства так, что чувствую себя ненормальным.
Например, когда мы изучали Холокост в школе, большинство детей казалось равнодушным, но я был погружён в скорбь.
Я впал в очень сильную депрессию.
Затем я стал одержим этим. Я читал о Холокосте почти исключительно в течение двух лет.
Мне хотелось умереть от прочитанного. Меня глубоко беспокоят войны, расизм, изнасилования, геноцид и другие формы насилия и угнетения.
Я также задавался вопросом, не являюсь ли я экстрасенсом. Способность улавливать что-то была даже для меня невероятной. Иногда это была чья-то вина или секрет, иногда их боль.
Однажды я зашел в класс и был охвачен горем, как будто кто-то умер. Я сразу нашел ученицу, от которой исходило это чувство. Это было во время ковида, поэтому она была в маске, и я не мог её прочитать.
Но я почувствовал, что должен был попросить её остаться после урока и спросил, всё ли у неё в порядке.
Она разрыдалась и спросила, откуда я знаю...
...что её брата только что убили.
Чувствовать чувства других в этом сломанном мире — это нести на себе огромное страдание.
Никто не испытывает большей боли и одиночества, чем нарцисс, поэтому никто так сильно не привлекает эмпата.
На самом деле, забрать боль нарцисса очень просто: нужно лишь страдать и умереть.
Эмпаты умеют страдать лично, и мы хотим смерти из-за этого. Это часть того, что позволяет нам относиться к другим: наша боль так велика. Мы прошли через многое.
Люди с ПРЛ (пограничное расстройство личности) имеют суицидальные мысли как базовое состояние и, как правило, делают свои первые попытки и начинают самоповреждаться ещё в детстве.
Где нарцисс проецирует и обижает других, мы внутренне обвиняем себя и обижаем самих себя.
Поэтому мы продолжаем тянуться к живой смерти.
Потому что мы хотим двух парадоксальных вещей: исцелить тех, кто ранен, и умереть.
Таким образом, мы продолжаем накапливать новые раны от живых мертвецов.
Так как термин "социопат" является разговорным для НРЛ/РАЛ (нарциссическое/антисоциальное расстройство личности), то термин "эмпат" — разговорный для ПРЛ.
Эмпат будет тянуться к нарциссам почти исключительно, пока не достигнет дна.
В этот момент ему придётся решить, хочет ли он жить.
Многие люди считают себя эмпатичными. (Даже нарциссы считают: они маскируются под своих "козлов отпущения" и часто обманывают себя, что имеют эмпатию).
И многие, особенно нарциссы, считают эмпата "нормальным". Они также видят нас как сильных. Именно поэтому они маскируются под нас.
Но вы не истинный ЭМПАТ, пока не почувствовали искреннюю эмпатию к человеку, подобному Джеффри Дамеру.
И это расстройство; оно исходит из детской травмы.
Если вы думаете, что быть эмпатом — это желанное качество, значит, вы определенно им не являетесь, потому что не способны понять, какого рода экстремальная боль связана с этим.
Настоящий эмпат — это человек с расстройством.
Если у вас здоровая эмпатия без травм привязанности, то ваша эмпатия отключится для хищника.
Мы развили синдром Стокгольма по отношению к нашим хищникам, потому что, даже причиняя нам боль, они были нам нужны для выживания. Мы очень склонны развивать синдром Стокгольма на протяжении всей жизни с абьюзерами, потому что были приучены к насилию ещё в детстве.
Поэтому мы оправдывали насилие, обвиняя в нём себя. Мы входили в состояние отрицания относительно наших родителей и их вреда.
Ненавидеть себя было легче, чем ненавидеть своих родителей.
Родиться нелюбимым — это невыносимо.
Мы обманываем себя, что можем заслужить любовь, если будем вести себя достаточно хорошо, если станем совершенными, как наши родители и золотые дети-сёстры и братья.
Мы преуспеваем во многом и следуем правилам навязчиво, даже несправедливым, но так и не заслуживаем любви.
Мы становимся зависимы от смерти, от травматических связей с нарциссами.
На каком-то подсознательном уровне мы чувствуем, что нарцисс перед нами — это смерть.
И всё же, мы плачем за смерть.
Мы хотим, чтобы смерть любила нас, чтобы она затмила нашу боль от любви в сломанном мире.
И мы… желаем её бесчувственности.
Потому что мы чувствуем слишком много.
Мы думаем, что смерть сильнее нас, ей легче, чем нам.
Но также смерть приходит к нам в маске.
Она маскируется под... нас. Она притворяется любовью.
Это обман, иллюзия, фантазия, как в детстве нас обманули.
Мы обманываем себя, что не флиртуем со смертью, как нарцисс обманывает себя, что он не является смертью.
Нарцисс также тянется и зависим от эмпата.
Никто не может разрушить нарцисса сильнее, чем эмпат.
Потерять нас — значит потерять как безусловную любовь,
эйфорический кайф, который они ощущают, разрушая что-то хорошее.
Смерть инстинктивно чувствует, что конец её страданий и чувства пустоты будет...
Они также видят силу любви, которую они стремятся контролировать, подавить... убить.
Но они обманывают себя, что это их исцелит.
Но в конце концов им приходится видеть, как эмпат отстраняется от них, словно перед оборотнем в момент превращения.
Тогда их личный ад, начавшийся в детстве, возвращается снова.
Они остаются одни, нелюбимые, монстры... смерть.
Поэтому смерть делает то, что должна: пытается убить.
Ещё одна причина, по которой мы оба с трудом отпускаем друг друга, заключается в том, что мы принадлежим друг другу.
Смерть не имела бы значения без любви.
Любовь не имела бы значения без смерти.
Свет не существовал бы без тьмы.
Тьма не существовала бы без света.
В каждом зле есть частичка добра, а в каждом добре — частичка зла.
Мы чувствуем это, когда физически сливаемся во время секса.
Наши оргазмы взрывные; они отправляют нас в другие измерения.
Вместе мы — весь свет и вся тьма человечества.
Мы — все энергии в противостоянии и равновесии.
Мы на мгновение действительно устраняем боль друг для друга.
Но так же, как мы возносим друг друга к эйфории, мы и погружаем друг друга в глубины адских страданий.
Нарцисс делает это намеренно. Эмпат — ненамеренно.
Чтобы спасти себя от смерти, нужно видеть, как смерть рушится в себе: нарциссический коллапс.
Это самая болезненная вторичная боль, которую может пережить эмпат.
Даже когда я могу физически отпустить нарциссов и умственно исцелиться, я всё ещё чувствую духовную связь с ними.
С одной стороны, потому что они многому меня научили, даже если мне пришлось учиться через мучения. С другой стороны, они — моя семья. К тому же у меня с ними много замечательных воспоминаний.
Я выбрал подключение к божественному.
Однако я сделал это только после духовной смерти от рук нарцисса.
Есть часть меня, которая благодарна.
Наконец-то смерть действительно убила меня.
Чтобы я смог перестать бродить по земле сиротой, созависимым ребёнком-зомби.
Боль, которую он причинил, была настолько глубокой, что была хирургической.
Как жестоко он расчленил меня.
Последний остаток моего слепого доверия был разбит.
И через эту смерть я получил то, что мне было нужно, чтобы наконец найти внутренний покой и любовь к себе.