Бесконечный подъезд
Мракофилия. День 1
Рано или поздно весь мир узнает, что произошло. И каждый житель нашей крохотной планеты ощутит на своей шкуре последствия роковой ошибки. Если не получится всё исправить, то никто не спасётся…
Началось летним утром. Открылась автобусная дверь, изрисованная чёрным маркером. Вошёл брюнет в старомодной джинсовке — Петя Душин, нахмурился, устало окинул взглядом тёмный салон рейсового «ПАЗика». Среди пёстрых хлопковых платочков и седых макушек он наконец увидел рыжеватый Колькин полубокс. Петя миновал проход, заставленный потёртыми клетчатыми баулами со снедью, протиснулся меж двух пассажирок с миниатюрными собачками и плюхнулся на сиденье рядом с другом.
— Цена вопроса не изменилась? — тихо буркнул он, протягивая Коле руку.
— Нет, с чего вдруг? — ответил тот, улыбнувшись. — По десятке, как и договаривались.
— А что за дед-то? Я по телефону так и не понял.
— Препод мой по философии, но он уже на пенсии второй год, к тому же инвалид с недавних пор.
— Коль… — Петя зажмурился и потёр веки. — Ну… ну что это. Деда больного доить?
— Да не больной он, — отмахнулся Коля. — Просто… особенный немного. Я же не в первый раз к нему еду, там дел-то на полчаса максимум. Он не ходячий же, считай. Вот и просит помощи. Обычно в теплице повозиться или в саду что-нибудь распилить. Там много кто из института ездит, но меня он всё чаще и чаще…
— Философ, значит, — Душин улыбнулся и покачал головой: — Дед-псих. Познакомил тебя со своими бредовыми идеями? А ну! Покажи, где он тебя трогал…
Коля несильно стукнул Петю в плечо.
Громко прохрустела коробка передач, автобус тронулся, пассажиры синхронно качнулись.
— Был какой-то эксперимент с мышами, — начал Коля, — их посадили жить в огромную яму с кормушками. Сперва всё шло хорошо, а потом случилось перенаселение, самки перестали спариваться с самцами, эти самцы начали подыскивать себе других самцов… по итогу вымерла популяция. А Геннадий Иванович наш хотел когда-нибудь провести такой же эксперимент, но с людьми.
— Нам помочь ему яму раскопать?
— Да вся планета — яма. Живём по такому же сценарию, было бы кому наблюдать, — лениво объяснил Коля. — Я ему об этом сказал, теперь он со мной о философии не говорит.
— Правильно, правильно, так их, старых.
Село, обозначенное на картах как Никифорово, находилось на расстоянии полутора километров от дороги. Парни двинули по большаку вдоль электрических столбов.
Неподалёку от домов обнаружилась мрачная водонапорная башня, выложенная красным кирпичом. Её окружали двухметровые бетонные плиты с колючей проволокой. Душин мельком осмотрел жуткое сооружение и поморщился.
Дом Геннадия Ивановича располагался недалеко от этой громадины. Одноногий, скрюченный от радикулита дед сидел в инвалидном кресле на покосившемся крыльце. Завидев парней, он приветственно кивнул.
— Здравствуйте! — воскликнул Коля, расплывшись в улыбке.
— Здравствуй, — отозвался Геннадий Иванович. — А это тот самый Петька?
Старик протянул руку Душину, тот брезгливо её пожал и натянуто улыбнулся.
— Заходите, заходите… — дед не спеша въезжал на веранду. — Чай будете?
— Нет, спасибо, — вежливо отказался Коля. — Мы лучше сразу за дело, чтобы до вечера успеть.
— Молодцы, молодцы… — старик подъехал к лакированному письменному столу и поставил на него острый локоть. — Молодёжь всегда торопилась, а в новой декаде вообще стремглав понеслась.
— Правда, — согласился Коля. — Вроде суетимся, а времени всё равно нет.
— Это от лени, — съязвил Петя, бросив взгляд на деда.
— Ладно, — Геннадий хлопнул ладонью по столу, и над его кистью вздулось облачко пыли. — Коля, ты меня знаешь, и Пете, наверное, рассказывал. Я, возможно, выгляжу как умалишённый, но котелок ещё варит, поэтому выслушайте меня внимательно. В каждой науке и профессии… да вообще в каждом деле есть как теоретики, так и практики. Философия, хоть и не совсем наука, но тоже дело и тоже имеет теоретиков и практиков. Только чистых философов-практиков ты днём с огнём не сыщешь. Есть математики, социологи и прочие учёные, которые вносят вклад в философию, но практикуют не там. Теоретиков пруд пруди: одни придумывают свои концепции, а потом не могут их отстоять, другие запрещают людям мыслить самим и заставляют ссылаться на авторитетов, давным-давно почивших. А практиков нет… Но если такие появляются, то долгом любого порядочного и умного человека становится их поддержка и направление в нужное русло, в нашем случае — внутрь себя.
— Подождите, подождите, внутрь себя? — переспросил Коля.
— Да. Ты меня на парах чем слушал? Это теория. Будь ты творцом, создавшим познаваемый мир, где бы ты спрятался от простых тварей, его населяющих? В далёком космосе? В глубине океана? Чушь! Найдут же. Да, для людей эти поиски будут долгими, но для демиурга — мгновение. А ты же творец, ты гений! Поэтому и прятаться надо в гениальном месте.
— То есть, внутри, собственно, человека?.. — неуверенно уточнил Коля.
— И через самопознание мы и найдём творца, — кивал Геннадий. — Однако все ныне известные методы — мракобесие и похабщина. Какие-то медитации, дыхание, карты, астрология… А я создал технологию, которая взаправду пустит вас внутрь себя!
— Значит, вы философ-практик? — сощурился Петя.
— Самый настоящий, — твёрдо ответил старик. — Только изношенный и физически ни на что более не способный. Поэтому мне и нужны вы. Я заявил, что заплачу по десять тысяч, — Геннадий покачал головой. — Это правда… но отчасти. Платить буду не я, а само мироздание. Я укажу путь, расскажу, как всё работает и… — Он умолк на миг, переводя дух. — И если пожелаете взять больше, то вам никто не посмеет мешать.
Парни недоумённо переглянулись.
— Я выплачу аванс, не переживайте. — Геннадий выдвинул ящик стола, доверху заполненный пятитысячными купюрами, достал две и передал их Коле. — Уж не с зарплаты и тем более не с пенсии я столько накопил.
— А в чём суть работы? — спросил Петя. Он взял у друга одну купюру и принялся пристально её рассматривать.
— Вы наверняка заметили водонапорную башню. Она уже много лет не работает… По прямому назначению, естественно. Туда помещено моё творение. Оболочка выглядит как подъезд девятиэтажного дома, вид зависит от вашего внутреннего мира: если всё у вас хорошо, то на площадках и в квартирах будет чисто… ну и наоборот. Балкон же неизменный для всех.
— На пятом этаже между правым и левым стояком напротив лестницы находится дверь на так называемый балкон. Все стёкла я выкрасил в белый, но краска постоянно трескается и отпадает. Вам нужно их ещё раз прокрасить. Затем поправьте оконную ручку, она немного поднимается, будто кто-то хочет открыть. И смотрите сами не открывайте! Нельзя это пока… Ну и, впрочем, всё. Потом наклонитесь, под окном есть маленькая решёточка, в неё скажите чётко: «хочу столько-то денег!» и идите вниз, на первом этаже найдёте купюры. Могут на полу лежать или прямо на ступенях. Но помните: не больше одного желания за раз! Как выйдете, закройте дверь за собой и бегом ко мне. По рукам?
— Геннадий Иванович… — начал было Коля, но старик его перебил.
— Я понимаю, звучит безумно, но уверяю! Прогуляйтесь до башни, загляните. Не увидите подъезда — уходите оттуда прямиком на автобус.
— Где краску-то брать? — спросил Душин. — Время — деньги… из водонапорной башни.
— На балконе стоит в банках. Главное: один заход — одно желание. Деньги не проблема, ребята.
Попрощавшись с дедом, парни двинулись по той же дороге назад.
Одна плита забора, окружавшего башню, слегка наклонилась, из-за чего в стыке образовалась небольшая щель, наполовину прикрытая свисающей частью колючей проволоки.
Пригнувшись, Коля пролез первым, спрыгнул на землю и подал Пете руку, но тот, отказавшись от помощи, спустился сам.
— На кой хрен тут этот забор? — ворчал Душин.
— Геннадий как-то рассказывал: здесь на пацана деревенского свалилось что-то. Он три дня в больничке лежал, так в себя не пришёл и помер. Батя его сначала башню сносить хотел, но там из администрации приехали, шумиха поднялась. По итогу он забил на это дело и за свои деньги забор поставил, чтоб других детей не прибило.
— Главное, чтобы нас с тобой не завалило, — прошамкал Душин, рассматривая лежащий на земле мусор.
Круглая башня загораживала солнце; внизу громадины имелась деревянная дверь; навершие строения с небольшими окошками, точно бойницами, немного расширялось и вылезало за площадь основания. Душин поджал губы и с недоверием спросил:
— Наверное, — пожал плечами Коля.
— Ой, Колян, у меня депрессия сейчас начнётся, ей богу, ты чего такой серьёзный-то? Если там будет подъезд, то бей мне в нос с размаху, я тебе ни слова не скажу. Приехали чёрт знает куда, делаем не пойми что, лезем искать балкон в водонапорной башне…
— Не знаю, он вроде нормальный человек… Может, ему почудилось? — рассуждал Коля, когда они уже подошли впритык.
— Я даже не удивлюсь, — бросил Душин и толкнул дверь.
Он смело шагнул вперёд, с ехидной улыбкой отвернулся от друга и обомлел. Внутренности башни действительно походили на первый этаж типичного многоквартирного дома. Петя огляделся и протянул:
— Знал бы я… — задумчиво говорил Коля, осматриваясь.
Их окружали почтовые ящики, покрытые пылью и паутиной, лестница с зелёными перилами и открытые дверца лифта, ведущие прямиком в шахту. Петя хотел заглянуть туда, но не решился: представил, что кабина упадёт ему на голову, и сдрейфил.
По левую руку, в месте, где в подъездах обычно помещается квартирная дверь, была врезана высокая решётка с толстыми прутьями, за ней бетонные ступени уходили куда-то вниз. По правую руку тянулся длинный тёмный коридор.
— Странная решётка, — кивнул на неё Коля.
— Что?! — Душин резко повернулся к другу, испугавшись его голоса.
— Ну, если это дверь в подвал дома, то где петли? Она же наглухо…
Петя дёрнул за прутья, хмыкнул и попытался боком протиснуться между ними, но не смог просунуть и плеча.
— Ладно, фиг с ней… — прохрипел он, переведя дух. — Давай поднимемся на… балкон.
На площадках между этажами светлели закрашенные белым прямоугольники окон, однако Петя заметил, что от их света он не отбрасывает тени. Парень осмотрел потолок и стены, но не обнаружил лампочек.
— Слышь, Колян… А почему светло так?
— Так окна же, — отозвался тот.
Коля остановился, потёр ногтем потрескавшуюся краску и посмотрел в образовавшийся чистый участок.
— Петь, там такая же площадка.
— Отлично, — усмехнулся Душин. — Подъезд в подъезде. Ещё и свет в нём просто есть.
Заветная дверь на пятом этаже не вписывалась в общую архитектуру, находясь ровно по центру стены. Душин струхнул и, остановившись, любезно пропустил Колю вперёд. Тот, подрагивая от напряжения, не отступил.
Балкон представлял собой небольшую прямоугольную комнату: на стенах — желтоватая вагонка, а пол и потолок — сплошной бетон.
Напротив входа светились три закрашенных окна: одно, посередине, — с ручкой. В углу, рядом с разбросанными кисточками пирамидкой стояли помятые жестяные банки с краской.
— Надо поправить, — прошептал Коля, словно боясь кого-то потревожить. Он на цыпочках прошёл по комнате и довёл до упора пластиковую ручку: — Не сильно она и поднялась…
— Коль, давай загадывать, а? Мне тут как-то…
— Сначала закрашу, — перебил его тот.
Он взял баночку с засохшими белыми подтёками и раскрыл её, измазав дрожащие пальцы. Поднял одну из кисточек, обмакнул её и принялся небрежными широкими мазками проходиться по каждому стеклу. Покончив с закраской, Коля присел на корточки под окном, наклонился к маленькой решётке, походящей на миниатюрную вентиляционную отдушину, с тревогой зыркнул на Петю и, выдохнув, громко отчеканил: «Хочу сто тысяч рублей одной пачкой».
Из отверстий подул лёгкий ветерок, Коля в ужасе отпрыгнул и вцепился в руку Душина, тот остолбенел от испуга.
— Ну вот… — дрожащим голосом заключил Коля, отпустив Петю. — Видимо, исполнилось. Будешь загадывать?
— Давай ты! — отмахнулся Петя.
— Нельзя же! По одному желанию нужно…
Душин поёжился, нагнулся к решёточке и сказал: «Хочу миллион рублей».
Потянуло сыростью и гнилью, Петя закашлялся.
— У тебя тоже так воняло? — спросил он, выпрямившись.
— Не знаю, я отпрыгнул, — улыбнулся Коля.
Его паника отступила. На душе отчего-то сделалось легче.
Парни вышли в подъезд. Вдруг Коля остановился и предложил:
Душин с недоверием покосился на пыльные бетонные ступени, но страх в его груди уже ослабел, поэтому, недолго думая, Петя согласился.
Добравшись до девятого этажа, они остановились, обнаружив продолжение лестницы.
— Должно же девять быть… — насторожился Душин.
— А ну-ка, — заинтересованно протянул Коля, поднимаясь. — Да ладно! Иди сюда, смотри!
Душин подошёл к другу и увидел решётку с толстыми прутьями, а за ней — знакомую вереницу почтовых ящиков и раскрытые двери лифта. Пол был усыпан пятитысячными купюрами. Петя лишь сдавленно ахнул.
— Хорошо, что я в пачке загадал, — хихикнул Коля, кивнув на деньги.
— Подожди, подожди, это всё как? Бесконечный подъезд? Зацикленный?
— Давай проверим, — совсем весело заявил Колька, двинувшись в сторону лестницы. — Постой тут.
— С ума сошёл?! Нет! — Душин схватил его за плечо. — Самому не кажется, что разделяться сейчас нельзя?
— Я тебе ещё пятьдесят тысяч сверху накину, Петька! — умолял Коля. — Я не прощу, если не попробуем!
Душин ослабил хватку и отпрянул от друга, тот поспешил вниз.
— Лучше бы банку с краской здесь оставили, а потом на первом посмотрели, стоит или нет… — бубнил Петя себе под нос.
Почти минуту он простоял у решётки в тревожном ожидании, пока, наконец, друг не выскочил из-за угла.
— Правда… — изумился Коля, не в силах отдышаться после быстрого спуска. — Зацикленный…
— Куда по баблу-то ногами! — воскликнул Петя.
— Да хорош! — поморщился Коля. — Со второго захода ещё добудем…
Он вдруг замер и резко обернулся. Душин тоже испугался и прошептал:
— Слышал? — дрожащим голосом спросил тот. — Давай спускайся! Кажется…
Но не успел Петя сдвинуться с места, как его оглушил истошный крик. Коля вопил и дрожащими руками хватался за решётку. За его спиной из тёмного коридора выходила человекоподобная фигура, укутанная в чёрную простыню. Создание, похожее на сгорбленного старика, дёрнулось и с диким визгом напрыгнуло на перепуганного Колю.
Над существом взмыл жуткий отросток, покрытый бледной кожей и по форме напоминающий рыболовный крючок. Острым концом он впился в Колино плечо, а затем вылетел с кровавыми брызгами и тут же вонзился в шею.
Когда Коля упал на пол, тварь спрыгнула с него и уставилась на Петю.
Душин окоченел от ужаса, он прижался к стене и неотрывно смотрел на чудовище.
Мелкие, точно монетки, глаза рассыпались по всей продолговатой голове: парень смог насчитать восемь штук. А подобие рта, расположенное в области подбородка, скоро зловеще раскрылось; показался чёрный беззубый зёв.
— Один заход — одно желание! — прохрипел монстр дребезжащим голосом, выставил жуткие лапы и запрыгнул на решётку.
Душин отскочил влево и схватился за перила.
Не дотянувшись до второй жертвы, существо противно заскулило и, развернувшись, побежало вверх по лестнице.
Душин выругался, положив ладонь на грудь. Ноги его подкосились. Он слышал, как тварь поднимается к нему, минуя этаж за этажом.
Медлить было нельзя. Петя двинулся вниз, на девятый, толкнул плечом ближайшую дверь, но та оказалась заперта. Чудовищные звуки снизу походили на будоражащую кровь помесь старческих хрипов и частых звериных вздохов, вроде собачьих.
Петя рванул через площадку к квартире напротив, та, к его великому счастью, была открыта. Душин заскочил внутрь, но споткнулся и упал прямо на пороге. Крик ужаса вырвался из его глотки. Петя быстро встал на ноги, захлопнул дверь и огляделся вокруг в поисках чего-нибудь тяжёлого. Ему на глаза попался старый лакированный трельяж с разбитым зеркалом. Парень рывком сдвинул его с места и забаррикадировал вход.
Он не стал слушать, что происходит на площадке, и в темпе прошёл через всю квартиру. Наткнулся на ещё одну дверь. За ней скрывалась пожарная лестница — железная и узкая.
Первый этаж встретил его длинным тёмным коридором, на другом конце виднелась знакомая решётка. Переборов себя, Петя ринулся вперёд.
Трупа Коли около прутьев не было, и лишь заляпанные свежей кровью купюры напоминали о произошедшем. Сверху затопали. В нос ударил гнилостный смрад. Стены и перила задрожали.
Душин бросился к выходу и спустя мгновение выпрыгнул из башни, повалившись на землю. Не отходя от испуга, он тут же поднялся и, задыхаясь, побежал к дыре в заборе.
Со щемящей болью в сердце, беспокойно оглядываясь, изо всех сил подавляя в себе желание остановиться, упасть на колени и закричать, Петя Душин мчался по дороге к дому Геннадия Ивановича. Он знал, что сотворил нечто ужасное и неправильное; чувствовал, как в знакомый ему мир тихой поступью проникают иные, неизвестные доселе существа.
Старик всё сидел в инвалидном кресле на покосившемся крыльце. Парень кинулся к нему и, рассказав всё, взмолился: «Только вы можете помочь!»
— Слишком рано всё началось, я не успел подготовиться! — ответил Геннадий. — Уже ничего не поделаешь… Одно желание, чёрт подери, но никак не по одному! Своей жадностью и глупостью вы, сукины дети, указали стражу путь. Из-за вас он теперь не исчезнет из башни и более того… — Раскат грома перебил старика. Тяжело выдохнув сквозь зубы, Геннадий мрачно заключил: — Выброс. Душехлёб скоро будет здесь.
Цикл «Мракофилия»:
3. Межэтажье
7. Автостанция
9. Выброс зла