Три партии в «крестики-нолики»

Учи Такири ждал лодочника. Река была такая широченная, что дальний берег терялся в испарениях, и какой лодочник мог бы ее переплыть – тут, пожалуй, катер нужен, а то и теплоходик… но в деревне сказали — вон там лодочник, там и жди.
По реке проходила граница. Солнце слепило глаза, но сколько ни щурься — ее было не разглядеть. Никто не ставит столбов и не натягивает сетку посреди воды и неба. У Такири было дело по ту сторону границы.
Когда-то у него, кроме всяких житейских, было шесть таких дел. Теперь осталось одно. Мутная вода жизни и профессии смыла четверых – довольно рано. Пятый был смертельно болен, и Такири, все еще очень живой в свои почти пятьдесят, с легким сердцем пришел в огромный госпиталь – без цветов и даже без дурацких шариков, норовящих все время улететь, и ему разрешили посмотреть через специальное окошко на постель, вокруг которой было столько мониторов, капельниц и других приспособлений, что и человека-то не вдруг заметишь. Он постоял там и мысленно поставил крестик. А больше ему ничего и не нужно было. Пока что все ходы были в его пользу.
Пять крестиков. Да. Оставался один… одна незаполненная клетка, и теперь Учи Такири был игроком.
Он еще раз посмотрел на нестерпимо сверкавшую воду. Нет, ничего не видать. И никого. Такири снял рюкзак, лег, подложив его под голову, и задремал.
Присутствие другого человека всегда ощутимо. Даже в полусне. Шаги. Звук дыхания. Запах. Тень.
Такири посмотрел сквозь ресницы — мальчик. Открыл один глаз. Мальчик, местный, видно, из деревни. Такири закрыл глаз и снова собрался погрузиться во внутренние воды, но мальчишка что-то плюхнул на деревянный пирс, потом, судя по звуку, уселся на это плюхнутое, а потом принялся есть яблоко.
Когда у вас над ухом едят яблоко — с треском, с наслаждением, перебивая дивным ароматом речной запашок…
Такири открыл глаза и сел. Яблоко было огромное, мальчишке оно закрывало пол-лица, так, что видны были только черные глаза и смоляные волосы, стриженые в кружок.
— Долго ждать, — сказал пацан, прожевав кусок и вытирая подбородок локтем свободной руки. — Скучно.
Такири кивнул.
— Давай тогда во что-нибудь сыграем?
— Нет, дитя. Не хочу.
Помолчали. Мальчик доел яблоко, выбросил огрызок в реку.
— А яблоко хочешь?
— Спасибо, с удовольствием, — Такири протянул руку, но мальчишка замотал головой.
— Ишь, какой хитрый. Сыграем сначала.
— На яблоко???
— А почему нет? Проиграю — дам тебе вот яблоко. У меня как раз еще одно есть. Просто лодочник — мой папа. Он нам с того берега петуха должен привезти, наш-то все уже... А когда в «крестики-нолики», например, играешь, время очень быстро бежит. Я тебе честно говорю. Три раза не успеем сыграть — папа уже и приедет.
Время очень быстро бежит…
Время — деньги.
Деньги были заплачены, и время побежало. Три партии в «крестики-нолики».
— А я думал, ты едешь куда-то. Вон и чемоданчик у тебя.
— Так это не мой. Он тут давным-давно валяется в кустах, на нем все сидят, кто знает… Если ты еще раз выиграешь, я тебе его отдам.
«Удивительно легко относятся к личной собственности», — вспомнилось из путеводителя. — «Легко крадут, но и дарят, не моргнув глазом».
— А если я проиграю? Учти, у меня в рюкзаке ничего лишнего нет.
— У человека всегда лишнее есть, — усмехнулся мальчишка и постучал себя по голове. — Вот тут всегда много…
— Чего?
— Да всего. Там как в кладовке…
Такири посмотрел на него недоверчиво.
— Ты что, хочешь сказать, что будешь играть со мной… на мои знания?
— На три воспоминания, мы так говорим. У кого ничего нет, тот играет на три воспоминания.
— Вот ерунда. И… как ты их у меня заберешь? И куда денешь?
— Так мы будем играть?
— Будем, — сказал Такири, бровью не поведя. — Только имей в виду, я играю очень хорошо.
И он выиграл партию в несколько секунд.
— Ух ты, — сказал мальчишка, доставая яблоко из кармана шортов. — На. Меня Абраим зовут, а тебя?
— Меня зовут Учи Такири. Ну, что, еще играем?
Абраим, думал он, проводя пальцем в песке четыре линии. Нет. Демонов зовут не так – демон всегда какой-нибудь Астарот, Лехаимэль или там Автохрон. Ангелов, правда, по имени Абраим он тоже не мог припомнить. К тому же, демоны всегда играют на три желания. Или на одно. Но как свое одно выполнить — Такири и без демонов знал, а вот воспоминания…
— Начинай теперь ты.
«Крестики-нолики» — очень простая игра. Обычно партия и занимает несколько секунд.
Но деньги уплачены и время идет. Время, как известно, вещь чрезвычайно длинная.
Особенно если дверь заперта. И четверо держат, а двое играют — по очереди. А игровое поле — это ты. Им ничего от тебя лично не нужно. У них — отпуск. Они пришли развлечься. У них есть время и есть деньги. И в глазах у них полно «синего льда», и в крови полно хорошего крепкого алкоголя… и море им по колено…
— А я могу выбрать, что именно я забуду? Или это ты выбираешь?
— Да вот еще, как… как я буду выбирать из твоей-то головы… Забудешь что-нибудь, ерунду какую-нибудь… да ты и сам не заметишь, не бойся.
— Откуда тебе знать?
— А я сам сколько раз проигрывал и ничего… а вот и выиграл, выиграл, смотри!
Мальчишка действительно выиграл. Такири ничего не почувствовал — ни дурноты, ни какого бы то ни было другого знака. Очень хотелось почесаться там, где рубашка касалась старых, почти неразличимых следов на коже, но он не стал. Он еще раз начертил клетки и выиграл. Мальчишка Абраим обернулся и закричал: «Папа! Папа приехал!».
Учи Такири затер ногой крестики и нолики на песке и взошел на причал со странным чувством, будто он спал и резко проснулся… и не прочь бы закрыть глаза и досмотреть сон… Но Абраим уже топал навстречу с клеткой, в которой сидел радужной красоты петух, и на ходу крикнул: «А чемодан твой я в лодку бросил, пока-пока, удачи!».
Такири сел в лодку — ну разумеется, это оказалась моторка, кто же будет грести по таким-то просторам, — улыбнулся лодочнику и расслабил отчего-то очень напряженные мышцы. Что-то произошло, пока они ожидали лодку и играли в детскую игру… «Твой чемодан…» И вовсе это не мой чемодан, сказал Такири сам себе, потому что рюкзак был точно его, вот он, а чемодан… Старенький «атташе-кейс». Замки без кода. Такири открыл крышку. Чемодан был почти пустой. Там лежала пачка сигарет – «Marlboro» и цельнометаллический складной армейский нож. Это точно были не его вещи, потому что Учи Такири не курил.
Он не курил, но взял пачку и принюхался. Запах был знакомый. Не просто такой, который узнаешь умом, а такой, который… когда-то был с чем-то связан в нем. Очень сильно.
Я же проиграл три воспоминания, сообразил Такири. Наверное, я когда-то курил, а потом бросил. Странно забыть, курил ли ты, но вообще-то… И вот нож — хороший нож, весь из стали, ручка с удобной насечкой, лезвие — как скальпель, открывалка, консервный нож, шило, прекрасная удобная штука… У меня мог быть такой, подумал он. Или я его кому-нибудь подарил… Он сразу вспомнил нескольких, кому мог бы подарить такой нож, если бы он у него был, и ощутил грусть потому, что, видимо, этих-то людей он помнил, но может быть, забыл, как делал подарок, или даже именно того человека забыл, которому подарил… Вот и играй в «крестики-нолики» с детьми из глухой приграничной деревни на пляже… Он не мог понять, что за воспоминание было третьим, и напрягать память в поисках того, чего в ней нет, было тяжело и бессмысленно. Такири еще раз осмотрел чемодан и тихонько опустил его за борт. Потом съел яблоко все целиком, без огрызка. А сигареты и нож положил в карман. Запасной нож всегда полезен в дороге, а сигареты — всегда товар…
Они переплыли незримую границу, по ту сторону которой не было ни таможни, ни пограничников. Такири расплатился с лодочником и продолжил путь. Он прекрасно помнил, кого ему нужно повидать здесь и с какой целью, да и адрес помнил тоже.