stoshagownozad @ 2017-11-12T23:19:00

смс миру: два первых получистовика иллюстраций есть. Предварительная (очень предварительная) договоренность с редактором есть.

и - я начинаю обратную работу: перевод, чистку тех текстов, которые были основной для украинского варианта и сведение русского варианта "Подсолнуха".

Ну и буду, видимо, выкладывать его тут в ходе этой работы, потому что пока суть да дело, а издание, между прочим, стоит почти тыщу баксов за подготовку рукописи. так что тут это все прочесть шансов куда больше, чем где-либо еще в ближайшие месяцев восемь,ебж.

Мне очень нравится образ средневекового исламского поэта, который свои стихи обязательно читает кому-нибудь: нищему или падишаху, все едино - главное, чтобы ценитель был толковый.
Будучи далекой от мысли считать своих ПЧ нищими, я решила считать их падишахами - по крайности, тех, кому приятно будет читать и чего-нибудь мне там соответственно изрекать.

Мне ужасно интересно, как этот текст будет восприниматься теми, кто не был вовлечен в безумные 15 лет (или почти 15) лет написания и проживания этого текста (иных уж нет, а иные далеко от меня). Он для меня не очень обычен. Здесь довольно-таки реальная реальность (хотя и несколько прогнутая и растянутая, как тот парус, но все-таки несколько менее условная, чем обычно у меня).

ну, поехали.
В память о CRS, истинном друге моей души
Сестра, подруга, сестра дорогая, говорят они... Шепчут прямо в ухо, будто сквозняком, касаются шеи. Расскажи. Говори за нас, потому что у нас нет сил, нет голоса, жизни. Потому что мы исчезли, нет нас на этом свете, а может быть и в других. Они приходят в сны, показываются среди белого дня, незнакомый язык становится вдруг знакомым. Почему-то это важно. Но мне от этого нет покоя, сплошные заботы, поэтому я тоже настаиваю: почему? Почему вы все ко мне, по мою душу, для чего вам мой голос?
Потому что ты умеешь. Потому что ты можешь.
А я что же?
Я умею.
Ну, вот и говорю.

***

Келли Райан О’Шоннеси убежал из дома в неполные шестнадцать. Беглецы из его краев обычно направлялись на Запад (если, конечно, их не везли против их воли в Австралию, например), хотя и не всегда прямиком. Поэтому в один прекрасный день он ступил на мостовую большого города далеко на западном краю света. Город вдохновлял. Имя его напоминало о рае. Он и вправду был прекрасен. Келли соскочил с подножки грузовика, который вез его с юга, и глубоко вдохнул океанский воздух.
Ему был почти двадцать один год. Он уже повидал белый свет — Европу и Америку, видел лавандовые поля и свалки, дороги и порты, большие города и захудалые деревни. Он был тощий, быстрый, настойчивый и бесстыжий. Знал несколько языков, был рыбаком на траулере, бухгалтером, вышибалой, наемным танцовщиком. Если случалось драться — дрался, не задумываясь. На груди, там, где сердце, у него была татуировка — сложный ирландский узел. В конце концов, и сердце-то у него было ирландское — горячее, веселое и стойкое.
Он знал, что останется здесь. Что город будет принадлежать ему. Что все впереди, и что жизнь прекрасна.

Пусть будет — Симон. Приятное имя, и к внешности подходит. И вызывает доверие. Родился в соседней стране, учился в Англии, вернулся было домой, но там сейчас неспокойно, потому жить и работать приходится здесь. По профессии — журналист. Нет, не политика сама по себе. Но чтение, фильмы, книги. Общественное мнение. Это важно, а общественное мнение нового поколения — это будущее. После великой войны мир изменился. Он обновился и стал моложе. Поэтому очень важно, что читают молодые, чего они хотят и каким путем пойдут те, кому сейчас двадцать. А в этой части света вообще молодые силы ощущаются сильнее, чем где бы то ни было. У этой страны огромный потенциал. Жизнь — интересная штука, и самое интересное, безусловно, впереди.
А еще он любит океан.
А океана тут хватает на всех.

Бенедикт Карре родился и вырос в этом городе. В лучшем городе на земле. У лучших в мире родителей, под самым ясным небом — между горами и океаном. В городе, который каждый день улыбался ему миллионами лиц, удивительными образами парков и улиц, окнами, оградами, узором облаков на небе. В городе, который весь был праздничных цветов, словно прекрасный цветок между холмов и гор. В 14 лет родители подарили ему на день рождения фотоаппарат.

Катерина Славичкова родилась в Праге. В Златой Праге. В сердце ее были зимы великой войны, хотя она была тогда еще совсем мала, и была в ее сердце та чудесная, сказочная, святая весна, когда вместе со всем белым светом — а он стал золотым и зеленым — проснулись и люди от страшной военной зимы. Были в ее сердце и нежные осени — шелковые, золотые, нежно-серые... А потом наступило лето. То самое. Жгучее, страшное. В тот год вся жизнь Катерины пошла кувырком. В тот год у нее было два лета.