Есть такая партия
- Ну уж нет, - сказал Перекати-Пушкин. – Только не «Кориолис». Мало мне вокруг корабля в жизни, так еще и играть в него же?
- Ну а во что?
- Я хочу в «Зомби и нуар».
- «Зомби» уже были на этой неделе. Мама больше одной сессии не разрешает. Ты после них по ночам орешь, а им с ОНилом слышно. И онлайн-экзамен ты на «Зомбях» завалил, помнишь?
- Так я пересдал же… Ну а что, опять в «Подземелья»? Опять добрым феем по цветочкам порхать?
- Ну почему феем? Можешь попробовать гномобардессой. У нас вроде сегодня «Ветер перемен».
Перекати-Пушкин обиженно фыркнул, но пошел к полочке с фигурками искать гномобардессу. Пришла Меле, взяла своего вора и моего паладина. Пришел О'Нил, принес папку, в которой, тщательно разобранные по играм, хранились описания персонажей. И вот мы сидим в кают-компании за столом, вроливаемся, ждем, когда же придет Мама, наш дорогой ДМ, расставит свой «алтарь» - загородочку мастера, устремит на нас внимательный взор и скажет: «Ну, приключенцы, готовы? Итак, вас окружили пятнадцать полуорков с саблями наголо…».
А Мама не пришла. Ну там, ладно, пять минут… ну, семь. Потом О'Нил ее вызвал – не отвечает. Сходил в каюту, вернулся встревоженный – нет ее там… Растерялись мы все - не то слово, потому что, как говорится, куда ты денешься с подводной лодки, то есть с корабля в рейсе. А были мы как раз на полпути в Двадцатку, набитые всякой мелкооптовой ерундой, и с экспедированным грузом. Обычно у нас рейсы или грузовые, или пассажирские, но иногда бывает, что при каком-нибудь особо замороченном товаре - экспедитор. Чтобы бдить.
А я, надо сказать, первым делом об этом экспедиторе нехорошо подумал. Потому что он был одноглазый. Мало ли у кого один глаз и почему – жизнь непростая штука. Но этот тип был какой-то особенный. Во-первых, я никак не мог запомнить, как его зовут: и вроде имя короткое, а в памяти не удержишь, не то Шумит Гай, не то Шурум Бурум, а может быть и Шум Гам… А во-вторых, у него была на редкость зловещая физиономия – нижняя челюсть скошена, нос расплющен, бровей и ресниц нет, да и волос тоже, на коричневую зеркальную лысину наползают бургистые рубцы… на левой глазнице черная нашлепка… Сразу вопрос напрашивался: это какие же грузы он так сопровождал? Взрывчато-огнеопасные? О'Нил, однако, заверил, что груз хоть и живой – какие-то «коконы паллиоморфид», но гибернированный, должным образом упакованный, к тому же мы их в отдельный отсек поместили, и санитарные сертификаты есть, и инструкция по обращению…
У меня аж зачесалось внутри – давайте, говорю, конечно, всю «Харибду» осмотрим, не лайнер, минут сорок потребуется – но я бы первым делом к этому Шурум Буруму заглянул. Не вызывает он у меня доверия. О'Нил сказал, что нужно разделиться: он пойдет свой участок осматривать, грузовой трюм, а мы – жилые и технические помещения. И к экспедитору в свою очередь заглянем, нечего человека раньше времени тревожить.
Мамы в жилой части нигде не оказалось, и мне стало совсем не по себе. Самое реальное в наших условиях – это если человек внезапно потерял сознание и лежит где-нибудь... Но где? Мама Дворжик здорова, как ингвальский мну, не пьет, не употребляет подозрительного... Едим мы все примерно одно и то же… Да к тому же, отрубись Мама внезапно, она бы все равно нашлась бы на пути от своей каюты до кают-компании. А раз ее не видно, значит, кто-то ее унес. А кто у нас единственный посторонний на корабле? Правильно, одноглазый экспедитор. Поэтому я изнывал и торопил Меле. А она словно нарочно тщательно отрабатывала аварийную инструкцию осмотра на случай пожара и задымления (потому что инструкции на случай внезапной пропажи члена экипажа, как вы понимаете, нет). Перекати-Пушкин же сидел на вахте и тоже оптимизмом не сочился. «Вот это поиграли», - ныл он. Оно и вправду, чувство было примерно такое же, как по ходу партии, когда из-за угла внезапно вылезают зверские рыла противников… Но только там всегда была Мама, которая – мы это знали – не собирается перемолоть нас в пыль… А теперь — без Мамы надо справляться.
И экспедитора на месте не оказалось. Каюта его была заперта. На вызов он не ответил. Я поклялся бородой прадедушки Ишмаэля, что если Мама найдется, то оборудую все каюты камерами. И чипирую весь экипаж. И заставлю МАУС отслеживать чипы. И...
- А может, он там спит? – сказала Меле. – Ты вообще его часто видел?
Я помотал головой. Похоже, одноглазого после взлета не видел почти никто. Один раз он приплелся в кают-компанию, когда мы как раз коротали вечер за партией в «Зомби», послушал с полчаса наши безумные реплики и удалился. Но из каюты он все же выходил трижды в сутки – это показывали датчики гейтов. Он ходил в трюм и там осматривал, видимо, свои драгоценные коконы. А в остальное время сидел себе взаперти. И ел даже что-то свое.
- Говорю тебе, это он, - начал я, и тут О'Нил вклинился.
- Я нашел Маму, - сказал он, но голос у него был какой-то напряженный.
- Что с капитаной? Она жива, здорова? – рявкнули мы одновременно.
- Жива, но… Всем сбор в кают-компании.
Прибежали со всех ног, а тут и О'Нил с Мамой заходят. И все бы ничего, но Мама на нас глядит, как будто мы сразу с трех лун свалились.
- Это же восхитительно, - говорит она. – Прямо удивительно красиво, а вы мне даже не сказали, что мы такую красоту везем.
- Она там на коконы эти смотрела, - пояснил О'Нил. – Никогда за ней такого не замечал.
Но мало того, что Маму вдруг заинтересовали какие-то там паллиоморфиды, пусть бы даже и прекрасные из себя. Чтобы она — и не пришла на партию! И мы все, конечно, стали спрашивать, хорошо ли она себя чувствует, а она в ответ:
- Конечно, хорошо, а что вы на меня так вытаращились?
- Всем вон, - тихо сказал О'Нил. – Немедленно.
И бросился на Маму.
Я, как дурак, зачем-то еще задницей дверь подпер. А О'Нил-то колотился с той стороны, ругаясь, как настоящий грузчик - некоторых выражений я до этого даже и не слыхал. В общем, приоткрыл я ему щель, он протиснулся и вместе мы запечатали кают-компанию Маминым мастер-ключом. Ради которого, собственно, О'Нил и рискнул остаться один на один с этим.
Потому что все мы видели незабываемое. Как Мамино лицо вдруг не то разделилось пополам, не то вовсе съехало на бок и из-под него показалось что-то такое… гладкое… совсем не человеческое… жуткое…
Бррр.
- Так, - сказал О'Нил, отдышавшись немного. – Объявляю чрезвычайное положение и временно беру на себя обязанности капитана судна. - На щеке у него сочился порез, и суперкарго то и дело промокал щеку, каждый раз с удивлением поглядывая на испачканный рукав. – Задач у нас две: понять, что вообще происходит и отыскать настоящую Маму. Навигатор – на вахту, а вы двое приведите мне этого… как его…
- Шурум-Бурума.
- Да. Этого… одноглазого.
Легко сказать – приведите. Мы объяснили про дверь, в итоге О'Нил пошел с нами добывать экспедитора.
- Не дам я вам мастер-ключ, - сказал он и тяжко вздохнул. - Вдруг вы тоже... это самое.
И тут мне и вовсе фигово стало — если уж даже О'Нил боится… И опять возникло чувство, будто мы партию играем и надо срочно решать, что делать, куда двигаться, принимать бой или просто смыться… да только куда ж с корабля-то смоешься. Эх, если бы это партия была…
- Вот те раз, - О'Нил еще и крепкое слово добавил. - Не работает.
Мастер-ключ не открывал замок. Точнее, замок-то он открывал, но дверь, кажется, была чем-то заложена изнутри. Я подумал и предложил пролезть внутрь по вентиляционной шахте.
- Я протиснусь вполне.
- Я тоже, - сказала Меле.
Я подумал и согласился. О'Нил подумал – и тоже согласился.
- Только не геройствуйте. Посмотрите через решетку, что там – и бегом обратно.
Мы пообещали. Идем на технический этаж, а у меня внутри как будто кишки моментным ключом проворачивают. Потому что «партия не разделяется» - это почти закон, и потому что в кино, например, отсюда обычно неприятности покрупнее и начинаются. А если не в кино, то с этого места обычно начинаешь их ждать и лажать отчаянно. Так что мне приходилось каждые полминуты себя одергивать. А Меле вот вроде ничего. Железная она дева – что в игре, что по жизни. Я ей сказал, а она в ответ: «Это ты в качестве королевской особы не воспитывался. Тоже бы быстро научился покерфейс держать…». В общем, отключил я на этом уровне вентиляцию – значит, минут десять у нас, не больше, тоже еще добавляет перцу в скипидар, снял решетку… полезли мы с Меле… В общем, я еще поклялся прадедушкиной бородой сделать глобальную профилактику всем инженерным системам вне очереди, если мы живы останемся…
Доползли мы до нужной комнаты, посмотрели сквозь решетку…
А в комнате никого и нет. И да, двери изнутри заблокированы – заставлены банально какими-то чемоданами, мебелью (тут я поклялся, что все поприкрепляю к некоторой матери, то есть к переборкам…), а с потолка свисает кокон. И вправду красивый. Изумрудный такой, с золотом.
- Ёперный театр, - говорю, - Меле, надо двери-то того… И О'Нилу вот это вот показать… Как ты думаешь, мы вдвоем справимся?
- Надо, - сказала Меле, - и мы полезли вниз. О'Нил понял, что мы там что-то делаем сверх приказа, и ужасно ругался из-за двери на непослушных детей, а мы оттащили несколько чемоданов и принялись было за койку, но тут в коконе что-то заскрежетало. Мы замерли, как тараканы на свету.
Кокон, между тем, вскрылся, и из него на пол плюхнулось нечто. Оно, в общем, было мерзкое. Блестящее, как жук-бронзовка, все какое-то зубчато-пильчатое и на трех ногах. Оно посмотрело на нас безглазой плоской… пластиной? – и заковыляло к нам, на ходу превращаясь в одноглазого экспедитора и что-то неразборчиво рыча.
Тут уж заорали мы оба, и королевская особа, и некоролевская. Койка полетела под ноги чудовищу (их у него уже стало две), а мы выпали за дверь прямо в объятия О'Нил.
- Паллиоморфид, взрослый, - выдохнула Меле. Я просто молчал и тяжело дышал. О'Нил тоже переводил дух, лицо у него было красное. И тут я вспомнил – вентиляция же!
- Уходим отсюда, быстро! Может быть, оно там само по себе задохнется!
В этот миг дверь распахнулась, и одноглазый экспедитор, уже вполне оформившийся, вывалился в коридор, шлепая ртом, как рыба на суше.
- Скорее, - прохрипел он, - умоляю! Верните воздух… и дайте мне с ней… поговорить… с Кхум-ДжибДжиб!
Пока я ходил вентиляцию в отсеке включать, Меле и О'Нил кое-как разобрались в ситуации. Они позволили экспедитору поговорить с тем, которое сидело запертым в кают-компании. Когда я вернулся, Меле деловито прибирала ужасный бардак – стол был опрокинут, подушки на креслах и диванах вспороты, капитанский чайный сервиз разбит.
- Вот дурища, - сказала Меле. – Фигурку мою раздавила, скотина насекомая.
- Расскажи, что тут было? А суперкарго где?
- Они с Шхрум-Гарумом пошли чокнутую на место водворять и Маму забрать из гибернатора.
- А это не ты тут чокнутая? Ты же сама видела, что это никакой не экспедитор! А вдруг он там нашего О'Нил жрет?
- У тебя, Зепп, инсектофобия, - отозвалась Меле из-под дивана. - Ты быть хоть энциклопедию прочитал. Паллиоморфиды разумные существа. Со способностью к мимикрии. С очень, - она показалась наружу, таща за собой любимую Мамину скатерть с маками, - очень развитой способностью. И Шхрум настоящий экспедитор. Точнее, он их преподаватель, а груз его - это целый класс подростков. Они на экскурсии были, теперь домой возвращаются. Несовершеннолетним во внешней среде не положено морфировать без разрешения старших, Шхрум решил, что безопаснее им будет в коконах ехать, а ДжибДжиб – это отличница обучения. Ну, она решила пошалить. Выбралась из кокона, открыла кодовый замок – они у тебя изнутри, между прочим, нажатием на одну кнопку открываются! – дошла до жилой части, а тут Мама выходит на игру. Бедная капитана и пикнуть не успела – девчонка ее замотала в шелк, сняла мастер-ключ и уволокла в гибернатор, они сильные непропорционально... А ДжибДжиб решила и дальше притворяться, приключение ведь! - но сам понимаешь... уж играть с нами в настолки она бы точно не стала, не говоря о том, что мимикрия оказалась все-таки и для отличницы сложная… нет, не в этот мешок битое складывай, вон там ящик для острых осколков…
Тут вошли экспедитор и О'Нил, ведя под руки Маму. Выглядела она немного потерянной, но нам с Меле улыбнулась. Перекати-Пушкин заглянул в двери, увидел, что драгоценная капитана на месте и опять убежал в рубку. Маму усадили в собранное из более-менее целых подушек кресло, закутали в скатерть, налили горячего какао. Экспедитор склонил голову - кстати, на этот раз она была у него не лысая со шрамами, а вполне брюнетно-кудрявая, оба глаза были на месте, а фальшивая физиономия настолько слащавая и милая, что мне немедля захотелось дать ему пинка.
- Госпожа капитана, - промолвил он, - прошу просить, что вы все это пережили… а также глубоко сожалею о поведении своей ученицы… она будет наказана…
- М-м-м, - изрекла Мама, закрывая глаза, и это можно было понять и как «Да-да-да, непременно» и как «Оставьте, я все прощаю».
- Совет Хруггит-Опродазы, безусловно, возместит вам ущерб…
- М-м-м, - куда более отчетливо пробормотала Мама. В ее интонациях явно чувствовалось одобрение.
- Позвольте мне откланяться, я должен проверить, как там мои ученики…
Мама милостиво кивнула. Шхрум попятился, потом поглядел на нас и заметил на остатках достоинства:
- И нечего на меня так таращиться. Это мое запасное лицо.
- Да уж, - сказала Меле. – Напишут вот о себе в энциклопедии, а сами… даже человеком не могут прикинуться как следует. А одноглазым-то он, пожалуй, не таким противным был, а?
Я кивнул и сел составлять список того, над чем теперь клятвенно нависала прадедушкина борода – просто, чтобы мысли в кучку собрать.
И тут Мама потянулась, вздохнула и сказала:
- Ну что, приключенцы, а партия-то, пожалуй, и так на сегодня есть?
- На тупо двадцать каточка, - сказал О'Нил, и все мы, наконец, засмеялись.
Сработали темы: одноглазым он был не такой уж и страшный от varjanis (с днем рождения ее!) и это мое запасное лицо от _raido, ну и мой недавний опыт ролевых настолок :)