Фанфик Бовэи жеский сэкс прегнант ин сикстин😨

Приходя сегодня в гимназию, Бохай никогда бы не подумал о том, что средь белого дня его будет прижимать к стенке туалетной кабинки незнакомец и стремительно раздевать. Не стоило идти с самого начала, чувствуя дискомфорт во всем теле. Однако, как он мог пропустить школьный день? Это бы отразилось на успеваемости. Но имей он возможность смотреть в будущее — никогда бы не пришел. Теперь его мысли слишком перепутаны и главной целью является заполучение члена. Как отвратительно. И насилием даже не назовешь — сам прыгнул на чужую шею. Наоборот, стоит поблагодарить за помощь, что его хотя бы отвели из многолюдного места в такое укромное и узкое пространство. Обнаружь его в таком состоянии кто-то из учеников, то дело явно было хуже. Сейчас он хотя бы помнит лицо того, кто стоит за спиной. И человек довольно красив. К тому же умный... Если учитывать повод, по которому этот незнакомец вообще находился в учебном учреждении. Да, он был очень умным. Лучше отдаться такому, чем идиоту из соседнего класса. Конечно, Бохаю не слишком нравится, что он, можно сказать, сейчас изменяет своему объекту влюбленности... Его оправдание: «Я ничего не мог с этим поделать». Чистейшая правда. Никакой лжи. У него в руках даже нет сил, чтобы уверенно прижиматься к стене и не сползать на пол. А опускаться ниже не хотелось из-за грязного места. Вдруг ещё заразу подхватит какую-нибудь? Всё же туалет не самый чистый выбор для секса. Было бы лучше выбрать кровать. По стандарту...

— Не отвлекайся, — Ратанапорн смотрит через плечо. Точно, Ли Вэй. Тот, кто прямо сейчас сжимает руками его бедра, — это инженер, посетивший их гимназию в целях научной выставки. Разве он не должен заниматься сутью своей поездки, а не зажимать школьника в туалете?

Бохай отвлекается от мыслей, когда пальцы пробираются к внутренней части бедра, собирая стекающую по ногам слизь и подталкивая её обратно, откуда она течет. Вдох вырывается из груди. Ратанапорн сильнее прижимается щекой к стене кабинки, прикрывая глаза. Так горячо. Почему это вообще происходит? Воспоминания путаются и ничего дельного вспомнить не выходит. Хотя...

Ещё с начала осени по всей гимназии гудели новости о том, что известный инженер из Китая должен посетить их образовательное учреждение по случаю проведения юбилейной научной выставки с техническими разработками учащихся. Также обсуждался вопрос награждения победителей и, если верить слухам, призом будет поездка в Китай и разработка придуманного проекта для мероприятия вместе с самим Ли Вэем. Конечно, такая возможность — прекрасный шанс проявить себя. Лучше бы сделали что-то связанное с медициной. Уж там Бохай точно расписал все по полочкам и, притворно удивившись, занял бы первое место. К сожалению, в физике он был менее образован и его знания заканчивались только школьной программой, что не позволяло создать научный прорыв для участия в выставке. Однако ему было интересно прийти и посмотреть, что за молодой гений-инженер должен посетить такое глупое мероприятие. Да, его гимназия была лучшей по рейтингу не только в Бангкоке, но и во всем Таиланде, что позволяло сотрудничать с другими странами Азии, поэтому была известна за пределами королевства. Во всяком случае, ехать только ради выставки? Неужели кому-то настолько занятому будет интересно смотреть на двигающихся роботов из подручного мусора, вулканы, которые не взрываются, всякие инновации в отношении человеческого тела? Бохай считал это лишь пиар-ходом. Наверное, инженеру не хватало известности заграницей, а среди школьников, что горят идеей прославиться, — это самое лучший вариант. Любопытство — это единственная мотивация для посещения. Он ведь не мог пропустить событие гимназии, где может что-нибудь произойти. Ратанапорн предложил Найяне сходить с ним, но она отказалась из-за запланированной встречи с подругой. Бохаю показалось, что в скором времени они начнут встречаться и подруга станей возлюбленной. Уж слишком искрят их глаза при виде друг друга. В одиночестве Бохай пришел за полчаса до начала и умудрился удивиться: «А где все?». Точнее, организаторы и ученики были, а вот гостей ещё не пускали. Пришлось заняться оцениванием зала, который оснастили множеством баннеров, флажков и прочими украшениями с логотипом гимназии. Чем ближе время близилось к открытию выставки, тем больше людей подтягивалось к зал. Обилие запахов ухудшило утреннее недомогание Ратанапорна. Присутствовало чувство, что кислорода становится все меньше, а жар в теле поднимался. Он, что, заболел? Здоровье практически никогда не подводило и Бохай болел довольно редко. Странно. Ратанапорн становится у стены, опираясь на неё спиной и обращая взгляд на сцену. Вместе с директором гимназии туда вышел относительно невысокий блондин. Прозвучало приветствие и объявление об открытии выставки. Бохай оценивающе смотрел на Ли Вэя. То, как он говорил, двигался и смотрел на собравшихся в зале окончательно довело Ратанапорна до того, что он сбежал. Громко хлопнул дверями и скрылся. Выговор от директора точно получит, но сейчас это неважно. Стало слишком жарко, а ноги подкосились. И хорошо, если бы горел он снаружи. Нет, горело всё нутро настолько сильно, что у Бохая плавились мозги, а выровнять дыхание не получалось. Ему нужно дойти до медпункта. Необходимо, потому что он не понимает, что происходит. Идя вдоль стены, Ратанапорн одну руку держал на лбу, вторую — на животе. Это не может быть то, о чем он думает. Такое просто невозможно. До течки был ещё целый месяц и он заранее попросил выходные именно на ту неделю. Так почему сейчас все симптомы наталкивают только на это?! В таком случае ему нужно спешить. И желательно не только до медпункта, а и до класса, чтобы забрать вещи, потом напишет отцу или Хане. — Вы в порядке? — раздаётся голос сзади. Говорят на английском. Ратанапорн оборачивается. Это же тот Ли Вэй. Что он тут забыл? — Да, ха... Я в полном порядке. Благодарю за беспокойство, но вам не стоит здесь находиться, — Бохай старается держать тембр голоса ровным, продолжая двигаться в том направлении, которое ему нужно. Времени на разговоры нет. — Уверены? Я же вижу, что вам нездоровится. Человек, который в стабильном состоянии, не будет потеть и двигаться вдоль стены, запыхавшись, — Вэй подходит ближе, беря запястье школьника в свою руку, — Давайте сходим в туалет, я помогу вам умыться. Как вас зовут? — Я правда чувствую себя нормально, не стоит, — Бохай кладет свою руку поверх чужой, — Мне нужно уйти. Вы меня задерживаете, как и себя. Разве вас не ждут на мероприятии? — Мой менеджер работает вместо меня. Все равно я не намеревался лично оценивать каждый проект, поэтому времени, чтобы помочь вам, у меня достаточно. Пойдемте, — Вэй оттягивает незнакомца от стены. Только сейчас замечает его высокий рост. Прижатый к стене казался в разы меньше. Да, выше, но не настолько, чтобы весь рост Ли достигал только плеча. У Бохая нет сил возражать. В любом случае, умыться тоже не помешает. Единственным беспокойством было успеть добраться до медпункта до момента испускания феромонов. Они вдвоем заходят в мужской туалет за углом и Ратанапорну становится только хуже. Подходя к раковине он отчетливее чувствует запах Вэя. Не уверен, феромонов или парфюма, но это стало отправной точкой к тому, чтобы Бохай в ту же секунду схватился за мраморный обод, дабы не упасть на колени. — А говорил, что все в порядке. Осторожнее, — Вэй подхватывает тело школьника. Оу, — Теперь понятно, что с тобой происходит. В таком случае Ли и правда не должен здесь находиться. Ещё не хватало сорваться и надругаться над несовершеннолетним. Чёрт, иногда его желание помочь только проблем доставляет. В таком состоянии этого мальчишку нельзя отправлять одного в коридор. Вряд ли он уже сейчас соображает, что происходит. Думай, Вэй, думай. Самым лучшим вариантом было бы довести его до медпункта, но если их встретят вместе — это будет проблемой для репутации Вэя. Особенно, учитывая то, что школьник рядом с ним находился в течке. Но оставаться с ним здесь чревато негативными последствиями. Вэй не насильник, чтобы пользоваться уязвимым состоянием. И Вэй не педофил, чтобы заниматься сексом с несовершеннолетним. Ему же около шестнадцати-семнадцати лет, а значит Ли старше приблизительно на пять лет. Однако, если он оставит уязвимого мальчишку наедине со всей школой, пока тот доберется до нужного ему места, все может обернуться ещё хуже. И виноватым будет Вэй. Да, вся вина будет на нем, ведь из-за страхов о том, как такое событие повлияет на мнение о нем, он в конечном итоге отпустит школьника в течке, когда каждый второй может его подхватить и сделать вещи похуже. Вэй ненавидит делать выбор. Почему все обернулось именно так? — Слушай, давай я помогу тебе, ладно? Никакого секса, просто... Пальцами облегчу ощущения на время. Сойдет? — Ли умывает мальчишку водой, чтобы он смотрел на него, — Ты понял, что я сказал? Как отпустит — пойдешь в медпункт. — Д-да.

Понятно, какие действия привели Бохая к нынешнему местонахождению. Согласиться на такое только из-за своего состояния — это ужасно! Ратанапорн, ты точно сошел с ума. Пока отвлекался на восстановление воспоминаний, чужие пальцы уже активно охотничали в его теле. Странное ощущение. Не больно, но от того, что спустя столько лет одиночества внутри оказалось что-то, так это "что-то" ещё и двигалось — Бохай ощущал невыносимое смущение и горел только сильнее. Глупый мозг. Надо было отказаться, оттолкнуть и пойти в кабинет медсестры. Как можно было не подумать о том, что если он никогда не ублажал себя сзади, то его организм никак не отреагирует? Так ещё и чужой запах заполнил все пространство вокруг и плавил остатки извилин в черепе Ратанапорна. Тут уже не знаешь, что хуже: то, что с ним делают, или то, что это делает абсолютно незнакомый человек! Так ещё и тот, что явно старше.

Бохай кусает запястье, заглушая издаваемые ртом звуки и шумно дышит носом. Тело дрожит и горит. Сердце громко ударяется об грудную клетку. Было страшно. Он много раз читал новости, когда у альф срывало самоконтроль, находясь рядом с омегами в течке. Если произойдет что-то большее, то семья обязательно узнает. Тогда это будет большой проблемой. Слишком постыдной, деталей которой раскрывать ни в коем случае нельзя. Он уже представлял с каким осуждением посмотрит на него отец. Не будь у него профессиональных навыков для работы, то глава семейства до конца не признал бы сына. Бохай не уверен, что и сейчас признает — в роду Ратанапорнов мужчины-омеги не рождаются. Даже старшая сестра родилась альфой.

— Ты слишком много думаешь. Расслабься и перестань отвлекаться. Я же уже говорил, — Бохай не успел отследить тот миг, когда у Вэя получилось наклониться к его уху и сжимать волосы на затылке, оттягивая голову от стены, — И не кусай себя. Не стоит самоповреждаться, чтобы никто не услышал. Здесь кроме нас никого нет. Но если так переживаешь, хочешь покажу способ лучше?

Болтливый. Вот какой вывод извлек Ратанапорн из всех сказанных Ли Вэем слов. Боль в затылке всё же заставила сконцентрироваться хотя бы на том, что сказал инженер в конце. Какой ещё способ лучше? И лучше чего? Соглашаться на что-то неизвестное Бохай не собирался, поэтому замотал головой в отказе.

— Ответь мне своим ртом, — Вэй касается губами шеи, — Или ты только от одних пальцев потерял дар речи? — в подтверждении своих слов Ли протолкнул третий к уже имеющимся двум. Инженер не будет заходить дальше этого, но почему бы не подразнить школьника? Он тоже должен извлечь из этого свою долю удовольствия, а после вернуться в зал проведения мероприятия и завершить его. Губами поднимается по шее к подбородку школьника, цепляя зубами горячую кожу.

— Ха... Не хочу, — Ратанапорн кусает губу, сжимая руки в кулаки. Зацепиться на стене не за что. Ненароком опускает вниз — школьные шорты с нижним бельем спущены до щиколоток и несколько капель самосмазки уже красовалось на них. Какой позор. Ещё эти пальцы сзади и дополнительные прикосновения Ли... Он не хотел получать от этого удовольствия, но его член уже стоял продолжительное время.

— Правда не хочешь? А если я сделаю так? — Вэй начинает медленно вытаскивать пальцы. Бохай поворачивает голову насколько позволяет нынешняя поза, сжимая ноги вместе. Хоть руку инженеру сломает — не отпустит. Хмурится и, сбросив руку Ли со своего затылка, вновь припадает щекой к стене. Тихо стонет.

— Если вызвались помочь, — переводит дыхание, — Так помогайте до конца. И без игр своих, — скорее боится слишком сильно пристраститься и ухудшить свое нынешнее состояние. И так чувствовал, что эти пальцы никак не помогают. Хотелось большего. Неужели Ли Вэй не может этого понять? Вместо ответа Ратанапорн ощущает чужие губы на своих, сжатие нижней челюсти рукой и нагло толкающийся меж зубов язык. Пальцы толкнулись обратно, но ещё глубже. Этот негодяй точно решил из добрых намерений провести с ним время или он решил довести Бохая до предела?! За это время он бы мог уже быть в медпункте и выпить супрессивные препараты, а не находиться в секундах от эякуляции.

Вэй же реакцией школьника забавлялся. Облизывал языком сжатые зубы и надавливал на челюсть, которая под тисками открылась и Ли смог прочувствовать вкус незнакомого ранее рта. Зная, сколько таких у него было, даже сравнивать особо не хочется — все равно забудет со временем. Хотя уже знакомым опытом это нельзя было назвать. Ещё никогда не целовал настолько юный рот. Интересно, этот мальчишка уже перецеловал многих в гимназии? На вид ещё тот красавец, явно толпами бегают.

Ратанапорн в поцелуй мычит и старается отодвинуться назад, но рука инженера вновь притягивает его голову ближе. Его первый поцелуй. Конечно, он не придавал таким глупым деталям особого значения, как никак не герой какого-нибудь лакорна о любви двух школьников. Однако обидно было. Бохай представлял всё иначе и явно не с каким-то незнакомцем. Хотя бы с приятелем, а лучше всего — с Пануватом. Наверное, ему было бы все равно, расскажи Ратанапорн о произошедшем. Да о таком даже вслух заикнуться стыдно — целоваться с Пи! Бохай зажмуривает глаза, когда Ли с громким "чмок" отодвигается. Проводит языком по своим губам и тяжело дышит.

— Ну как, понравилось? Наверное, со всякими одногодками не сравнить, да? — Вэй хихикает, припадая губами к плечу. Ратанапорн удивленно моргает. Инженер подумал, что он уже целовался? На вопрос Ли ничего не отвечает и закусывает губу. Сам не знает: понравилось или нет. Было приятно. От этого он мнется на месте, отворачивая голову.

— И смотреть на меня не будешь? В жизни не поверю, что тебе не понравилось! — Ли цепляет зубами кожу, легонько покусывая. Пальцами внутри двигает быстрее. Моментами посматривает вниз, наблюдая за тем, насколько его рука уже мокрая. К трём предыдущим добавляет четвертый, — Или из-за такой растяжки мысли совсем улетучились, м-м-м? Может, мне стоит попробовать кое-что ещё? — Вэй ехидно улыбается, свободной рукой пробираясь под потную рубашку юноши, очерчивая кончиками пальцев нежную кожу. Где-то щипает, а где-то даже толком и не прикасается. Сейчас хватает один из сосков меж указательным и средним пальцами, оттягивая. Ратанапорн стонет громче — тянет сильнее. После резко отпускает и делает тоже самое с другим — тело дрожит ещё сильнее, чуть ли не падая на пол. Подхватывает и придавливает к стене. Довольно наигравшись с грудью, опускает руку ниже к оголенному члену. Обхватывает у основания и сжимает.

— Я не дам тебе кончить, пока ты не ответишь на мой вопрос, — условие, наконец, заставляет Бохая вновь повернуть голову к Вэю, который более, чем доволен проделанной работой. Школьник полный беспорядок, а значит скоро Ли сможет уйти. Только снова умоет и приведет испорченный внешний вид к изначальному презентабельному, — Как тебя зовут? Моё имя ты уже знаешь, а вот я твоё — нет. Нечестно относиться так к человеку, что тебе помогает.

Ратанапорн щурится, неловко повторяя вопрос Вэя у себя в голове. Сразу уловить смысл не смог, хоть всё и слышал. Наклоняется чуть ближе к лицу инженера и шепчет:

— Бохай.

— Прекрасно, Бохай. Я выполню свое обещание, — выполняет его вдвойне, начиная быстро двигать одной рукой по члену, а второй с такой же скоростью двигает сзади. Это доводит Ратанапорна до предела даже слишком быстро — и школьник кончает. Ноги не держат и через мгновение он сползает вниз, падая коленями на плитку. Вэй обеспокоенно смотрит на свои запачканные руки, а после — на дрожащее тело снизу, что чуть ли не разрывает на себе рубашку. Одна из пуговиц даже отлетела под стеной туалетной кабинки наружу. Тяжелое дыхание заполняет пространство и Ли ощущает запах намного более резкий, чем раньше.

«Неужели я перестарался? Идиот! Совсем забылся, что передо мной не привычный секс-партнер, а юный парень. Нельзя было так внезапно...», Вэй отрывает несколько кусков туалетной бумаги, вытирая руки и опускаясь на колени рядом с Бохаем. Насчет своего ханьфу беспокоится не так сильно — новое надеть по приезду в отель не проблема. Кладет руку на плечо и резко отпускает — да он горит! Одумавшись, снова прикасается.

— Эй, ты как? — ответа не получает. Только шмыганье носа слышит. На лицо посмотреть не получается — школьник снова отвернулся, уперевшись лбом в стену, — Я сделал тебе больно? Бохай, скажи, — наконец, ответом послужило отрицательное мотание головой. Ну, его хотя бы слышат. Уже хорошо.

— Тогда, что случилось? И почему ты начал снимать с себя рубашку? Слишком жарко стало? — Вэй понимает, что закидывать вопросами человека, находящегося в непонятном для него состоянии, — это не самая лучшая идея, но он обеспокоен настолько сильно, что фильтровать речь не может. Моментально говорит то, что приходит на ум. Бохай двигается, теперь сидя на спиной, а полубоком.

— Хуже, — говорит совсем тихо. Практически и не слышно. — Хуже? Что такое?

— А-а, плохо очень. Никогда... Не было так.

— Как именно плохо, Бохай? — Вэй мысленно извиняется перед школьником, полностью снимая с него расстёгнутую рубашку. На полностью обнаженное тело старается не смотреть.

— Жарко. Ваши пальцы... — Бохай прячет лицо за руками, — Сделали хуже, — эту часть Ли расслышал с большим трудом и удивленно поднял брови вверх. Как пальцы могут сделать хуже? Многие омеги во время течек и не такое используют и состояние от этого никак не ухудшается. Наоборот, лучше ведь становится.

— Ничего не понимаю. Ты же постоянно во время течек пальцы используешь, если у тебя нет постоянно партнера. Разве нет? — Вэй поднимает солнцезащитные очки на макушку. Моргает, шокированный ответов Бохая, который был очередным мычанием и отрицающими махами головой. Что? То есть, он сейчас прикасался к школьнику, который даже ни разу не мастурбировал себе сзади? Вэй, что ты наделал?

— Ты точно мне не врешь? Тогда как ты справлялся в предыдущие разы?

— Супрессивные препараты, — Бохай разворачивается к Вэю, нервно кусая нижнюю губу. Машет себе рукой, стараясь унять горение тела. У него никогда не спрашивали что-то подобное, он даже не знает, что и отвечать, — Иногда просто лежал и терпел... Разве это плохо? — школьник всматривается в глаза Ли. Такой зрачок встречает впервые. Необычно. Весь Вэй слишком нестандартный по сравнению с теми людьми, которых Бохай встречал раньше. По крайней мере, никто никогда не предлагал помочь ему с течками. Значило ли это, что инженер посчитал его привлекательным? Тогда было бы правильным предложить...

— Вы бы могли заняться со мной сексом?

— Прости, что?

Секс с несовершеннолетним девственником? Да никогда в жизни! Вэй уже натворил таких делов, что ему это будет стоит огромных трат, если вдруг просочится в СМИ. Ли собирался только помочь и ничего более. «Сделал только хуже, а теперь собираешься сбежать? Посмотри, что ты натворил с невинным дитем!», вот именно, что с дитем. Инженер даже под дулом пистолета не собирался исполнять просьбу школьника. Наверное, слишком перевозбудился и теперь несёт, невесть что. Вэй бы стал отвратительным человеком, не совладай он с собой. «А твой член думает иначе» — нет! — Нет, Бохай, я не буду этого делать. Сейчас ты не понимаешь, о чем меня просишь, а после этого будешь жалеть, — Вэй начинает подниматься, старательно избегая взгляда на обнаженное тело под собой. Сексуальное и до безумия красивое. Особенно эта дырка, что продолжала течь, но теперь уже на туалетную плитку. Бедная уборщица, которой придется отмывать весь этот срам.

— Стойте! — Ратанапорн хватается за ханьфу инженера, оттягивая его на себя. Ли вновь оказывается лицом к лицу с Бохаем, — Пожалуйста, господин Вэй. Это вы виноваты, — школьник кусает губу, раздвигая ноги пошире и сжимая между ними Вэя. Ему слишком плохо. Пылая изнутри, ему хотелось получить только одного. Почувствовав этот рельеф на своем бедре во время эякуляции — Ратанапорну снесло крышу.

— Бохай, нет. Я серьезно — это слишком плохо. Вот сколько тебе лет? Даже неважно сколько! Я определенно значительно старше. Ты понимаешь, что это проблема? — Вэй сжимает запястья школьника, отрывая их от своего ханьфу и резко поднимаясь, — Соберись с мыслями и успокойся. Это не то, чего ты искренне хочешь. И это абсолютно не то, чего хочу я. Моей вины в твоем состоянии нет — не нужно было идти в школу, когда у тебя должна начаться течка, ясно?

Нет, Ли Вэй не будет смотреть на лицо Бохая, когда услышал ещё один всхлип и шуршание своего ханьфу, которое вновь сжали в руке. Нет, он не будет. Нет-нет-нет. Это самый уверенный отказ в его жизни. Отказ от того, чтобы слушаться себя. Ли с трудом опускает взгляд на школьника, моментально ощущая себя самым страшным злодеем во всем мире. Так отчаянно за него ещё никто не цеплялся. Он правда начинает чувствовать вину за то, что довел этого человека до такого состояния. Больше расстраивает шепот с вопросом: «Зачем Вы меня поцеловали?». И ещё более тихое: «Моя течка должна была быть через месяц». Вэй запускает руку в волосы, сжимая их у корней. Эта ситуация полное безумие. Ли возвращается к тем же размышлениям, что и изначально: бросить он не может, особенно в ухудшенном по его вине состоянии, но и заняться сексом тоже не имеет права. «Зачем я вообще о нем забеспокоился изначально? Надо было забыть и не обращать внимание: мало ли по какой причине он выбежал из зала с обескураженным лицом. Теперь оно стало ещё хуже — и виноват я».

— Господин Ли Вэй, пожалуйста, — Бохай говорит на китайском и склоняет голову, не отпуская ханьфу, — Помогите мне... Последний раз.

«Ли Вэй, ты будешь гореть в аду.»

Определенно, это будет именно так. За то, как он вбивается в тело под собой, наказанием может быть только жесточайшая смерть. Вэй сжимает руками бёдра, раздвигая их ещё шире. Открытый обзор на сжимающуюся вокруг его члена дырку возбуждает лишь сильнее. То, как некоторое время назад Бохай говорил о том, что ничего не получится, Ли не сможет вставить и вообще это было глупой затеей, — казалось настолько смешным, ведь сейчас школьник заливается слезами от того, насколько это хорошо. Да, секс с Ли Вэем — это больше, чем простое "хорошо". Это всегда подтверждалось сногсшибательным времяпровождением с девицами из определенных мест, которые только и молили о большем. Реакции Бохая также прекрасно передают всю бурю чувств, что он сейчас испытывает. Конечно, первый секс в течку, так ещё и с таким шикарным мужчиной, точно останется в памяти. Вэй постарается запечатать себя в воспоминаниях юнца.

Инженер вытягивает шею, касаясь зубами ключицы. Кусает и давит на Бохая, вдавливая его спиной в унитаз. Решили, что лучше юнец будет находиться в такой позе, нежели в положении стоя. Вэй забеспокоился, что он снова может упасть на пол, а такого большого... Ли вряд ли удержит. Также в этой позе их значительная разница в росте была не так заметна и Вэй, как бы Бохай не старался, прекрасно мог следить за его выражениями лиц. Да, он все делает правильно: оставляет следы пальцев на чужих бедрах, метки на шее в ещё большем количестве, чем просто укус за ключицу, раздражает девственную дырку своим членом, растягивая её до предела. И то, как школьник хватается за его волосы руками, откидывая голову назад и истекая жидкостью, — подводит всё ближе к кульминации. Вэю хочется его испортить только больше. Чувствуя себя сорвавшимся с цепи, он смотрит на эти мокрые от слёз глаза и приоткрытый рот, представляя такое же выражение лица, но уже из-за члена в горле этого невинного юноши. Ли держал бы его крепко за затылок, прижимая носом к лобку и вбиваясь в самую глотку безо всякого стеснения или стыда. Сейчас трахает его с единственным чувством — наслаждением. Феромоны вокруг них только разогревают сдерживаемую жажду и Вэй толкается более размашисто, прикрывая глаза.

— Тебе же понравилось целоваться? — Ли отпускает одну ногу Бохая, поднимая вторую ещё выше. Немного меняет угол движений, заходя ещё глубже. Свободной рукой обводит натянутое и опухшее кольцо мышц, надавливая. Ехидно улыбается, прежде чем собрать пальцем самосмазку. Сам облизывать не станет — засунет в рот школьника, наблюдая за тем, как он обведет грубую кожу языком, всосет их внутрь рта и с причмокиванием выпустит обратно наружу. Вэй замедляется, притягивая лицо Бохая за подбородок ближе к своему наклоненному. Активно и грубо целует: водит языком сначала по зубам, а после — по небу, языку самого школьника, кусает губы до крови и, когда руки юнца бьют по плечам, а он сам мычит, — отпускает. Хихикает и возобновляет прежнюю скорость движений.

— Господин Ли Вэй! — скулит надорванным голосочком, пачкая живот и края расстёгнутой школьной рубашки собственной спермой. Слёзы текут ещё сильнее, тело дрожит, а дырка сжимает чужой член в разы сильнее. Руками хватается за ханьфу инженера, сгибая пальцы ног.

Такой бурный оргазм не обходит Ли Вэя стороной. Он тоже еле сдерживается, чтоб не кончить, — уже чувствует раздувающийся узел внутри юного тела. И собирается вырваться, пока не стало слишком поздно. Не выходит. Бохай крепко захватывает его своими бедрами, не давая и возможности с места сдвинуться. Кладет свою голову Вэю на плечо и шепчет о том, что Ли стоит остаться внутри. Обещает принять противозачаточные позже. Инженер не уверен, стоит ли доверять. Не будь его мозг настроен сейчас только на секс, и не будь у этого обольстительного школьника такого шикарного запаха, — никогда бы не стал слушать. Рационализм бы выиграл, но не в сегодняшней битве. Противиться этому сладкому голосу, который добавляет несколько слов на тайском, что Вэй понять не может, — непосильная задача. Такие глупые причины, а Ли уже кончает внутрь этого идеального юнца. Вырывается, когда узел спадает через приблизительно десять минут, и смотрит на раскрытую дырку, пытающуюся сжаться до своего исходного размера, но вместо этого лишь выпускает из себя капли его спермы. Вэй облизывается. Внутри чешется желание продолжать. Повести Бохая из этого учебного заведения в отель и трахать там ночь на пролет, чтобы школьник никогда не смог заниматься сексом с кем-либо ещё без воспоминаний о нем. О да, Ли бы сделал всё для этого.

Но не может. Бохай ясно даёт понять, что продолжать не намерен: отвернувшись, дрожащими ногами встает с унитаза, натягивает нижнее белье и надевает упавшие на пол шорты. Помялись. А о рубашке и говорить не стоит — ужас полный. Старается вытереть сперму туалетной бумагой, но пятна все равно остаются. Вытирает засыхающие слёзы вместе с теми, что были более новыми и стараются вытечь дальше из глаз. Вэй снова чувствует вину. Он повел себя, как гребаное животное. А если этот школьник решит написать заявление? Тут никакие деньги не помогут, слухи все равно будут ходить, что сильно ударит по репутации инженера. Никто не поверит в то, что такое юное создание могло соблазнить его своими необдуманными предложениями. К тому же дело не только в каких-либо заявлениях, а собственных принципах Ли Вэя. Он никогда не должен был заниматься сексом с несовершеннолетним, так ещё и пользуясь уязвимым положением. Прошлые идеи сходить вместе в медпункт казались настолько правильными, если сравнивать с тем, что произошло в конечном итоге.

— Извините, мне нужно идти на уроки, — Бохай кланяется Ли Вэю, сжимая руками края не заправленной рубашки, — Если Вы переживаете, то я не буду писать никакие заявления в полицию. Всё произошло по моей инициативе и желанию. Надеюсь, Вы не будете преследовать меня для подписания каких-либо контрактов о неразглашении. Ещё раз извините и спасибо.

Вэй и слова сказать в ответ не успевает, как Бохай покидает туалетную кабинку. После раздается хлопок двери. Ушёл. Ли запускает руку в волосы. Единственное, что беспокоило школьника после всего произошедшего — это беспокойство Вэя о возможных проблемах с полицией? Да как такое вообще возможно?!

«Надо забыть произошедшее».

Бохай искренне старался забыть обо всем, но каждая из попыток была неудачной. Один взгляд на свое тело в зеркале — и все воспоминания проносятся в голове так, будто это произошло вчера. Проходили недели, а смотреть на свою самую искреннюю влюбленность — Пунавата — становилось всё тяжелее. Он вызывал неописуемое раздражение, хотя раньше Ратанапорн мог глазеть на его фотографии часами. Сейчас же не хотелось элементарно думать и вспоминать о нем, а от редких предложений составить компанию Бохай отказывался. Неужели разлюбил?! Точно во всем виновато это... Несуразное событие. О, Будда, как же было стыдно объясняться школьной медсестре о том, почему он в таком плохом виде. Не пытался обманывать, но о многом промолчал. Кивки работницы лишь указывали на то, что она и сама понимала. И теперь эта ошибка заставила его разлюбить человека, что занял настолько особое место в его голове? Как на зло, в этот момент все мысли только о Ли Вэе! Хане даже удалось прознать о том, что он искал информацию об инженере в интернете и сохранил пару его фотографий себе на ноутбук.

Вместе со странным отвержением к своей бывшей симпатии, Бохай чувствовал общую усталость в набравшем вес теле, изменение в обаянии, а также периодический токсикоз. Страшнее всего было то, что он не мог питаться своим самым любимым фруктом — дурианом.

— Бохай, я порезала дуриан, будешь? — Хана заходит в комнату к брату с тарелкой аппетитно нарезанного фрукта. Многие отзываются о его запахе, как о чем-то настолько отвратительном, что сравнимо только с вонючими носками или концентрированной рвотой. Для тех, кто питается дурианом с детства — это совершенно не проблема. Сливочный вкус нежного фрукта запоминался навсегда и им можно только наслаждаться. Стоит добавить, что именно в дуриане содержится огромнейшее количество полезных витаминов и веществ. Сестрица ставит предмет на стол, забирая оттуда самый большой кусок. Запах, усиленный при поднесении тарелки ближе к носу Бохая, заставил его скривиться и сдержать рвотный позыв. Хана беспокоится: — Эй, что такое?

— Запах отвратительный, — Бохай прикрывает нос рукой, вставая со стула. Мутит.

— Мы же всегда его ели! Что случилось? Может, это не из-за запаха вовсе? — Хана убирает тарелку с фруктом подальше. Подходит к брату и кладет руки на плечи, смотря на него снизу вверх. Трогает лоб, щеки и шею. Не горячий, значит не лихорадка. Она хмурится, принюхиваясь, — Ты пахнешь не так, как раньше, но я не понимаю, что изменилось...

— Пахну?! — испуганно говорит Ратанапорн, шокировано раскрывая глаза и щупая свою шею. Дыхание учащается, а глаза бегают по комнате. Нет-нет, это же не может быть правдой, да? Просто совпадение... Бохай ударяет себя по лбу рукой. Хана резко толкает его на кровать, хватая за запястья и громко говоря о том, что ему нужно успокоиться. Причинами такого поведения сразу не интересуется и выжидает момент, когда состояние её брата вернется к стабильному. Вытирает большими пальцами слёзы и расстроенно всматривается в трепещущие ресницы. Вид плачущего Бохая всегда был слишком эмоциональным: дрожит, как кроны деревьев на ветру, хрипит горлом, задыхаясь от стекающих в горловину соплей, и продолжает заливаться слезами, даже если все лицо покрыто не только ими, а и слюнями с соплями.

— Поделишься со мной, что произошло? — Хана гладит брата по волосам. Бохай уже не плачет, но все ещё дрожит.

— У меня... — Ратанапорн отворачивается от сестры. Слишком стыдно произносить, глядя ей в глаза, — У меня был секс.

— Правда? Это же прекрасно. Но разве... Постой, ты имеешь в виду..?

— Это был незащищенный секс во время моей течки, — вырывается изо рта вместе с новой волной хрипов и слез. Хана сожалеюще поднимает брови к верху и ложится на кровать рядом, обнимая со спины. Её тонкие руки казались совсем невесомыми на его теле.

— Это не твоя вина, Бохай. Я не скажу родителям, — Хана утыкается в шею брата, стараясь избегать руками прикосновений к животу. Теперь причина изменения запаха была понятна, — но ты должен мне пообещать, что не сделаешь тот выбор, который не будет нравиться именно тебе. Не порти себе жизнь тем решением о котором впоследствии пожалеешь, — на последних словах её голос начинает дрожать. Бохай чувствует только вину за уже совершенные действия.

— Правда, ты ведь ещё не знаешь точно, да? Сделаем тест... И подумаем, что делать. Я останусь с тобой и не брошу. Это этап, который нужно пройти, но не в одиночку. Бохай, пожалуйста, не закрывайся хотя бы от меня.

— Не буду, правда, — Ратанапорн дрожит в руках старшей сестры. Да, они ещё не знают точно... Проверят — и тогда уже нужно начинать думать о последствиях. Надежда ещё есть.

Никакой надежды нет и не было. Бохай держит дрожащими руками уже третий тест с двумя полосками. Хана настояла сделать ещё несколько, чтобы точно убедиться в правдивости. Он прекрасно знал изначально, что нельзя было так глупо верить тому, что не выпитые противозачаточные никак на нём не отразятся. Ратанапорн забыл об этом. В тот день пришлось быстро возвращаться домой, а остальные провел, как в пелене. Времени думать об этом не было. По окончанию течки, сразу занялся пропущенными занятиями. Настоящий идиот! В настоящее время эта ошибка вернулась ему вдвойне, напоминая лишний раз о произошедшем. Животное.

— Бохай... Мне жаль, — Хана опускается перед братом на колени, нежно поглаживая дрожащие ноги, — глупо говорить "ничего страшного", ведь для тебя это слишком тяжелая ситуация, но мы должны сказать родителям. Ты не можешь принимать решение об аборте или сохранении, не поговорив об этом с ними, понимаешь? Чем дольше будешь тянуть, тем сильнее будет изменяться запах. Там уже несложно будет догадаться.

Бохай снимает очки и закрывает лицо руками. В голове только один образ. Они даже больше никогда в жизни не встретятся, а теперь у Ратанапорна проявляются такие отвратительные последствия. Слова Ханы воспринимаются тяжелее. Да, правильно рассказать родителям, но Бохай не может. Не тогда, когда его жизнь только начала налаживаться, а отношение отца к нему улучшилось. Такая новость разрушит все собранные кирпичики. Ратанапорн упадет в их глазах. Заставят признаться, кто настоящий отец, а после будут настаивать на женитьбе — и это только цветочки. Узнают, что тот, кто трахнул их несовершеннолетнего сына, — это двадцати пятилетний инженер из Китая, — скандалу не миновать.

— Можешь поделиться со мной, как это произошло? Тебя заставили? Это кто-то из школы? — на все вопросы Бохай отрицательно мотает головой, — Хорошо, я поняла. Пожалуйста, Нонг, расскажи мне. Я хочу тебе помочь, ты ведь мой младший брат. Твоя защита под моей опекой... И такое произошло, потому что я не смогла помочь в нужный момент.

Слушать, как его сестра обвиняет себя в произошедшем, — это хуже, чем признаться во всем. Вина лежала на Бохае и только на нём. Поддался инстинктам он, заставил он, соблазнил он. Кто-то скажет, что ума двадцати пятилетнего мужчины должно хватать на понимание того, что делать это с несовершеннолетним в течке не стоит. Ратанапорн же на это ответит, что его старались оттолкнуть, а он продолжал давить. Взглянув на лицо Ханы меж пальцев, он замечает свежие слёзы. Ради неё стоит признаться.

— Я-я... О, Будда, Хана прости меня, — Бохай вытирает слёзы рукавами домашней кофты, — Не думай, что ты виновата... Я сам. Сам соблазнил и получилось это.

— Бохай, ты же знаешь, кто это, да? Скажи мне, прошу, — Хана сжимает колени брата сильнее, поднимая на него взгляд, — Я понимаю, что тяжело начать отрицать свою вину, но тебе шестнадцать. Если это сделал такой же школьник как ты, то мы сделаем всё, чтобы он поплатился, понимаешь?

— Это не школьник, — сестра приоткрывает рот в удивлении, уже собираясь задать новый вопрос, — Ли Вэй... Ли Вэй, инженер из Китая. Он-он приезжал к нам в гимназию, тогда мне стало плохо из-за начинающейся раньше срока течки. Встретились и... Он просто хотел мне помочь, правда! Думал, что я... Я не могу это сказать.

— Думал, что у тебя уже были половые акты? — Бохай кивает, — А потом тебе стало ещё хуже из-за нового вида стимуляции и ты попросил его о большем... Бохай, родной мой, Нонг, прекрати обвинять себя. Ты не мог знать, как отреагирует твоё тело.

— Я ужасен, Хана. Отец меня убьёт, — эти слова ранят сестру до глубины души.

— Нет! Мы обязательно поговорим обо всём... И я помогу тебе с вопросами об этом инженере. Он же не будет больше приезжать в Таиланд? — на вопрос Бохай пожимает плечами. Хана берет его руки в свои, поглаживая, — Не беспокойся о родителях. Подумай лучше о том, что собираешься делать, хорошо? Мама и папа вернутся сегодня в восемь. Если сейчас ещё не готов говорить, то сделаем это позже. Только не затягивай.

Лежа на кровати в своей комнате и рассматривая высокие потолки, Бохай думал над тем, какое решение было бы наиболее правильным в такой ситуации. Огромного списка множества разных вариантов в наличии не имелось. Казалось, что есть только две крайности: оставить или избавиться. И ни одна из них Ратанапорну не нравилась. Где же та самая золотая середина? Нет её, идиот! Бохай запускает руки в волосы, сжимая ряд прядей у корней. Это самая страшная ошибка в его жизни. Никакое влияние отца здесь не поможет, ведь имеется прямая связь с собственным телом. Он, что, взятку эмбриону должен давать и шептать: «Неизвестное создание, молю, давай договоримся! Покинь тело моего сына немедленно, а взамен получишь... Что может хотеть эмбрион? Дорогая, ты не знаешь?», а мать бы ответила: «Думаю, ему бы хотелось умереть, нежели появляться на этот свет в такой-то ничтожной семье с отцом-одиночкой». С Ханой бы они пытались договориться при абсолютно любых обстоятельствах не оказывать Бохаю никакой помощи. Радовало, что недвижимость продать они не смогут — Ратанапорн при покупке записал квартиру в документах на имя родителей своей знакомой с университета. Ей он доверял больше, чем собственной родне. Знал, что почвы для конфликтов у них нет, а манипуляции чем-то дорогим не её прерогатива. Это не значило, что Бохай не мог передать такие важные документы Хане, но ими могли бы воспользоваться их родители. Отцу ничего не стоит подменить бумаги и поставить уже своих детей в невыгодное положение.

Бохай переворачивается набок, подтягивая к своему лицу подушку и зарываясь в неё. Кричит, растягивая руками ткань наволочки на которой уже появляются мокрые пятна то от слез с соплями, то от слюней изо рта. Совсем ничего не приходит в голову! Работа всегда была на первом месте. Неважны были ни семейные связи, ни личное время. Этот фрагмент всей его жизни был важнее, чем он сам. И бросить всё ради того неизвестного сгустка внутри него, который высосет все соки в течение долгих лет после своего появления на свет? Глупость сущая! Да и какому ребенку понравится быть воспитанным в неполноценной семье? Бохай искренне не желал связываться с инженером, даже думать не хотел о том, что там задумала Хана. А значит, будущее чадо обеспеченно на жизнь в этом страшном доме, где у Ратанапорна вовсе не будет хватать времени лишний раз взглянуть на толстые щечки. Мать с отцом только и упрекали бы его в том, что он в очередной раз поставил их семью в непривлекательное положение в обществе. Стоит признать, что сам Бохай рос в полной семье. Да, были некоторые конфликты в прошлом, но это ведь всё позади. Сейчас младший Ратанапорн получал всё и немного больше, чем положено.

Идея избавления от этого нечто внутри была самой логичной. Если сделать всё тихо, то никто даже не пронюхает. Останется секретом, что он унесет в собой в могилу. Лишь одно "но" заставляло сомневаться в правильности именно этого пути. Бохай не мог настроиться на ещё одно убийство. Нет, Вы не подумайте: он вовсе не противник абортов и убийством его не считает, наоборот, поддерживает и предпочитает мнение, что тем, кто нуждается в этом, необходимо выделить все права и средства для исполнения. Однако сам себя на такое решение настроить не мог. Казалось, что он избавится от частички себя. Оно ведь там уже прикрепилось, приживается. Если правильно считать, то половой акт с инженером был около восьми недель назад. Сердце уже бьется. И что тут это сердце? Сама процедура абортирования пугала. А если он никогда не сможет создать семью в будущем? Организм-то ещё молодой, вдруг врачебная ошибка перережет все пути к становлению полноценным и сделает его дефектным? Ратанапорн отбрасывает подушку, расстилаясь по кровати в позе звезды. В одной руке он сжимает положительный тест на беременность, что тайком забрал из ванной комнаты.

Раздается стук в дверь, а за ней голос Ханы, что зовет его спуститься вниз. Родители пришли.

По направлению в столовую, Бохай продолжал думать о том, как объявить о несчастной новости тем, кого желал избегать больше всего именно в нынешний момент. За стол садится с опущенной головой и принимается неловко перебирать еду в тарелке. Молитву подношения произнес вместе со всеми. Правда, есть совсем не хотелось.

— Как прошел ваш день? — интересуется мать, начиная медленно есть, — Бохай, почему не ешь? Или мне выбросить еду, что в твоей тарелке?

А Бохай и слова вставить не может — только головой отрицательно машет из стороны в сторону. Взгляд матери остро скользит по его лицу. Хмурится, но даже морщины на лбу не появляются — инъекции ботокса избавили её от этих изъянов. Женщина кладет ложку на стол, ставя локти на стол и складывая руки вместе.

— Я спрошу ещё раз: почему ты не ешь? У тебя какой-то запоздалый подростковый период и ты решил начать бунтовать? Так отказываться от еды — это не выход! Иди угрожай нам, что с крыши спрыгнешь. Звучит получше, да? Глаза у тебя и так все красные — хоть бы привел себя в порядок перед приходом родителей. Смотреть тошно.

— Мама, может не надо... — встревает Хана.

— Не перебивай маму, Хана. Твой брат ведет себя неестественно, разве это не значит, что нам, как заботливым родителям, нужно поинтересоваться причиной такого поведения? Пока он не соизволит нам ответить, мы будем продолжать ждать.

— Я забеременел, — Бохай поднимает голову в панике осматривая лица сидящих за столом. Мать смеется, а хмурится теперь отец.

— Что за глупости, Бохай? Если у тебя неразделенная любовь, так и скажи, а не придумывай чушь, — отец указывает столовым прибором на сына, — Кто вообще захотел бы спариваться с тобой? Ты несуразный и даже не похож на омегу. Или это произошло, когда тебя пришлось срочным образом забирать из школы из-за течки? Придумаешь историю об изнасиловании? В жизни не поверю. Даже не проси открывать дело на невиновного подростка.

Бохай кусает губу и резко встает из-за стола. Достает из кармана пижамных штанов тест, кидая его на стол в сторону отца. Несколько секунд мужчина крутит пластиковую палку в руках, а после отодвигает стул назад и поднимается. Ратанапорн нервно сжимает руками край стола, собираясь отходить назад. Не успевает вовремя среагировать — и пощечина от отца уже горит на щеке. После на второй.

— Как ты мог это допустить?! В который раз жалею, что твоя мать родила такого... Отпрыска. Вместо мозгов теперь своей задницей думаешь, а? — одно рукой отец хватает Бохая за горловину свитшота, тыча пальцами второй в живот, — От этого мы избавимся, понял? Мне не нужны внуки от шестнадцатилетнего идиота. Ты будешь думать только о своей работе, если не хочешь, чтобы я оставил тебя без гроша в кармане.

— Надо было обходиться с ним в детстве иначе. Думает, что он безнаказанный. Отпусти его, пусть уходит в свою комнату. Видеть его не хочу, — мать продолжает трапезу. Отец отпускает Бохая, который моментально скрывается в собственной комнате.

— Ну мама, папа! Нельзя так, у него же состояние уязвимое. Зачем ты его ударил?

— Хана, ты думаешь защищать его, когда он даже не решил использовать средства контрацепции? Он не маленький мальчик, чтобы не знать о последствиях незащищенного соития, — мать протягивает руку к дочери, проводя рукой по её волосам, — Продолжай есть. Что там с новыми заказами?

«Бохай, можешь завтра сходить в это кафе у твоего дома? Хочу познакомить тебя с кое-кем, кто может тебе помочь. Я знаю, что ты туда ходишь время от времени, поэтому не сбежишь!», Бохай читает сообщение сестры, собираясь писать отказ о встречи. Он не намерен ни с кем знакомиться. Сам справляется хорошо.
«Я вижу, что ты прочитал! Нонг, я правда очень соскучилась. В течение этих двух месяцев, пока ты отсутствуешь дома, мы виделись только несколько раз. Ты себя постоянно изнуряешь и отказываешься общаться со мной где-то, кроме мессенджера. Пожалуйста, приди завтра в одиннадцать утра. Я обеспокоена твоим состоянием.», Ратанапорн жмурится, кусая губу. Отказывать Хане, что так просила встретиться... Он не мог. Это ведь из-за него она нервничает.
«Уговорила. Я приду.»

И вот, сейчас он сидел в кафе. На часах одиннадцать тринадцать, а Ханы все ещё не видно. Заказав себе стандартное эспрессо, Бохай медленно отпивал напиток из небольшой чашки, листая новостную ленту в Facebook. Внезапно вздрагивает, ощутив на своем плече незнакомую руку.

— Бохай, это ты? Извини, что опоздал, — Ратанапорн оборачивается, испуганно смотря на человека перед собой, который продолжа говорить, — Я, честно говоря, думал, что ты не придешь. Ой, что это я даже без приветствия? Здравствуй! Ты меня помнишь?

Бохай не отвечает. Забирает свои вещи и встает с мягкого дивана, повернувшись спиной к знакомому. Он не будет с ним общаться. Ратанапорн понятия не имеет, как Хана заставила его приехать в Таиланд, но это не имеет к нему никакого отношения.

— Постой, Бохай! Я понимаю, что поступил необдуманно. Нужно было оставить свои контакты или хотя бы постараться найти тебя. Это не оправдание моему поступку, но я искренне рад нашей встречи, — чужая рука хватает Бохая за запястье, разворачивая к себе. Глаза мужчины скользят от лица ниже, пока не раздается удивленное "Оу-у", — Я не знал... Твоя старшая сестра мне не говорила.

— И лучше бы встречу нам без моего осведомления не назначала, Ли Вэй, — Бохай шлепает инженера по руке, отходя на шаг назад, — Мне безразличны мотивы твоих действий, но я не горю никаким желанием общаться с тобой. То, что произошло тогда, было ошибкой, — Ратанапорн испытывает ступор, когда Вэй подходит ближе, начиная его обнюхивать. Руки крепкой хваткой берутся за предплечья Ли, готовясь оттолкнуть.

— О, Господи... Это мой ребенок? Я чувствую свой запах на тебе. И, если подумать, твой приблизительный срок сходится с тем днем, — Вэй давит на Бохая, заставляя его сесть обратно на диван. Позволяет сжимать свои предплечья дальше. От этого только удобнее — их глаза на одном уровне, — Ты ведь ни с кем больше не спал?

— Спал! — вырывается изо рта Ратанапорна. Ему не хочется находиться в компании инженера ни секундой больше.

— Не верю. Спустя четыре с половиной месяца люди после секса с друг другом не продолжаю пахнуть своим партнером. Учитывая, твоё положение, всё указывает на то, что это мой ребенок, — Ли Вэй наклоняется к уху Ратанапорна, — Даже если бы ты занимался сексом хоть с сотней других мужчин, в тебе прижилась именно моя сперма. Твое чрево захотело моих генов, — пальцы инженера тянутся к выпуклому животу, вопреки попыткам Бохая сдержать его.

Бохай шокировано поднимает брови к верху. Как Вэй мог продолжать говорить нечто подобное?! Что в тот день, что сейчас, — ничего не изменилось, такой же негодяй, как и раньше. Ратанапорн стыдливо опускает голову, переставая держать руки Ли.

— Пожалуйста, оставь меня в покое. Разве ты не понимаешь, что я не хочу видеть тебя в своей жизни? Я сделал всё, чтобы справиться с этой ситуацией самостоятельно и не намерен подпускать тебя ни к себе, ни к ребенку, — Бохай трет руками глаза, — Это же удобно. Просто забудь обо всём и живи так, как жил все эти месяца после того дня. Тебе было все равно. А вот я связываться с незнакомым человеком только из-за общего ребенка не намерен.

— Но кто сказал, что мне было все равно? Ты не покидал мою голову с того дня! И я намеревался тебя найти. Эту задачу мне упростило письмо твоей сестры, — Вэй опускается на корточки, чтобы смотреть в глаза Бохаю, — Да, меня... Шокировала эта новость, ведь я даже не подозревал, что собираюсь стать отцом. Однако ты решил сохранить этого ребенка, значит у тебя есть желание собрать семью.

— Там нет тебя. Не надо врать мне о том, что ночами не мог спать без мыслей обо мне, — Ратанапорн отворачивается и закрывает глаза, — Люди, которые ведут спокойной образ жизни, не трахаются со школьниками в туалете, когда у первого течка. Я никогда не хотел ребенка так рано. И не хочу до сих пор.

— Тогда с какой целью ты его оставил? Не деньгами же моими манипулировать. Не думаю, что в свидетельстве о рождении ты бы поставил в графе отца моё имя.

— Потому что это мое решение. Объясняться перед незнакомцем я не намерен. Повторюсь, тот день был ошибкой. Забудь меня и то, что сегодня узнал.

— Бохай, прекрати отрицать собственные желания, — третий голос прерывает их диалог, — Я знаю, что ты хотел бы с ним встретиться. И вот, я помогла тебе, потому что я не хочу, чтобы мой брат сидел в одиночестве, после этого шел на работу, при этом ещё и продолжая учиться, а в самом конце искал в Google имя уже известного нам инженера. Вам не просто нужно, а необходимо обсудить многие вещи.

Хана садится на диванчик рядом с Бохаем, а Вэй присаживается на тот, что напротив. За столом царило молчание, пока к ним не подошел официант с вопросом по заказу. Хана заказала пирожное с черникой и латте, Вэй заказал шоколадный кекс, а Бохай ещё одну чашку эспрессо.

— Можно ли во время беременности пить столько кофе? — интересуется инженер, подперев голову рукой и глядя в глаза Ратанапорну.

— То, что я ем и пью не должно тебя каса...

— Бохай! Он же просто беспокоится о тебе, — Хана толкает брата в плечо и через секунду уже нежно гладит место удара, — Хватит делать вид, что ты не хочешь его слушать. Я общалась с ним в течение двух месяцев и он правда хороший человек. Конечно, я все ещё не поддерживаю произошедшее и не раз указывала Ли Вэю на это, но тебе правда не стоит так отталкивать его попытки создать лучшее впечатление.

— Тебе удобно говорить, — Бохай смахивает руку сестры с плеча, утыкаясь лицом в ладони. Вэй стыдливо отводит взгляд, кусая губу, — Не ты ведь беременна от человека, которого знала меньше часа. Как ты могла общаться с ним за моей спиной и назначить эту встречу, не уведомив меня?

— Потому что ты бы сразу отказался! Знаешь, Бохай, я не хочу, чтобы мой брат портил свою жизнь из-за своих убеждений о том, что если кто-то совершает ошибку, значит он сразу плохой. Почему тебе не хочется выслушать Ли Вэя и узнать его мнение на этот счёт?

— И что он скажет? Хана, я уже почти на пятом месяце. Если ты не забыла, то делать аборт уже довольно поздно, — эти слова ранят Вэя до глубины души. Как можно было считать, что он способен даже сказать подобные слова беременному от него подростку? Неужели Ли Вэй создал настолько плохой образ своим молчанием?

Инженер поворачивается к Бохаю. Поджимает нижнюю губу и тянется рукой к предплечью школьника. Касается подушечками пальцев смуглой кожи. В голове всплывают фрагменты того дня, когда его руки сжимали чужие бедра. От этих мыслей краснеет, но поглаживать мальчишку не перестает. Их заказы приносят, но кроме Ханы "спасибо" никто не произносит. Ли полностью сосредоточен на Бохае. Отрицать то, что юнец был красив, невозможно. Хоть Вэй в идеальных чертах и не помнит, как он выглядел в первый день их встречи, но ему показалось, что с небольшим количеством жира в лице Бохаю шло больше.

— Я понимаю, что поступил отвратительно по отношению к тебе. Пользоваться уязвимостью несовершеннолетнего было моей ошибкой, — Вэй аккуратно обхватывает запястье Ратанапорна, оттягивая руку от лица. Тоже самое делает со второй, — Мне было невыносимо стыдно. Что я говорю? Мне и сейчас стыдно смотреть тебе в глаза, когда я вижу последствия, касающиеся непосредственно меня. Я благодарен твоей сестре за то, что она не рассказала об этом, ведь я смог отреагировать по-настоящему: испугался и был глубоко шокирован.

С ложкой во рту, Хана показывает Вэю символ "класс" в знак поддержки и того, что Ли говорит всё правильно. Бохай же приоткрывает глаза и молчаливо слушает. Возможно, думает о чем-то своем, но взгляд не отводит.

— При этом, я обещаю тебе, что не сбегу и возьму ответственность. Я хочу узнать тебя ближе, понять, какой ты человек. Тот день не был ошибкой, мы искренне заинтересовались друг другом.

— Правда, Бохай. Будь на месте Ли Вэя другой человек, позволил бы ты этому случиться? — Хана улыбается, поглаживая брата по спине, — Несмотря на то, что ты омега, в тебе достаточно сил, чтобы оттолкнуть того человека, который тебе не нравится. Что ты думаешь об этом?

Бохай не знает, что и думать. Вся его жизнь перевернулась верх дном с того глупого дня. Он ненавидел его, но продолжал вспоминать. Забыть не получалось, а с момента обнаружения особого положения стало ещё сложнее. Просыпался с мыслями о Ли Вэе, ходил на учебу и работу с мыслями о Ли Вэе, ел с мыслями о Ли Вэе и засыпал, продолжая думать о нём. Ратанапорн даже перестал смотреть на других мужчин. Никто не казался и близко привлекательным, а та любовь, что грела его сердце долгие месяцы вовсе иссякла. Он расстраивался. Бохай не хотел быть с ним — это неправильно. И дело не только в самой ошибке знакомства, а том, что это правонарушение. Ратанапорн хотел справиться со всем сам без сторонней помощи. Он был достаточно силен для этого. Так почему же сейчас ему хочется сплести его пальцы с Ли Вэем? Сжать его руки в своих, говоря о том, что он прощает. На деле-то, давно простил. И даже не обижался с самого начала. Лишь неприятное чувство преследовало.

Бохай вырывает руки из хватки Ли Вэя, моргая намокшими ресницами. Он был расстроен тем, что вся его жизнь изменилась из-за одного человека. Но разве у самого Ратанапорна не было варианта поступить иначе? Был. Выбрал нынешний — и вот к чему все привело. Приходится уже несколько минут в молчании думать над ответом. Вздыхает и нервно касается шеи.

— Я не так опечален беременностью, как тем, что вся моя жизнь разрушилась из-за тебя, Ли Вэй, — Бохай переводит дыхание, вытирая несколько слезинок рукавом рубашки, — Ты не прямая причина, но причинно-следственное событие. Мне тяжело принять то, насколько сильно все изменилось: больше я не живу с родителями и впоследствии этого потерял работу в участке отца. Если бы не мой приятель, то не смог бы прокормить себя в течение всего этого времени. В гимназии на меня продолжают странно смотреть — это морально невыносимо, ведь я знаю, что все считали Бохая Ратанапорна умным юношей, который не совершает необдуманных поступков. Я был прилежным примером, — Бохай опускает голову, указывая руками на свой живот, — И "это" совершенно не прилежно. У меня был любимый человек, но сейчас я даже смотреть в его сторону не могу — мне тошно от одного вида, а в голове только ты! Я не могу жить с человеком, который связан со мной только ребенком. Если бы не эта ситуация, ты, Ли Вэй, никогда бы не захотел продолжать со мной общаться.

Ратанапорн дрожащей рукой берет чашку с остывшим эспрессо, выпивая всё за несколько секунд. Старательно вытирает слёзы, но тщетно — продолжаю течь с новой силой.

— Мне не нужна твоя жалость или забота из-за чувства вины. Понимаешь, почему я не хочу с тобой связываться? Потому что ты будешь винить себя. Даже сейчас ты смотришь на меня этими глазами, полными вины! Конечно, стыдно обрюхатить несовершеннолетнего, а потом делать вид, что тебе жаль? — Бохай поднимается из-за стола, переступает через ноги Ханы и отходит от них, — Оставьте меня в покое.

Ли Вэй хотел подняться и пойти за ним, но был остановлен Ханой, которая отрицательно мотала головой.

— Нет, не надо. Тебе нужно радоваться тому, что он высказался. Это уже прогресс, — Хана вздыхает, запуская руку в волосы, — Ли Вэй, твой уровень чувства вины не должен превышать симпатию к моему младшему брату. Если ты хочешь связываться с ним только из-за чувства ответственности за произошедшее — я мигом приму позицию Бохая. Подумай над тем, как ты можешь доказать обратное.

— Но я правда испытываю чувство вины и хочу взять ответственность за то, что с ним происходит. Он ведь явно не рад тому, как все обернулось, — Вэй расставляет руки в стороны, смотря на Хану.

— В таком случае, просто забудь о нем. Ну забеременел от тебя мальчишка, что дальше-то? Разве тебе самому интересно связываться с тем, кто младше тебя на пять лет? — Хана усмехается. Вэй нервничает, — Просто... Наверное, Бохай сильно на меня обидится, но я все равно скажу: ему нужно чувствовать себя значимым и независимым. Не предлагай ему деньги, подарки или собственное тело. Моему младшему брату это не нужно — наша семья достаточно богата. Да, сейчас родители злятся на него, но это из-за того, что они ещё не осознали правдивость ситуации.

— У него хоть есть место, где жить?

— Конечно. Своя двухкомнатная квартира, — Хана подпирает подбородок рукой, указывая пальцем на Вэя, — Если ты захочешь серьезных отношений, тогда наши родители выпотрошат тебе кишки, упади с головы Бохая хоть волосок. Я понятия не имею, как они отреагируют на твое простое появление в доме. Когда я в молодости уходила гулять со своими парнями, отец, по моему возвращению, приносил мне полное досье о каждом. Там и о долгах семьи, недвижимости, которой владеют... В общем, всё. Однако Бохай никогда не показывал, что ему кто-то нравится. Я даже не догадывалась, что он любил кого-то, — Хана хмурится. Если бы не голубые линзы и светлая кожа, то копия своего младшего брата. Что-что, а злятся они одинаково, — Поэтому родители, узнав, что тот, кто осеменил их дорого сына, появится на пороге дома, могут просто взорваться! Страшно, да? Не готов к такому — поезжай в Китай хоть сегодня вечером. Но если ты уверен, что справишься не только с нашими родителями, но и Бохаем, — девушка протягивает Ли Вэю бумажку с адресом, — Всё только в твоих руках.

В течение ещё одного месяца Ли Вэй настырно донимал Бохая. Время от времени посещал гимназию в поисках знакомого лица, после — отправлялся за ним на работу. По началу удивился выбору Ратанапорна, но не осуждал. Кто же думал, что беременный омега на шестом месяце беременности с уже очень заметным животом продолжать вскрывать трупы? Правда, сильно раздражал бета рядом — ещё один судебно-медицинский эксперт, которого Бохай продолжал нахваливать. Рядом с этим стариканом он прям расцветает: улыбается ему постоянно, тот прикасается невзначай, водой угощает, постоянно интересуется, всё ли в порядке... А когда Ли Вэй делает тоже самое, то Ратанапорн даже не смотрит. Вот что за двойные стандарты? Неужели этот старик и есть тот человек, который нравился Бохаю? Так чем Вэй хуже?! Хотя бы моложе лет на двадцать!

Но после слов Ханы приходилось терпеть и виду раздраженного не подавать. Да и в морге долго находиться не получалось — запах стоял страшный, что Ли Вэй, честно говоря, задумался: «Точно ли с ребенком всё будет нормально?», но мысли свои никому не озвучивал. Скажет — мигом в Китай депортируют. Однако без дела не сидел. За время, что в Таиланде, Ли Вэй смог улучшить обувь Бохая, так как он иногда жаловался на неудобную подошву; модифицировал часть оборудования в морге, пока на столе для вскрытии не было никаких трупов и даже поигрался с мотоциклом Ратанапорна. Правда, ездить на нём Бохаю не рекомендовал — опасно ведь.

Заботу Бохай оценивал, смущаясь страшным образом. Робкое "спасибо", сказанное из его уст на китайском — это уже повод для радости Ли Вэя. Только за сексуальные шутки приходилось получать с двойной порцией неприязни. Однако с каждым днем инженер замечал, что их отношения медленно, но верно улучшаются. У него получилось многое узнать о Бохае, а у Бохая — о нем.

— Ли Вэй, — инженер отвлекается на голову Ратанапорна, что высунулась из-за двери морга. Спустя мгновение — вышел и он сам. Присел рядом на кресло и смущенно осматривал коридор, поглаживая руками колени.

— Ты хочешь что-то сказать? — Бохай продолжительно мычит, кивая. Вэй ждет.

— Нитикорн пока убирается, а я вот вышел — спина болит стоять долго, — Ратанапорн поворачивается к Ли, прикасаясь уже к его колену, — Слушай, можешь принести мне дуриан, пожалуйста? Тут перед участком есть магазин — там они продаются. Очень вкусные.

— Дуриан? Прямо сейчас? — Ли Вэй уже был ознакомлен со страстью Бохая к данному фрукту. Он сам ему рассказал. Даже помнит, как всё было:

Вэй, по просьбе старшей Ратанапорн, пришел в квартиру Бохая с пакетами продуктов по списку, который ему написала Хана. Тогда у них ещё были натянутые отношения и Бохай отказывался открывать, пока Ли не объяснит причину визита. Пришлось не только сказать, что всё это из-за Ханы, так и перечислить весь список продуктов. Только тогда его пустили внутрь и, первое, что Ратанапорн достал из пакета был зеленый фрукт с зубчиками. Дуриан. В тот момент Вэй был удивлен тем, что беременные могут так замахиваться тесаками и разрезать настолько отвратительную не то, что сладость, а гадость. Ли пришлось закрыть нос рукой. — О, Будда! Знаешь, Вэй, было так тяжело в начале беременности. Дуриан — мой любимый фрукт, а я, как забеременел, не мог переносить его запах. Прям вообще! — тогда Вэю хотелось сказать: "Меня тоже прямо сейчас вырвет из-за этого аромата. Неужели я забеременел?", но промолчал. С Бохаем приходилось о многих своих мыслях умалчивать, дабы не испортить путь к проявлению симпатии со стороны Ратанапорна. — Теперь это ненастье прошло и я снова могу наслаждаться этим вкусом...

Бохай смотрит на Ли Вэя. Машет рукой перед чужим лицом и хмурится.

— Ау-у? Так купишь или нет? Если не хочешь, я сам схожу, — Ратанапорн поднимается со стула, поддерживая спину рукой, — Тогда сиди тут, раз не хочешь.

— Стой! Пойду я, пойду, — Вэй мигом встает за уходящим Бохаем, — Просто задумался о том... Как ты будешь его разрезать здесь? Не скальпелем же?

— А зачем мне целый дуриан? Я хотел нарезанный в пищевой упаковке. Тебе же запах свежего не нравится, поэтому я начал такой брать, — Ли удивленно смотрит на Ратанапорна, указывая пальцем на себя.

— Ради меня? Серьёзно? — на лице расплывается улыбка. Вэй хихикает, подбегая к Бохаю. Кладет руку на спину, массируя поясницу.

— Да-а, — Ратанапорн останавливается, хватая Ли за руку и убирая её от своей спины, — Пожалуйста, не делай так... Хотя бы не в участке.

У Вэя появился план. Их отношения явно перешли в новую стадию.

Ли Вэй слишком долго ждал, когда реакция Бохая на его прикосновения перейдет из раздражительности к смущению. И, когда она, наконец, стала именно такой, Вэй делал это все чаще и чаще. По началу он касался тех частей, где реакция не должна быть слишком бурной и лишь после переходил к: бедрам, спине, животу и даже пару раз набухшей груди. Его уже даже не смущала разница в возрасте и все ещё факт несовершеннолетия Бохая. Имеет ли это значение, когда через пару месяцев на свет появится их общий ребенок?

Своими действиями Ли хотел доказать Ратанапорну, что никакие Нитикорны не могут прикасаться к кому-то, кого уже облапал Вэй с ног до головы. особенно нравилось делать это в те моменты, когда старикашка, как его называет Ли, был рядом и точно мог заметить и реакцию Бохая, и ехидную ухмылку инженера. Конечно, в моменты работы судмедэксперта он ему не мешал, но во время перерывов только это и делал. Не сразу много, а по чуть-чуть, чтобы вызвать чувство тоски, когда Вэй не делает это слишком долго.

В конечном итоге это привело к тому, что Бохай не выдержал и отвел Вэя в лабораторию участка средь бела дня. Дышал нервно и дрожал, запирая комнату изнутри на ключ. Ли даже почувствовал отдаленный страх, когда эта высокая тушка двинулась прямо на него и прижала к столу с бумагами и колбами, целуя. Ратанапорн впервые его поцеловал. Только представьте, сколько радости в штанах было у инженера, когда он смог вновь испробовать чужой рот своим языком. Руки быстро снимали одежду с Бохая, кидая её на пол и оголяя такие желанные участки кожи. Скользил пальцами по телу, сжимая и грудь, и растолстевшую талию с большими животом. Ратанапорн помог ему тем, что в нетерпении снял собственные брюки с нижним бельем.

— Это всё ты виноват, — скулил Бохай, прижавшись к Вэю настолько сильно, насколько позволял живот. Ли усмехался, разрабатывая пальцами давно нетраханный зад. Он был уверен, что Ратанапорн не спал ни с кем, кроме него. Вэй же, наоборот, грешил сексом в Китае. Однако ничего невозможно было сравнить с этим телом.

— Обвиняешь меня, но только засасываешь мои пальцы ещё глубже в себя и течешь ещё сильнее, чем в день нашей встречи. И это у тебя даже течки нет, — Вэй другой рукой гладит Бохая по спине. Целует шею, переходя на шепот: — Если так давно хотел меня, стоило раздвинуть ноги раньше. Мы потеряли довольно много времени.

— Хватит нести чушь, ха... — Ли чувствует, как Ратанапорн сжимает в своих ладонях его плечи, оттопыривая свой зад ещё сильнее. В груди расползалась гордость от того, как быстро он сотворил из Бохая беспорядок. Знал бы, уже давно перешел к действиям.

— А ты, я вижу, стал менее мнительным, — Вэй покусывает ключицы Ратанапорна, — Неужели всё же трахался со своим Нитикорном, раз так обжимались у меня на глазах во время своей работы, м?

— О-о чем ты? — Бохай вскрикивает, когда Ли активно двигает уже четырьмя пальцами. Не успел отследить момент, в который два стало три, а три — четыре.

— Только не говори мне, что не придавал значения тому, как он трогал тебя. Хочешь, чтобы я ревновал? Или ты всем разрешаешь себя лапать? — Вэй высосывает язык, вылизывая обе ключицы и поднимаясь вверх по шее до самого подбородка, — Беременная шлюха звучит любопытно, — и снова целует. У Ратанапорна слёзы наворачиваются от того, как ему нравятся грязные слова Ли, хотя глубоко в душе хочет оттолкнуть наглого инженера и начать отрицать все сказанное. Обижаться будет потом. Сейчас он трется членом об ткань брюк Вэя, постанывая в глубокий поцелуй. Ли расстегивает пуговицы своей шелковой рубашки, оголяя сексуальное тело. Бохай отрывается от чужих губ, облизывая свои собственные покрасневшие, опухшие и страшно мокрые. Слизывает смесь их слюны и касается руками торса мужчины. Голову кладет на плечо, не прекращая свои движения. Только щипает кожу время от времени, когда пальцы инженера внутри давят слишком сильно. Такого уровня либидо у него ещё никогда не было! Хотя дни течки всегда были скупы на воспоминания по их прошествию, Бохай точно знал, что сейчас — это максимальное желание секса, которое он когда-либо мог испытать. С громким стоном он кончает на брюки инженера, через мгновение ощущая на своем заду шлепок. Пальцы вырываются из Бохая с громким "хлюп".

— И не стыдно тебе пачкать мою одежду таким образом? — Вэй сжимает обеими руками ягодицы Бохая, прижимая к себе его таз, — Не будь ты беременным, то прямо сейчас опрокинул бы на стол. Хоть представляешь, как трудно сдерживаться, когда ты настолько сексуален? Мне нравится.

Ли ещё раз проводит руками по дырке Ратанапорна, прежде чем отодвинуть его от себя лёгким движением. Усмехается при виде дрожащих коленей и рук, что держатся за стол в попытке не упасть на пол. Сам же спрыгивает с деревянной поверхности, запуская руку под ремень брюк. Ждёт, когда Бохай обратит внимание, и глазами смотрит вниз на свой стоячий член. Намек был понят, чему свидетельствовали раскрывшиеся глаза. Наверное, судмедэксперт уже и позабыл все способности того объекта, что у Ли между ног.

Вэй двигает кресло на колесиках к себе за спинку и садится, спуская брюки с белоснежных ног. Взглядом Ратанапорн скользит по рукам, что хлопаю колени.

— Стоит присесть, не думаешь? Или хочешь продолжать смотреть? — Ли ухмыляется, двигая бедрами вверх. Член легко качнулся. Бохай моргнул, сглотнув слюну. Долго не раздумывал — и через пару секунд уже двинулся к ногам Вэя, садясь на колени. Инженер моментально сжал его бедра, утыкаясь носом в шею.

— Быстрее, — Бохай наклоняется головой ещё ближе к Вэю, удовлетворительно вздыхая от ощущения покусанной кожи. Рукой тянется к члену, обхватывая его рукой и нервно двигая вверх и вниз, — Пожалуйста, времени мало.

— Раз ты так просишь, — Ли раздвигает ягодицы Ратанапорна, двигая между ними своим членом и размазывая по нему самосмазку. Бохай руки убрал, обхватив ими шею Вэя, — Могу ли я отказать с такой сексуальной мольбой? — и, наконец, вставляет головку пениса внутрь. Тепло, которым была она окружена, невероятное. Дальше продвигаться не спешит. Лицо Бохая выражало странных ряд эмоций по которым выдавалось невозможным определить, что именно он чувствует. Теплый воздух от вдохов и выдохов изо рта Ратанапорна опаляют мочку чужого уха. Длинные пальцы тянутся к затылку Ли, надавливая и затягивая в ещё один мокрый поцелуй. Член вставляется до середины и сжатие волос Вэя руками Бохая усиливается. Тянет за корни. Отлипает от губ и оставляет нежные прикосновения по щекам, носу, подбородку, шее. Их такое множество, что кожа мигом становится запятнанной слюной. Ниже не спускается — не выходит дотянуться.

Вэй поглаживает поясницу Ратанапорна круговыми движениями, притягивая его ближе к себе. Выпуклый живот прижимается к туловищу Ли. Помимо поясницы, начинает массировать и грудь. Толкается бедрами, вставляя член до конца. Двигается, постепенно набирая скорость. То, как Бохай подпрыгивает на его пенисе, — особое наслаждение; взлохмаченные пряди волос, приоткрытый рот из которого течет слюна, закрытые глаза, дрожащие руки на надключичной области и громкие звуки шлепающихся ягодиц об бедра Вэя. Сила с которой Ли вдалбливается в тело уже не контролируется, достигнув своего пика. Можно сказать, что ему окончательно снесло крышу.

— Достаточно быстро, что теперь уже и говорить ничего не можешь? — Вэй отпускает грудь Бохая, вместо этого хватая его за подбородок и разворачивая лицом к себе, — Больше не посмеешь говорить о том, что я тебе не нравлюсь.

Бохай пытается наклонить голову, но встречает сопротивление от руки Ли. В буквальном смысле скулит, шепча набор слов, который разобрать невозможно из-за заплетающегося языка. Только пару раз слышно "я больше не могу". Вэю же, наоборот, нравится видеть на щеках Ратанапорна свежие слёзы, вызванные удовольствием от полового акта. Отпускает подбородок, обеими руками хватаясь за бедра Бохая и толкая их в направлении движений своего члена, усиливая ощущения. Несколько толчков — и судмедэксперт сжимает его, обильно эякулируя. Вэй тянется пальцами к вытекающей смазке из зада Бохая, собирая её пальцами. Обмазывает её вокруг губ Бохая, засовывая глубже. Спустя пару секунд возобновляет движения, желая достичь и своего освобождения. Перевозбужденный Ратанапорн от неожиданности взвизгивает, обхватывая ртом пальцы Вэя. Дрожит, не находя в себе дополнительных сил, чтобы продолжать держаться с ровной спиной. Падает подбородком на плечо Ли, пачкая его слюной.

Вэй эякулирует, прижимая Бохая, что есть силы, к своим яйцам. Облизывается, расслабленно откидываясь на спинку кресла. И как оно ещё способно держать две их туши? С ехидной ухмылкой, Ли пробирается пальцами к растянутой дырке, засовывая указательный и средний внутрь.

— Так хорошо меня принимаешь, — Вэй целует Бохая в шею, — Настолько похабная дырка, что готова продолжать растягиваться даже для моих пальцев. Вместится ли в тебя целый кулак? — Ратанапорн отрицательно мотает головой, держась руками за талию Ли.

— Не бойся, я не буду проверять это...

Вэй и Бохай удивленно смотрят вниз на живот от которого чувствовались слабые толчки. О, Будда, они благополучно позабыли о кое-ком.

— Вау, мы занимались сексом при нашем малыше. Какие мы плохие родители. Надеюсь, он не может чувствовать мою сперму? — Ли прикасается руками к Бохаю, поглаживая живот и притворно-сладким голоском говорит: — Детка, прости своего папочку. Он соблазнил меня и я не смог сдержаться.

— Что за чушь... — Ратанапорн хлопает Вэя по затылку, который начинает жаловаться младенцу: «Как тебе повезло, что ты не видишь это ужасное физическое насилие в мою сторону!» К работе Бохай смог вернуться в морг только спустя полтора часа из-за дополнительного раунда секса. Нитикорн неловко попросил их больше не делать подобное на рабочем месте. Ратанапорн стыдливо извинился, сказав, что больше такой ошибки не повторится и работу с личной жизнью он связывать не будет.

Ошибка повторялась и личная жизнь с работой связывались на разных поверхностях полицейского участка, где не было камер.

Бохай спустя долгие размышления, наконец, признал свои чувства к Ли Вэю и отставил прошлые обиды в сторону. Это значительно улучшило их отношения, добавив новых красок. Ли даже чаще ночевал в квартире Ратанапорна, а вскоре и вовсе переехал, отменив бронь отельного номера. Однако близилось время отъезда и в этот момент возникала новая проблема — родители Бохая. Вэю все ещё иногда было трудно понимать всю ответственность за мальчишку, которая возлагалась на него, а знакомство с старшими в его семье, которые явно не одобрили беременность своего сына, — пугало. Ли старался придумывать причины для отказа в посещении дома семейства Ратанапорнов. Чаще всего отвлекал Бохая ласками или своим ненавистным дурианом. Со временем это перестало помогать и они подошли к разговору со всей серьезностью, что могла накопиться в стенах бангкокской квартиры Бохая.

— Вэй, я не могу ждать до момента родов, чтобы признаться родителям в личности отца ребенка. При таком раскладе они вообще тебя за порог не пустят, — Ратанапорн подпирает голову рукой, сидя к Вэю полубоком на диване, — И разве твой отец не будет зол, что ты поехал в Таиланд ради этого, а сам заставил его заменять себя в компании? — опускает глаза на свой ещё сильнее округлившийся живот. Уже был седьмой месяц.

— Мой отец — это последнее, о чем стоит беспокоиться, — Вэй прикрывает лицо руками, вздыхая. Они уже час обсуждают эту тему и до сих пор не пришли ни к какому решению. Бохай наотрез отказывается от его компромиссов.

— А мои родители — это первый повод для беспокойства. Вэй, серьёзно. У тебя самолет уже через две недели, а они до сих пор ничего не знают, — Бохай указывает пальцем на Ли, — Ты обещал, что будешь брать ответственность, но вместо этого убегаешь от этого разговора с момента нашего перемирия! Я тоже не горю желанием с ними видеться...

— Так может и не будем, а? — отшучивается Вэй.

— Они мои родители! Я хочу с ними общаться и если мы решим этот конфликт... Тогда, наверное, все станет лучше, — Бохай трет виски, — О, Будда, у меня даже детская не сделана.

— Давай займемся сначала ею... — Вэй двигается ближе к Ратанапорну, прикасаясь к его бедру. Бохай дергает ногой, смахивая руку.

— Нет, с этим мне и Хана может помочь. Ты должен поехать со мной к родителям, — раздраженно тычет Ли в грудь, хмурясь, — Когда ты уже поймешь?!

— Бохай, не кричи. Это вредно для ребенка, — Ли расстроенно смотрит на партнера, кусая губу.

— Вредно для ребёнка мое нахождение рядом с тобой, — Ратанапорн отворачивается от Вэя, закинув ногу на ногу, — Мы ничего не успеем за эти две недели, продолжи ты так проявлять свое отношение к этому вопросу.

Ли Вэй нервничает. Идея знакомства с родителями подростка, который от него забеременел, — это что-то запредельное и очень-очень страшное. Конечно, Вэй прекрасно понимает факт своей идеальности. Он нравился многим людям. Однако с родителями Бохая все было иначе. Раз они смогли выгнать своего сына из дома, то какой будет приговор по отношению к Вэю? Голову с плеч? Или одномоментная кастрация? Он даже ничего о них не знает! Бохай и словом не обмолвился ни про деятельность своей матери, ни отца. Вздохнув, в голову Вэя приходит наиболее оптимальное решение.

— Хорошо, Бохай, мы поедем к твои родителям, — Ли рад, когда Ратанапорн снова поворачивается к нему. И снова становится расстроенным, когда видит покрасневшие глаза, — Однако мне нужно узнать их получше. Расскажи, чем они занимаются, что любят.

Так Ли Вэй и узнал, что миссис Ратанапорн владеет филиалом юридической компании своего отца в Таиланде, а мистер Ратанапорн занимает должность заместителя генерала полиции. Мать любила роскошь, а отец — экзотику и редкие вещи. Вопрос задавался с целью узнать, что им можно подарить, но только больше ввел в заблуждения, ведь позже Бохай поделился, что у них в доме огромнейшее количество тайских реликвий, которые передавались в их семье из поколения в поколение. Даже с гордостью показал Вэю собственную золотую статуэтку Будды, что существовала уже более двух тысяч лет. Ли улыбнулся, в очередной раз удивляясь сильной вере Бохая в буддизм.

— Ты хотел узнать, что можно им подарить, да? — Ратанапорн кладет голову на плечо Вэя, взяв его руку в свою и положив ладонью на живот. Ребенок пинался прямиком в то место, — Лучше всего задобрить их подарочными сертификатами в магазины класса "Люкс" или же приобрести китайскую реликвию. Однако второе менее выполнимо, так как нам надо ехать к ним сегодня.

— Сегодня?!

— А ты когда думал этим заниматься? Все равно они только вечером домой приходят. Как раз недолго посидим и уйдем. Завтра уже другие планы...

— Так командуешь и вертишь мною, а отплачивать ничем не собираешься? — Вэй хихикает, спускаясь рукой с живота под резинку домашних штанов Бохая. Получает шлепок по руке и разъяренное выражение лица Ратанапорна.

— Если не хочешь сидеть оставшиеся две недели в одиночестве, пока я пропадаю на работе, лучше помалкивай и делай, как я говорю. Со своими родителями я уже шестнадцать лет знаком, а ты — ни одного дня, — Бохай снова встает с дивана и двигается на кухню. Злится.

— Вот почему ты так груб со мной?! Бохай, не уходи! И вообще я считаю, что тебе следует, наконец, перестать ходить на работу, — Ли двигается за ним. И исполняет свой план-домогательство на кухонном столе позже.

Заранее оповестив старшую сестру Бохая об их приезде, к вечеру они вдвоем уже стояли за дверями квартиры. Ратанапорн мог спокойно зайти внутрь самостоятельно из-за наличия ключ-карты в кармане его брюк по которой они прошли внутрь комплекса, но он отказался от этой затеи. Хотелось увидеть искреннюю реакцию родителей спустя столько времени. Пока что только нервничал и растягивал края джемпера. Вэй нажал на звонок, поглаживая Бохая по спине. Сам так яро заставлял Ли поехать сюда, а оказавшись перед злосчастными дверями внутренне сжался до размеров мелкой мошки. Вэй повторно нажимает на звонок с легким внешним беспокойством. Ожидание только сильнее раздражало нервозность Бохая. Почему так долго не открывают?

— Так долго... Давай лучше приедем в другой день. Наверное, они ещё не хотят меня видеть, — Ратанапорн тянет Ли за рубашку с мольбой в глазах. Вэй отмахивается, нахмурившись.

— Раз приехали, то должны попасть внутрь. Ты ведь просил меня об этом, — Ли машет подарочным пакетиком перед Бохаем, — И неужели мой парень так долго выбирал этот подарок, чтобы в конечном итоге выбросить его? Нет, я против, — Ратанапорн смущенно отводит взгляд от английской версии слова "парень". Сам он ещё не до конца понимал, в каких именно отношениях состоит с Ли Вэем, поэтому инженер оставался всего лишь Вэем. В смартфоне подписан вместе с эмодзи, что соответствовало его профессии и ничего более. Ну, может ещё глупое сердечко рядом, но это формальности. Бохай вздыхает и соглашается подождать ещё немного.

Спустя несколько минут попыток Вэя оказаться внутри, дверь, наконец, открылась. На пороге стоял высокий мужчина в полицейской форме, а рядом с ним — женщина в домашнем прозрачном халате с пушком. Ли оценил наряд матери Бохая.

— Дражайший сын является у двери своих родителей спустя несколько месяцев с... — Отец приподнимает брови к верху, осматривая человека, стоящего рядом со своим ребенком. Спустя мгновение переводит взгляд на торчащий живот, вздыхая.

— С китайцем, — мать наклоняется головой ближе к лицу Ли, рассматривая его поближе, — Неужели нельзя было найти кого-то выше хотя бы своей матери? Это же от него ты залетел, да? Пахнете вдвоем уж больно похоже.

— Миссис Ратанапорн, не думаю, что формулировка "залетел" уместна в нашем с Бохаем случае, — Ли Вэй протягивает руку, — Меня зовут Ли Вэй, сын директора крупной шанхайской компании Shanghai Medical Corporation. Я довольно влиятельное лицо в сфере инженерии.

— Манерами не обделены, неплохо, — Мать скрещивает руки на груди, проигнорировав предложение рукопожатия, — Однако человека, что посмел испортить жизнь моему сыну вот этим, — женщина смотрит на живот Бохая, — я решу как называть самостоятельно. В моих глазах Вы, господин Ли Вэй, не более, чем насильник с замашками педофила. Удивительно, как Вам хватило смелости явиться на порог дома заместителя генерала полиции. Какой повод визита, Бохай?

— Я хотел познакомить Ли Вэя с вами двумя, — Ратанапорн в глаза матери не смотрит. Избегает, рассматривая вид за их спинами. Где-то там мелькает машущая рукой Хана.

— Вы планируете свадьбу? — встревает отец.

— Нет, что Вы... — Ли Вэя перебивает госпожа Ратанапорн.

— Значит, несерьёзные намерения в отношении Бохая? Думаешь, как родит — сразу сбежать в Китай? Чувство вины, наверное, гложет изнутри, вот и явился спустя столько времени. Тц, — мать отходит в сторону, — Проходите вовнутрь. Не желаю, чтобы впоследствии распространились никому не нужные сплетни.

Ли Вэй пропускает Бохая вперед, кладя руку ему на поясницу. Приобнимает. Мда-а, мнение его матери явно испортилось о Ли. Но почем ему было знать, что, ответь он иначе, она не отреагировала в стиле: «Ах, ты, негодник! Посмел ещё и брак планировать с моим несовершеннолетним ангелочком? Да я тебе яйца оторву, тварь ты эдакая! Педофил несчастный.» Решил сказать правду — и все равно не устраивает. Разговор явно будет тяжелым, а все слова Вэя явно будут перемалывать в совершенно другой смысл. Он ведь не собирался бросать Бохая после родов, почему его мать так решила?

— Пройдемте на кухню. Хана должна была разогреть еду, — отец поворачивается в направлении озвученного места. Когда туда приходит Бохай с Ли Вэем, то мужчина с женщиной уже сидят за столом. Хана же подходит сзади, приветствуя их двоих. Все занимают свободные стулья.

— Расскажи, Бохай, как ты себя чувствуешь? Я слышал, что ты перевелся в участок на границе Бангкока, где сейчас работает Нитикорн, — отец впервые за долгое время первый заводит разговор с Бохаем и то, даже не через мать. Судмедэксперт берет в руку палочки для еды, вздыхая.

— Ничего серьёзного не тревожит. Ли Вэй помогает, даже ходит со мной на работу, — Ратанапорн облизывается, забирая палочками микс из морепродуктов в одной из тарелок. Так захотелось, что аж слюна во рту скопилась! Ли Вэй нежно гладит его по колену. Приятно. Пока рука не начинает подниматься выше.

— Тогда почему вы ещё не планируете свадьбу? Ребенок не должен расти во внебрачных условиях. Особенно, когда оба родителя из разных стран. Не может же Ли Вэй остаться в Таиланде навсегда, раз у него и свои дела в Китае есть.

— Он уезжает через две недели обратно. Мы не... Мы пока что не готовы к браку, — Бохай запинается, желая сказать о статусе их отношений, но вовремя останавливается. Родителям лучше настолько глубокие подробности не знать.

— Навсегда уезжает? Удобно и подло, — мать хмурится, смотря на Ли Вэя. Инженер под её взглядом чувствует себя неуютно, но не проявляет внешних признаков. Только рука сжимает бедро младшего Ратанапорна под столом.

— Послушайте, миссис Ратанапорн, у вас сложилось обо мне неправильное впечатление. Так вышло, что о беременности Бохая я узнал не сразу. Будь иначе — присутствовал бы рядом с самого начала, — Ли Вэй кладет руку на сердце, — И я никогда не намеревался оставить его в одиночестве после раскрытия факта существования моего будущего ребёнка. Да, мы ещё не планируем брак, но я хотел бы взять Бохая вместе с собой в Китай, — Ратанапорн поворачивает голову к Ли. Они же никогда это не обсуждали... Или Вэй придумал это, чтобы понравиться его матери?

— Я не даю разрешение на вывоз моего сына из страны. У него уже большой срок, а перелёт может вызвать преждевременные роды. Это опасно, — отец отрицательно качает головой, — Ли Вэй, ты сможешь разобраться со своими делами в Китае до даты родов Бохая?

— Не уверен, выйдет ли. Обычно у меня довольно загруженный график и выделить время на частые разъезды не выдается возможности. К тому же обычно роды могут начаться в любой момент, и есть шанс, что мы можем ждать или намного дольше или они начнутся раньше, — Ли улыбается. Рука сдавливает ногу Бохая сильнее. Указательный палец стучит по чужому колену.

— Отец, мама, пожалуйста, позвольте мне поехать с Ли Вэем, — Бохай гладит пальцы Вэя. Перечить родителям было трудно, но слова отца верны. Ему не хотелось оставаться в одиночестве, когда... Придет время. Всё ещё странно осознавать, что совсем скоро это чудище вылезет из него, — Я уверен, что ничего не случится. Всегда ведь летал — и ничего, даже давление не опускалось ещё ниже.

— Тогда ты не был в положении. Это опасно.

— И откуда нам знать, что он, — мать указывает на Ли Вэя, — может сделать с тобой на территории своей страны? Да, в тебе течет китайская кровь, но это не отменяет того факта, что ты гражданин Таиланда и слишком выделяешься из толпы, что делает тебя похожим на иностранца. Ещё не хватало, чтобы моего сына сделали племенной кобылой: «Уберись на кухне, Бохай! Приготовь мне кофе, Бохай! Раздвинь ноги, Бохай!», — ты этого для себя хочешь? Для меня такое отношение к своему чаду — позор! — показалось, что она хотела добавить что-то ещё, но замолчала.

— Джиао, дорогая, может тебе поехать с ними в Китай, раз так переживаешь? Заодно за состоянием нашего сына понаблюдаешь и с родственниками повидаешься. Они же ещё не знают о том, что Бохай беременный? — отец воодушевленно смотрит на супругу.

— Хорошая идея ведь. И никто ни о чем переживать не будет, — Хана одобрительно кивает головой, смотря на Бохая с Вэем. Её брат особо счастливым не выглядел.

— Хм, а ведь и правда. Родильные дома в Китае тоже хорошие, особенно в Гонконге, — Джиао удовлетворительно смотрит на сидящих за столом, — Значит, еду в Китай через две недели вместе с вами двумя. Будем считать, что я устроила себе небольшой отпуск, ха-ха-ха!

— Длиною в несколько месяцев? — Бохай нервно берется за поедание еды со своей тарелки. Мысль о том, чтобы находиться с матерью настолько близко в течение долгого времени, не просто пугала, а ужасала и бросала в дрожь. Лучше бы Ли Вэй уехал без этого всего!

— Именно. По сравнению с тем, сколько лет я уже работаю, то несколько месяц — это хорошая плата, — Джиао усмехается, — Безопасность моего сына превыше всего. Не забывай, что мне необходимо познакомиться с твоим будущим супругом.

— Супругом? — переспрашивает Ли Вэй.

— Вы не планируете, а я уже готовлю документы. Поговорим с твоими родителям, вынесем конечный вердикт по делу. Просто так я это не оставлю. Раз уж такое произошло, то должно быть создано, учитывая все традиции. Одну свадьбу сыграем в Таиланде, вторую — в Китае, так уж и быть, — Бохай удивленно смотрит на свою мать, после — на Ли Вэя. Уделяет больше внимания второму, нежно проводя руками по его предплечью. Сам чувствует себя также, будто в клетку загнали. После поворачивается к матери и говорит:

— Мы пойдем в мою комнату. Переночуем сегодня здесь. Благодарю за ужин, — складывает руки вместе, наклоняет голову, и встает. Берет Вэя за руку и уводит за собой. За спиной слышится отцовский смешок.

— Извини, что так вышло. Сказал, чтобы они задавали не слишком много вопросов, а вышло... Снова всё из-за меня, — Вэй прикрывает за собой дверь и быстро осматривает комнату Бохая. Совсем не подходит ему. Выполнена в стиле всей квартиры, будто мнение сына и не учитывалось. Так боялись отойти от заданного интерьера? В любом случае, Ли проходит дальше и присаживается на кровать. Бохай стоит в шаге от него.

— Не обвиняй себя, правда. Я рад, что ты сказал это. Конечно, вряд ли ты на самом деле хотел ехать со мной в Китай, но все равно подумал обо мне, — Ратанапорн прикладывает обе руки в животу, — Это приятное чувство. Жаль, что ты разочаровался в моих родителях. Но это лучше, чем то, что могло быть... Они не так сильно злы на тебя.

— Не будь ты и правда на таком большом сроке, то уже давно бы предложил полететь со мной. Подойди ближе, — Вэй вытягивает руки, подзывая Бохая к себе. Ратанапорн подходит и Ли моментально его обнимает, кладя щеку на выпуклую часть тела, — Возможно, я немного напуган не тем, что твоя мать решила ехать с нами, а тем, что она намерена сыграть свадьбу. Ты ведь не хочешь, да?

— Я всего происходящего не особо хочу, — Бохай отворачивается, прикрывая лицо руками. Дыхание сбивается. Уголки губ Вэя опускаются вниз. Это он виноват, — Не пойми неправильно... Я рад, что у меня будет ребенок и есть ты рядом, но я планировал прожить свою жизнь иначе. В моих мыслях все эти события должны были произойти намного позже. Однако я никогда не буду жалеть об этом. События свершились, а я лишь могу их принять и свыкнуться жить с ними.

Бохай обнимает Вэя за шею, садясь к нему на бедра. Наклоняется к лицу, целуя в щеки и шепчет: «Время спать». Заснули не сразу — ещё многое обсуждали: и Джиао и Танакорном, и планы на будущее в отношении ребенка, и полет в Китай из-за которого Ли слишком беспокоился и просил Бохая отказаться. Как глаза закрылись, то уже ничего не могло их потревожить.

Утром следующего дня все члены семьи Ратанапорн и Ли Вэй собрались за одним столом. Есть по-прежнему было некомфортно: оценивающий взгляд Джиао только и был, что направлен на Вэя, словно ярко-красные лазеры. Бохай же завтракал со спокойной душой, моментами касаясь ноги Ли под столом. Когда Вэй смотрел на него, то и самому становилось легче. Предвзятость родителей Бохая не может испортить их взаимоотношения. Ли был рад, что получилось познакомиться с ними ближе.

— Все равно не понимаю, что ты в нем нашел: низкий, с ужасным стилем в одежде и отвратительными навыками лести. Неужели тебе денег мало, Бохай? Из-за одного залета решил испортить себе всю жизнь, — Джиао опирается лбом об руку, — Вот я родила твою сестру в подходящем возрасте, а уже после — тебя. Удавалось совмещать работу с вашим воспитанием. Не жаловалась. А ты... В шестнадцать-то лет! Хотя бы гимназию закончил — тогда ещё ладно, но нет: окончательно сорвал себе поступление в университет. Отец в целях воспитания даже с работы тебя уволил, а его сын решил перевестись во второсортный участок и заниматься трупами для тех дел, которым никогда не суждено быть закрытыми. Разве ты этой жизни хотел? Забыл о том, как горел желанием учиться и работать?! Сам всегда говорил: «мама, папа, я так хочу быть судебно-медицинским экспертом», а сейчас что? Стал непойми чем: то ли дырка, то ли так только с виду кажется, — женщина срывается на крик, сжимая руку в кулаке. Скорее её сильнее задела невозможность исполнения собственных планов в отношении сына, нежели обретённая больше, чем полгода назад, ситуация.

— Мама, пожалуйста, прекрати, — Бохай давит столовыми приборами в своих кулаках в стол, поворачиваясь к матери, — Мои цели никак не изменились. В университет я поступлю, продолжая работать. Для ребенка будет нанята няня. Если я хотел отставить свои мечты и забыть о всех полученных достижениях, делал бы всё то, чем занимаюсь сейчас? Я пошел в другой участок, потому что вы мне выбора не оставили! Я хотел продолжать свое дело, а ты, отец, решил, что лучше отрезать меня от своей работы, лишь бы никто лишний раз не обсуждал сына заместителя генерала полиции. И мама, ты такая же. Боишься не того, что я не исполню свои мечты, а то, что если появлюсь на людях, то сразу все будут обсуждать мое положение.

Бохай переводит дыхание. Ответ ни матери, ни отца слышать не хотелось — страшно. Перечить и делать что-то, отличающееся от привычного, — пугает. Лишь удивило, что Хана смотрела на него не удивленно, а поддерживающе. Наверное, он выбрал правильное решение, влияющее на отношение к себе. Терпеть это, особенно сейчас, было невыносимо. Ратанапорн перебивает Джиао, когда она собирается начать говорить:

— Мы уходим. Спасибо за теплый прием, больше приезжать не будем. И, мама, в Китай ты с нами не поедешь, — Бохай берет Ли Вэя за руку, покидая сначала кухню, а после — квартиру. Выйдя из комплекса, устало вздыхает.

— Всё в порядке, ты сказал правду. Возможно, они даже подумают о своем отношении к тебе. Главное, не принимай её слова близко к сердце, хорошо? — Вэй ведет Ратанапорна к машине, поглаживая его по спине, — Ты молодец, я горжусь тобой. Было видно, как тяжело это говорить, но ты смог. Чувствуешь себя легче?

— Если опустошение означает легкость, то да. Намного легче и абсолютно пусто в грудине. Наверное, это называется свободой? — Бохай садится на переднее пассажирское сиденье, смотря на зашедшего в автомобиль Вэя.

— Как мне поднять тебе настроение? — Ли сжимает руку Бохая в своей, — Хочу, чтобы ты только улыбался.

— Ты ничего не поел, поэтому давай сначала ещё раз позавтракаем, но уже в спокойной обстановке, — Бохай гладит пальцы Вэя, — А потом съездим... В детский магазин? Я бы хотел посмотреть некоторые предметы. Хана писала мне на днях, что её команда дизайнеров интерьера уже начали работу над детской, но хочу добавить туда чего-то... Общего от нас двоих. Всё же мы ведь не всегда сможем постоянно находиться вместе из-за расстояния.

Ли Вэй раскрывает глаза. Бохай хотел чего-то общего от них для их ребенка. Невероятно и страшным образом слишком мило. Вэй даже не знал как сначала правильно отреагировать, поэтому первым вопросом задал уточнение о том, чего именно хочет Ратанапорн, а после произнес: «Расстояния не помеха. Придумаем что-то, а сейчас... Я обязательно выполню любую твою просьбу».

По истечению чуть больше, чем трёх месяцев с просроченной предположительной датой родов, у Бохая отошли воды. Не без помощи Ли Вэя, конечно, который в течение последней недели вместе с Бохаем старался вызвать роды одним из самых действенных способов — сексом. Пришли они к такому решению не сами, а по совету лечащего врача Ратанапорна в Китае. И лучше варианта не нашлось, так как Бохай был категорически против какого-либо стороннего лекарственного вмешательства, несмотря на то, что две лишних недель с объемным животом доставили достаточно хлопот. Он даже отказался от кесарево сечения до момента начала родов, дабы не портить судьбу своего ребенка. Ли Вэй был только страшно удивлен тому напору, с которым Ратанапорн, рыча ему в шею, говорил, чтобы его член поскорее оказался внутри. Правда, рычал только до того момента, пока не был перевернут набок спиной к Вэю.

И вот сейчас, прижимаясь к телу Бохая сзади, Ли Вэй чувствует внезапный поток воды, стекающий не только по его члену, но и на простыни. Чуть позже — рука Ратанапорна упирается в его грудь, надавливая в попытке отодвинуть. Вэй повинуется, смотря на то, как Бохай садится на больничную койку, дыша более рвано, чем до этого.

— Фу-у-ух, наконец-то, — Ратанапорн сжимает руками испорченные простыни, наклоняя голову набок, — Позвони им, скажи, что началось. И маме моей тоже набери, она ведь приехать хотела.

— Рожаешь?!

— Нет, блин, член твой обкончать решил задницей и теперь хочу, чтоб все посмотрели!

Гонконгский родильный дом, держащий Бохая Ратанапорна на наблюдении в течение двух недель и трёх дней, принял роды и на свет появился плод совокупления известного инженера и судебно-медицинского эксперта. Больше, чем над именем, они решали, какое гражданство этот ребёнок будет получать. Двое китайцев говорили за китайское и только один таец настаивал на тайском.

КОНЕЦ

Эля прасти за этот кринж