Знаем ли мы?
Вот по пыльной дороге, укутавшись в свой плащ, идет путник. Дорога ему незнакома, что, впрочем, неудивительно - он ушел от своего дома на многие дневные переходы, пройдя уже два государства, но так и не найдя того, что ему требовалось. Бродит он так уже лет пять - как ему сделали предсказание, в котором ему нужно было найти людей лесных, да историй послушать их.
Устал бродить он уже и на первый год, но остановиться позволить себе не может. Страшится он смерти страшной, но не своей, а всех кем он дорожит. А потому топчет он пыль.
И все же, удача ему улыбнулась, ведь проходя мимо массивов лесных, он заприметил людей что танцевали, смеялись, что-то говорили и целовались. Не поверя своим глазам, он подошел к ним аккуратно, да так и застолбенел, ведь рассказы, что они вели, были ужасающи.
В одном девушка, что жила с рыбомордым, стала так часто время с ним проводить, что ноги ее больше не двигались, а плавать лишь могли, язык заплетался, не способный и слово связать, а руки только и делали что гребли. Так она и ушла из домишки своего в реку, да рыбой питаться стала. Девушку нашли лишь через неделю вздутым трупом, ведь несмотря на ее одержимость, жабры у нее не отросли.
В другом молодой барин столь девушек молодых любил, что каждый месяц новую заводил. Дамы терпели терпели да не вытерпели - и выблевал барин с балкона легкие, заев оленину вином отравленным.
А в третьем о Заклинателе речь шла, что столь до силы жаден был, что пальцы свои в кровь смолотил, стремясь как можно быстрее знаки ими создавать, и Заклинания пускать. Стал в этом деле мастер он, но только одного ведь не учел - не из железа руки были те, а потому в очередной беде, в которую он попал, при использовании Заклинания взорвались облаком руки те - перенапряг он их совсем.
И историй таких была ведь тьма, но все ему нужно было послушать, ведь так в пророчестве сказали, а действовать он собирался до конца, так что три дня и три ночи он сидел, и внимал речам людей лесных, а те и рады были новому слушателю, перебивая друг другу без конца, и мешая этим рассказывать.
Но вот на утро четвертого дня их историям наконец пришел конец. Просмеявшись вдоволь между друг другом, они наконец обратились к мужчине - "Что хочешь ты, человек прибывший с страны деревьев игольчатых?" "Поведайте мне ещё одну историю. Историю о семье моей, и о том, как они живут. Знаете такую?" "Теперь знаем, так слушай нас".
"Дед твой скряга старый умер от того, что сердце кровью облилось. А мать твоя помыв весь пол, на нем и поскользила вон - и голову пробила. Брата старшего забили камнями за дело - негоже ему было палиться на измене. Отец не выдержав сих дел, ушел в лес с кончиной. Ну а сестренке маленькой твоей дорога была крива - принарядившись откровенно, стоять и торговать чем было, то есть интимом."
Парень на то лишь рассмеялся, явно довольный историей сией. "Как хорошо, что это просто рассказ ваш, не так-ли, народец вы полей?" "Да, это так, о юноша несчастный, а теперь пойдем, нам нужно собираться".
И с тех самых пор в толпе веселой стало на участника больше, а вместе с тем в их репертуар прибавилась история о несчастной семье, погибшей постепенно.
На деле ж дед умер от старости в окружении любящей семьи, отец с матерью ныне нянчат внуков, старший сын семьи этих внуков в дом и принес, став примерным семьянином, а младшая дочь недавно закончила престижное учебное заведение. И вздохи той семьи были лишь об одном - о среднем их же сыне, что ушел в куда-то вдаль, так и не вернувшись в дом.
А тот не помнил уж ничего, кроме рассказанной ему истории паршивой, которую и сам теперь рассказывал всем, кто готов был его послушать. А коли слушали его до конца, то придумывал со всеми вместе историю новую, а вместе с тем готовили место для пополнения нового.