ПОНЕДЕЛЬНИК ШЕСТОЙ СЕДМИЦЫ ВЕЛИКОГО ПОСТА

О ДУШЕ И ТЕЛЕ

Когда душа не будет раболепствовать мудрованию плоти, но в сознании того, что дано ей от Бога восприемлет приличные ей величие и достоинство, тогда в ней глас Господень (Свт. Василий Великий).

Утро в душе производит Солнце Правды, восхождение умного Света производит день в приявшем Его (Свт. Василий Великий).

И как глаз вне света не может пользоваться способностью зрения, так и душа, носящаяся по сторонам вне понятия о Единородном Сыне Божием, не может пользоваться разумением (Свт. Василий Великий).

Душа, поползнувшая в плотские страсти, губит свойственную ей красоту (Свт. Василий Великий).

Как для плоти необходимо удаление чуждого и восполнение недостающего, так и в душе нашей надобно устранять чуждое и принимать в нее приличное ее природе ... (Свт. Василий Великий).

Душа, соблюдающая мыслительную силу свою в трезвении и приличных действованиях, утвердится в созерцаниях и будет упражнять свой нрав в том, что правильно, справедливо, благопристойно и мирно. А как скоро прекратит размышление и перестанет углубляться в надлежащее созерцание, тогда восставшие телесные страсти, как бесчинные и наглые псы, над которыми нет надсмотрщика, начинают сильно лаять на душу и каждая страсть усиливается всячески истерзать ее, отделяя себе часть жизненной ее силы. Хотя душа одна и та же, сила ее двояка: одна — собственно жизненная сила тела, а другая — сила, созерцающая существующее, которую называем также разумною. Но душа, поскольку соединена с телом естественно, вследствие сего соединения, а не произвольно, сообщает телу силу жизненную. Ибо как солнцу воссиявшему невозможно не освещать того, на что простерло лучи, так невозможно душе не оживотворять тело, в котором пребывает. Сила же созерцательная приводится в движение по произволению. Поэтому, если душа соделает свою созерцательную и разумную силу всегда бодрственною ... то усыпляет телесные страсти двояким образом, т.е. и тем, что бывает занята созерцанием лучшего и сродного, и тем, что, надзирая за безмятежием тела, уцеломудривает и утишает его страсти. Если же, возлюбив леность, оставит созерцательную силу в недеятельности, телесные страсти, нашедши жизненную силу праздною и разделив ее между собою, так как никто их не останавливает, увлекают душу к своим стремлениям и действиям. Посему телесные страсти в нас сильны, когда ум бездейственен; благопокорны же, когда ум управляет и владеет телом (Свт. Василий Великий).

Прекрасная вещь — конь, и чем он по природе горячее и резвее, тем лучше. Но он требует наездника и управителя. Если наездник как должно распорядится природными свойствами животного, то употребит его с пользою для себя и достигнет предположенной цели: и сам останется целым, и животное окажется весьма годным в дело. Если же наездник худо правит молодым конем, то конь неоднократно сбивается с дороги, попадает на дорогу непроезжую, низринувшись же со стремнины, уносит иногда с собою и самого седока, и нерадение наездника подвергнет опасности обоих. Так рассуждай и о душе с телом. Тело получило естественные стремления, которые не бессмысленны, но, без сомнения, на что–нибудь хороши и полезны, но оно не получило на свою долю рассудка, чтобы преимуществом разума почтена была душа. Если душа как должно управляет стремлением тела, то и тело спасено, и душа пребывает вне опасности. Если же вознерадит об управлении и, объятая сном беспечности, перестанет держать тело в узде, то и само тело как не имеющее рассудка совращается с прямого пути, и душу ввергает в равные со своими падениями (нестроения); не по собственной негодности, но по нерадению души. Ибо если бы телесные страсти были бы таковы, что их не могла бы укрощать душа, то по справедливости было бы виновно тело. Но если они стали покорны многим потщившимся преодолеть их, то тело не может быть обвинено теми, которые стараются очернить его, называя первым виновником порока. Достойна же укоризны за нерадение душа, ослабившая власть свою над телом, а ... также и поставившая себя во зле чрез оскудение в ней добра (Свт. Василий Великий).

Как мог демон отдалить тебя настолько от Христа, уловить твой язык и слух и зрение, о несчастная душа? Где ты блуждаешь вне кроткого света, волнуемая житейскими желаниями, беспокойствами, заботами, трепеща одной тени страха, служа обольщением, иссыхая и истаивая в порывах кипящего гнева? Не предавайся, душа, кружениям парящего ума, но и не забывай своей жизни, когда приближаешься к плоти, к прикровенным и явным плотским недостаткам! Пусть в дольнем мире возмущаются все житейскими бурями, пусть здесь время, как шашками, играет всем: и красотою, и богатством, и неверным счастьем, и могуществом! А я, крепко держась за Христа, никогда не покину надежды, что увижу сияния Воединосочетаемой Троицы, когда достояние великого Бога (душа), теперь смесившаяся с плотью, а прежде — образ Божий, вступит в единение с Небесным (Свт. Григорий Богослов).

Душе дана воля отвращать телесные члены и не допускать их до худых зрелищ, до слышания чего–либо лукавого и срамного, до непристойных слов, до занятий мирских и лукавых (Прп. авва Исайа).