ПОНЕДЕЛЬНИК ВТОРОЙ СЕДМИЦЫ ВЕЛИКОГО ПОСТА

О СТРАСТЯХ И МАТЕРИ ИХ – ЧРЕВОУГОДИИ

Главных страстей восемь: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие и гордость ... Пороки эти разделяются на два рода: на естественные, к которым относятся чревоугодие и блуд; и неестественные, как сребролюбие. Действие их четвероякое. Некоторые из них не могут совершаться без содействия тела, например, чревоугодие и блуд; некоторые совершаются без всякого содействия плоти, например, тщеславие и гордость. Некоторые из них принимают причины возбуждения отвне, например: сребролюбие, гнев, а некоторые от внутренних причин происходят, например, уныние и печаль (Прп. Иоанн Кассиан Римлянин).

Восемь страстей, хотя имеют разное происхождение и разные действия, однако же шесть первых, т.е. чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль и уныние соединены между собою каким–то сродством или связью так, что излишество первой страсти дает начало последующей ... и потому против них надобно сражаться ... тем же порядком, и в борьбе с ними всегда надобно нам переходить от предыдущих к последующим ... Чтобы победить уныние, сначала нужно подавить печаль; чтобы прогнать печаль, прежде нужно подавить гнев; чтобы погасить гнев, нужно попрать сребролюбие; чтобы исторгнуть сребролюбие, надобно укротить блудную похоть; чтобы подавить блудную похоть, должно обуздать страсть чревоугодия. Остальные две страсти тщеславие и гордость, так же соединяются между собой, как и предыдущие, так что усиление одной дает начало другой ... Но от шести первых страстей они совершенно отличаются и не соединяются с ними подобным образом: не только не получают от них никакого повода к своему рождению, но даже противным образом возбуждаются. Ибо по истреблении первых шести, эти две сильнее плодятся ... Поэтому мы подвергаемся брани особенным образом от этих двух страстей ... чтобы истребить гордость, надобно прежде подавить тщеславие. И таким образом, по подавлении предыдущих, последующие утихнут ... И хотя сказанные восемь страстей связаны между собою упомянутым образом и смешаны, однако же частнее они разделяются на четыре союза и сопряжения, ибо блудная похоть соединяется особым союзом с чревоугодием; гнев — с сребролюбием; уныние — с печалью, а гордость тесно соединяется с тщеславием (Прп. Иоанн Кассиан Римлянин).

Смотри, чтобы пресыщение и чревоугодие не довело тебя до страстного неистовства и не оказаться тебе увлеченным двумя молодыми, невзнузданными конями, низвергающими в бездну погибели (Прп. Исидор Пелусиот).

Как вода, разделяемая на многие потоки, делает, что зеленеют все места, лежащие около протоков, так и страсть чревоугодия, если разделилась в твоем сердце, напоив все чувства и насадив в тебе лес пороков, обратит душу твою в жилище зверей (Свт. Василий Великий).

Учись держать чрево в крепкой узде: оно одно не воздает благодарности за оказанные ему благодеяния (Свт. Василий Великий).

Горе нам, что мы не обращаем внимания на смрад, исходящий из чрева нашего, и потому побеждаемся сластолюбием и гордостью (Прп. авва Исайа).

Против чревоугодия во всякое время подвизаясь, не могут быть (подвижники) безопасны, если не будут вести борьбу с особенною осмотрительностью сердца и воздержанием тела (Прп. Иоанн Кассиан Римлянин).

Образ этой страсти, которой необходимо подчиняется даже духовной и высокой жизни христианин, довольно верно обозначается подобием орла. Хотя он, возвышенным полетом поднимается выше облаков, скрывается от глаз всех смертных и от лица всей земли, но по требованию чрева принужден бывает опять опускаться на низменности долин, сходить на землю и питаться ... трупами. Так же и чревоугодие никак нельзя пресечь, как прочие пороки, или совершенно истребить, а только излишние возбуждения и пожелания его силою души можно ограничить и обуздать (Прп. Иоанн Кассиан Римлянин).

Если побежденный дух чревоугодия своим смирением начинает улещать тебя, упрашивая, чтобы ты несколько послабил ему, уменьшил ревность в воздержании и меру строгости, то ты не сдавайся на его покорность. Видя, что ты немного стал спокойнее от плотского разжигания, не думай, что ты безопасен от нападения, не возвращайся к прежней невоздержности или прихотям чревоугодия. Ибо этим побежденный дух чревоугодия говорит как бы так: “Возвращусь в дом свой, откуда вышел”. Тогда тотчас происходящие от него семь духов - пороков будут для тебя злее, нежели страсть, которая вначале была побеждена тобою, и они скоро увлекут тебя к худшим грехам ... Посему нам надобно стараться, чтобы, воздержанием и постом победив страсть чревоугодия, не оставлять душу нашу пустою от необходимых добродетелей, но рачительно занимать ими все изгибы нашего сердца, чтобы дух чревоугодия, возвратившись, не нашел нас пустыми, незанятыми ими ... и не довольствуясь открытием входа для себя одного, не ввел с собою в нашу душу семь страстей и не сделал наше последнее худшим прежнего. Ибо после этого будет гнуснее, нечистее та душа, которая хвалится, что отверглась этого мира, тогда как господствуют в ней все восемь страстей; и подвергнется более тяжкому наказанию, нежели когда была в мире, когда еще не обязывалась ни благочинием, ни именем христианским. Ибо эти семь духов потому называются злейшими прежде вышедшего духа, что пожелание чрева само по себе не было бы вредно, если бы не вводило за собою других, более важных страстей, т.е. блуда, сребролюбия, гнева, печали, уныния, тщеславия и гордости, которые сами по себе, без сомнения, вредны и гибельны душе. И потому никогда не может достигнуть совершенной чистоты тот, кто надеется приобрести ее одним воздержанием, т.е. телесным постом, если не познает, что воздержание нужно для того, чтобы, по усмирении плоти постом, он мог вступить в брань с прочими страстями (Прп. Иоанн Кассиан Римлянин).

Нам надобно прежде подавить страсть чревоугодия, и ум должен быть утончен не только постом, но и бдением и чтением, и частым сокрушением сердца о том, в чем сознает себя прельщенным или побежденным, то сокрушаясь от страха пороков, то воспламеняясь желанием совершенства и непорочности, пока занятый такою заботою и размышлением не сознает, что принятие пищи допущено не столько для удовлетворения, сколько послужило в тягость ему и считает ее более необходимою потребностью тела, нежели вожделенною душе. Занятые таким упражнением ума и сокрушением, мы подавим сладострастие плоти, усиливающееся от разгорячения пищею, и вредные жала ее. Таким образом, печь нашего тела, которая разжигается вавилонским царем — диаволом, постоянно доставляющим нам поводы ко грехам и порокам ... мы можем погасить обилием слез и сердечным плачем, пока пожар плотской похоти не будет совершенно погашен благодатию Божией, веющею в сердцах наших Духом росы Своей (Прп. Иоанн Кассиан Римлянин).