Глава 10. Жизнь – это танец под присмотром чуткого бога
Все научились маски надевать, Чтоб не разбить свое лицо о камни.
Владимир Высоцкий «Маски»
Почему-то это было первым, о чем подумал Джисон, увидев друга.
В его пистолете всего две пули. Зачем он вспомнил? На что он собирается их потратить?
— Привет, — тем временем сказал Хёнджин, по-прежнему улыбаясь. — Мы на обед.
Из-за спины Хёнджина высунулся Феликс. Прежде Джисон не видел его настолько счастливым и умиротворенным: обычно он смотрел на Хана с вызовом, а сейчас будто… Успокоился.
— Это Феликс, — зачем-то представил Хёнджин. — Мой парень.
Хёнджин никогда никого так не называл. Ни Криса, ни одного из тех парней, что были до него. Даже когда он был влюбчивым подростком, он избегал этого слова.
А Феликс вдруг стал его парнем.
Если Хёнджин не подает какой-то сигнал, то Джисон не знает, что еще все это может значить.
План, в целом, неплохой: Хёнджин не смог отвязаться от Феликса сам, вот, очевидно, и решил прийти с ним сюда. Если Хёнджин вот так их знакомит, значит, Феликс знает, что они с Джисоном друзья. Насколько много он знает? Пожалуй, если бы он знал все, Хёнджин бы выглядел более напряженным.
— Мы знакомы, — кивнул Феликс и протиснулся мимо Джисона в дом. Джисон, убедившись, что он на них не смотрит, перевел на Хёнджина требовательный взгляд, мол, давай, я сам не понимаю. Но Хёнджин на него даже не взглянул: он смотрел в спину Феликсу и, стоило тому сделать шаг, тут же и сам менял позу, будто подстраиваясь под него, будто… Будто был к нему привязан.
Джисон нахмурился и медленно отступил, пропуская Хёнджина в дом. Хёнджин вошел тут же и снова подошел к Феликсу.
— Минхо! — крикнул Феликс воодушевленно. — Минхо! Спускайся! Будем готовить обед! Минхо!
— Он не спустится, если работает, — сказал Джисон, посмотрев на лестницу.
— Спустится, если хорошо позвать, — бодро отозвался Феликс. — МИН! ХО!
Наверху скрипнула дверь, а следом раздались шаги.
Минхо действительно спустился, но не сказал присутствующим ни слова. Вид у него был какой-то потерянный: кажется, он все еще блуждал в своих мыслях и на зов пришел на автомате.
— Я же говорил! — обрадовался Феликс. — Ладно. Джинни, принеси пакеты из машины.
— Я помогу, — тут же вызвался Джисон.
— Нет, — моментально, но очень мягко отбил младший Ли. — Там не так много. Лучше помоги мне с посудой, я плохо помню, что и где лежит.
Хёнджин, не дожидаясь, пока они разберутся, послушно ушел за пакетами. Джисон проводил его взглядом, но тот снова никак на него не отреагировал.
Минхо подошел к окну у входной двери и замер, глядя куда-то вдаль.
Джисон никогда еще не чувствовал себя настолько странно.
Феликс, щебеча что-то приветливо-нейтральное, кружил по кухне, вытаскивая салатницы, тарелки, масленку, столовые приборы, дуршлаг… Джисон не помогал: только наблюдал за тем, как быстро Феликс управляется. Он бегло осмотрел его: на том была широкая футболка и джинсы. Они скрывали его тело, но материал был довольно тонким: будь у него оружие, Джисон бы смог заметить. Как же он затащил Хёнджина в Хижину? Чем ему угрожал? Может, на курорте остался заложник?
Допустим, так, но чего добивается Феликс? Зачем ему этот обед? Если он все знает, может просто сдать их своим адвокатам: те в любом случае снимут с кадетов скальп, неважно, насколько на самом деле семья Ли виновата в убийствах. И если цель Феликса — не скрыть свои преступления, то тогда он… Тогда он…
Тогда он собирается совершить новое преступление. И кто-то из тех, кто сейчас в Хижине, его новая жертва.
Но тогда нужно бежать! Хватать Минхо и тащить подальше отсюда, хоть под гору, хоть на курорт, хоть просто в лес, главное — подальше. Если Феликс — тот, кто убил всех этих людей, то он очень опасен и чрезвычайно силен. И в таком случае единственное, что они могут — это убежать.
Но почему Хёнджин даже не попытался подать знак? Слишком напуган? Слишком большой риск? Неужели у Феликса и правда есть заложник?..
Совершить такие преступления мог только по-настоящему безумный, одержимый человек. Прежде Джисон не стрелял в людей. Остановит ли такого безумца наведенный пистолет? А предупредительный выстрел?
Если у него будет оружие, нож, к примеру, Джисон сможет стрелять сразу в него. Попадет ли? Сможет ли нажать на курок в нужный момент?
У него всего две пули. Права на ошибку, считай, что и нет.
А еще здесь Хёнджин и Минхо… Феликс ведь не просто так спрятался за Хвана: чувствовал, что может быть опасно показываться сразу, выставил его как щит. Что, если он прикроется Хёнджином снова? А что, если прикроется Минхо? Зачем-то же он его позвал…
Две пули, две пули. Всего две пули.
Феликс быстрый и, судя по всему, бесстрашный. Если пойдет с ножом, придется стрелять сразу в голову или грудь — если в руку или ногу, то он может и не остановиться.
Две пули. Спастись и убить. Убить или спастись.
А ведь пистолет еще нужно достать…
— Сполосни дуршлаг, пожалуйста, — сказал Феликс. — Кажется, его не доставали с прошлого года. Он пыльный.
Джисон послушно взял дуршлаг и принялся мыть его под краном. Феликс остался у него за спиной: это напрягало, но, кажется, Феликс был чем-то занят. Джисон огляделся. Ножа у раковины не было, значит, он в ящике…
— Достань еще нож, пожалуйста, — сказал Феликс.
Джисон выключил воду и, отложив дуршлаг, вытащил из ящика нож.
Он медлил. Кидаться на Феликса вот так было неразумно: он ведь даже не знает всех фактов. Может, Феликс потеплел к нему, узнав, что они друзья с Хёнджином. Он, во всяком случае, так это и объяснит, если дойдет до суда.
Нет, атаковать первым нельзя. Сначала надо понять, что происходит.
Он протянул нож Феликсу, тот быстро кивнул и отвернулся.
Хёнджин вернулся с двумя бумажными пакетами.
— Что будем готовить? — спросил Джисон. У него было странное ощущение, будто только они с Феликсом могут разговаривать. Минхо с Хёнджином будто спали или не слышали их — так ему казалось.
Собственно, ему и нужно было говорить с Феликсом. Нужно попытаться выяснить, что происходит.
— Кимчи Тиге, — бодро ответил Феликс и вытащил из пакета контейнер с кимчи. — В нашем ресторане он отвратительный, а мне очень хочется остренького. Помой овощи, а я пока порежу кимчи.
Значит, нож он ему не уступит. Тревожно, но угроза все еще слишком призрачна.
— Так вы с Хёнджином теперь вместе, — сказал Джисон.
— Да, — Феликс кивнул, — мы познакомились, когда он только приехал. Он сказал, что он художник, и я подумал «вау, еще один творческий человек в моей жизни». Представляешь? Вот так сразу добавил его в свою жизнь, хотя мы были знакомы без году неделя, — Феликс рассмеялся. — Но я рад, что так подумал. Я не ошибся.
Джисон не знал, как продолжать разговор.
— Я рад, — сказал он. — Хёнджин редко знакомит меня со своими парнями.
Вообще ни с кем не знакомил, но категоричных формулировок сейчас лучше избегать.
— Знаю, — кивнул Феликс. — Он вообще парень загадочный, — он по-прежнему улыбался, но в голосе проскочил холодок.
Значит, что-то он все-таки знает.
— Он, значит, и рисунки тебе свои показал? — сменил тему Хан. — Хёнджин, я и не помню, когда ты последний раз рисовал, а тем более — показывал кому-то рисунки. Что же с тобой случилось?
— Любовь, — улыбнулся Хёнджин. Он сидел за столом напротив Феликса и разбирал пакеты. — Просто любовь.
Ответ максимально не в стиле Хёнджина, но почему он звучит настолько искренне?
— Я думал, только я твоя любовь, — продолжил Джисон.
— Больше нет, — протянул Хёнджин. — Теперь у меня есть личная жизнь.
— Но друга он не бросит, — продолжил за него Феликс. — Не волнуйся, я не из тех, кто запрещает видеться с друзьями. Вы будете много общаться, так что ты и не заметишь, что что-то изменилось. Но! — он поднял нож, и Джисон непроизвольно дернулся, вжимаясь в раковину за спиной. — Сначала мы поедим. Так что хватит болтать — и за работу.
Нет, с Хёнджином что-то не так. Он бы точно уже нашел способ дать понять, что что-то происходит. Он бы не стал рисковать, он бы показал Джисону, что тот прав в своих подозрениях. Особенно если в опасности кто-то кроме присутствующих. Но что же тогда происходит?
Феликс руководил готовкой и сам же делал основную часть работы, выпуская из рук нож, только когда нужно было что-то помешать или добавить специи. Но даже тогда нож он держал под рукой, хотя Джисон допускал, что это лишь его паранойя и Феликс вовсе не пытается… Что? Он даже не понимал, чего Феликс может хотеть, откуда ему знать, чего от него ждать.
Когда суп был готов, Феликс окликнул брата: тот так и стоял у окна, изредка переминаясь с ноги на ногу, но не вступая в разговор и даже не смотря на собравшихся. Минхо послушно обернулся и, подойдя к парням, сел за стол. Взгляд его был опущен, и, как Джисон ни старался, перехватить его он не мог.
Минхо молча принял тарелку и кивнул.
Феликс быстро накрыл на стол, раздал всем палочки и сел рядом с Хёнджином. Тот улыбнулся ему и принюхался:
— Пахнет отлично, — сказал он. — Спасибо.
— Сегодня холодно, — заметил Феликс. — Острый суп будет в самый раз.
— Разве? — искренне удивился Джисон. — Мне казалось, я видел… — он сам посмотрел в окно и замолчал. Деревья были едва различимы: все заволокло туманом. Выходит, пока они готовили, температура опять упала.
— Скоро начнется гроза, — сказал Феликс, — как всегда, это невозможно предсказать, пока ты внизу, но стоит подняться — и все очевидно. Мы здесь заперты, пока дождь не кончится, я не поеду по такой дороге.
— Очень разумно, — кивнул Джисон, пытаясь понять, намек это или невинная болтовня.
Но он вообще ничего не понимал.
Две пули. Если Хёнджин теперь правда с Феликсом, может ли так случиться, что…
Нет. Нет. Он даже думать об этом не будет. Стрелять в Хёнджина — это как прострелить себе колено в лучшем случае, а то и голову.
Да и что там Феликс мог ему сказать, что мнение Хёнджина изменилось так быстро? Еще вчера он собирался уехать с Крисом — так сказал старший, а сегодня что?
Такие перемены могли произойти, только если…
Две пули. Тогда у него только две пули.
— Кстати о парнях, — Феликс даже выпрямился. — Вы-то нам ничего не хотите рассказать, а? Минхо?
— Что? — глухо переспросил тот.
— Что у тебя с этим молодым человеком? — терпеливо спросил младший брат.
Минхо набрал в ложечку бульон и, не торопясь, выпил его.
— Не твоего ума дело, — сказал он просто и вновь набрал бульон в ложечку.
— Вот как, — Феликс чуть скривил губы. — Джисон, тогда ты мне скажи. Я же вижу, как ты поглядываешь на моего брата. Я даже подумал, ты безумный фанат, но теперь понимаю, здесь что-то другое. Так что между вами?
«Теперь» понимает? Почему «теперь»? Что изменилось?
Раньше он ему не верил — это было и так понятно, а «теперь», стало быть, верит?
Или теперь это просто не имеет никакого значения?
Джисон посмотрел на писателя. Тот продолжал есть суп, не поднимая взгляда от тарелки. Его жесты были цикличны, даже звуки повторялись — он все делал на автомате. Просто делал то, что ему было велено. Он будто только проснулся и пока еще не понимал, что происходит, или же… Или же он спит?
— Джисон? — позвал Феликс. — Оставь его. Мы оторвали его от работы: он будет кукситься до самого вечера. Он всегда такой, когда его заставляют выходить раньше времени.
— Раньше времени? — переспросил Джисон. — Я не заметил, что есть какое-то расписание.
— Его и нет, — улыбнулся Феликс. — Но есть секрет, — он поднес палец к губам, доверительно наклоняясь ближе к Джисону. — Я поменяю свой секрет на твой. Ваш. Скажи мне, что между вами?
Вот как, значит. Он хочет поиграть.
Что бы сказали делать в академии? Нельзя уходить в оппозицию, нельзя настраивать преступника против себя, но нельзя идти у него на поводу. Проще сказать, чем сделать. Как ему вернуть контроль? Как показать, что Джисон вовсе не играет?
— Я понятия не имею, — сказал он. — Я давно не понимаю, что происходит. Я работаю и сплю, мне снятся кошмары, я опять работаю и снова сплю. Я потерял связь с реальностью, я почти ни с кем не говорю, и я понятия не имею, какой сейчас день. Месяц. Я полностью… — он медленно выдохнул, возвращая голосу твердость. — Потерялся. Мне кажется, что что-то происходит, что что-то было и еще должно быть, но я… — он посмотрел на Минхо. Тот не реагировал, но есть перестал. — Я не знаю, правда ли это. Если нет — я не знаю, почему думаю об этом. Если да — я не знаю, зачем это было и что это значит.
Он выбрал честность. Не потому что хотел расположить Феликса и не потому что не придумал ничего лучше: просто это был единственный способ контролировать ситуацию. Хёнджин и Минхо не здесь, они в каком-то другом мире и почти не реагируют ни на что. Феликс тоже не совсем в себе: он знает больше, чем показывает, и вряд ли это просто игра. Он сознательно игнорирует то, что знает, надеется, что все пройдет.
Джисон выбирает правду. Пускай даже он окажется последним из тех, кто это сделает.
— Я понимаю тебя, — кивнул Феликс. — Когда папа умер, я постоянно так себя чувствовал.
— Детка, он о другом, — Хёнджин мягко положил ему ладонь на плечо. — Он не грустит, он влюблен. Как и я.
— А, — Феликс, кажется, смутился. — Я знаю это чувство. В смысле, потерянности. Оно бывает, когда ты в Хижине. Чем ближе ты к моему брату — тем оно сильнее.
— Почему? — тихо спросил Джисон. — Почему так?
— А ты разве сам не понял? — удивился Феликс. — Вы провели здесь столько времени, а ты так и не понял, что происходит? Ты какой-то слишком глупый для полицейского.
— Может, ты тогда… — начал Джисон, но его прервал стук в дверь.
— Открыто! — крикнул Феликс и встал, подтолкнув Хёнджина. Тот поднялся следом. Джисон встал скорее от нервов. Минхо просто повторил за всеми собравшимися.
В Хижину вошел Ким Сынмин, и Джисону внезапно стало понятно, в ком тут все дело.
Его взгляд был абсолютно трезвым и очень спокойным. Куда спокойнее Джисона, но в нем не было той непосредственности, что в Феликсе: он точно понимал, что происходит.
И он пришел окончательно со всем разобраться.
— Хан Джисон, — вздохнул Сынмин. — Сядь.
— Постою, — сухо ответил Джисон.
Две пули. Вот и нашлась цель, настоящая цель. Это в Сынмина надо стрелять, стрелять — и бежать.
Он точно знает, что происходит. Он всегда знал, всегда понимал.
Он все это время сам ходил к детективу Со, врал ему, угрожал, натравливал адвокатов.
Они понимали, что что-то он знает, но только теперь Джисон осознал — он знает все. Только Ким Сынмин понимает Хижину. Понимает это.
— Ты думаешь, я тебя убью, но мне это не нужно, — устало вздохнул Сынмин. — Я просто с тобой поговорю.
— Чтобы я стал как он? — Хан кивнул на друга.
— Чтобы ты понял, — поправил Сынмин. — Твой друг в порядке, поверь мне. И ты тоже будешь, но сначала тебе придется послушать меня.
— Я был готов слушать все это время, — ответил Джисон, качая головой, — и ты видел, в каком я состоянии, ты все видел и молчал. С чего решил заговорить теперь?
— Во-первых, — Сынмин снял плащ и, положив его на диван, прошел к обеденному столу. Он встал во главе, сложив руки на груди. — Я не знал, кто ты. Кто вы, — он мельком взглянул на Хёнджина. — Во-вторых, даже если бы знал… Это вряд ли бы что-то изменило. Я не вмешиваюсь — иначе бы был плохим редактором.
— Во что ты не вмешиваешься? — процедил Джисон. — В то, как ли Минхо убивает людей? Ты покрываешь его?
Сынмин отреагировал совсем не так, как мог бы ожидать Джисон: он просто устало вздохнул. Снова.
— Вроде того. Но не так, как ты думаешь.
— Вовсе нет, — редактор пожал плечами. — Это ваша работа: найти улики. Все, что мне говорили — сплошные домыслы и теории заговора. Ничего даже близкого к правде я не слышал. Мне было не о чем врать.
— Ты обязан заявить о преступлении, если стал его свидетелем.
— Интересная мысль. А свидетелем какого преступления я стал, не подскажешь?
— Ты думаешь, я подельник? Или что это я убил тех людей?
— Ты точно подельник, и я не удивлюсь, если ты и убийца. Вы оба, — он кивнул на Феликса. — Вы оба знали, вы понимали, что творит Ли Минхо.
— Что он творит? — удивился Феликс.
— Его референсы, — сказал Джисон. — Он представлял их в голове, но этого было мало. И тогда он убивал. Вопрос только, чьими руками.
— Ну вот опять, — вздохнул Сынмин. — Домыслы. А поверх этого еще и это отчаянное желание защитить Минхо. Ты вроде и понимаешь, что он заварил всю эту кашу, но не готов с этим смириться. Бросаешься на нас, надеясь, что мы сознаемся.
— Откуда взялись трупы на любимой поляне Феликса?
— Они там повесились, — пожал плечами Сынмин. — Ты ведь читал книгу. Те трое — просто повесились.
— Со связанными руками? Без опоры под ногами, с которой можно было бы спрыгнуть?
— Нет, — ответил Сынмин спокойно, — это уже я. Чтобы картинка соответствовала.
Джисон дернулся к нему, но вовремя себя остановил. Он не может броситься на него с голыми руками, это только сделает все сложнее. Ему нужно оставаться спокойным, нужно держаться так же спокойно, как сам Ким Сынмин.
Он, очевидно, верит, что не совершал преступлений. Что сделал что-то полезное даже. Нужно понять, что он мнит о себе, нужно расположить его к себе — и только потом действовать.
— Как ты нашел поляну? — спросил Джисон сдержанно.
— Да не такая уж она и секретная, — пожал плечами Сынмин. — Я часто бываю на горе с тех пор, как стал его, — он кивнул на Минхо, — редактором и издателем. Мы не только в Хижине сидим, мы иногда и гуляем.
«Гуляли», — поправил Джисон мысленно. Он умрет, но не позволит Ким Сынмину выйти сухим из воды.
— Вот он как-то меня туда и привел. Я знал, где надо будет искать, когда читал рукопись.
— Ты не первый раз ищешь, верно?
— Джисон, ты не даешь объяснить тебе, как это работает. И поэтому я кажусь тебе монстром, но я не монстр. Никто из нас не монстр. Просто дай мне рассказать.
Что ж, выслушать его, кажется, не такая уж ужасная идея, но что потом? Они убьют его? Промоют мозги как Хёнджину? Заставят тоже что-то «поправить»?
Нет, все это слишком опасно. Слушать его просто так рискованно, он должен что-то предпринять.
— Садитесь все, — сказал Сынмин почти что дружелюбно. — Вообще не понимаю, зачем вы вскочили. Этого вон тоже подняли, — он указал на Минхо. — Сидел бы у себя. Зачем он здесь, Феликс?
— Потому что Джисону так спокойнее, — ответил Феликс и, потянув Хёнджина за рукав, сел. Хёнджин сел следом. — От Минхо не убудет.
— Сомнительно, — покачал головой Сынмин, переведя взгляд на Джисона.
Джисон тоже стал опускаться, но, оперевшись о стол, промахнулся, угодив рукой в миску с супом. Та перевернулась. Под цоканье Феликса суп разлился по столу и, добравшись до края, залил колени Джисона. Джисон отпрянул от стола.
— Мне нужно переодеться, — сказал он. — Я так не могу, это все… Просто дайте мне минуту, хорошо? И потом рассказывайте что хотите.
Сынмин посмотрел на него очень внимательно, но затем просто кивнул.
Джисон тут же снова поднялся и ушел в комнату.
Тарелки переворачивать он умел мастерски, так, что никогда и никогда бы не заподозрил, что он сделал это специально. Он проделывал этот трюк в приюте каждый раз, когда их собирались за что-то отчитать.
Конечно, решение не самое лучшее, но что еще ему делать? Находиться в той комнате с этими людьми без оружия он больше не решится.
Он быстро стянул джинсы и, подойдя к шкафу, вытащил из-за стенки пистолет. Проверил магазин: по-прежнему два патрона. Он зарядил обойму и, стараясь не шуметь, сразу снял пистолет с предохранителя. Если начнется драка, лучше бы у него было хоть какое-то преимущество. Хёнджин ему не помощник, Минхо тоже. Если Феликс и Сынмин нападут вместе, защищаться придется быстро, не будет времени на предохранитель, не говоря уже о том, что с него станется вообще о нем забыть.
Он надел сухие джинсы и, спрятав пистолет за пояс, одернул футболку. Подойдя к зеркалу, убедился, что пистолет хотя бы не бросается в глаза. Для того, чтобы совсем его скрыть, пришлось бы переодеться: это точно будет слишком подозрительно. Ему просто нужно быть осторожным и не поворачиваться к присутствующим спиной, а он и так этого делать не собирался.
Пришло время узнать, кто все-таки убил всех этих людей.
Он вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Сынмин успел сесть за стол, а Минхо усадили в кресло — он все так же был в анабиозе. Хёнджин стоял возле Феликса и держал его за руку.
Только посмотрев на них, Джисон уже понял — они знают про пистолет.
— Придурок, — процедил он. — Что же ты делаешь?
— Это ты придурок! — воскликнул Хёнджин. Джисону стало тошно на него смотреть: у человека перед ним было лицо его лучшего друга, но это было не его выражение. Не его интонации, не его голос. Хёнджин так себя никогда не вел. Он будто бы стал одержим кем-то другим. И Джисон боялся даже думать, что этот кто-то сделал с настоящим Хёнджином. Жив ли он вообще? — Просто послушай их, я очень тебя прошу. Успокойся и послушай. Ты ведь сам мне говорил про это. Помнишь? Сила в доме. Я тогда не поверил, но теперь…
— Веришь? — недоверчиво фыркнул Джисон.
— Теперь я знаю, почему веришь ты, — ответил Хёнджин. — И ты тоже поймешь. Просто не делай глупостей.
— Хан Джисон, — позвал Сынмин. — Я не смогу отобрать у тебя пистолет, так что не буду даже пытаться. Я говорю это, чтобы ты не нервничал. Не хотелось бы словить пулю из-за твоих психов.
— Моих психов? — тоном «серьезно?» переспросил Джисон. — Ты хоть понимаешь, в какой мы ситуации? Ты сознался, что знал об убийствах и покрывал преступника, более того — имел контакт с жертвами и не сообщил об этом. Ты лгал и покрывал, ты что-то сделал с Феликсом, с Хёнджином и с Минхо, а мне говоришь про мои «психи»?
— Да не делал я с ними ничего, — цокнул Сынмин. — Не хочешь слушать, тогда скажи: Минхо рассказал тебе, о чем его новая книга? Ты читал ее?
Джисон задумался. Он смутно помнил, как Минхо принес в его комнату рукопись и как читал ее ему, но… Было ли это правдой?
— Он не знает, — сказал вместо него Феликс. — Он не понимает.
Снаружи ливанул дождь: резко и сильно, как это бывало почти всегда. Дом ухнул, будто проседая под напором воды. Разбухающая от влаги древесина застонала. От входной двери повеяло холодом.
— А, — кивнул Сынмин. — Моя вина. Я сам тебе расскажу. Это книга о парне, который приезжает в старый дом на каникулы, и там с ним начинают происходить странности. Он видит, слышит, но главным образом — чувствует то, существование чего невозможно подтвердить. И начинает медленно сходить с ума.
Да, Минхо рассказывал ему. Теперь он вспомнил.
— Ничего не напоминает? — спросил Сынмин.
Парень в старом доме. Галлюцинации.
— Понял теперь? — Сынмин смягчился.
— Он использовал меня, — тихо сказал Джисон. — Он изначально выбрал меня, чтобы использовать для референса и… Он заманил меня к этому, чтобы оно меня…
— Не понял, значит, — вздохнул Сынмин. — Нет никакого «этого». Это просто дом, понимаешь? Все дело в тебе. В нас всех, если совсем уж честно.
— Посмотри на него, — Сынмин кивнул на Минхо. — Думаешь, что с ним? Он ушел не в себя, он ушел туда, в реальный мир. Мы видим его таким, потому что он пишет сейчас. Эту самую сцену пишет.
— Это не… — Джисон растерялся. — Трупы…
— Ты слышал когда-нибудь гипотезу о том, что наш мир появляется только в тот момент, когда мы открываем глаза? — спросил Сынмин. — Нельзя доверять памяти или планам. Мы точно существуем только в момент, пока снова не моргнем. Все, что было до, все, что будет после — все может быть придумано. Запрограммировано. Есть только сейчас. Здесь так же. Может, убийства были, а может и нет. Нет никакого смысла думать об этом, поэтому я и делал так, чтобы это дурацкое расследование не мешало Минхо.
— Есть вещи поважнее трупов, — улыбнулся Феликс. — Ты думаешь, мы чудовища, но мы здесь на тех же правах, что и ты.
— Мы тоже не знаем, существуем ли, — пожал плечами младший Ли. — Вся эта идея с убийствами претит и нам. Плохо, когда из-за чьей-то фантазии умирают люди, но что тут сделаешь?
— Нет, — отрезал Джисон. — Это не оправдание. Будь это хоть книга, хоть жизнь — нет оправдания убийствам, слышите меня?
Кажется, дом сегодня скрипел особенно громко, либо же ветер за окном поднялся куда более сильный, чем обычно. В любом случае казалось, что стены дрожат.
— Полиция ни за что не найдет того, кто это сделал, — скучающим тоном ответил Ким.
— Потому что нигде не указано, кто это был, — пояснил Сынмин. — Это же очевидно. Поймать можно только заявленного злодея. Убийцей должен быть один из нас. Вы с Хёнджином точно этого не делали. Мы с Феликсом все знали, но мы тоже никого не убивали. Считать Ли Минхо убийцей — это ну… Как обвинить бога в геноциде, — он хмыкнул.
— Ну все, довольно! — воскликнул Джисон и, выхватив пистолет, направил его на Сынмина. — Это все бред, ты пудришь мне мозги! Я точно знаю, что здесь происходит!
— А чем кончится знаешь? — с интересом, будто не замечая пистолета, спросил Феликс.
Где-то наверху разбилось окно: все присутствующие вздрогнули, но никто и не подумал отвести взгляд от пистолета.
— Хватит бредить, — осадил его Сынмин. — Книга еще не дописана. Откуда ему знать?
— Кто убийца?! — крикнул Джисон. — Отвечайте мне! Я выстрелю и скажу, что защищался, я клянусь, я сделаю это, если вы не перестанете нести чушь!
— Мы же не против тебе отвечать, — Сынмин примирительно поднял руки. — Просто ты задаешь не те вопросы. Я не знаю, кто убийца, потому что его нет. Ты ведь сам читал книги: убийства просто происходят. Люди просто умирают. Это всегда связано с силами, которые читателю не понять и не постичь.
— Так сила все-таки есть? Это существует?
— «Это» не существует, — терпеливо пояснил Сынмин. — «Это» создано под тебя. У тех трех парней были призраки, до них были другие силы.
— Но трупы реальные. Те люди были убиты, и это всегда…
— Необъяснимо, верно, — кивнул Сынмин. — Потому что в реальном мире люди так не умирают. И потому что таких убийц просто нет.
— Ты сам понимаешь, что говоришь?! Трупы есть, но их никто не убивал, убийства были, но убийц нет.
— Все верно, — Сынмин развел руками. — Ты ведь видел материалы дела, да? Ты знаешь, что я прав, все ровно так. Вот я и подумал, что нет смысла связываться с полицией: все равно им ни за что не раскрыть это дело. А если они и раскроют — то какой смысл? Книга кончится, и все начнется сначала.
— Ты и этого не понял? Мы с Феликсом каждый раз оказываемся вовлеченными в это, но прежде мы только наблюдали последствия. Теперь он сделал персонажами и нас. Он, — редактор кивнул на Ли Минхо, — затаскивает нас в них снова и снова.
— Чем ты к нему ближе — тем выше шанс, что он утащит тебя за собой, — вставил Феликс. — Он и тебя утащил, вот ты и чувствуешь всякое.
— Хотите сказать, я персонаж книги? — севшим голосом спросил Джисон. — Хотите меня убедить, что я не существую в реальности?
Пол под ногами затрясся. Ударил гром, и дом застонал с новой силой.
— Существуешь, конечно. Поэтому ты и оказался в книге. Он выбрал тебя. Он понял, что это будешь ты, когда ты пришел на собеседование. Почувствовал в тебе то, что искал. Он, может, и не хотел, но это не так работает. Он сам не решает такие вещи.
Каждое слово Сынмина вызывало в нем волну агрессии, и каждая новая была куда сильнее предыдущей. Сынмин нес чушь, Сынмин специально говорил все это, чтобы сбить его с толку. Джисон точно это знал — потому что это работало.
Он злился и вместе с тем чувствовал, как все меньше верит в собственное существование. Это снова подкралось к нему, он чувствовал его так отчетливо, будто оно было живым. Оно стояло рядом, держало руку у него на плече, и каждое слово Сынмина только больше отдаляло Джисона от знакомой реальности и погружало в ту, в которой это могло сделать с ним что угодно.
Джисон обливался холодным потом, чувствуя, что еще немного — и он уже не выберется. Это держало его крепко, это не желало его отпускать. Оно нашло его, оно всегда искало именно его, и оно его нашло.
Новый раскат грома заставил Джисона вздрогнуть, и от этого все стало чуть реальнее, но ощущение инородного присутствия никуда не делось.
— Он проваливается, — шепнул Феликс.
— Конечно, — ответил Сынмин. — Это твой сюжет, Джисон.
— Ты должен встретиться с этим лицом-к-лицу и сразиться, — не услышав его, продолжил Сынмин.
— Нет! — гаркнул Джисон и сделал шаг назад, тут же заметив движение сбоку от себя. Не колеблясь, он перевел руку в сторону и нажал на спусковой крючок.
Хёнджин, вскрикнув, осел на пол. Феликс закричал следом и кинулся к нему.
— Колено, — выдавил он. Его лицо исказилось в очень знакомой гримасе ненависти. Он, настоящий он, смотрел на Джисона с непониманием и презрением.
— Хёнджин, — Джисон опустил руки и сделал шаг к другу.
— Нет! — зашипел на него Феликс. — Хватит! Сынмин, сделай уже что-нибудь!
— А что я сделаю? — меланхолично ответил Сынмин. — Джисон, ты правда не понимаешь, что в этом нет никакого смысла? Убив нас, ты просто убьешь персонажей. Не людей. Мы все сейчас под собственными закрытыми веками, и пока мы их не откроем — ты можешь делать с нами что угодно, это не будет иметь значения.
— Я не хочу тебя больше слушать, — Джисон снова направил на мужчину пистолет. — Я вызову помощь, и тогда…
— Что? Что тогда? — спросил Сынмин. Джисон не ответил. — Видишь? Ты не знаешь. Ты просто персонаж, ты узнаешь, только когда это случится. Прими свою роль — и все закончится. Если мои подсчеты верны, твоя мотивация уже закрыта, верно? Ты нашел то, за чем приехал? Мы уже в самом конце, просто потерпи немного.
— Зачем вы все это мне рассказываете? Просто дали бы сюжету закончиться, зачем мне это все объяснять?
— Пока ты не откроешь глаза, мир существует и не существует одновременно. Это лишь миг, и мы в нем застряли. Ты существуешь в реальности, как и мы. Но мы — персонажи книги. Все, что ты делаешь там, влияет на этот мир и наоборот. Из-за тебя Минхо утратил стабильность, и финал стал слишком непредсказуемым. Ты должен понять это и взять на себя ответственность.
— Вот как, — фыркнул Джисон. — Я плохой персонаж? Так может меня таким написали?
— Ты живой человек, Хан Джисон, — терпеливо пояснил Сынмин. — Ты живой. Понимаешь? Тебе просто засосало. Как и нас.
Лопнуло окно у дальней стены, и Хижину начало заливать дождем. Минхо медленно подошел к осколкам и подставил ладони под дождевые капли.
Феликс помогал Хёнджину отползти с линии огня к входной двери.
— Но этого мира не существует, да? Если мы посреди сцены, я могу освободить кого-то из нас, — Хан потряс пистолетом. — И если я главный герой, то, — он поднес пистолет к подбородку, — достаточно будет убить себя. Только вот в полиции знают, где я. И про Хёнджина знают. Они придут за вами, и даже если наши смерти вам простят…
— Ты не окончишь книгу таким образом, — перебил Сынмин. — Но, если хочешь, давай. Я не знаю, что с тобой будет, но давай, попробуй.
— Думаю, ты запутался, — покровительственно ответил Сынмин, поднимаясь со своего места. — Ты устал и запутался, — он сделал шаг к Джисону. — Ты можешь убить себя — и это тебя освободит, но это не поможет тем людям. Но ты сам уже не знаешь, чего хочешь. Ты не можешь выбраться из книги по своей воле, хоть и очень стараешься, — он подошел еще ближе. — Просто дождись финала с нами.
— Главный герой всегда умирает в конце, — всхлипнул Джисон. — Значит, я умру? Как все те люди? Он, — он перевел взгляд на Минхо, — убьет и меня?
— Он всего лишь человек. Он не бог, и уж точно не убийца. Его самого засосало в книги, и он страдает куда больше нашего. Я сказал, что он выбрал тебя, но он не выбирал. Ты подошел ему — вот ты здесь и оказался. Ты — референс, он не в силах просто тебя отвергнуть. Он взял тебя за основу и создал того тебя, что держит пистолет. Но он создал и себя, — Сынмин перевел взгляд на писателя. — Он не создатель, Хан Джисон. Он просто пишет эту историю. Она могла прийти в голову кому угодно, но так вышло, что это он. Он виноват в том, что пишет, но он не может поступить иначе.
— Он… Его не было в прошлых книгах, — ошарашенно сказал Джисон.
Все книги Минхо были написаны от лица тех, кто потом умирал. Минхо не могло быть в книге, он просто писал и…
— Он винит себя в смертях, — догадался Джисон. — Он сам не знает, мертвы ли те люди по-настоящему или только в книге. Он решил поместить себя в книгу, чтобы… — он осекся. — Я не главный герой, — сказал Джисон, покачав головой. Затем он резко перевел пистолет на недвижимого писателя. — Главный герой он.
— Наконец-то, — удовлетворенно выдохнул Сынмин и, остановившись, закрыл глаза. — Конец.
Но Джисон знал, что для него еще осталась пара строк.
Он нажал на спусковой крючок — и раздался выстрел.
А следом послышался громкий хруст и грохот, и что-то рухнуло вниз. Вслед за ним рухнул и Джисон.