Глава 6. Беспрерывно возобновляющееся творчество
Любой обманчив звук — страшнее тишина.
Сплин "Романс"
И чувствовал он себя невероятно.
Серьезно, это было лучшим, что случалось с ним за последние три недели.
Очень бессмысленные, пустые и скучные три недели, за которые он понял лишь две вещи: во-первых, его слежка зашла в тупик. Минхо только и делал, что писал. Он вышел из кабинета на пятый день своего (добровольного ли?) заточения, поел, принял душ и завалился спать. С тех пор он, как и предвещал Сынмин, иногда выходил, чтобы поесть или поспать в удобной кровати, но всякий раз, пересекаясь с Джисоном на кухне, был так измотан, что просто кивал головой в знак приветствия. Джисон задавал ему вопросы: по работе и личные, спрашивал, как он себя чувствует, не хочет ли чего-то особенного. Но Минхо буквально засыпал на ходу и отвечал всегда односложно, если вообще словами: чаще он просто кивал или качал головой.
Вторая вещь, которую понял Джисон — это действительно ослабевает, если не позволять себе думать о нем. Вернувшись в тот день в Хижину, Джисон понял, что машинка стучит не так уж громко. Точно не громче обычного. Затем он понял, что то, что он не слышит, как Минхо выходит из комнаты, еще не значит, что он правда не выходит: Джисон ведь мог и задремать пару раз. Да и время теперь ощущалось им так странно, что он едва понимал, где ночь и утро. Да, здесь он ничего не мог сделать: это путало его, заставляло сомневаться. Мешало спать и погружало в какой-то транс, заставляя терять минуты, а иногда и целые часы.
Хотя возможно все дело было исключительно в снах. Тяжелых, но пустых снах, в которых тьма заменяла Джисону все и вся. Он возненавидел сон. Он старался спать как можно меньше, и, чисто по логике, было совсем не удивительно, что он начал терять связь с реальностью.
Каждый день ему казалось, что так плохо он себя еще никогда не чувствовал, но случался новый день — и ему становилось хуже. Он спал по три или пять часов. Он много ел, чтобы брать энергию хоть откуда-то. Он старался работать, и работа была единственным, что у него хоть как-то получалось и что хоть как-то спасало его от полного безумия.
Он решил не говорить Крису про это. Если уж Хёнджин не поверил, то и Крис не поверит. Да и как объяснить то, что сам видел лишь во снах? Не видел даже: скорее ощущал. Это не имело формы и голоса, оно просто было. Оно имело власть. Джисон решил дать этому бой, но с каждым днем чувствовал себя так, будто проигрывает.
Он зашел в тупик. Без общения с Минхо он не мог получать новых данных ни о жертвах, ни об этом. Бороться с этим он тоже не мог.
Когда он пожаловался Крису на то, что не знает, что делать дальше, Крис аккуратно протянул руку к его лицу и будто что-то отряхнул с его глаз.
— Розовые стекла, — пояснил он. — От очков. Работа под прикрытием часто именно такая: ты просто ждешь, когда что-то произойдет. Иногда ничего не происходит вообще.
— Но ведь что-то уже произошло, — напомнил Джисон, сонно потирая лицо.
— Это произошло два года назад, — вздохнул Крис.
Он не любил говорить об этих трупах. Отчеты составлялись целую вечность, а, когда наконец были готовы, Крис не узнал из них ничего ценного. По крайней мере, он так сказал Джисону, а Джисон теперь ему не доверял. Во всяком случае, не полностью.
— Ты говорил, редактор должен скоро приехать? — перевел тему Бан. Джисон кивнул. — Минхо должен будет выйти в этот день, сам понимаешь. Тогда и поговорите.
— Не нравится мне этот редактор, — покачал головой Джисон. — У меня от него странное ощущение.
Они созванивались иногда, обсуждая конкурс, статьи на сайтах и некоторые письма поклонников. Ким Сынмин неизменно держался профессионально, но Джисон чувствовал, что Сынмин его презирает. Может, не как человека, но как младшего сотрудника точно. И было что-то еще…
— Настороженный, — сказал Джисон. — Он всегда очень настороженный, будто боится, что я узнаю что-то лишнее. А что я могу узнать? Рукопись могу стащить, но что я с ней сделаю? У меня договор подписан, мне вообще не выгодно так подставляться.
— Может, он просто боится, что ты будешь отвлекать Минхо?
— Ну да, — хмыкнул Джисон. — Я ему каждый раз талдычу, что Минхо надо вытащить из кабинета хоть на часок. Он прекрасно знает, что Минхо не выходит. Нет, его беспокоит что-то другое.
— Тогда им и займись, — предложил Бан. — Может, узнаешь что-то полезное. Этот редактор дышит нам в спину с тех пор, как детектив Со взял это дело. Я уверен, Чанбин его в кошмарах видит.
— Я постараюсь, — кивнул Джисон.
— И к слову о рукописи… Ты сможешь узнать, о чем она?
— Серьезно? — фыркнул Джисон. — Думаешь, там будет имя и адрес следующей жертвы?
— Нет, — спокойно ответил тот. — Но, если следующая жертва все-таки будет, мы сможем доказать, что все было спланировано заранее.
Джисон вздохнул. Сколько бы он ни спрашивал у Минхо, как там книга или о чем она — тот всегда либо молчал, либо уходил от вопроса. Джисону это казалось странным: он ведь не просил пересказать всю книгу. Можно же как-то хоть тему обозначить? Почему Минхо так упирался?
Он ни разу не был в кабинете с того дня, как позировал Минхо, так что понятия не имел, где и как тот хранит рукопись. В теории можно было дождаться, пока тот уснет, и прокрасться в кабинет… Но стоило ли это того? Разве он приехал на гору не для того, чтобы нового преступления не было?
— Я буду и дальше делать все, что смогу, — сказал он Крису тогда.
Именно по дороге от Криса в тот день он и уснул в лесу. Событие по всем меркам странное: он ехал на велосипеде как обычно, но в какой-то момент понял, что вот-вот свалится. Он остановился и некоторое время брел пешком, но вскоре и на это сил перестало хватать. Тогда он сошел с дороги, отойдя чуть дальше в лес, и просто сполз на землю, прислонившись спиной к дереву.
Здесь было невысоко, а потому земля была сухой и теплой — совсем не как у Хижины. Солнце пробивалось сквозь хвойные ветки. Сухие иголки немного мешались, но Джисону было уже все равно.
Он прикрыл глаза, думая, что просто немного отдохнет.
Наверно не стоило ему так себе удивляться: во времена бродяжничества он где только ни спал, но все же лес — это был новый уровень. Вокруг не было ни души, что, с одной стороны, будто бы гарантировало некую неприкосновенность, но с другой, если бы все-таки кто-то его нашел, помочь бы тоже было некому. А еще звери, насекомые… Птицы, в конце концов! Природа опасна, Хан Джисон, как ты мог уснуть?!
Однако проснулся он только спустя несколько часов, и уже не сидя — лежа прямо на мху, покрытом сухими иголками. Те отпечатались у него на щеке: он почувствовал следы, когда отряхивал иголки с лица. Вся одежда была в пыли и кусочках растительности. Он был слегка дезориентирован и смущен, но…
Он отлично поспал. Пугающе хорошо. Он давно не чувствовал себя настолько хорошо.
Он посидел под деревом еще немного, размышляя о том, стоит ли ему еще как-нибудь выбраться поспать в лес. Пришел к выводу, что получится утомительно: спать где-то рядом с Хижиной чревато застуженными почками, возле курортов могут найти и принять за бродягу. Искать такие вот тихие уголочки долго и тяжело, поэтому…
Он поднял велосипед и вернулся к дороге.
Но он ведь может гулять, верно? Уходить хотя бы на час, просто чтобы Хижина не так сильно действовала ему на мозг. Это нужно было ослаблять, и, судя по всему, вне Хижины оно не имело над людьми никакой власти.
Тогда, может, и Минхо заставить как-то выйти? Наплести про свежий воздух и хорошую погоду?..
Джисон не сказал Крису, но выглядел Минхо тоже неважно последние дни. Его словно что-то мучило. Он был в Хижине, но его мысли были где-то далеко, и дело было не в усталости: Минхо действительно выпадал из реальности. Может, это действовало на него, а может это просто удел писателей: теряться в мыслях. Но ни один из вариантов Джисону не нравился, потому что выглядел Минхо все хуже. Как и Джисон, он становился бледнее с каждым днем. Шаги его становились все легче и тише, будто он и не человек вовсе, а тень себя прежнего.
Как бы Сынмин не обвинил Джисона в состоянии писателя…
Когда там, кстати, он должен приехать?
Говорил, что к концу недели, но когда это было? В начале этой недели или на прошлой? Может, только вчера, а может, сегодня уже тот самый день. Джисон почти смирился, что между днями его швыряет как угодно. Утро вторника могло вдруг оказаться вечером среды, а посередине четверга он так же случайно находил себя в понедельничном обеде. Рутина помогала ему обращать на это меньше внимания: когда каждый день ешь и работаешь по расписанию, не так уж и важно, какой это день. То, что совсем недавно ужасно пугало, теперь уже не вызывало никаких волнений.
Самое главное было не пропускать встреч с Крисом, иначе Хёнджин снова мог прийти, а остаться незамеченным во второй раз ему бы вряд ли повезло. В тот день Минхо был слишком увлечен и не выходил, но теперь он довольно регулярно замирал у окон с тарелкой салата или чашкой кофе. Не то чтобы в эти моменты он выглядел как тот, кто способен что-то заметить: скорее всего, в стену он бы смотрел с тем же интересом, но рисковать все же не хотелось.
Джисон как раз проехал мимо курорта, когда кто-то ему посигналил. Обернувшись, он узнал машину Феликса. Тот открыл дверь и помахал ему.
— Залезай! — сказал он. — Сейчас только освобожу багажник.
Джисон напрягся. В его планы совсем не входило общение с Феликсом: это была работа Хёнджина. Он понятия не имел, как с ним общаться так, чтобы ничего не испортить другу, и как вообще себя не выдать. По логике он не знал ни о Хёнджине, ни о трупах, ни о расследовании — он держал это в голове, укладывая велосипед в багажник и садясь рядом с Феликсом.
— Иголки? — искренне удивился тот, сняв одну с рукава Джисона. — Ты что, по лесу гулял?
— Гулял, — кивнул Джисон. — Погода на вершине…
— Ох, и не говори, — перебил Феликс, переключая передачу. — Я все детство старался убегать пониже. Подумать только, лето, жара, а там вечно облака да дождь! Ужасное место. И почему дедушка не купил землю у озера?
Несмотря на сохранившуюся напыщенность, звучал Феликс чуть более дружелюбно, чем в прошлый раз.
— Вы с продуктами? — спросил Джисон, обернувшись к задним сиденьям, на которых стояли пакеты.
— Да, брат позвонил и сказал, что у вас почти все кончилось. Я велел ему послать тебя, но он попросил заехать, — Феликс сделал паузу, скосив взгляд на парня. — Что-то случилось?
— Нет, — искренне удивился Джисон. — Все как обычно. Он работает, и я работаю…
— …иногда, — признался Джисон.
— Понятно, — Ли-младший вздохнул. — Значит, мы в середине истории. Он всегда теряет связь с реальностью, когда история переваливает за середину.
— Спроси у него, — пожал плечами Феликс. — Я думаю, он начинает сомневаться и поэтому погружается максимально, но, возможно, у него есть другое объяснение.
— Мой брат не сделает того, чего не сможет выдержать, — пожал плечами Феликс. — Если он думает, что ему так лучше — пускай. Не маленький ведь уже.
— А я вот волнуюсь, — покачал головой Хан. — Может, вы уговорите его хотя бы гулять?
— Зачем это? — кажется, Феликс напрягся.
— Его достаточно и в доме, — отрезал парень.
Феликс резко вдарил по тормозам и повернулся к Джисону. Лицо его сияло яростью и чем-то еще… Чем-то мрачным и опасным, похожим на… Одержимость.
— Послушай, Хан Джисон, — сказал он тихо. — Мой брат — гений. Его книги нужны людям, и он это знает. Поэтому он так много работает и поэтому никогда ничего с собой не сделает, ясно? Он закончит книгу, вернется в город и заживет прежней жизнью, но пока он здесь — он не человек. Он писатель. Не мешай ему, иначе я нажалуюсь Сынмину и ты вылетишь с этой работы как пробка, — последние слова он произнес, сильно понизив голос и почти не разжимая зубов. Джисон не испугался, но усердно закивал.
Феликс тоже кивнул и вернул взгляд на дорогу.
Ох, вот это бы было неплохо обсудить с Хёнджином. Ему точно будет интересно узнать, насколько Феликс одержим братом… Хотя в целом можно сказать и Крису. Уж это-то он должен передать.
Джисон сделал мысленную пометку.
— Я очень люблю его книги, — сказал он искренне. — Но мне важнее, чтобы с ним все было в порядке.
— Он не будет в порядке, пока не допишет книгу. Это как… Голоса в его голове. Он не может их не слушать, не может за ними не записывать. Он общается с сущностями, что на нас с тобой не обратят никакого внимания, понимаешь?
Минхо тоже говорил о подобном, но из уст Феликса это звучало куда безумнее. Джисон так же звучал для Хёнджина, когда рассказал про это?
— Он пытался однажды быть «правильным» писателем, — сказал Феликс. — Есть по расписанию, спать по ночам, гулять и все такое. «Сырая земля». Слышал о такой?
Джисон смутно помнил, что читал об этой книге на форумах: ходили слухи, что Ли Минхо собирается выпустить не одну, а две книги за год и что называться она будет «Сырая земля». Других подробностей не было.
— У него случился нервный срыв. Он все твердил, что поступает неправильно, что все должно быть иначе. Он удалил все черновики, разорвал блокнот с записями и больше о нем не вспоминал.
— Он был уверен, что работает слишком мало и что из-за этого не может писать как должен. Ему казалось, он снова сочиняет, а он не хотел и не хочет сочинять. Ну и он, по его словам, очень прикипел к одному персонажу и, когда того закопали под землю, он позволил ему выжить, хотя не должен был. Что-то такое. Я не видел черновиков, так что подробностей не знаю. Но суть в том, что не надо учить его жизни. Он взрослый мальчик, он пытался по-всякому. Для него творчество работает вот так. Отстань от него. Чем быстрее он закончит, тем лучше для всех нас.
Джисон не нашелся, что на это ответить, и просто кивнул.
Минхо встретил их на крыльце: вид у него был уставший, но в приличных границах.
— Возьми пакеты, — бросил Джисону Феликс и пошел к брату. Джисон, вздохнув, вылез из машины. — Ты тут, говорят, не ешь и не спишь? — крикнул Феликс Минхо. — Волнуются за тебя!
— Как же не ем? — Минхо поднял с перил кружку кофе. — Ем. И даже сплю иногда.
— Обманщик, — засмеялся Феликс. — Меня-то зачем позвал? Соскучился?
— Сегодня же первая вечеринка? — спросил Минхо. Феликс кивнул. — Возьми Джисона с собой.
— Он тебе уже так надоел? — удивился младший. — И как ты дату вспомнил? Ты лет с восемнадцати у озера не бывал!
— Я видел дым, — сказал тот. — Значит, готовят поляну к вечернему костру.
— Вот уж воистину всевидящее око, — усмехнулся Феликс.
— Я не очень хочу… — начал было Джисон, но Минхо вытянул к нему руку.
— Надо, — сказал он. — Я слышу, как ты маешься. Я тебе с приезда говорил, что не надо сидеть тут все время, а ты сидишь. Ты думал, я такой добрый, а я просто раздражаюсь, когда кто-то шатается по дому без дела.
— Так дай ему больше работы, — предложил Феликс.
— К его работе у меня вопросов нет, — отбрил писатель. — Только к отдыху. Посмотри на себя, — это он уже Джисону, — на тебе лица нет, бледный как смерть. Сходи, развейся. Не понравится — вернешься.
— Ну и пусть сам приходит, — пожал плечами Феликс. — Открытое мероприятие.
— Да, я могу один… — сказал Джисон, запоздало поняв, что тем самым согласился.
— Вот и отлично! — довольный Минхо забрал у Джисона один из пакетов и ушел в дом. Джисон думал пойти следом, но Феликс схватил его за плечо, останавливая.
— На вечеринке не нажираться, — строго сказал он. — Наговоришь чего про моего брата…
— Да за кого вы меня принимаете?! — не выдержал Джисон. Он стряхнул руку парня с плеча и зашагал в дом следом за Минхо. Позади раздался одобрительный смешок.
Джисон никогда не был любителем вечеринок. Хёнджин, будучи более открытым новому опыту и миру в целом, иногда вытаскивал его куда-нибудь «выпить и потанцевать», но Джисон обычно ограничивался выпивкой и, пока Хёнджин дергал бедрами, завлекая очередного парня, тихонечко потягивал пиво у бара. Потом обычно кто-нибудь вызывался оплатить выпивку Хёнджина, он задорно смеялся, и Джисон понимал, что пришло время сваливать, потому как друг уже явно о нем позабыл, а если и нет — то лучше не попадаться ему на глаза, иначе он обязательно решит познакомить с кем-нибудь и Джисона. Поэтому Джисон уходил, а Хёнджин возвращался в общагу пьяный под утро, либо вообще не возвращался. Джисон не осуждал, но сам в такие игры играть не хотел.
Поэтому, собираясь на вечеринку, он все гадал, что делать в одиночку там, где даже барной стойки, очевидно, не будет. Танцевать он точно не пойдет, много пить ему нельзя. Общаться не с кем. Феликс? Избавьте боги, он лучше в кустах отсидится.
Поначалу Джисон даже думал не идти туда вообще: просто побродить вокруг Хижины и попытаться понаблюдать за Минхо снаружи, но быстро понял, что это ерунда: даже если бы он заглядывал в окна, окно кабинета с дороги было не видно, а с другой стороны к нему было никак не подобраться. Да и что он рассчитывал увидеть? Как Минхо общается с этим? Ерунда какая-то.
Бродить же просто так ему тоже показалось глупым: в конце концов, погода на вершине все еще была не очень, грязь не успевала высыхать между ливнями, да и темнело тут довольно резко. Не хотелось бы обнаружить себя в полной темноте посреди грязевой ямы.
Можно было еще пойти на курорт, но с тех пор, как он узнал о задании Хёнджина, он старался даже не думать об этом месте. Он не боялся встретить Хёнджина: они оба взрослые в конце концов, уж как-нибудь смогут и дальше притворяться, что никогда не встречались. Но отсвечивать и привлекать внимание все равно не хотелось. К тому же он все еще был помощником того самого писателя с горы, и, хоть Ли Минхо и говорил, что все относятся к нему спокойно, письма фанатов все больше убеждали Джисона в обратном. Он нашел целую пачку писем с предложением встретиться где угодно на горе, приглашениями встретиться на вечеринке или вместе поужинать. Кто-то даже писал, что подходил к дому, но позвонить в звонок не осмелился. Странным было то, что никто никогда будто не пытался на самом деле войти в Хижину. С учебы он знал достаточно историй сталкерства, когда фанаты даже взламывали замки в домах своих кумиров, но в случае с Минхо это не происходило. Да, он был писателем, а не каким-нибудь актером или певцом, но фанаты ведь признавались, что подходили к дому. Неужели действительно не нашлось ни одного, кто захотел бы посмотреть на жизнь писателя изнутри?
Что-то не пускало их в Хижину? Кто-то не пускал?
Джисон все чаще ловил себя на мыслях, что весь этот дом — отдельный мир, который не имеет ничего общего ни с остальной горой, ни с курортом, ни вообще с чем-либо за его пределами. Минхо предупреждал о погоде и о том, что связь будет пропадать, но Джисон не осознавал, насколько иначе от этого все будет ощущаться.
Но так он думал только до того, как узнал об этом. Теперь он был уверен, что дом такой не только из-за погоды, но и из-за присутствия здесь этой пугающей безымянной силы. Она держала здесь все таким, не давая Хижине развалиться, но и ничем этому месту не помогая.
Если Минхо морил себя голодом, чтобы быть продуктивным, может, и атмосфера Хижины была нужна для того же. Книги Минхо были тягуче-мрачными, туманными и холодными. Таким же было все это место. Изначально Джисон считал это совпадением, приятной особенностью, но теперь подозревал, что все это тоже было придумано этим.
Минхо проводил Джисона до крыльца. Впервые за долгое время он улыбался и, кажется, был даже в приподнятом расположении духа. Джисон еще раз предложил пойти вместе, но Минхо отмахнулся и сказал, что ему нужно вернуться к работе. Пожелав Джисону хорошенько повеселиться, он закрыл за ним дверь.
Джисон постоял на крыльце минуту, набираясь смелости, но все же сел в итоге на велосипед и поехал к курорту: оттуда до озера добраться можно было по мощенной деревянными досками тропе, что по меркам местности можно было считать вершиной урбанистической мысли.
Джисон бросил велосипед на курорте, а сам пошел по тропе, про которую ему в Хижине рассказал Феликс. Долго сомневаться в верности направления не пришлось: стоило ему чуть отойти от коттеджей, как вдалеке стали слышны звуки музыки. Чуть позже он заметил и свет, а потом и людей.
— Хёнджину бы понравилось, — произнес он тихо, дойдя до озера.
Огромное пространство, начинающееся прямо у тропы и заканчивающееся у границы озера, было заполнено светом, звуками, запахом костра и, конечно же, людьми. Хан сначала хотел назвать это пляжем, но под ногами была лишь глинистая почва вперемешку с мелкими камнями. Местами проглядывала жухлая трава. Кажется, это место специально вырубили и засыпали под подобные мероприятия. Вдоль поляны были развешаны огоньки-гирлянды, мигающие каждый в своем ритме. От них к деревьям тянулись провода: очевидно, там где-то стоял генератор, работу которого было не слышно за громкой музыкой.
Глядя на людей, Джисон быстро понял, что слишком тепло одет: многие девушки были в бикини, парни ходили в шортах и с голым торсом. Он сначала засомневался, но потом вспомнил: на улице ведь лето. Здесь, внизу, всегда тепло и, вероятно, еще и солнечно, а потом и воздух, и вода уже прогреты. Чувствуя себя лишним, он быстро стянул с себя толстовку, оставшись в спортивной майке. Толстовку он повязал на плечи, пропустив один рукав под мышкой, а второй — поверх плеча.
Найти бар, сколоченный из досок, бочек и пары бревен, оказалось не так сложно: он стоял у самой воды, очевидно, поближе к прохладе и тени. Из напитков было только охлажденное пиво, вода и соки, но не было похоже, чтобы местных это останавливало: многие танцевали прямо с бутылками. Другие общались кучками. Некоторые плескались в воде, но далеко в озеро никто не заходил: то ли из страха перед ночными купаниями, то ли потому что на глубине еще было прохладно. Впрочем, у берега все равно стоял серьезный широкоплечий парень, неотрывно глядящий на воду и резвящихся людей: очевидно, спасатель. Джисон огляделся, но, если тут и была еще какая-то охрана, он никого не заметил.
Он также поискал взглядом Феликса, но не нашел и его, что его приятно порадовало. Отсутствие Хёнджина даже как-то удивляло: вот уж кому на подобном мероприятии точно было бы, чем заняться.
Джисон заказал себе пиво и постарался отойти подальше от колонок, чтобы музыка оглушала не так сильно, но даже в тени он чувствовал себя не на своем месте. Всем вокруг словно раздали инструкцию, как пить и веселиться, а ему достался только первый лист.
Усталость тоже давала о себе знать: пиво и тепло очень быстро разморили его, и он начал переживать, что уснет прямо стоя. Он немного прошелся туда и сюда, кивая случайным людям непонятно зачем, но те кивали и улыбались в ответ, так что он подозревал, что делает все верно. Спустя какое-то время там, где он раньше стоял, люди начали расстилать пледы. Он пожалел, что не взял с собой ни одного, и, кажется, от этой мысли выглядел так грустно, что в конечном итоге был замечен.
— Хочешь ко мне? — спросил подошедший парень. Джисон сначала уперся взглядом ему в ключицы, а затем, подняв глаза, чуть не ослеп от белоснежной улыбки. Вот уж кто не побоялся бы гулять вокруг Хижины в ночи.
— У меня есть плед, — сказал парень. — И я Бомхан.
— А я Джисон, — кивнул Хан. — И у меня пледа нет.
— Первый раз? — понимающе кивнул Бомхан. — Да, многие приходят неподготовленными.
— А что, будет какое-то кино? — предположил Джисон.
— Да нет, просто… — он осекся и, улыбнувшись, продолжил: — Сам увидишь. Так что, сядешь ко мне?
— А ты один? — уточнил Джисон.
— Мои подружки уже нашли себе новых друзей, если ты понимаешь меня, — пожал плечами парень. — Так что я один.
Джисон кивнул. Бомхан приглашающе вытянул руку, пропуская Джисона вперед.
Это что, его клеят что ли? Прямо тут? Вот это ничего себе…
Нет, не то чтобы его никогда не клеили. Джисон просто как-то… Забыл, что такое с ним может случаться. Чертова работа высасывала из него всю душу, не говоря уже о воспоминаниях о нормальной жизни, в которой не было чокнутых писем не менее чокнутых фанатов, бесконечных запросов на интервью, угроз и общения с мерзким редактором. Джисон теперь понимал, почему помощников брали только на одно лето: для того, чтобы заниматься этим регулярно, нужен был какой-то другой, недоступный Джисону уровень психической устойчивости.
— Ты слишком запаренный для отдыхающего, — заметил парень, который наверняка сам был отдыхающим. Вот уж кто был абсолютно спокоен и расслаблен.
— Да, я… Работаю, — сказал Джисон. — Но не спрашивай, где и кем, мне нельзя говорить.
На самом деле ему никто напрямую не запрещал, но опять же: за эти недели Джисон прочитал достаточно для того, чтобы держать при себе подробности нынешней работы.
— Ты помощник писателя, — сказал Бомхан и, поймав недоверчивый взгляд Джисона, добавил: — Да вы здесь каждое лето появляетесь. Все как один измотанные и отрешенные.
О, а вот это уже было любопытно.
— Ну, ты третий, с кем я заговорил, — ответил тот. — Не то чтобы я целенаправленно с вами знакомлюсь, ты не подумай, — он замахал руками. — Предыдущие два просто довольно часто тусили с отдыхающими. Рано или поздно я с ними знакомился. Ты первый, к кому я подошел… Ну, целенаправленно, да, — усмехнулся он.
— И что, предыдущие два выглядели как я?
— Они выглядели получше, — признался парень. — Думаю, они спускались почаще тебя.
— Почему ты думаешь, что я редко спускаюсь?
— Потому что я раньше тебя не видел, — резонно ответил Бомхан. — Я даже думал использовать это при знакомстве, но ты очень красноречиво переминался с ноги на ногу.
— О, так я освобожден от подката «один тут отдыхаешь»? — прыснул Хан.
— Ну почему сразу подката? — улыбнулся Бомхан. — Можно же просто тусить. Я ни на чем не настаиваю.
— Это… Это хорошо, — признался Джисон. — У меня так себе со свободным временем и… Ну, ресурсом.
— Надеюсь, он хорошо тебе платит, — покачал головой Бомхан.
Ответить Джисон не успел, потому как свет вокруг них вдруг погас, а затем Бомхан толкнул его в плечо, ложась рядом. Джисон, стараясь сохранять дистанцию, тоже лег.
Музыка стихла, а голоса вокруг вдруг стали шепотом.
Высокое звездное небо поглотило его.
Оно было чистым от облаков, но звезд было так много, будто кто-то нарочно пририсовывал их к остальным ради эффектности. Джисон в жизни не видел столько звезд и даже не думал о том, что, вероятно, многое упускает.
Небо казалось бескрайним и каким-то… Глубоким. Оно было словно темное озеро, только перевернутое вверх тормашками. Оно висело над людьми, опасное, но манящее, а люди и не думали бояться. Люди наслаждались.
Музыка заиграла снова: теперь уже какая-то медленная и очень лиричная. Джисон еще какое-то время смотрел в небо, а потом вдруг смутился, услышав звуки причмокиваний с соседнего пледа. Бомхан, как оказалось, тоже подполз ближе и давно уже смотрел не на небо. Джисон посмотрел на него в ответ, зная, что должен обозначить границы прямо сейчас, если только не захочет потом разгребать последствия.
— Просто тусить? — тихо спросил он.
— Тусить, — чуть подумав, ответил Бомхан. — Как скажешь.
Но он продолжал смотреть, и на мгновение Джисону даже подумалось, что идея не такая уж плохая. Он ведь свободен сегодня: Ли Минхо сказал, что он может гулять хоть всю ночь, если завтра сможет работать. К тому же ему, как он теперь понимал, отчаянно хотелось хоть чего-то нормального, обычного, человеческого…
Но не такого. Не так. И не с Бомханом.
Он первым отвел глаза и медленно сел на пледе. Бомхан поднялся следом.
— Очень красиво, — сказал Джисон. — Так каждый год?
— Угу, но тема с пледами только на первой вечеринке. Потом всем плевать на звезды, потому что приезжает нормальный диджей и бар, — Бомхан усмехнулся. — Так что ты везунчик.
«Никакое это не везение», — подумал Джисон. Это ведь Минхо настоял, чтобы он сюда пришел именно сегодня.
От мысли о Ли Минхо неприятно защемило сердце. Джисон вдруг вспомнил, что оставил его совсем одного в пустом сыром доме, и почувствовал себя самым ужасным человеком на свете. Надо было настоять, надо было потянуть за собой… Но кто же знал?..
Теперь уже было поздно, а еще отчаянно хотелось обратно.
— Останься, — будто читая его мысли, сказал Бомхан. — Парочки скоро отползут в коттеджи и кусты. Будет круто.
Джисон снова задрал голову, смотря на небо.
— Как часто падают звезды? — спросил он.
— Не знаю, — ответил Бомхан. — Я, кажется, ни одной не видел.
— Я тоже, — вздохнул Джисон. — Но сюда будто бы напрашивается одна, да?
Бомхан, кажется, не понял, что он имеет в виду, потому что ничего не ответил.
Джисон все же пошел домой, однако отвергать предложение Бомхана «как-нибудь пересечься» не стал. Парень, в свою очередь, не стал предлагать проводить: это Джисона порадовало. Не хотелось бы притащить в Хижину сталкера, скандал вышел бы легендарный.
Вечеринка помогла ему взбодриться, хотя послевкусие оставила странное. Джисон понял, что напрочь забыл, каково это: быть в окружении толпы людей. С тех пор, как он оказался в Хижине, он почти всегда был один. Иногда с Минхо, иногда с Минхо и Феликсом. На курорте в магазинах он тоже пересекался с людьми, но все эти случаи были настолько разовыми, что даже в голову не сразу приходили.
А ведь было время, когда он постоянно был среди людей. Вернее, так было всю его жизнь. Сначала родители и школа. Потом приют, академия. Но академия уже казалась чем-то далеким, почти что вымыслом. Джисон привык готовить только на себя, привык занимать все место в пространстве, привык не думать о том, как он выглядит и правильно ли себя ведет. Это и есть то самое погружение, о котором говорил Крис? Или он просто сходит с ума?..
Вернувшись, он застал Ли Минхо на диване у камина: снова с кружкой кофе. Вид у него был умиротворенный, но, стоило ему повернуть голову к Джисону, как тот понял — он не в духе.
— Как вечеринка? — блекло спросил писатель.
— Очень красиво, — ответил Джисон, почти что на цыпочках прокрадываясь к чайнику. — Спасибо, что отпустили.
Минхо медленно кивнул. Джисон налил себе чаю с ромашкой и в нерешительности замер, не зная, куда ему деться. Стоит ли уйти в комнату? Или сесть рядом и поговорить? Все прошлые разы все их общение происходило по инициативе Минхо, есть ли у Джисона вообще право самому затевать разговор?
— Я не видел там Феликса, — сказал Джисон. — Думал, он тоже собирался.
— Он был там не нужен, — ответил Минхо.
— В каком смысле? — не понял Джисон.
Минхо повел плечом и не ответил.
— Расскажи подробнее, — попросил он, когда Хан уже собирался пойти в комнату. — Я давно не был у озера.
— Ну… Это красивое место, — Джисон так же тихо подошел к Минхо и сел в кресло, скрещивая ноги. — Была музыка и гирлянды… — Минхо кивнул, и Джисон продолжил: — Людей было меньше, чем я думал, я даже переживал, что не туда иду. Но зато я все рассмотрел по дороге!
— Не всем нравятся первые вечеринки в сезоне, — сказал Минхо. — Потом приедет нормальный диджей и бар.
Джисон услышал что-то смутно знакомое в его словах.
— Расскажи еще, — попросил Минхо. Его голос смягчился.
— Люди… Танцевали и общались, и пили, но только пиво, потому что больше ничего не было, — сказал Джисон. — Некоторые купались, но, на мой взгляд, рановато.
— Вероятно ты прав. В детстве нас не пускали в озеро раньше середины июля. А сейчас у нас что?
— Я не уверен, — признался Джисон. — Конец июня?
— Может, уже и июль, — сказал Минхо, пожав плечами. — Здесь довольно сложно ориентироваться во времени, да? Хотя вон и часы, и компьютер у тебя есть.
— Нет нужды, — покачал головой Минхо. — Проверишь — и тут же все изменится.
— Время. Ты скажешь, что сейчас два ночи, но, пока будешь говорить, время уже поменяется, верно? Тогда к чему это?
— А вы не боитесь потерять время? Когда за ним не следишь, вечно куда-то опаздываешь, разве нет?
— Я предпочитаю думать, что время бесконечно, когда я не знаю точно, сколько его у меня осталось.
— У вас сегодня поэтичное настроение, — заметил Джисон.
— Скорее уж философское, — вздохнул Минхо и добавил тихо: — Ненавижу поэзию, — он помолчал. — Так что там с вечеринкой?
— Да больше нечего рассказывать, — сказал Джисон и тут же стушевался под пристальным взглядом. — Со мной заигрывал один парень, но вам это, наверно, не очень-то интересно.
— Да, но… Не прямо чтобы в моем вкусе.
— Угу, — понимающе кивнул Минхо, глядя перед собой. — Ах молодость, — он вздохнул.
— Вы тоже еще не старый, — улыбнулся Джисон.
— Вот когда так говорят — это и есть начало старости, — кисло ответил тот. — Никому в голову не придет такое говорить действительно молодому парню.
— Возможно, но это не значит, что для вас уже все потеряно. Вы рановато сдаетесь.
— С чего ты взял, что я сдаюсь? — делано возмутился Минхо. — У меня просто технический перерыв. На творчество. Как можно быть счастливым, когда голоса в твоей голове несчастны?
— А что будет, если не слушать голоса? — осторожно спросил Джисон.
Минхо как-то странно вздрогнул и медленно покачал головой.
— У каждого своя роль, — сказал он. — Моя — такая. Я искал свое место в жизни много лет. Отказаться от нее теперь — просто немыслимо.
— Как вы поняли, что нашли ее? Свою роль?
— Я не хочу заниматься больше ничем на свете, — Минхо загадочно улыбнулся. — Все меркнет по сравнению с ней. Я могу отказаться от чего угодно, лишь бы продолжать писать, — он чуть подумал. — Но самое главное, пожалуй, то, что я знаю, что мой труд будет вознагражден. Точно знаю.
— Что насчет первой книги? Она же не…
— Да, но тогда я сочинял, — пожал плечами писатель. — Больше я так не делаю.
По мнению Джисона, Минхо говорил совсем не как сумасшедший и уж точно не как невменяемый. Конечно, людям со стороны было этого не понять. Нужно было пожить с ним, прочувствовать атмосферу этого места, прочитать его книги и поговорить с ним, чтобы понять — он говорит правду. Не ту, в которую верит — ту, которая настоящая.
Минхо был великолепным писателем. Самым лучшим из всех, что читал Джисон. Его мысли, его слова, его чувства — все в нем было изысканно, утонченно и совершенно неповторимо. И пускай он считал себя всего лишь передатчиком — с кем попало такие силы не связываются. Пусть он считал себя старым — Джисон-то видел, как он прекрасен снаружи и внутри.
— Вы гений, Ли Минхо, — прошептал Джисон, завороженно смотря на старшего. — Я так рад, что нас свела судьба.
Минхо медленно посмотрел на него в ответ. В его темном взгляде мелькали отсветы лампы: совсем как звезды на недавнем ночном небе. Его кожа была такой бледной, что будто бы сияла. Джисону захотелось коснуться его щеки, но только подумав об этом, он ощутил страх: обожжется или поранит? Он не знал точно, но понимал: один из них этого прикосновения не вынесет. Слишком хрупким был момент.
— Тот парень с вечеринки, — напомнил Минхо. — Ты, выходит, ему отказал?
— Я сказал, что мы можем потусить вместе. Не более, — Джисон знал, где-то на задворках сознания знал, что волен вообще об этом не рассказывать, не говоря уже о том, чтобы не оправдываться, но его губы сами произносили все эти слова. Но почему-то успокоил его только удовлетворенный кивок Минхо.
— Почему ты его не захотел? — спросил он.
— Опять врешь, — Минхо улыбнулся и покачал головой. Джисон забавлял его как неразумный ребенок, который пытается скрыть факт поедания шоколада, при этом перемазав в нем все лицо.
— Я думал о вас, — признался Джисон, опустив взгляд.
— Пожалел меня, значит? Думаешь, я одинок? — грустно улыбнулся тот.
— Думаю, вы заслуживаете больше, чем сон в кабинете старого сырого дома посреди нигде.
— Всего, — твердо сказал Хан. — Вы заслуживаете всего.
Минхо усмехнулся и, смерив его взглядом, поднялся с дивана.
— Спокойной ночи, Хан Джисон. Спи сегодня крепко.
Он сидел, завороженный странным чувством в груди. Оно было теплым, но липким, приставучим. Оно влезло беспардонно прямо в душу и теперь копошилось там, ковыряя себе место меж всем остальным. Это было неприятно. Это было неправильно.
Но так тепло Джисону еще никогда не было.
Минхо наблюдал за ним, и эта мысль разбудила его.
Минхо стоял прямо в его комнате, у его кровати, и наблюдал за ним сверху вниз. Неотрывно. Почти не моргая.
На лице — вежливый интерес. А глаза — как два темных провала. Уже не небо, но глубокое ночное озеро, у которого ни дна, ни берегов. Опасное. Холодное. В таком легко потеряться и никогда уже не спастись.
Но Джисон не мог не смотреть в них. Где-то там должен был быть ответ: зачем он смотрит? Что пытается увидеть? Чего он хочет?
Джисон было открыл рот, чтобы спросить, но понял, что не может. Тьма снова была тут, и снова она не давала ему ни двигаться, ни говорить — как это было в самом начале. Минхо будто приковал его к кровати, чтобы… Запечатлеть?
Да, он совсем не любовался: он наблюдал. С интересом, но совершенно безжизненно. Им двигало любопытство создателя, ученого, экспериментатора. Художника. Никак не похоть или садизм. Он просто смотрел — и что-то записывал себе в память.
Джисон, вопреки своим ожиданиям, быстро перестал сопротивляться и теперь даже дышать старался помедленнее.
Раз Минхо тут — значит, ему надо.
Джисон постарался расслабиться. Минхо продолжал смотреть. Джисон прикрыл глаза, так и не поняв, заметил ли писатель его пробуждение.
Минхо не издавал ни звука. Даже его дыхания не было слышно, хотя вокруг стояла мертвая тишина.
Джисон чувствовал, как Минхо смотрит — от его взгляда по телу бежали мурашки. Было щекотно и чуточку морозно. Было… Интригующе.
Минхо исчез так же внезапно и бесшумно, как и появился: Джисон просто перестал ощущать его присутствие и, открыв глаза, убедился в том, что его больше нет в комнате. Все еще не в силах шевелиться, он вскоре и сам уснул.
Изучив комнату утром, он не нашел ни одного следа присутствия Минхо ночью. Замок был заперт изнутри, как и каждую ночь до.
Но Джисон знал, что все это совершенно не помеха для тех сил, что шептали Минхо в кабинете наверху.
<center>***</center>
От прогулок становилось легче, так что Джисон теперь выходил почти каждый день. Обычно отнимал полчаса от обеда. Иногда пропускал обед вообще. Минхо бы не заметил, уйди он просто так, но поступать так не хотелось: Джисону хотелось получать деньги честным путем, даже несмотря на то, что он в конечном итоге все отдаст Крису, как это было положено по протоколу.
Гулять там близко к вершине ему не нравилось: слишком мокро и холодно, но спускаться далеко он не мог, потому что не хватало времени. Путем проб и ошибок он выработал несколько удачных маршрутов, на которых не утопал по колено в грязи, но и после которых не приходилось бежать в Хижину со всех ног.
Лес пугал его все меньше и меньше с каждым днем. Теперь он вспоминал о первом дне разве что с улыбкой. Лес был приятным, тихим местом. Джисон ни разу не встретил ни одного человека, а из животных видел лишь лягушек да белок. Лес был прекрасен.
А еще в лесу он мог думать. В Хижине это почти не получалось.
Несмотря на почти что морозную свежесть воздуха внутри, что-то все время сбивало Джисона с толку. То ли дело было в запахе старого дома, то ли в равномерном тиканье часов, но внутри он все время был словно в каком-то легком трансе. Все понимал, все делал, но на мир смотрел словно через какую-то пелену. Это не было больно или страшно, более того: оказавшись под пеленой, Джисон никогда не думал об этом состоянии плохо. Жизнь в стенах Хижины становилась для него размеренной. Он не думал ни о времени, ни о тревогах, что были связаны с его тайной работой. Он отвечал на письма, читал книги, готовил еду, прибирался, и так по кругу.
Там, в Хижине, все происходящее имело какой-то свой особый смысл. Кошмары, видения, редкие встречи с Минхо — все это он словно понимал и принимал инстинктивно, не задаваясь вопросами о правильности и реальности.
В реальности он, впрочем, не сомневался и снаружи, но правильность?..
Здесь, снаружи, он беспокоился за свою жизнь. После ночного визита Минхо он понял, что это имеет на него свои планы, только не понял пока, какие, а потому сообщать о них Крису не торопился.
Он был уверен в Минхо: тот не причинил бы вреда ни ему, ни кому-либо еще, но с каждым днем Джисон все больше сомневался, что Минхо сможет (или хотя бы попытается) как-то его защитить. Он не контролировал себя, не контролировал происходящее. Его гений был не в том, чтобы влиять на события, но в том, чтобы их запечатлять.
А потому Джисону надо было узнать, о чем будет следующая книга. Теперь, после этой злополучной ночи, точно нужно. Крис тоже подгонял, и объяснения, что Минхо почти никогда не оставляет кабинет без надзора, не помогали. Он даже предложил привести какого-нибудь снотворного, но Джисон не сомневался: это заметит лекарство и скажет о нем Минхо, и тогда уже точно ничего не выйдет.
Но он также понимал, что нужно дать Крису хоть что-то, иначе тот начнет подозревать, что что-то не так.
— Днем приезжал Ким Сынмин, — с облегчением сообщил он после того, как днем обнаружил на подъезде к горе незнакомую машину. — Интересный персонаж.
— Не то слово, — подтвердил Крис. — Его адвокаты из Со все соки цедят. О чем они говорили?
По правде сказать, Джисон бы предпочел рассказать про всю встречу целиком, потому что вся она была странной с первой секунды и до последней.
Как и Феликс, Сынмин предпочел относиться к Джисону нарочито пренебрежительно, но в этот раз Джисон даже не обиделся — Сынмин был козлом даже с другого конца города, чего было ожидать от личной встречи?
Как и Феликс, он вошел сам и, расположившись в гостиной, громко позвал Минхо.
— Ты должен был приехать неделю назад, — сонно возмутился Минхо, спустившись. Джисон мельком взглянул наверх: дверь кабинета была открыта.
— Это твой помощник что-то напутал, — отмахнулся Сынмин, и вот это уже было обидно. Даже в прострации вневременного транса со своими обязанностями Джисон справлялся хорошо: это Сынмин никак не мог выбрать дату и все время переносил встречу.
— Или твой, — отбил Минхо. — Какие у нас дела?
Сынмин положил рядом с собой небольшой дипломат и коробку, которую до этого бережно нес на ладони.
— Это ёт, — сказал он, протянув Минхо коробку. — Съешь все обязательно, — он обвел взглядом Хижину и сморщился. — Здесь даже пахнет творческим застоем.
— Нет у меня никакого застоя, — вздохнул Минхо.
— Ты переворачиваешь рукопись, когда выходишь из кабинета? — спросил Сынмин.
— Хорошо, — удовлетворенно кивнул издатель и, открыв дипломат, достал оттуда папку с бумагами. — Это сценарий — напиши «согласовано» и поставь подпись.
— А я разве не озвучил такой вариант?
— Интересно, почему? — Сынмин сощурился и протянул писателю ручку. Минхо взял папку в руки и прижал ее к груди.
— Я прочту, — сказал он с обидой в голосе. — Это все же моя книга.
— Уже нет, — ухмыльнулся Сынмин. — Но дело твое. У тебя неделя. Дальше, — он достал новую папку, — тут текст поздравления победителя конкурса и подарочный сертификат. Подпиши.
— Сколько дарим? — вяло спросил Минхо, принимая наконец ручку.
— Не из твоего кармана, не волнуйся, — Сынмин подсунул ему бумаги и, дождавшись, пока тот подпишет, сунул их обратно в дипломат. — Где черновики? — спросил он.
— Черновики? — с сомнением переспросил Минхо.
— Мы с тобой еще в апреле это обсуждали, — тут же напрягся издатель. — Черновики «Рафа с грушей». Для переиздания.
— А… Я не искал, — признался Ли. — Но они либо тут, либо нигде. Джисон, — позвал он. — Поищи в секретере, пожалуйста. Ключ на книжной полке, под английским словарем.
Джисон, все это время прятавшийся на кухне, вытянулся по струнке и быстро пошел наверх.
— И что было в секретере? — спросил Крис.
— Бесконечное количество бумаг, — вздохнул Джисон. — Рисунки всякие…
Джисон не хотел об этом говорить, но заранее понимал, что Бан заметит, если он так поступит, а потому решил сказать вскользь. Не вышло.
— Зарисовки… Из книги, — сказал он, потупив взгляд.
— Трупы? — прямо спросил Крис. — Он зарисовывал трупы?
— Не трупы, — понизив голос, сказал тот. — Сцены из книги. Они не такие, как настоящие трупы, позы похожи, но не совпадают.
— Думаешь, я с чем-то спутаю то зрелище? — возмутился Джисон.
— Что? Покрываю Ли Минхо? — усмехнулся тот. — Стал бы я тебе рассказывать обо всем этом?
Крис тяжело вздохнул, но ничего не ответил. А что ему оставалось, кроме как верить Джисону? Альтернативой было бы свернуть задание и отправить Джисона обратно в академию, но кто бы от этого остался в плюсе? Джисон был так спокоен, только потому что сам это прекрасно понимал.
— Что-то еще? — наконец спросил Крис. — В секретере?
Нет, больше в нем ничего такого не было. Джисон потратил некоторое время на то, чтобы найти нужные листы: Минхо хватило аккуратности хотя бы вместе их сложить, поэтому оставалось только понять, где первая и последняя страница. Подавив в себе желание прочитать черновики прямо здесь и сейчас, Джисон направился вниз, но остановился на лестнице: внизу ругались.
Минхо не кричал, но говорил чуть громче обычного, повышая громкость на твердых звуках. Он был зол, пытался что-то доказать. Джисон слышал, как под ним тихо скрипели пружины дивана. Сынмин, напротив, отвечал ему едва слышно и будто бы с насмешкой. Джисон аккуратно спустился чуть ниже, пытаясь расслышать разговор.
— Я каждый год приезжаю, — перебил Сынмин.
— И что после этого происходит?
— А я всегда приезжаю. И это всегда происходит. Мы обмениваемся любопытными фактами или что?
— А я хочу, — чуть тверже сказал Сынмин. — Но это неважно. И ты это знаешь. Хватит уже притворяться, я прекрасно знаю, в каком мы моменте истории… Хан Джисон, ты нашел?
Джисон, услышав свое имя, вздрогнул и протопал вниз, протягивая Сынмину найденные листы. Тот просмотрел их.
— Чудесно, — сказал он, остановив внимание на одном. Скосив взгляд, Джисон заметил уже знакомый ему пробитый череп в траве. Он стиснул зубы и отвел глаза. — Тогда это все. Да, Минхо?
А Минхо вдруг влепил ему такую пощечину, что Джисон вздрогнул.
— Сынмин просто потер лицо, встал и попрощался, — сказал Джисон, но, встретив неверящий взгляд напротив, добавил: — Честно. Он вообще выглядел так, будто это обычное дело для них двоих.
— То есть Ли Минхо может быть склонен к насилию?
Оторопевший Джисон не сразу сообразил, что нужно пойти за гостем: сначала он забеспокоился о Минхо. Минхо не выглядел злым или хотя бы недовольным. В нем не было никакой агрессии, скорее…
— Он был в отчаянии, — сказал Хан. — Это был отчаянный поступок. Риск. Он сам испугался того, что сделал.
— Либо он просто жалкий придурок? — предположил Крис. — Мало что ли мы знаем историй о начальниках, которые лупят подчиненных в моменты, когда им кажется, что их не уважают?
— А Минхо — начальник? — спросил Джисон.
— Ты мне скажи, — кивнул Бан. — Ты там был, а не я. Какие у них отношения?
После Джисон догнал Сынмина: тот уже почти садился в машину. Джисон окликнул его, и тот обернулся. Лицо его вмиг стало спокойным, но Джисон успел заметить на нем смятение. Щека Кима была красной, а губа с одной стороны стала чуть больше, чем с другой.
— Чего хотел? — холодно спросил Сынмин. — Я слышал, как хрустнула доска под тобой. Не наступай на порог больше — не хватало нам привлечь злых духов.
— Давайте приложим что-нибудь? — предложил Джисон, указывая на щеку. — И заодно, ну…. Обсудите. Помиритесь.
Лицо Сынмина удивленно вытянулось. А затем он расхохотался, ойкая и морщась от боли.
— Помиримся? Нам что, пять? — спросил он, отсмеявшись. — Это всего лишь рабочий момент. Поймешь, когда вырастишь.
— Мы с Ли Минхо знакомы с университета, — сказал Сынмин. — Я многое на него поставил и многое с него выиграл. Не твое дело, как мы решаем наши вопросы, ясно тебе?
Он посмотрел на Джисона так, как смотрят на кнопку в пробковой доске. Джисону тут же захотелось исчезнуть.
— Ясно тебе? — повторил Сынмин, и, Хан мог поклясться, если бы он стоял ближе, то его встряхнули бы за плечи. Он кивнул. — Вот и отлично. Запомни: Минхо — гений. Никто не может того, что может он. Его книги не только приносят миллионы, он в самом деле… — Сынмин улыбнулся и глубоко вздохнул. — Ты хоть читал?
— Я большой фанат, — скромно признался Джисон.
— Тогда тем более запихни себе свою инициативность в жопу и работай, — сказал Сынмин. — Не мешай ему, мне тоже не мешай. Делай как велено и помалкивай. Ты становишься свидетелем истории, а тебе еще за это платят. Чего тебе еще нужно?
Джисон не сказал об этом Крису, но в тот момент, глядя на садящегося в машину Сынмина, он подумал: а правда, что же еще? Зачем это все? Всего на миг он абсолютно забыл, зачем приехал в Хижину на самом деле.
— То есть он еще один безумный фанат Ли Минхо? — спросил Крис.
— Да, но… Он не такой, как Феликс. Феликс видит в нем брата-гения, он им восхищается. Сынмин… Для него талант Минхо — данность. Возможно потому что он работает и с другими авторами, — пожал плечами Джисон.
— А что скажешь об их разговоре?
— Я должен «что-то» сказать или то, что ты хочешь услышать?
— Скажи, что думаешь, — терпеливо ответил Крис.
— Что в суде это не прокатит ни при каких условиях, — сказал Джисон. — Они говорили о книгах, о сроках. У Минхо контракт с издательством — вот он и не может не писать. Хоть и не хочет. А Сынмин хочет, чтобы тот продолжал писать. Вот и все.
— Либо они обсуждали следующее убийство.
— Может и так, — Джисон не нашел в себе сил спорить под пристальным взглядом.
— Тогда Сынмин — соучастник или убийца?
— Да у тебя никто не похож на убийцу! — Крис хлопнул ладонью по столу. — А у меня четыре трупа. Сами они себя, по-твоему, убили?
— Кстати о трупах, — сказал Джисон. — Те трое в лесу…
— Не твоя забота, — отрезал Крис. — Мне не нужно, чтобы ты об этом думал и тратил свое время не на то.
Вот теперь Джисон действительно разозлился.
— Ты прекрасно знаешь, зачем я все это делаю. Ты знаешь мою цель. Ты должен понимать…
— Мне казалось, я понимаю, — перебил Крис. — А теперь я вижу, что ты сам уже себе не веришь. Ты говоришь это, а в глазах пустота. Тебе срать на отца…
— И на мать тоже срать. Тебя волнует лишь Ли Минхо.
— Так докажи! — рявкнул Крис. Поняв, что привлек слишком много внимания, он кинул на стол деньги и, махнув Джисону, пошел к выходу. Джисон пошел следом. — Докажи! Ты хоть помнишь, что одна из жертв — его помощник?
— Тогда какого хрена ведешь себя так неосторожно?
— Ты уж определись, — хохотнул Джисон, пряча руки в карман толстовки. — Я неосторожен или чересчур ленив?
— Ленивым я тебя не называл. Тебе, может, кажется, что, оттягивая сроки, ты как-то поможешь себе или ему, но это не так. Ты нас задерживаешь, а в это время готовится новое убийство. Если опять кто-то умрет — сделка аннулируется. Если ты умрешь — тем более, — он сделал паузу. — Или тебе напомнить, что ты не один на этой горе в опасности?
— Не приплетай сюда Хёнджина, — сказал Джисон. — Я не просил вас его сюда звать.
Как объяснить Крису, что с Хёнджином все будет в порядке? Как объяснить то, что сам понимаешь лишь на уровне чувств?
— Я делаю все, что могу, — сказал он.
— Тогда узнай, о чем будет книга, — сказал Крис. — Нет больше времени тянуть.
Джисон возвращался злым, пристыженным и очень измотанным.
Крис, конечно, был прав: время поджимало. Уже середина лета, а значит, труп, если он будет, найдут всего через полтора-два месяца. То есть, найти-то могут и через два года, но…
И это тоже повесят на Ли Минхо.
Он должен быть активнее. Должен делать больше…
Лишь бы чертова Хижина ему позволила.
Когда он вернулся, на первом этаже не горел свет, что было необычно: чаще всего свет выключал он сам и только перед сном, иначе было жутковато. Значит, Минхо спускался?..
Джисон прислушался. Машинка не стучала. Неужели наконец-то спит?
— Хан Джисон, — позвали сверху. — Зайди, пожалуйста, в кабинет.
Голос разрезал тишину, заставив Джисона вздрогнуть. Даже сердце забилось быстрее от неожиданности.
— Сейчас, — сказал он тихо, скорее самому себе. — Иду, — добавил чуть громче.
Он не стал включать свет: просто пошел наверх.
Из щели под дверью кабинета виднелась полоска света. Слышно было, как Минхо ходит по кабинету туда-сюда.
Джисон толкнул дверь кабинета.