Кому нужно, чтобы звёзды зажигали

Отстойно, когда медиатор вылетает из пальцев аккурат перед самым быстрым запилом во всём сет-листе. Отвратительно, когда запасного нет ни в карманах, ни даже в зубах. 

Мерзопакостно, когда... Короче, всё ясно и так. Мне каюк. 

Барабанщик палочками начал неконтролируемо насиловать железки, ногами — кардан. 

Басист как-то особо агрессивно промазал мимо сильной доли, мимо слабой доли и, кажется, заплакал.  

Вокалист почти что дал самого высокого из своих петухов, но сдержал порыв и чайкой вышел в красивую микстовую ноту. 

Это они так бурно отреагировали на мою лажу? Или мы всегда так играли? 

Я болезненно улыбнулся невидимой за рампами публике, сделал указательным и большим пальцем «семечку» и продолжил рубить ногтям припевный рифф. Кажется, товарищи тоже справились со своими переживаниями.

Машинально играя свою партию, я пытался найти решение такой неожиданной подставы.

Перестать играть и полезть искать на сцене маленький медиатор? Тогда коллеги впишут моё имя в аллею славы с подписью «ритм-ебанист 2020».

Попытаться сыграть ЭТО пальцами? Да проще сразу броситься головой вниз со сцены, и стейдждайвинг здесь ни при чём! 

Но сам — во всех смыслах этого понятия — злой рок не давал мне иных вариантов. Придётся, Тёма, придётся. 

И вот припев закончился, открывая дверь для кульминации. Моей личной кульминации.

Пауза. 

Отсчёт палочками. 

И пошло говно по проводам! 

Моё шестиструнное свиповое арпеджио, секстолями обыгрывающее какой-то там бляминор с повышенной секстой, действительно заставило меня поебаться.

Поток нот был необуздан, будто прорвавшая канализация, словно мужицкий дождь. Ногти постоянно цеплялись за струны, из-за чего пассажи зажевывались, но я не позволял себе проявить слабость, не разрешал паниковать. Пальцы бегали над ладами, и скоро из заусенцев бисером закапала кровь, падая на струны, на сцену... 

... Это был то ли микроинсульт, то ли микрооргазм, но весь остаток соляка я провёл в полубессознательном состоянии, позволив мышечной памяти делать всё самостоятельно. Лишь боль в пальцах связывала меня с реальностью. 

И вот он, последний пассаж. Съеденный, сжеванный, как пачка дошика на четверых в плацкарте. Суетливый, но хотя бы сыгранный. 

Я справился. Я, мать его нечестивую, справился! 

Песню закрывал басовый риф, поэтому я не вмешивался. Лишь старался унять дрожь в окровавленных руках. 

Органы чувств возвращались к работе постепенно: пальцы заныли сильнее, в ноздри ударил сырой металлический запах. Туман перед глазами рассеялся. 

И напоследок меня оглушила толпа, когда последний барабанный «тыгыдык-тыгыдык» растворился в летнем воздухе. 

— Спасибо, друзья! — вокалист замахал рукой зрителям-невидимкам, которых рампы по-прежнему не позволяли рассмотреть. — Это была наша заглавная песня под названием «Кому нужно, чтобы звёзды зажигали». 

Гениальное — просто. Написать трек, одноименный к названию фестиваля, и закрыть им свой сет. Признаться, я удивлён, что ни одна команда до нас не догадалась сделать то же самое. 

— И мы не знаем, набрал ли наш коллектив достаточно массы, чтобы стать звёздами, но мы надеемся, что зажечь смогли! 

Гул толпы, кажется, подтвердил слова нашего фронтмена. Да уж, умеет он общаться с публикой. 

— Но нам нужно освобождать место под следующую группу, — вокалист всё ещё вещал. — Приходите на наши концерты в октябре и ноябре, расписание есть в группе ВК. Мы не прощаемся, а говорим: «До свидания»!

Под оглушительные овации мы уходим со сцены фестиваля «Кому нужно, чтобы звёзды зажигали». Ну и названьице, конечно. Если «Нашествие» и «Доброфест» сделали упор на звучность и лаконичность, то организаторы этого мероприятия предпочли поиграть словами.

Главное — не сокращать. КНЗЗ звучит как название завода по производству китайцев. 

Ведущие выскочили на сцену и завели свою шарманку: благотворительный фестиваль, помощь онкобольным, добрые дела… Лейтмотив, услышанный за сегодня ровно девять раз.

Первым спускаюсь по ступеням за кулисы. Меня чуть не сбивает с ног метеор с короткими тёмными волосами. Лена, как я и предсказывал, не стала дожидаться нас возле машин скорой помощи. Сразу побежала встречать, хотя я и велел ей оставаться около врачей на случай чего. 

Обругаю её за это как-нибудь потом. 

Очень худенькая и бледная девушка в толстовке «Disturbed» затараторила о том, что я лучший, и что соло потрясающее, и что Андрей шикарно спел, и с гитарой на сцене я смотрюсь, как Джефф Уотерс, и... 

Я дал ей высказаться, не разжимая объятий. Просто чудо, когда после концерта тебя встречает самый главный человек. Назло встречает. Поперёк. 

Наконец мы отпустили друг друга. Я негромко проговорил: 

— Лен, да сними ты уже свой парик, прошу. Я тебя люблю хоть с волосами, хоть без них. 

Лена отдала мне поллитрушку воды, затем стянула со своей головы фейковое чёрное каре, обнажая лысую голову. 

Врачи не рекомендовали девушке ездить по фестивалям и концертам после химиотерапии. Я тоже долго-долго упрашивал остаться под присмотром специалистов. Не убедил. Не смог собственными руками дотушить волю к жизни в её кофейных глазах. 

Но в первую очередь вписал наш коллектив на крупнейший благотворительный фестиваль страны.

Лена предложила мне мизинчик, и я, ни секунды не думая, ухватился за него. Так по-детски. Так по-взрослому. 

И мы вдвоём побрели за территорию фестиваля, навстречу свежему воздуху, навстречу тишине безлунного вечера. Лена сияла от гордости за одного ритм-гитариста из группы регионального масштаба. 

Сияла. Горела. 

Сгорала. 

Так кому всё же нужно, чтобы звёзды зажигали? 

Ну, хотя бы ей.