Сталиномика в действии
В предыдущей главе мы разбирали идеи Роберта Аллена. В этой части мы об Аллене забудем (критике его тезисов будет посвящена третья глава нашего рассказа). А пока попытаемся разобраться, какие механизмы лежали в основе сталинской индустриализации.
ПЛАНОВОЕ НЕВЫПОЛНЕНИЕ
Итак, 1 октября 1928 года были утверждены планы первой Пятилетки. Началась сталинская индустриализация. Её результаты оказались впечатляющими.
Не стоит переоценивать успехи. Как мы уже выяснили, всего за 1928-1940 гг. подушевой ВВП вырос на 45%. (Для сравнения, в Китае в 1991-2003 подушевой ВВП вырос на 145%). Даже по советским данным общий сбор зерна вырос на 20% (хотя урожаи сильно зависят от погоды в каждом году - к примеру, в 1940 собрали 96 млн тонн, а в 1939 - всего 73). Строительство железных дорог в годы пятилеток составляло в среднем одну тысячу км новых путей в год - в несколько раз меньше, чем в пиковые имперские периоды. Отставание строительства жилья от потребностей было просто катастрофическим (мы это уже поняли). Ничего особо выдающегося не продемонстрировала лёгкая промышленность - производство хлопковой нити так и не удалось удвоить, шерстяных изделий стали производить всего на 20% больше.
Но в добыче природных ресурсов, металлургии и особенно в машиностроении произошёл настоящий прорыв. Нефти стали добывать втрое больше, угля - в тридцать раз. Промышленного оборудования стали производить больше в двадцать раз. СССР превратился в одну из ведущих авто-, тракторо- и авиастроительных держав мира (по числу произведённых самолётов страна вообще вырвалась на первое место [1]
Современные оценки дают суммарный рост промышленного производства на 262% за годы индустриализации - в среднем на 11% в год, подушевой ВВП рос в среднем на 3,7% в год [2].
Первое, что бросается в глаза при взгляде на советские планы первых пятилеток - эти планы никогда не выполнялись. Какими бы высокими ни были темпы роста, добиться плановых показателей не удавалось никогда.
Фактически планы пятилеток были не "научно обоснованными" планами развития, а простыми задачами, поставленными перед отраслевыми наркоматами. Небольшой (в нём трудилось около тысячи человек) Госплан мог выступать разве что координатором работы огромной экономики, определяя ключевые направления развития и пытаясь на ходу смягчить перекосы в темпах развития разных отраслей.
Из нереалистичности поставленных задач вытекало и другая особенность - бесконечная штурмовщина. Уже упомянутая выше немецкая комиссия отмечала не только огромные масштабы строительства, но и огромные скорости износа оборудования: за год оборудование изнашивалось «до такой степени, до какой их вряд ли довели бы (на Западе) за десять – пятнадцать лет эксплуатации». Примерно о том же говорили американские инженеры, работавшие на строительстве Магнитки: ключевой задачей было «…сдерживать советских инженеров, известных среди американцев как „90-дневные чудеса“ (90-day wonders), которые были убеждены в том, что поспешно разработанные трёхмесячные курсы подготовки и революционный энтузиазм являются вполне достаточной заменой капиталистическому инженерному опыту» [3]. Первую печь на Магнитке задули в начале 1932-го года, на 20-градусном морозе; в течении года её пришлось останаваливать и перестраивать. (Кстати, на строительстве Магнитки использовался труд нескольких десятков тысяч ссыльных крестьян и заключённых - их труд по понятным причинам не мог отличаться высоким качеством) [3].
На XII пленуме Исполкома Коминтерна его секретарь Отто Куусинен хвалился: "На постройке Сталинградского тракторного завода надо было при 40-градусном морозе застеклить крышу. Эту работу добровольно взяла на себя бригада стекольщиков-комсомольцев. Многих из них пришлось с отмороженными руками и лицами свезти в больницу. Крыша была застеклена к установленному сроку (Аплодисменты)" [4]. Каким могло быть качество застекления, проделанное людьми с обмороженными руками и лицами, можно догадаться. Даже через несколько лет после запуска завода число выпущенных бракованных деталей оставалось в два с половиной раза больше кондиционных [5].
Знаменитый французский писатель Андре Жид, посетивший СССР в 1936 году, отмечал, что выпускаемые товары были “совсем негодными”. “Качество? «Зачем оно, если нет конкуренции?» — говорят нам. Именно так, очень бесхитростно, объясняют нам плохое качество всего производимого в СССР”.
Каким бы низким качеством не отличалась советская продукция, факт остаётся фактом: в течение тридцатых годов СССР испытал промышленный взлёт невиданных в мировой истории масштабов.
ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ НА МАРШЕ
Итак, мы знаем, какие аргументы выдвигал Аллен в пользу модели сталинской индустриализации. Немного отойдем от его рассказа и попытаемся разобраться, какие ещё козыри были на руках у Сталина. Подробнее об этих пунктах мы поговорим позднее, пока сделаем зарубки на деревьях, чтобы в будущем по ним ориентироваться.
ТРУД ИНОСТРАННЫХ СПЕЦИАЛИСТОВ
"Если предложить хорошую цену, капиталисты продадут и саму веревку, на которой их же и повесят" - говорил Ленин. И хорошую цену предложили. К примеру, в 1932 году на СССР пришлось 70% всего германского экспорта металлообрабатывающих машин, 90% экспорта турбин и прессовочных машин. Новая промышленность была оснащена почти исключительно импортным оборудованием: без помощи Запада никакая индустриализация не была бы осуществима [6].
Оборудованием дело не ограничивалось. Дефицит кадров был таким, что приходилось покупать проекты и даже самих инженеров.
Крупные доменные печи для СССР проектировали американские фирмы Freyn Engineering и MkKee. Магнитогорск строился по образу и подобию города Гэри в штате Индиана, выстроенному для огромного металлургического комбината корпорации U.S. Steel [3].
Итальянцы строили подшипшниковые и судостроительные заводы, швейцарцы - дизельные, шведы - аккумуляторные, французы - металлургические, норвежцы - электродные и так далее [7].
Всего только в тяжёлой промышленности было заключено 170 договоров на оказание технической помощи с иностранными корпорациями, больше трёх четвертей пришлось на американские и немецкие фирмы [8].
Но импорта капитала и технологий оказалось недостаточно. Советские инженеры были неспособны в одиночку выполнить исполинские задачи, поставленные перед ними. Несложно понять, почему. Историк Алексей Степанов раскопал записку, составленную посольством США в 1938 на основе информации от одного американского специалиста, работавшего на авиационном заводе в Таганроге. (Записка не предназначалась для публикации). “По словам мистера Риса, технические умения молодых советских инженеров, которых он пытался обучать, таковы, что инженеры неспособны освоить даже базовые методы черчения… Я пытался помочь советским инженерам, работавшим под моим началом, скопировать бензобак, но оказалось, что за единственным исключением все эти инженеры не имеют опыта и неспособны к обучению”.
Острую нехватку своих кадров пришлось заменять кадрами иностранными. Наиболее полным перечнем примеров участия иностранных специалистов в сталинской индустриализации остаётся книга стэнфордского экономиста Энтони Саттона “Западные технологии и развитие Советского Союза с 1930 по 1945 годы”. В Магнитогорске, к примеру, работали 250 американских инженеров и рабочих, на строительстве Уралмаша - 150 иностранцев. На Донбассе механизацией шахт занимались две тысячи иностранных специалистов, ещё полтысячи участвовали в создании Краматорского металлургического завода [3].
Всего в 1932 году в СССР жило и работало 37,5 тысячи иностранных специалистов и членов их семей [9].
Самым важным оказалось сотрудничество с компанией промышленного архитектора Альберта Кана (иногда называемого “архитектором Детройта”: он строил заводы для Packard и General Motors, а выстроенная в Ривер-Руж фабрика Ford стала самой большой фабрикой своего времени). Фирма Кана оказалась главным подрядчиком советского правительства.
По планам индустриализации, один из крупнейших тракторных заводов должен был разместиться в Сталинграде (ныне Волгоград). Проектирование и строительство оказались не по силам советским специалистам, не имевшим достаточного опыты в этом деле. Для Сталина гигантский завод, строившийся в городе его имени, имел принципиальное значение - он специально уделял время его проблемам. По его решению после неудач советских инженеров для участия в работе была приглашена фирма Кана. Завод был произведён в США, по частям доставлен в СССР и за год смонтирован [10].
Опыт сотрудничества впечатлил советского правительство. Кан получает новый заказ - на ещё более крупный Челябинский тракторный завод (на его базе в годы войны будет развёрнут исполинский Танкоград). А уже в феврале 1930 Стройобъединение ВСНХ СССР заключает с Каном договор: он становится главным проектировщиком советского правительства по промышленному строительству. Всего проектировщики Альберта Кана спроектировали более 500 промышленных объектов общей стоимость $2 миллиарда по тогдашним ценам [9].
Как и остальные инспецы, детройтские проектировщики столкнулись с острой нехваткой квалифицированных кадров. 14 октября 1930 г А.Кан в письме в ВСНХ СССР писал: «Оказалось невозможным обеспечить достаточное количество хорошо квалифицированных советских архитекторов и инженеров. Наши люди были вынуждены сами выполнять значительную часть чертёжной работы. Они сделались чертёжниками вместо того, чтобы быть руководителями чертёжного бюро» [11]. В письме председателю Союзстроя Н.П. Комарову А.Кан писал: «Из 300 работников очень немногие являются опытными ... многие являются просто учениками.... Если бы какая-либо деловая организация в Соединенных Штатах или в какой-либо другой стране имела такой состав работников, то не прошло бы и нескольких месяцев, как эта организация потерпела бы банкротство». В статье, опубликованной в американском журнале “Architectural Forum”, один из сотрудников Кана утверждал, что “контора (фирмы) в Москве состояла из 1500 советских чертежников, которые явно никогда в жизни ни видели карандаша”. Обратившиеся в конце 1930 года к американскому консулу в Риге сотрудники фирмы отчитывались: в Москве они работали с 300 советских специалистов, из которых только 4-5 были специалистами, остальные (кроме 20 копировальщиц) оказались “хуже, чем бесполезными”.
Несмотря на все трудности, задача выполнялась. Фирма Альберта Кана спроектировала в СССР больше 500 огромных промышленных предприятий общей стоимость в два миллиарда долларов (примерно десятая часть годового ВВП Советского Союза в 1930 году). Всего только американские фирмы спроектировали около полутора тысяч промышленных предприятий [10].
В беседе с американским послом Гарриманом уже в годы войны Сталин признает, что две трети советских предприятий были построены в годы индустриализации с помощью США. В 1929 году председатель ВСНХ Куйбышев призывал «отказаться от нашего чванства, которое предполагает, «что мы сами с усами», что мы сами можем без иностранной технической помощи, без лучших иностранных образцов мудрить и сами открывать Америку» [12].
У использования иностранных специалистов в советской экономике оказался один весьма неожиданный эффект. Пламенные коммунисты, приезжая на главную коммунистическую стройку мира, внезапно прекращали быть коммунистами. Чтобы не работать испорченным телефоном, позволю себе обширную цитату из работы профессора Корнейчука из Санкт-Петербурга “Роль иностранного участия в советской индустриализации: институциональный аспект” [12].
“Руководитель службы сбыта концессии Гарримана охарактеризовал советский строй как «соединение коррумпированности, некомпетентности и самой варварской жестокости, какое когда-либо видел мир». Принятый в ВКП(б) американский инженер Э. Смит сдал партбилет и покинул СССР по причине принципиального несогласия с советской системой. Он нашел здесь все, против чего коммунисты и рабочие выступают в США, причем гораздо в худшем виде, и был возмущен тем, что бороться с этим злом в «республике рабочих» не позволено. Немецкий архитектор Р. Волтерс писал о массовом возвращении из Сибири разочарованных иностранных рабочих: «Иной такой немецкий пролетарий-коммунист с развернутым знаменем являлся в рай для трудящихся — и теперь он знал, где находится ад». В приказе Наркомтяжпрома от 23 мая 1933 г. отмечается резкое повышение текучести среди иностранных работников и отъезд их на родину, что, кроме хозяйственного ущерба, наносит «значительный политический вред». За 1932 г. из отрасли выбыло 978 «иноработников», а за первый квартал 1933 г. — свыше 700.
Многие немецкие рабочие, в том числе и коммунисты, сделали в середине 1930-х годов выбор, очевидным образом компрометирующий советский строй: как только в гитлеровской Германии появились рабочие места, они предпочли покинуть СССР, несмотря на возможный арест на родине за членство в компартии. Разочарование в советском социализме немецкие реэмигранты по возвращении принесли в германскую рабочую среду, что, по мнению С. Журавлева, могло способствовать психологическому повороту германского пролетариата к самой мысли о принятии национал-социализма. И действительно, реэмигранты, считавшиеся ранее политически неблагонадежными, после «перевоспитания» в СССР обычно проявляли лояльность к нацистскому режиму”.
ПРИНУДИТЕЛЬНЫЙ ТРУД
Не стоит переоценивать значимость ГУЛАГа. Число заключённых постепенно выросло с 510 тысяч в 1934 году до 1880 тысяч в 1938 [13].
К этому числу следует прибавить трудпоселенцев (в основном ссыльных крестьян) - даже на начало 1938 года, почти через десять лет после начала коллективизации, их оставался миллион [14].
Даже если учесть, что среди заключённых намного шире, чем в населении в целом, были представлены работоспособные мужчины, роль принудительной силы в почти двухсотмиллионной стране не могла быть решающей.
И всё же не стоит игнорировать роль труда заключённых и ссыльных. Их труд можно было использовать там, где невозможно было нанять вольнонаёмных. В 1939 году в БАМлаге (строившем Байкало-Амурскую магистраль) работало 260 тысяч человек, в Севвостлаге (на Колыме) - 138 тысяч. В одном из самых жутких лагерей - Норильском - к началу войны числилось больше 20 тысяч, хотя пик был достигнут в 1951 (72 тысячи человек). В Сиблаге и Дальлаге, строивших железные дороги, разрабатывавших угольные месторождения, строивших металлургические предприятия на Кузбассе и в Хабаровской области, числилось 110 тысяч [15].
Создание гигантских металлургических комбинатов - Новокузнецкого, Магнитогорского, Норильского, разработка новых угольных и золоторудных месторождений, строительство железных дорог, портов и каналов на Русском Севере, Дальнем Востоке, в казахских степях и в Сибири - всё это делалось без должной подготовки, часто в нечеловеческих условиях, с огромными показателями смертности, причём в кратчайшие сроки. Найти людей на такую работу можно было разве что в условиях масштабного голода, но поддерживать население в состоянии голода было невозможно. Построить ключевые объекты инфраструктуры с такой скоростью и так дёшево без использования принудительного труда было просто невозможно.
Заключённые не были главной силой сталинской модернизации: никто не собирался заменять всех рабочих на заводах зэками. Тем более что обычных “вольняшек” можно было и так перевести в крепостное состояние.
Ограничения на свободное перемещение рабочей силы начали вводить ещё в 1930 году. В 1932 году был введён внутренний паспорт, выдаваемый только жителям городов, рабочих посёлков и совхозов. Колхозники паспортов не получали. Согласно статье 192а УК РСФСР, колхозника, попытавшегося переехать в город по собственной воле, ждало два года лишения свободы [16].
Даже счастливый обладатель паспорта, решив переехать в другое место без разрешения (без получения прописки), мог рассчитывать на 6 месяцев исправительно-трудовых работ. В 1940 году была введена уголовная ответственность (от двух до четырёх месяцев тюрьмы) за самовольную неявку на работу.
“Кнут” соседствовал со своеобразным пряником - массовым энтузиазмом. Рассказы о нём - отнюдь не плод воображения советской пропаганды (хотя пропаганда, как ей и положено, приукрашивала реальность). А. М. Исаев, будущий ведущий конструктор космических кораблей, отправившийся в конце 1930 года добровольцем на Магнитогорский комбинат, писал оттуда родителям: "Недавно нам в силу образовавшегося прорыва хотели поднести рогожное знамя. Так знайте, что многие горняки плакали на собрании и поклялись не допустить позора! Я никогда не думал, что рабочий (конечно, постоянный, а не сезонник) выглядит так, как он на самом деле выглядит. Если нужно, рабочий работает не 9, а 12-16 часов, а иногда и 36 часов подряд - только бы не пострадало производство! По всему строительству ежедневно совершаются тысячи случаев подлинного героизма" [17].
ГУЛАГ, паспортная система, ограничения на переток рабочей силы, массовый энтузиазм - всё это дало в распоряжение властей дешёвую, послушную, мобильную и легко мобилизуемую рабочую силу.
СНИЖЕНИЕ УРОВНЯ ЖИЗНИ
Группа немецких промышленников в 1932 году отправила группу сотрудников на предприятия СССР, чтобы понять перспективы сотрудничества. Помимо прочего, в закрытом отчёте группа докладывала: "заводским рабочим, мужчинам и женщинам, которые хотели найти жилье вокруг Сталинграда, Магнитогорска или Новокузнецка, приходилось жить в пещерах, которые они выкапывали в окрестных холмах. Люди существовали... при огромной нехватки продовольствия и товаров первой необходимости" [6].
Даже по официальным советским оценкам, в 1929-1939 гг. на строительство жилья пришлось всего 2% от общих капиталовложений - и это при том, что численность городского населения выросла вдвое, почти на 30 млн человек [18].
Города, и без того испытывавшие дефицит жилых площадей, оказались забиты людьми, живущими в жутких условиях. К 1933 году средняя норма жилья в Свердловске (Екатеринбурге) составила 4,2 кв м на человека, Перми - 2,8 кв м, Челябинске - 2,2 кв м, Магнитогорске - 1,6 кв м [19].
В среднем на одного нового городского жителя приходилось 1,85 кв м построенного жилья.
В деревне результатом снижения уровня жизни стал страшный голод начала 1930-х гг. (о нём ниже).
Если верить подсчётам Грегори, доля потребления в советском ЧНП упала почти вдвое с 1928 по 1937 годы. Если учесть, что подушевой выпуск за эти годы на 57%, несложно посчитать, что даже через девять лет после начала индустриализации подушевое потребление упало на 17%. (Кстати, это уже не стыкуется с подсчётами Аллена). Но в начале тридцатых падение было куда как более существенным - на фоне развала сельского хозяйства суммарный выпуск почти не рос, а вот доля инвестиций в выпуске уже успела кратно вырасти. Индустриализация сделала бедное население страны ещё беднее, вернув его к уровню XIX века.
В то же время доля инвестиций в национальном продукте оказалась уникально велика. Сегодня максимальная доля валовых инвестиций в ВВП среди всех крупных стран, данные по которым можно считать минимально достоверными, наблюдается у Китая - 44%. Но это валовые инвестиции, то есть показатель, учитывающий расходы на амортизацию (замену старого, износившегося капитала на новый). Даже для сегодняшнего, куда как более богатого, мира показатели СССР поздних 1930-х гг. остаются уникальными [20].
КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ
Установление контроля над деревней, ликвидация кулаков, т.е. крестьян, имеющих крупные участки и использующих наёмный труд как наиболее враждебного сельского класса, и создание колхозов - крупных хозяйств, из которых можно было
выкачивать любой объём ресурсов и в которых можно было использовать современные технологии (в первую очередь - тракторы и другую сельхозтехнику, сокращающую потребность в труде для обработки земли). Все поставленные задачи были выполнены. Кулачество ликвидировали, почти всех крестьян загнали в колхозы, создали сеть машинно-тракторных станций, значительно повысивших производительность труда.
По советским данным, всего за годы индустриализации в СССР было выпущено 700 тысяч тракторов - около 40% от мирового производства [21].
Сложно сказать, каких результатов удалось добиться. Продукция сельского хозяйства упала со среднего уровня 29,4 млрд рублей в 1925-28 гг. до 28,9 млрд в 1936-9 гг. (в ценах 1960 года) [22].
Для целей индустриализации важнее было другое: к концу 30-х гг. число человеко-дней для обработки одного гектара снизилось с 20 до 10 человеко-дней [23].
Как бы то ни было, первая пятилетка стала чудовищной катастрофой для деревни. Прологом к ней стало раскулачивание. В ходе коллективизации несколько миллионов раскулаченных крестьян были отправлены в ссылку. Условия в этой ссылке были таковы, что в Магнитогорске, например, каждый месяц умирало 15% кулацких детей в возрасте до 3 лет [24].
Но главной трагедией стал, безусловно, голод 1932-1933.
Крестьяне, не желая отдавать скот в колхозы, массово его забивали - поголовье лошадей, к примеру, сократилось вдвое. Обрабатывать землю, внезапно ставшую чужой, крестьяне не хотели. Уже в 1931 году, по данным Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции, 20% зерна осталось несобранным на полях, к 1932 году показатели стали ещё выше - на Украине несобранным осталось 40% урожая [25].
Самые рачительные и эффективные хозяева из деревни были исключены, а власть в колхозах всё чаще доставалась "социально близким" - беднякам, неспособным организовать даже своё собственное хозяйство.
Между тем обязательные государственные заготовки не снижались, а росли. Если в 1928 году доля хлебозаготовок составляла 14,7 % валового сбора, в 1929 — 22,4 %, в 1930 — 26,5 %, то в 1931 году — 32,9 %, а в 1932 — 36,9 %. В верноподданическом письме на имя Сталина писатель Шолохов описывал способы изъятия хлеба у колхозников на Дону: несдавших заставляли ходить босиком по раскалённой плите, три часа тоже босиком бегать по снегу, устраивали инсценировку расстрелов, обливали ноги керосином, поджигали и тушили - и так далее. В ответном письме Сталин заметил, что письмо производит "несколько однобокое впечатление".
"В нашем селе масса трупов. Они валяются по улицам или складываются в общественном амбаре. Я вечерком пробрался в амбар, взял труп мальчика 7 лет, на салазках привез его домой, разрубил топором на мелкие части и сварил. В течение суток мы съели весь труп. Остались лишь одни кости" - желающие могут найти тысячи свидетельств, аналогичных свидетельству крестьянина Мухина из-под Самары [27].
Каннибализм вообще стал обыденным явлением в послереволюционной России: он был частым явлением и в голод 1921-2 гг., и после коллективизации, и в годы войны, и во время голода 1947 года. Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики: превратить страну, бывшую до Первой мировой крупнейшим экспортёром хлеба в мире, в страну хронического каннибализма - даже такую задачу смогла выполнить победоносная советская власть.
Оценки жертв голода 1932-3 гг. варьируются от двух до девяти миллионов человек [27].
Одновременно произошло резкое падение рождаемости. По оценкам Аллена, без голода 1932-33 население СССР в 1989 году было бы на 27 миллионов больше.
Лес рубят - щепки летят.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Подведём итоги.
1. Плановость советской экономики была весьма условной. План не был чётко обозначенным показателем, он всего лишь указывал, к какому объёму производства нужно стремиться.
2. Нереалистичность планов порождала штурмовщину и сверхэксплуатацию ценного оборудования. О высоком качестве не шло и речи.
3. Индустриализация была бы невозможна без иностранной технической помощи и иностранного оборудования.
4. Для индустриализации нужны были ресурсы. Нужно было меньше отдавать и больше получать. А для этого нужны были подневольный труд, коллективизация, обернувшаяся страшным голодом, и общее падение уровня жизни.
В следующей части мы вернёмся к Аллену, а в четвёртой главе нашего цикла попытаемся наконец дать ответ на вопрос, поставленный ещё в 1962 году: был ли Сталин нужен для экономического роста?
ССЫЛКИ
[1] https://e-notabene.ru/istinf/article_26630.html
[2] https://publications.hse.ru/mirror/pubs/share/folder/fjdxcitbat/direct/79974592
[3] https://archive.org/details/Sutton--Western-Technology-1930-1945
[4] https://cyberleninka.ru/article/n/ekspluatatsiya-entuziazma-sovetskiy-opyt-1918-1991
[5] https://www.kommersant.ru/doc/2772798
[6] https://www.litres.ru/alfred-meyer/rossiya-i-germaniya-souzniki-ili-vragi/chitat-onlayn/
[7] Российский государственный архив экономики. Ф. 7297. Оп. 38. Д. 61. Л. 6. РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 38. Д. 61. Л. 7-7
[8] https://www.hse.ru/data/2010/03/30/1217471628/shpotov.pdf
[9] https://search.rsl.ru/ru/record/01001469727
[10] Касьяненко В. И. (1987). Использование американского опыта в период становления советского промышленного зодчества (сотрудничество с фирмой Альберта Кана) // Взаимодействие культур СССР и США, XVIII—XX вв. / Под ред. О. Э. Тугановой М.: Наука.
[12] https://institutiones.com/industry/2645-rol-inostrannogo-uchastiya-v-sovetskoi-industrializacii.html
[13] http://scepsis.net/library/id_937.html
[14] http://www.demoscope.ru/weekly/2005/0211/biblio01.php
[15] Государственный архив РФ, ф.9414, оп1, д.1155, л.20–22.
[16] http://www.demoscope.ru/weekly/2002/093/arxiv01.php
[17] http://trst.narod.ru/rogovin/t2/oglav.htm
[18] Центральное Управление Народно-хозяйственного Учета. Социалистическое строительство в СССР. М., 1936.
[19] А.В. Бакунин, В.А. Цыбултникова. Градостроительство на Урале в период индустриализации. Свердловск, 1989
[20] https://data.worldbank.org/indicator/ne.gdi.totl.zs?most_recent_value_desc=false
[21] Родичев В. А., Родичева Г. И. Тракторы и автомобили. 2-е изд. М.: Агропромиздат, 1987.
[22] https://statehistory.ru/books/Rastyannikov-V-G---Deryugina-I-V-_Urozhaynost-khlebov-v-Rossii/13
[23] Johnson D. G., Kahan A. (1959). Soviet Agriculture: Structure and Growth. U. S. Congress Jo int Economic Committee, Subcommittee on Economic Statistics, Papers // Comparisons of the United States and Soviet Economies. 86th Cong. 1st Sess.
[24] https://mybook.ru/author/viktor-zemskov/stalin-i-narod-pochemu-ne-bylo-vosstaniya/