Экстремальное и мирское
Представьте себя на месте американского хиппаря начала 60-ых. Вы читаете газеты, где пишут о том, как полицейские в очередной раз убили невинных чернокожих. Вы читаете сводки войны во Вьетнаме, где ваши сограждане вырезают целые деревни вьетконговцев. Вы наверняка ужаснётесь цифре в миллион убитых во Вьетнаме гражданских; вы будете шокированы ежедневными побоями несчастных невинных негров. Но затем вы выйдете на белоснежно калифорнийскую улицу, сгоняете в магазин, потусите с друзьями, побухаете, послушаете новый альбом Rolling Stones, купите у знакомого барыги травки и будете чилить дома, рассуждая о жестокостях капиталистического строя.
Как же американскому хиппарю жить в мире, где ультранасилие соседствует с ним, как молоко с печеньем?
Экстремальное полностью выместило то священное, что оставалось в мире. Чтобы пережить шок, больше недостаточно зайти в церковь или послушать прекрасную арию, сидя в партере Мариинки. Теперь священный экстаз переживается лишь через то жестокое и экстремальное, что просачивается в наш мир через сводки военкоров и кадры безумных документалок. Мы живём бок о бок с экстремальным, и тем не менее оно существует в нашем мире лишь опосредованно, где-то там. И это проникновение — экстремофания — есть единственное, что грозовой молнией связывает нас с потусторонним миром бесконечного ужаса.
В древние времена экстремальное было рассеяно по земле, а страшнейшим, что можно было вообразить, оставался мир мёртвых. Вот почему священное неразрывно связано со смертью и ритуалами погребения. Но сегодня смерть отходит на второй план; раз загробного мира нет, а умирают в домах престарелых, то земля, что так отчаянно нуждается в дуализме, насыщается новой дуальностью — так рождается неизбежный мир экстремального, что одних людей сводит с ума (превращая в активистов, пацифистов, пикетчиков), а других погружает в безмятежный релакс. В конце концов, невозможно вести бытовую жизнь, если спину тебе не прикрывает потустороннее — экстремальное!
В нашем нынешнем мире не обойтись без экстремального. В стране третьего мира должна без конца и края идти неподъёмная раскатистая война. В малоизвестном городке должен случаться полицейский беспредел. Это не так, что экстремальное есть закон мира, поэтому оно постоянно происходит. Наоборот, этот мир не может быть без экстремального. Одни нуждаются в том, с чем будут упорно бороться, другие же — в том, на что закроют глаза. Выходя из кинотеатра насилия, одни возглавят протесты по запрету жестокого кино, пока другие посмеются и скажут: "Как хорошо, что не у меня..."
Американский хиппарь, если он достаточно активен, и его тянет к борьбе, прочитает газеты и выйдет на протест. Если же у него и своих забот хватает, он порадуется тому, что не прозябает под знойным вьетнамским солнцем, и поедет тусить со своими комрадами. Он может быть пацифистом, он может ненавидеть экстремальное — но оно ему необходимо.
Куда же делось священное? Сгинуло вместе с Богом. Живите теперь в проклятом мире, который сами и создали.