"Осенний детектив" глава 3
Спал Сергей плохо, снились дурные сны.
Снилась слепая, которую он знал при жизни, но во сне она улыбалась гнилой стариковской улыбкой, страшная как сама смерть.
– Каждые четыре года будешь страдать, видеть плохие сны, выплевывать зубы, задыхаться в черной воде, гореть в огне...
Голос надтреснутый и отдаленный, как голос призрака. Вот она тянет к нему руки.
Старенькая квартирка продувалась сквозняками. Жилище с историей, но в то же время с трудностями. Впрочем, Сергей любил холод, не страшно. После того, как однажды он чуть не сгорел в пожаре, он предпочитал жаре именно холод. Он потер руки друг о друга, опустил ноги на пол и вздохнул. Тапочки, вместо того, чтобы ждать на коврике, переместились к порогу и косолапо ждали его там. Он вздохнул, и пошел босиком чистить зубы.
Такая работа только со стороны казалась полным безделием, больше всего усилий надо приложить, чтобы красиво танцевать одному. Сергей был очень занят осенью, когда появлялась возможность забыть о скучной работе.
Он закурил на балконе, глядя на яркий и живой осенний Харьков, пробуждающийся после сна. Здесь было не место печали и смуте, в этой звенящей и холодной осени, полной нежданного солнца. Сергей вышел из балкона, нахохлившись, будто ворон, глубоко накинув на плечи свое черное пальто.
Раздался стук в двери. Он, не снимая пальто, подошел к двери и выглянул в глазок. Там никого не было. Он никого не ждал в гости, в этом старинном доме на Лопатинском.
Впрочем? Он вздохнул. И сказал, громко и отчетливо «Входи».
Обернулся. Этот патлатый уродец сидел на его стуле, за его столом и курил его сигареты.
– Сергей просил кое-что передать, – сказал светловолосый молодой человек. Он не был смазливым, но что-то было в его внешности противное, а что же именно, то мало кто из тех кто его знал мог ответить.
Он кивнул на сверток на столе.
Сергей сразу понял, что там, потому что таким образом, сквозь закрытую дверь, ничего живого протащить не выйдет.
– В коробку хоть положил? – спросил он.
– А как же, в коробку, – сказал Антон. Подмигнул. И добавил:
Сергей сердито отвернулся. Когда повернулся, то этого скота здесь уже не было. Дышать стало намного легче, аура у этого, с позволения сказать, человека была удушающая, общаться с ним долго было очень сложно. Только уникумы вроде Сергея могли его выдержать на постоянку.
Непочатая коробка его сигарет лежала на столе.
Он нормально оделся и распаковал коробку. Как и ожидалось, за слоем крафтовой бумаги находилась человеческая рука. Женская, насколько мог судить Сергей. Тот, второй, прекрасно знал как лучше передавать такие опасные свертки.
Сергей вытащил из ящичка газеты, затем нарисовал на полу круг простым мелком. Он специально выбирал квартиры в которых легко уничтожить следы мела.
Рука уже не кровила, значит, следов не останется. Он вытащил её из коробки и положил прямо на газеты. Достал блокнот, внимательно в нём покопавшись, и вытянул свою руку над мертвой.
Слова, которые он произнес, казались надтреснутыми и старыми, как червивое дерево в брошеных домах, они были пропитаны пороком и смертью.
Рука дрогнула. Пальцы дернулись, взлетели, как паучьи лапы, так сильно и резко, что костяшки пальцев почернели в своих мертвых суставах. Спустя мгновение они поползли по строчкам газетам резкими, дергаными движениями, пока не замерли на одном объявлении внешне совершенно цивильном. Маленький магазинчик бытовой техники рекламировал свои услуги.
Сергей кивнул, и произнес еще несколько слов, что вынудило руку задергаться и замереть в расслаблении, которое присуще мертвой плоти.
Он спрятал руку обратно в коробку, затем уничтожил круг. Тщательно сбрызнул все святой водой, и побрызгал из спрея с растворенным там розовым маслом. Обычно, выселяясь из квартир, он звал священников, чтобы те зачистили место, в котором порой проводились не самые приятные ритуалы.
Тщательно вымывая руки в ванной он чувствовал за спиной присутствие, но не придавал ему значения. Очень быстро оно исчезло, в квартире только пахло жжеными розами, будто кто-то поджег клумбу у чьего-то котеджа.
Сергей заварил чай из трав, рассматривая объявление, на которое указала рука, в другой блокнот записал адрес.
Теперь у него было два адреса, который стоило бы проверить, но на первый он не особенно полагался, ему казалось, что Джурмаш ведет его по неверному пути. Он оделся и вышел из дома, спрятав мертвую руку на балконе, в прохладе, положив сверху две горошинки черного перца.
В метро он включил наушники и закрыл глаза.
Hа море асфальта я вижу свой берег,
Задремать не получилось, хотя ко второму повторения припева неимоверно захотелось спать,сказалась ночь, полная глупых кошмаров.
Нет, не глупых, тут же одернул сам себя Сергей, сонно моргая в пролетающие за окнами харьковского метро туннели. Что уж точно не глупое, так это кошмары. Они как путеводные нити в потустороннем, не зря же говорили, после того, как он приснится, встать у окна и говорить «Куда ночь туда и сон, куда ночь туда и сон». Они были чем-то большим, чем просто сны.
Он вышел из вагона на станции «Исторический музей», краем глаза заметив чью-то фигуру, размером с ребенка, что осталась в вагоне. Но это было одно из самых безобидных видений, которое у него было, поэтому его он так же проигнорировал. После этого заклинания придется долго чиститься, и такие видения будут нормой.
Он поправил черные кожаные перчатки, прикидывая какой из переходов выбрать, чтобы выйти. Выбрав, он прошел несколько улиц, прежде чем уткнулся прямиком в небольшую витрину.
Он даже не удивился, когда рядом остановилась уже знакомая ему машина. Черноволосый оттуда вышел деловой и с папочкой, как обычно он выглядел. Этакая важная птица-ворона.