На пороге меня встретил запах. Он был резок и груб, он нагло и совершенно в открытую сообщил мне, что всё здесь только несвежее и только нечистое, словно это основное, заебись, достоинство, за которым сюда съезжаются гости аж из дальнего зарубежья, словно вся Европа сюда только и едет, чтобы охуеть уже окончательно, словно американцы уже шею себе свернули, тянуться за секретом этой заебучей вони. Я расправила, скукожившиеся уже было нахуй, лёгкие и они моментально до краёв наполнились этим заебучим патриотизмом и любовью к родине. Неожиданно и очень кстати вспомнилось студенческое "дышать - не нюхать", что омолодило меня и мою несмелую походку лет так на двадцать, и я таки дошагала до буфетной стойки эдаким солёным...

Путь на родительскую дачу мы выбрали самый длиннющий, вернее сказать не мы выбрали, а дождь сам выбрал. С возрастом он стал заебучим эстетом и категорически отказывался от автомобильной езды по чему-нибудь, что, на его взгляд, было мягче асфальта. Я лишь глотала табачный дым, запивая его жгучим кофе, слегка придушенным термосом, и наблюдала за тем, как он мусолит карту, с раздражением забрызгивая все грунтовочки, просёлочные и прочую, невыносимую для его проливной души, хуйню, и ловила себя на мысли, что эта его бурлящая раздражительность, напоминает мне моего папу. Эстетский минимализм и этический максимализм - это те самые пределы, где папа и существует и где папу всегда можно обнаружить, это то самое место, где слышны раскаты его...

На заправке было пусто - утро раннее, день выходной, заправка-автомат - никого, как на лесной поляне с торчащими редкими хилыми деревцами, не всякий зверь решится выскочить на такое открытое место, тем более почуяв охотника, но это зверь. Человеческое животное не обладает достаточным чутьём, чтобы определить, кем оно и в какой момент является, охотником или добычей. Спастись оно может только исполняя общепринятое правило - не лезь. Оно было жирным помятым оператором, сомлевшим от ночного бдения, притупившего и без того слаборазвитое чувство самосохранения - заскучал без общения и нахуй выпал из гнезда. Я даже не стала оборачиваться, а так, одним спинным мозгом, отслеживала приближение этого затёкшего самодовольства с отсиженными...

Я как раз, только что отправила своё семейство спать, сварила себе кофе и устроилась с этим кофе и сигаретой подышать на свежий сумеречный воздух своего девятого этажа. Внизу плескался почерневший город, мерно ударяясь о стены домов, он разбрызгивался фонтанчиками огненных капель и эти капли потом медленно сползали по стенам назад, в пучину чёрного плёса. И тут ввалился дождь, в каком-то совершенно затасканном и опухшем виде, нервно забарабанил по балконным перилам, залез, по обыкновению, в мой кофе, потом затянулся моей сигаретой, моментально превратив её в бесформенную кашу, и разразился нескончаемым монологом о глупости и бессмысленности бесцельного существования, о необходимости самореализации, о дефиците самоуважения...

У каждого, наверное, есть своё собственное отношение к дождю. Одни любят дождь, другие - нет, кто-то относится к нему по-хозяйски, огородник, например. Я считаю дождя моим другом детства. Он для меня один, просто в разное время он находится в разном расположении духа. То шкодливый, то рассерженный, то расстроенный, то продрогший, но, каждый раз, это он - дождь живущий на нашей с ним планете. У детей такое обыкновение, им достаточно лишь пожить в одном дворе, чтобы начать дружить навсегда. Детская дружба, это всё ещё потребность в самой дружбе, в то время как взрослые уже обладают навыками дружбы и используют эти навыки для достижения других своих потребностей, а их у взрослых не мало, поэтому взрослые тоже дружат, но уже не так как...