Возвращение в эпоху 80-х. Back To The Age Of The 80s. Глава 41
Первое, что бросилось ему в глаза, был низкий прямоугольный стол, а за ним — татами. Худой японский старик прислонился к столу и вежливо улыбнулся, увидев, как вошли Ли Чжэн и его группа.
Он вежливо улыбнулся, когда увидел Ли Чжэна и его группу. «Пожалуйста, поменяйте их на японскую валюту». Ли Чжэн достал десять долларов с портретом Бенджамина Франклина. Он достал десять долларов с портретом Бенджамина Франклина. Такого рода частное обменное агентство принимало только основные международные валюты в качестве меры предосторожности. В 1980-х годах ни китайская валюта, ни гонконгский доллар не входили в число основных валют.
Старый японец посмотрел на молодого человека с некоторым удивлением: «Обменный курс доллара к иене сейчас составляет примерно 100:2100».
Ли Чжэн кивнул головой, и, естественно, частный обмен принесет некоторую выгоду по сравнению с официальным; 1000 иен равнялись всего 42 долларам США, что было не так уж дорого.
Старик с улыбкой протянул Ли Чжэну пачку иен, увидев согласие Ли Чжэна, взглянул на сумки, которые несли китайские ученые за спиной Ли Чжэна, и сказал: «Если вы хотите купить небольшие электроприборы, вам не нужно ехать в Гинзу, где арендная плата высокая и цены на вещи растут. Позвольте мне сказать вам, что если вы выйдете от моего дома, пойдете на восток и повернёте на третьем светофоре, там есть рынок, специализирующийся на продаже бытовой техники, и цены там намного ниже».
Ли Чжэн был ошеломлен и едва понимал, что говорил старик: «Спасибо, старик». Он вежливо поблагодарил старика.
Старик махнул рукой: «Пожалуйста, это известно всем местным жителям».
Ли Чжэн открыл дверь для старика и повернулся лицом к группе китайских ученых.
Лица китайских ученых были несколько некрасивыми, а коллега, который только что понял японский язык, перевел им слова старика, из-за чего хорошее настроение старых профессоров, желающих купить любимые электроприборы, улетучилось.
В 1980-х годах зарплата рядового университетского профессора составляла всего 50–60 китайских долларов в месяц, что было эквивалентно 700–900 японским долларам, и на этот раз, в дополнение к иностранной валюте, выделяемой государством на душу населения, они в частном порядке вытащили множество связей, чтобы конвертировать свои семейные сбережения в японские доллары. Мелкая бытовая техника, которую они теперь везли, часто была сбережениями семьи за несколько лет.
Теперь им говорили, что они слишком дорогие. Профессора, естественно, были не в хорошем настроении, но они не могли вернуть эти предметы ради благородства своих ученых и лица страны.
Ли Чжэн дотронулся до своего носа, он нечаянно испортил настроение старожилам.
Из-за присутствия Ли Чжэна группа профессора Мэна быстро изменила свое настроение. Чэнь Аньбан посмотрел на Ли Чжэна с небольшим смущением: «Маленький товарищ, у меня нет столько денег, чтобы обменять их на твою японскую валюту».
Глаза феникса Ли Чжэна красиво изогнулись, когда он указал на часы в руке Чэнь Аньбана: «Просто обменяйся этим со мной». Часы в руке Чэнь Аньбана были искусно сделаны, но немного простоваты по стилю, с тремя маленькими словами «Five Star Brand» в верхней части белого, слегка желтоватого циферблата и словами «Made in China», написанными большими буквами в центре циферблата.
В 1955 году в Тяньцзине, Китай, появились первые часы, сделанные китайцами, часы «Five Star». В 1957 году Five Star официально изменили свое название на «May Day».
В мире часовых игр последующих поколений цена часов May Day уже перевалила за шестизначную сумму, в то время как часы Five Star со сроком службы всего два года вообще не имели цены. Естественно, Ли Чжэн не хотел, чтобы часы стали предметом коллекционирования, а просто хотел сохранить их в качестве сувенира, когда увидел четыре слова «Сделано в Китае».
Чэнь Аньбан открыл рот, но замер, эти часы носил его отец около 30 лет. Если бы жизнь не была совсем уж тяжелой, он бы сменил марку Shanghai, как и его коллеги.
«Маленький товарищ, это не стоит и нескольких долларов. Я дам тебе долговую расписку в ……», — сказал Чэнь Аньбан.
«Забудь об этом, не покупай. Я просто позволю ей самой прочитать книгу, никакой диктофон не нужен». Чэнь Аньбан махнул рукой, как будто ему было все равно, и сказал.
«Первые часы, сделанные в Китае, стоят для меня гораздо больше, чем эта куча иен. Если для вас это не имеет особого значения, прошу вас обменять их на меня. Просто чтобы оставить себе как сувенир». Голос Ли Чжэна был невысоким, но в сердцах группы китайских ученых было трудно скрыть потрясение.
Профессор Мэн пристально посмотрел на Ли Чжэна: «А, Маленький Чэнь, с ним можно торговать. Маленький товарищ — добросердечный».
Хотя Чэнь Аньбан все еще был немного смущен, глядя на серьезное выражение лица Ли Чжэна, он наконец развернул часы с горькой улыбкой: «Если ты в будущем поедешь в Китай, ты можешь прийти ко мне в Университет Хуацин, и я верну тебе деньги».
Ли Чжэн взял часы и надел их себе на запястье: «Вы всегда можете выкупить свои часы».
После обмена иностранной валюты Ли Чжэн не последовал за китайскими учеными на рынок бытовой техники. Взаимодействие людей было постепенным, и некрасиво было быть слишком внимательным.
«Гу Гу…» Желудок Ли Чжэна не мог сдержать звук, и он потер свой живот.
Рис с угрем, рис с угрем, рис с угрем~.
На следующий день Ли Чжэн и его группа из шести человек поехали на машине отеля ко входу в Конгресс.
Сюй Миншэн провел их через вестибюль к большой двери с надписью «Место проведения Азиатского биофармацевтического конгресса» на английском и японском языках.
«Проходите, мы должны быть в первых двух рядах», — с улыбкой сказал Сюй Миншэн.
Ли Чжэн последовал за толпой через половину зала, обведя взглядом уже занятые места, и внезапно встретившись с пораженным взглядом, Ли Чжэн вежливо улыбнулся профессору Мэну, который с открытым ртом наблюдал, как Ли Чжэн прошел мимо их мест и направился в первые два ряда, чтобы сесть.
«Старик Хэ, посмотри, это тот маленький товарищ, которого мы встретили вчера?» Профессор Мэн был занят тем, что тыкал и ощупывал руку профессора Хэ.
Когда профессор Хэ встал, он случайно увидел сидящего Ли Чжэна.
«Эй? Это правда! Это действительно тот парень, которого я встретил вчера!» — утвердительно сказал профессор Хэ.
Когда группа китайских ученых посмотрела друг на друга, Чэнь Аньбан тихо сказал: «Это ведь местонахождение Университета Гонконга, верно?».
Невыразимая тишина повисла в толпе при упоминании Гонконга... Этот термин всегда имел особый статус в сердцах китайцев.
Прошло много времени, прежде чем профессор Мэн заговорил: «Шеф Дэн сказал, что Хын Конг обязательно вернется!»
«Да, да, Гонконг обязательно вернется!»
«Этот маленький товарищ никогда не забывал свою страну, когда был в Гонконге. С такими людьми, зачем беспокоиться о том, что Гонконг не вернется?»
С другой стороны, Сюй Миншэн посмотрел на организацию процесса конференции и слегка улыбнулся: «Это Ричард из Лондонского университета, его номинировали на Нобелевскую премию годом ранее, я не ожидал, что конференция пригласит его в качестве гостя».
Сюй Миншэн имел много дел с Ричардом, который также был преподавателем в высшем учебном заведении, находившемся под властью Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии.
Первая академическая презентация была сделана Медицинской лабораторией Лондонского университета, а финальная кульминация была сделана самим Ричардом. Остальные, включая принимающий университет Токио, были выбраны по жребию, чтобы определить порядок приоритетов.
Университету Кагавы повезло меньше: он занял восьмое место и оказался в середине турнирной таблицы.
Только в начале академической презентации в Медицинской лаборатории Лондонского университета лицо Сюй Миншэна изменилось. Лекция Лондонского университета на встрече называлась «Четкая модель вируса RESE».
«Как это может быть! Старый Сюй, что нам делать?» Несмотря на то, что он обычно был спокоен и собран, профессор Чжао все еще казался немного запаниковавшим в этой ситуации.
Лицо Сюй Миншэна почти могло бы капать чернилами. Азиатский биофармацевтический конгресс, как можно понять из его названия, был конференцией по академическому обмену между многими университетами и научно-исследовательскими институтами Азии.
Самой важной частью были научные презентации.
Будучи одним из ведущих университетов Азии, Гонконгский университет должен был выступить на конференции с двумя докладами: одним академическим и одним ответственным.
В случае Гонконгского университета это было сделано для того, чтобы привлечь внимание к конкретным заболеваниям, таким как «замороженная кровь».
Академический отчет нельзя было воспринимать легкомысленно, поскольку он представлял академический уровень университета и даже мог повлиять на глобальный рейтинг университета в следующем году. Вот почему Университет Гонконга решил опубликовать статью SCI на тему «The Shape of the RESE Virus Conjecture» в июле этого года, которая была только что опубликована в «Virus».
Но теперь, когда Лондонский университет даже создал четкую модель вируса RESE, они снова начали обсуждать, не было ли это ударом по их лицу?
«У тебя нет запасного?» — голос Сюй Миншэна был очень тихим.
Профессор Чжао и профессор Ван переглянулись и одновременно горько улыбнулись: «В этом году в Гонконгском университете биофармацевтики был опубликован всего один результат глобального исследования. Если вычесть результаты предыдущих двух лет, мы действительно не можем позволить себе потерять это время».
В зрительном зале Гонконгского университета повисла тишина.
Взгляд Сюй Миншэна скользнул по нахмурившемуся Ли Чжэну, затем он что-то яростно вспомнил, и в его глазах мелькнула радость.
«Ли Чжэн, ты уже закончил писать диссертацию?»
Ли Чжэн на мгновение остолбенел, а затем понял, что Сюй Миншэн говорит о своей диссертации о препарате «Синдром замороженной крови», и на его лице отразилось смятение: «Первый черновик закончен…».
Сюй Миншэн не стал дожидаться, пока Ли Чжэн закончит фразу, он сильно ударил себя по бедру: «Это ты, ты должен держать сцену для меня!»
Ли Чжэн был глупым, он действительно хотел выпустить его на сцену…
«Это всего лишь первый черновик, боюсь, он недостаточно подробен».
Сюй Миншэн махнул рукой: «Нового препарата достаточно, чтобы сокрушить все школы, только этот патент на лекарство…» — он стиснул зубы: «Полчаса на каждую школу, осталось три с половиной часа. Сяо Чжан, ты немедленно отправляйся в Японское патентное ведомство, чтобы зарегистрировать патент!»
Закончив говорить, Сюй Миншэн повернулся к Ли Чжэну с ноткой извинения на лице.
«Ли Чжэн ах, этот тезис твой личный, я…» Сюй Миншэн тщательно обдумал это заявление, если бы действительно была такая возможность, он бы не открыл этот рот.
Ли Чжэн слегка улыбнулся: «Учитель, это новое лекарство, я изначально не намеревался получать от него прибыль. Я должен поблагодарить вас, Учитель, за предоставленную мне возможность».
Однако решение Сюй Миншэна предоставило Ли Чжэну лучшую платформу.
Разве он не сказал однажды, что призыв Гонконгского университета был недостаточно убедителен, поэтому новый препарат, патентные доходы от которого были направлены на исследования в области специальных лекарственных средств, оказался достаточно убедительным.