Цензура — это другое!

Либертарианцы уже далеко не первый год продвигают идею о частной дискриминации: каждый человек и каждая компания обладают исключительным правом распоряжаться своими ресурсами, поэтому они могут отказать в услугах кому угодно по какой угодно причине. Если, конечно, они заранее не заключили договор, который обязывает их эти услуги оказать — это позволяет регулировать отношения с клиентами.

Каждый раз, когда заходит вопрос о регулировании речи в соцсетях, либертарианцы выступают с одним и тем же тезисом: до тех пор, пока речь ограничивает частная компания и только у себя на платформе — это не цензура, а частная дискриминация. И всегда находятся люди, которых такой ответ не устраивает: «Как же так? Неужели МНЕ откажут в услуге?!!».

Сейчас в этой дискуссии произошел новый виток: Твиттер навсегда забанил на своей площадке Дональда Трампа.

Подробнее об этом вы можете прочитать буквально в любой ленте любой соцсети; нас же интересует другое. Оказалось, что многие российские либералы теперь тоже сторонники частной дискриминации, поэтому в блокировке не видят никаких проблем:

Мне, конечно, хочется задать этим людям вопрос: поддержат ли они с таким же энтузиазмом частную дискриминацию в магазине Германа Стерлигова, который не хочет обслуживать ЛГБТ? Но пользователи Твиттера придумали вопросы поинтереснее.

Действительно: те же представители ФБК неоднократно критиковали Яндекс за «алгоритмы», которые удивительным образом включаются лишь в тот момент, когда нужно убрать из инфополя очередное крупное расследование или репортаж с митинга в центре Москвы. Почему же теперь они говорят другое? Если так подумать, то и Yota ничего из ряда вон выходящего не сделала: всего лишь отказала в услугах человеку, которого не хотела обслуживать. Чего же вы возмущались?

Среди либертарианцев мнения тоже разделились: некоторые продолжают настаивать на том, что такие действия являются частной дискриминацией и их необходимо разрешить. Другие же начали задаваться вопросом: где проходит граница между частной дискриминацией и государственной цензурой? Попробуем найти ответ.

Чем страшно государство?

Когда мы говорим о государственной цензуре и дискриминации, мы в первую очередь боимся ее тотальности. Если одна или несколько компаний решили отказать вам в услугах, то вы всегда можете найти или создать альтернативу.

Рынок поощряет инклюзивность, поскольку она увеличивает базу клиентов и поставщиков. Если вы отказались обслуживать какую-то группу людей, то ее обслужат ваши конкуренты, забрав у вас лишний доход. В случае с государством это невозможно: один раз введенный запрет действует на весь рынок сразу, а любой, кто посмеет его нарушить, сам будет объявлен преступником. Законы Джима Кроу нельзя было нарушить не потому, что каждый предприниматель в США был расистом, а потому, что никто не хотел оказаться в тюрьме.

Но что, если ограничения затрагивают не весь рынок сразу, а вводятся несколькими крупными компаниями, но с участием государства?

Очевидный пример — это давление государства на IT-корпорации. Мы все хорошо понимаем, что «алгоритмы» Яндекса работают так, а не иначе, потому что никто не хочет оказаться на месте Павла Дурова. С Yota, дочкой Мегафона, происходит то же самое. Мобильные операторы в России блокируют телефоны оппозиционеров и глушат связь на митингах не по своей инициативе — это происходит под давлением государства. Вероятно, некоторые компании были бы и рады вводить цензуру сами, но пока у нас есть основания думать, что они делают это под давлением.

Похожая история произошла с Томми Робинсоном в США и Великобритании. Его YouTube-аккаунт заблокировали только тогда, когда этого потребовало государство.

Госкомпании это тоже простой пример. Мы ведь не удивляемся, что ВКонтакте сливает данные силовикам, потому что соцсетью владеет олигарх Усманов. Государственные и квази-государственные компании априори не являются рыночными игроками: они наделены особыми привилегиями, гарантирующими их положение. А также особыми обязанностями, гарантирующими положение людей во власти. С ними все было ясно с самого начала.

Что случилось с Трампом?

Если с предыдущими примерами все понятно, то ситуация с Трампом попадает в серую зону. Разумеется, Твиттер сам по себе имеет право устанавливать на своей площадке какие угодно правила — ведь это частная площадка. Многие скажут, что стандарт соблюдения этих правил они тоже могут выбирать какой угодно, так что если с точки зрения модераторов чьи-то посты не нарушают правила платформы — так оно и есть.

Но проблема гораздо шире. После блокировки Твиттера, Трамп создал аккаунты в соцсетях GAB и Parler, позиционирующих себя как свободные от цензуры. В течение суток обе соцсети были удалены из Google Play и Apple Store. Приложения были стерты со всех смартфонов, потому что отказались забанить одного человека.

На YouTube был закрыт канал Стива Бэннона, бывшего советника Трампа.

Платежный сервис PayPal и магазин Shopify заблокировали аккаунты Трампа.

Аккаунты в Твиттере многих сторонников Трампа, включая Майкла Флинна и Сидни Пауэлл, также были заблокированы.

Reddit заблокировал ветку "Donald Trump".

Уверяю вас, что любая соцсеть, включая Twitter, полна риторики ненависти. Не призывов сделать Америку великой, а настоящего подстрекательства к насилию: хэштеги #KillAllMen или #PunchTheTerf приходят на ум первыми, вместе с отрезанной головой на скрине выше.

Просто откройте собственную ленту, и вы в этом убедитесь; зачастую риторику ненависти транслируют как раз те люди, которые готовы огульно называть всех фашистами. Соцсети, платежные системы и магазины приложений не считают нужным бороться со всей риторикой ненависти — блокировки удивительным образом затрагивают только людей конкретных взглядов.

Массовую блокировку после штурма Капитолия можно было бы объяснить паникой или страхом, что президент начнет призывать к насилию. Но за день до этого те же соцсети ограничили распространение обращения Трампа, где тот призывал остановить насилие и разойтись. Протестующие увидели его уже пост-фактум. Вы можете посмотреть это обращение сами, и убедиться, что никаких призывов к насилию в нем не было.

Забанили — и черт с ним. Какое мне дело?

Кампания по блокировке не только Трампа, но и других правых политиков, началась гораздо раньше. И не только правых политиков — любых платформ, способствующих свободе слова.

Patreon начал блокировать правых как минимум в 2017 году. Одной из первых стала канадская либертарианка Лорен Сазерн. В 2018 большинство консервативных ютуб-каналов также были заблокированы.

Многие либералы, включая Сэма Харриса, покинули платформу сами, в знак протеста. Аккаунт либерального философа Харриса, ярого противника трампизма, был в числе крупнейших на Патреоне и регулярно выходил в топ по донатам.

«Хотя кампания настаивает на том, что каждый [заблокированный] нарушал условия пользования, недавние блокировки куда проще объяснить политической предвзятостью. Хоть я и не разделяю политических взглядов заблокированных, я более не считаю возможным ставить финансирование моего подкаста в зависимость от прихотей комитета "Доверия и Безопасности" Патреона» — заявил Харрис

Альтернативный сервис Hatreon, свободный от цензуры, в том же 2017 году отключили от платежных сервисов VISA. После этого проект закрылся, не успев просуществовать и года.

Соцсеть Parler, альтернативу Твиттеру без цензуры, уже пытались принудить ввести цензуру два года назад. При этом Apple отказалась опубликовать список лиц, против которых она должна была вводиться. Крупнейшими инфлюенсерами в соцсети на тот момент являлись правые политики, ранее заблокированные в Твиттере.

Против директора GAB, еще одного конкурента Твиттера, ввела санкции VISA: вся его семья (!) оказалась отключенной от платежной системы.

Кстати, одним из первых отключенных от деньгопровода диссидентов стал Джулиан Ассанж, вскрывавший коррупцию американского правительства: WikiLeaks отключили от платежных систем еще в 2010 году.

Параллельно с этим происходила борьба с криптовалютами, основной альтернативой традиционным платежным системам. Google удалил с YouTube сотни видео, посвященных криптовалютам. Если вам интересно, почему людям так сложно войти в крипту, несмотря на ее очевидную прибыльность — то отсутствие обучающих материалов является одной из причин. Компания также удалила майнинговые приложения из Google Play.

Apple последовала их примеру, удалив майнинговые приложения из своего магазина.

Правительство США тоже не отстает, вводя регуляции для криптовалют. Самым тяжелым ударом по альтернативным деньгам стал судебный запрет на работу платежной системы TON. Встроенный в Telegram крипто-кошелек должен был стать самой доступной для пользователей платежной системой в мире, обеспечив каждому желающему простой вход в криптовалюты. Кстати, главными выгодополучателями этого решения стали Apple, Google и VISA, ранее старательно блокировавшие оппонентов американского истеблишмента.

Сам Telegram, изначально задуманный как платформа, свободная от ограничений свободы слова, также стал жертвой корпоративной цензуры: Apple вынудила разработчиков заблокировать некоторые каналы, так что их теперь невозможно просматривать с яблочных устройств. Самым одиозным эпизодом стала блокировка каналов, через которые координировались протестующие в Беларуси.

Прямо перед выборами произошел еще один крупный скандал: все соцсети, будто сговорившись, заблокировали возможность делиться статьей New York Post о коррупции семейства Байденов. Статью обвинили в распространении недостоверной информации, а либеральные СМИ и сотрудники спецслужб снова принялись искать русский след. Спустя месяц, правда, оказалось, что данные были подлинными, и сыном будущего президента занялась ФБР. Если бы эта информация оказалось доступна вовремя, исход выборов мог бы решиться иначе.

Аналогичным образом соцсети боролись с любыми сообщениями о нарушениях на выборах — но об этом вы, наверняка, знаете и сами.

По сути, американские техногиганты, при поддержке судов, правительства и спецслужб, умудрились полностью взять рынок информации под свой контроль. Любые социально значимые сведения сейчас проходят через систему корпоративной цензуры, простирающейся от модерации постов до яростной блокировки финансирования всеми доступными способами.

Чтобы создать альтернативную платформу вам придется начинать буквально с нуля, формируя полностью независимую инфраструктуру, которая потребует колоссальных вложений. А еще это потребует преодоления сети государственных патентов, которые IT-корпорации копили десятками лет, чтобы затруднять выход на рынок для своих конкурентов.

Если вы почитаете пресс-релизы западных СМИ, то практически везде свобода слова увязывается с фашизмом, а блокировки позиционируются как способ борьбы «группами экстремистов». Нам всем знакома эта риторика: именно с такими словами Роскомнадзор пытался заблокировать Telegram, объясняя блокировку сервиса, которым пользуются миллионы, несколькими недобросовестными акторами.

Когда борьба с одним человеком означает нарушение прав миллионов, как это произошло с аккаунтами Трампа на GAB и Parler — это никак нельзя объяснить общественным благом, даже если вы в него искренне верите. Это открытое политическое преследование, которое лояльные СМИ старательно преподносят как борьбу с экстремизмом. Ровно так, как это происходит в России.

Это что, теория заговора?

Трактовать эти события можно по-разному. Первая версия заключается в том, что не произошло ровным счетом ничего особенного. Ну решили там себе компании что-то, ну сделали — это не более чем сиюминутное совпадение интересов. Никаких долгоиграющих последствий от этого не будет, ведь не запрещают же правым создавать свои собственные площадки.

Мне сложно согласиться с этим. Учитывая последовательное блокирование диссидентов от самого верхнего уровня (посты в соцсетях) до глубины финансовой инфраструктуры (VISA), говорить о совпадении здесь явно нельзя, и это происходит уже не первый год подряд. К тому же, интересы IT-корпораций и американского истеблишмента зачастую оказываются переплетены: пока государство борется с криптовалютами, VISA блокирует счета диссидентов.

В происходящем нет случайности, и оно никак не связано с одиозным поведением Дональда Трампа: это последовательная политика корпоративной цензуры, которая удивительно совпадает с политическими интересами номенклатуры.

Другая трактовка — это поражение либертарианской идеи, которое давно пророчат все силы, от мала до велика: корпорации со временем сливаются и сами становятся прото-государствами, которые более невозможно регулировать. Достигнув критической массы, они теперь могут сами управлять обществом, а государство при них выполняет декоративную роль.

Такое объяснение мне тоже кажется неверным. Хотя ТНК действительно со временем обретают огромное могущество, ни одна из них не способна конкурировать с властью государства. В особенности американского.

Ни Google, ни Facebook, ни Amazon, ни Apple не в состоянии без последствий для себя обойти регуляции, установленные правительством. Попытка уйти от налогов путем перевоза производства в Китай уже закончилась провалом: теперь американское государство все еще контролирует корпоративную политику, а китайское государство — производственную базу этих компаний. Ни одна корпорация, как и прежде, не способна конкурировать с государством. Государство остается главной угрозой.

Третье объяснение мне кажется наиболее логичным. Это старый тезис Ленина о том, что капитал имеет тенденцию сливаться с государством. Крупным компаниям выгодно коррумпировать чиновников, получая привилегии. Чиновникам выгодно коррумпировать бизнес, получая контроль над формально частной инфраструктурой. Этот симбиоз много раз показывал себя по всему миру, но политики каждый раз мастерски перекладывали вину на бизнес. В действительности же цели номенклатуры и цели большого бизнеса зачастую совпадают, а предпочитаемые ими методы не имеют никакого отношения к рыночным.

Именно это, на мой взгляд, сейчас и происходит. Я не думаю, что американская номенклатура оказывает давление на Big Tech. Я думаю, что они существуют в симбиозе взаимной коррупции, где нарушение общепринятых правил игры выгодно всем участникам.

Патенты — это очевидный пример. Гегемония техногигантов была бы абсолютно невозможной, если бы государство не регулировало распространение идей. В обмен государство получает доступ к бэкдорам в проприетарных программах. Можете посмотреть, к примеру, на уязвимости в Windows, которые годами использовали спецслужбы для слежки за пользователями. Патенты являются одной из главных привилегий, которые бизнес получает от государства, и ради них любые соображения о безопасности можно выбросить в окно.

Другая привилегия — это та самая частная дискриминация, о которой мы сейчас уже успели забыть. В 2018 году Верховный суд США вынес решение, в котором встал на сторону пекаря, отказавшегося печь пирог для однополой свадьбы. Это первый такого рода прецедент, сделавший частную дискриминацию возможной — до этого во многих штатах она была нелегальной.

Но если вы еще раз посмотрите на даты, то увидите, что IT-компании уже давнопользовались правом дискриминировать своих пользователей без каких-либо ограничений. Никакое судебное решение им для этого не было нужно. У них было право частно дискриминировать даже тогда, когда его не было больше ни у кого.

Конкретно социальные сети пользуются еще одной привилегией: полным снятием с себя ответственности. Согласно «Секции 230» американского «Закона о коммуникативной порядочности», соцсети являются не СМИ, а открытыми площадками. Они могут использовать модерацию для пресечения преступлений, но не имеют права вводить редакторскую политику — поэтому их нельзя засудить, ведь на бумаге они не отвечают за содержание своих материалов.

На практике, как мы видим, "пресечение преступлений" имеет четко выраженную политическую окраску, но призвать компании к ответственности все равно не выходит. Это часть привилегий, которые они получают от государства. Отмена спорных решений практически никогда не происходит по решению суда, и только в редких случаях — под давлением общества.

Монопольное положение платежных систем, как я уже писал выше, также обеспечивается государством. Конечно, Биткоин является сегодня величайшей угрозой доллару. Но он также является угрозой традиционным платежным системам, которые сегодня взяли на себя роль нравственного арбитра, отказывая «неправильным» людям в праве ведения бизнеса.

Спасибо, очень интересно. А дальше что?

Учитывая все, описанное выше, действия Твиттера нельзя считать частной дискриминацией. Частная компания, обслуживающая интересы регулятора-монополиста, уже не вполне является частной. Дискриминация, которой занимаются ТНК, является вполне себе государственной. Как минимум косвенно.

Остается только вопрос: что с этим всем будет дальше?

Сценарий №1: Государственная регуляция

Республиканцы настаивают на отмене особых привилегий для соцсетей, чтобы государство могло принудительно открыть вход для всех желающих, угрожая санкциями за нарушение свободы слова. После многих лет произвола техногигантов это может показаться справедливым:

«Зачем давать свободу тем, кто пытается отнять свободу у нас?».

В этом есть какая-то первобытная привлекательность. Но на практике такое решение будет иметь ровно противоположный эффект. Государство уже контролирует политику соцсетей, просто делает это неформально, путем взаимной коррупции. Формализация этого контроля никак не поможет свободе слова. Зато это нанесет тяжелый удар по площадкам и публикациям правого толка, лишив их возможности проводить свою редакторскую политику, которая у них пока есть. Если раньше альтернативные платформы находились под давлением только частных компаний, например платежных сервисов, то теперь они окажутся под давлением государства.

Государство не может решить проблему, частью которой оно само является

Решить эту проблему можно было бы масштабной кампанией по дерегуляции цифровой отрасли, которая позволила бы вернуть в нее конкуренцию и открыть дорогу правым и политически-нейтральным компаниям. Главным изменением здесь должно стать упразднение интеллектуальной собственности, благодаря которой техногиганты десятилетиями остаются в квази-монопольном положении даже тогда, когда продукты стартапов могли бы составить им сильную конкуренцию.

Если государство уходит с рынка, то оно больше не сможет его коррумпировать, а у предпринимателей больше не будет доступа к административному ресурсу, который можно покупать. Беда лишь в том, что в США сейчас нет к этому никаких предпосылок: оба лагеря настаивают на ужесточении регулирования информации, просто они хотят регулировать разных людей и за разные поступки.

«Когда нас отменяют — это цензура, а когда отменяют вас — это справедливое возмездие»

Упразднять интеллектуальную собственность тоже никто не спешит. Копирайт в его современном понимании вводился как средство цензуры, а его основным бенефициаром выступали фирмы-посредники, паразитирующие на труде авторов. Сегодня это не изменилось, и большинство политических сил и компаний-паразитов заинтересованы в его сохранении. И не важно, левые они, или правые.

Сценарий №2: Раскол

Альтернативой является дальнейший раскол: вся цифровая инфраструктура начнет делиться на левую и правую, и правые компании будут создавать свои аналоги VISA, свои хостинги, свои соцсети и свои поисковые машины. Эти изменения спустятся вниз по цепочке во все сферы рынка, поскольку все они сейчас зависят от интернет-инфраструктуры.

По сути произойдет идеологическая сегрегация, где одна половина общества будет лишена возможности цифрового взаимодействия с другой. У вас будут карточки для левых и для правых, кофейни для левых и для правых, хостинги для левых и для правых, облачные хранилища для левых и для правых. Смартфоны для правых тоже придется делать отдельные. Если коррупция затронет самые нижние слои инфраструктуры, то даже доменные имена в один момент могут стать идеологически сегрегированными.

Вам это может показаться абсурдным, но это уже начало происходить. У вас уже есть смартфоны только для левых, соцсети только для левых и платежные системы только для левых. Чтобы паззл собрался, нужны только их правые аналоги — и они уже в пути. За вчерашний день на Parler зарегистрировалось достаточно новых пользователей, чтобы в одночасье положить платформу; множество людей также отправилось в GAB.

Раскол уже начался.

Конечно, само по себе разделение на юрисдикции это неплохо, но только когда оно происходит добровольно. В условиях государственного давления и гегемонии связанных с государством техногигантов это выглядит как полнейшее безумие, влекущее за собой огромный экономический и политический ущерб для всех участников. Если вся ваша страна разделилась на два лагеря, физически не способных к взаимодействию — причин для существования такой страны более нет.

Интернет — это одна из немногих вещей, которая делает поляризованные американские штаты Соединенными.

Но пока в сложившейся системе не произойдет изменений, продолжение этого безумия неизбежно. Если глубокий раскол в американском обществе не удастся преодолеть, то сегрегация левых и правых будет происходить и дальше. Вопрос только в том, какую цену за это придется заплатить, и потеряют ли люди в процессе человеческий облик — на это повлиять американцы все еще могут.

Сценарий №3: Конец истории

Третий, наиболее апокалиптичный сценарий. Если остановить слияние капитала с государством не выйдет, а правые не сумеют предоставить ему какой-то жизнеспособной альтернативы, то американское общество ждет погружение в дистопию. Каждый крошечный клочок информации будут регулировать блюстители морали, проверяя на соответствие генеральной линии партии. А все диссиденты будут перманентно лишены права что-либо выражать, оказавшись отключенными от всех платформ.

Мы уже успели увидеть кусочек этого будущего, когда социальные сети взяли на себя право решать, заслуживаете ли вы узнать о коррупции Хантера Байдена или о преступлениях белорусских силовиков.

Выйти из такого состояния может оказаться невозможным, поскольку в информационном обществе люди уже не могут обойтись без интернета: не существует альтернативной технологии, которая могла бы объединить столько же людей. А значит, не существует способа создать какое-то общественное движение, которое могло бы этому противиться. Мечты кровавых реформаторов ХХ века наконец-то исполнятся, и маяк свободы превратится в самый настоящий цифровой концлагерь, который легко даст прикурить Ухани и Пхеньяну.

Барнауууул! Алтайский краааай!

Что в этой ситуации делать либертарианцам? Я не знаю. Я не знаю что делать и всем остальным, если честно. Вы можете считать, что такое регулирование работает вам на благо, но жители всех стран-концлагерей по началу считали так же. Свободное общество невозможно без свободного обмена идеями, а значит ваши идеи тоже рискуют однажды стать «проблематичными», и тогда ваша цифровая идентичность будет стерта из коллективной памяти человечества.

Сопротивляться этому пока что можно, но никаких хороших решений здесь не существует. Вероятно, какие-то вопросы можно решить только путем госрегулирования. Большую их часть, скорее всего, можно решить только давлением общества, если оно осознает необходимость бороться за право существовать в цифровом пространстве. Но никаких гарантий нет.

Единственное, что я могу сказать наверняка — это что завершение данного конфликта в США неминуемо затронет и Россию. По какому бы сценарию не пошло развитие американских событий, их эхо очень скоро донесется и до нас, и Барнаул вскоре будет вынужден решать проблемы Кремниевой долины.

При самых благоприятных обстоятельствах ковровые баны будут просто использованы Кремлем как предлог, чтобы ужесточить цензуру. Будучи во многих смыслах отсталой страной, Россия удивительно быстро перенимает репрессивные практики западных государств.

Но худший сценарий гораздо мрачнее. Американские компании контролируют не только национальную, но и мировую интернет-инфраструктуру. Даже сейчас вы, вероятно, нашли ссылку на эту статью в Твиттере. Если тектонический сдвиг в цензурной политике все же произойдет, то новая цифровая реальность захватит нашу страну полностью.

Сегодня интернет — это относительно безопасное место, куда мы сбежали от путинского произвола. Мы пользуемся тем, что западным компаниям пока плевать на российскую политику, поэтому в их юрисдикции у нас сохраняется свобода слова.

Завтра мы можем оказаться в ситуации, когда в России не окажется ни одной свободной и безопасной платформы. Все национальные платформы продолжат подавлять диссидентов, как они это делают сейчас. А все западные платформы окажутся либо заблокированы, либо распространят свои новые правила и на Россию. Так что теперь вас будут блокировать в Твиттере за то, что вы поймали на выборах «карусельщиков».

Время у нас пока еще есть. Нет только понимания того, какую опасность в себе таит тотальный контроль над информацией, который впервые в истории стал возможен в полной мере.

А завтра понимание может быть уже бесполезным.

Автор: Евгений Магдалиц

© Информационное агентство «Вольница»