Очень хорош. Глава 20. «Я рядом» (4)
Чэа спокойно ответила вопросом на вопрос и поправила длинные волосы. Мягкие, но уверенные пальцы мужчины коснулись её раны.
— Похоже, пыталась замаскировать макияжем.
Чжу Сынён бережно провёл пальцами по шраму на лбу. Это заботливое прикосновение невозможно было игнорировать, но Чэа не могла позволить выдать своё смятение.
— Всегда. Ты всегда выделяешься.
Он сделал шаг назад и открыл дверь пассажирского сиденья. Чэа изо всех сил старалась не хромать, но боль, что усилилась за ночь, простреливала распухшую лодыжку и распространялась до самого колена.
Женщина стиснула зубы, стараясь отдышаться. Как ни странно, когда она ещё бежала, чтобы не терять ни минуты, боль казалась не такой острой. Может, это было из-за напряжения, заставлявшего двигаться быстрее.
— Теперь, когда Ёну выздоравливает, проблема в учительнице.
Чэа тяжело вздохнула и бросила на него быстрый взгляд, прежде чем сесть в машину. Она старалась не хромать слишком заметно.
Когда Сынён сел за руль, Чэа спросила:
— В полном. Температура спала, горло больше не болит. Ребёнок даже горькие лекарства пьёт, потому что я ему сказал, что без них может понадобиться операция.
Слова мужчины звучали с гордостью, и Чэа подумала, что в его заботе о Ёну было что-то большее, чем просто отношения дяди и племянника. Хотя Сохун говорил, что у Чжу Сынёна нет сестры, в его действиях чувствовалась искренняя привязанность.
Чэа достала из кармана телефон, чтобы удалить видео и выключить устройство. Она сделала это нарочито, чтобы Чжу Сынён заметил.
Теперь он, вероятно, не будет просить оставлять телефон у охраны. Если он снова попытается изменить правила, Чэа была готова показать свою злость.
Чжу Сынён проявляет больше интереса, когда я веду себя дерзко, а не мягко.
Узнавая Чжу Сынёна чуть больше с каждым разом, Хан Чэа удивлялась сама себе — насколько непривычно, но естественно она ко всему адаптируется.
Как будто она прикасается к чему-то запретному. Ощущение было странным и тревожным.
— Сегодня генеральный директор Квон предложит снова обсудить возможность преподавания с полным проживанием. Ты подумала?
Чэа нервно пошевелила пальцами в кармане.
— Если соглашусь, стоимость уроков возрастёт.
— Ты ведь будешь жить, есть, спать не у себя дома, а в доме Квон Хиджэ, где придётся вести себя как мать Ёну. Ты готова к этому?
— Но хотя бы делить одну постель не предлагают, и то хорошо.
— Генеральный директор Квон не из тех, кто прогибается под чужие желания.
— Вы прямо так холодно оцениваете собственного зятя? — она усмехнулась, покосившись на него.
— Может, потому что я был первым, а теперь, кажется, что меня вытесняют? Это немного бесит.
— Так говорите, будто влюблены в меня, — поддразнила она.
Этот вопрос стирал границы — между бывшими одноклассниками, между хозяином дома и сотрудницей. Чэа крепче сжала телефон в кармане.
— В тот день… когда я пришла на собеседование, почему вы выбрали меня? Более опытный кандидат был бы полезнее для Ёну.
— Работодатель сам выбирает, кого нанимать. У меня не было чётких критериев.
— Это было целиком ваше решение?
Чэа замолчала. «Напуганный вид?» Да, возможно, тогда она действительно выглядела испуганной. Вся её жизнь на тот момент была чередой решений и сожалений. И хотя страх не оставил её до сих пор, она задавалась вопросом, действительно ли Чжу Сынён планировал её смерть.
Ты правда собирался убить меня?
Чжу Сынён снизил скорость, приближаясь к пентхаусу.
— Позвольте мне взять его с собой. Я отключу его. Вы же понимаете, что такое зависимость от смартфонов.
Он усмехнулся, но в итоге разрешил.
Чэа знала, что в доме Чжу Сынёна то было много обслуживающего персонала, то почти никого.
Оказалось, он не использует весь верхний этаж здания.
Если квартира Чжу Сынёна находилась слева от лифта, то квартира Ёну и его отца была справа, за углом, которого из лифта не видно. Персонал обслуживал оба дома, поэтому перемещался туда-сюда.
— Учительница, вот эту комнату мы сделаем для кота и собаки, когда я пойду в первый класс.
Ёну крепко держа её за руку и показывая каждый угол своего дома. В пентхаусе Квон Хиджэ было немного уютнее, чем у Чжу Сынёна.
Возможно, потому, что здесь жил ребёнок. Везде висели фотографии Ёну, разноцветные магниты на холодильнике и постеры. А рядом с дверью в комнату Ёну была наклейка-ростометр в виде жирафа. Ёну показал на неё ручкой.
— Видите, я сильно вырос! Папа говорит, что это много.
— Вижу, на целых три сантиметра.
— Из-за этого ноги болели. Дядя сказал, что это из-за того, что я расту, — гордо добавил мальчик.
Чэа нежно потрепала его по голове. Ёну с энтузиазмом продолжал водить её по дому, пока они не обошли даже комнату Квон Хиджэ. И всё это время за ними следил Чжу Сынён.
— Учительница, а вы не хотите приходить к нам каждый день? — спросил Ёну, не отпуская её руку.
— Может быть, — улыбнулась она.
— Учительница, вы как кролик. Красноглазый кролик.
Чэа никогда бы не сравнила своё лицо с животным.
Разве что с дикой кошкой с когтями, но точно не с кроликом.
Когда она рассмеялась и спросила, почему, Ёну покраснел.
— Ты считаешь, что учительница красивая?
— Нет уж. Учительница — тигрица.
Она нарочно изобразила строгую гримасу, дразня мальчишку, и тот засмеялся.
Занятия и уход за Ёну, начавшиеся в два часа, закончились только к шести вечера. Но это не значило, что день подошёл к концу.
После уроков заведующая Кан пришла и помогла Ёну с ужином. Малыш в одиночестве сидел за столом, рассчитанным на восемь человек, и ел. Чэа осторожно потянула Сынёна, который по-прежнему сидел на диване, за рукав.
— А вы не присоединитесь к Ёну? Одному за столом скучно.
— Это не первый раз, и не последний.
— Вы... иногда такой холодный. Хотя сами не любите есть в одиночестве.
Чжу Сынён убрал планшет в сторону.
— Как настоящая мама заботишься.
Он небрежно протянул руку и взял её за край рубашки, слегка сжав ткань между пальцами.
— Ты будешь рядом со мной, когда мне станет одиноко?
Его лицо оставалось поразительно наглым и невозмутимым. Чэа только коротко хмыкнула и отстранилась, убрав его руку.
— Такие слова лучше говорить своим любовницам. Выглядит как дешёвый подкат.
Она поковыляла к столу и села напротив Ёну. Когда мальчик заметил учительницу рядом, сразу засиял и бодро принялся за еду.
Чжу Сынён тяжело вздохнул, одной рукой потёр лицо.
Хан Чэа всегда казалась мне человеком, которому всё на свете безразлично. Её поведение напоминало белый шум или серое облако — безучастное и спокойное.
Но сегодня она реагировала на каждое слово, да ещё и резко отвечала в ответ.
И проблема была в том, что каждый раз, когда это происходило, что-то внутри меня начинало шевелиться. То, что я считал давно мёртвым. Как будто после долгой апатии во мне вдруг проснулась... заинтересованность.
Любопытство к Хан Чэа. И не только оно пробуждалось.
Ему вдруг захотелось притянуть ту руку, что касалась щёк ребёнка. Поцарапать её бледную, почти прозрачную кожу зубами, особенно там, где остались шрамы.
— Машина генерального директора у подъезда, — заведующая Кан подошла к столу, где сидели Чэа и Ёну.
Сегодня Хиджэ ушёл с работы на три часа раньше обычного.
Посмотрев на Хан Чэа с тем же странным, затуманенным взглядом, Чжу Сынён наконец встал. Потом подошёл к столу и погладил Ёну по голове.
— Папа пришёл. Так что нужно попрощаться с учительницей, да?
Обрадовавшись, Ёну вскочил и побежал к двери. Хан Чэа тоже встала, но Сынён перехватил её руку.
— А учительница пусть задержится. Мне нужно с ней поговорить.
Ёну, сидя на руках у заведующей Кан, махал, глядя в домофон, как отец выходит из машины, и радовался.
Он был ребёнком, которому было одиноко, но который при этом старался не показывать этого.
Чэа, которую чуть не затащили в дом Сынёна, растерянно оглянулась.
— Раз уж приехал Квон Хиджэ, нужно позаботиться о нём.
Чжу Сынён повёл её в ванную комнату, которая находилась в гостиной, и указал на длинную тумбу с двумя раковинами.
— Не волнуйся, ты её не сломаешь, Хан Чэа.
Речь не о весе — просто слишком высоко.
Чэа, крепко сжав губы, неуклюже прислонилась к раковине. Она приподнялась на носочки, но мебель в этом доме оказалась чересчур высокой. Едва усевшись на самый край, она услышала, как Чжу Сынён тихо усмехнулся, глядя на неё.
Огромные руки подхватили её под мышки и легко подняли.
Он усадил Чэа на широкую тумбу.
— Вот почему ты так часто падаешь.
Оставив её там, Сынён достал что-то вроде аптечки и стянул с женщины носки.
Чэа инстинктивно дёрнула ногами. Ей было неловко. Но Сынён, вернувшись с тёплым мокрым полотенцем, обмотал её повреждённую ногу.
— Почему не поехала в больницу?
— Не думаю, что всё так серьёзно.
— …Почему вы так со мной, Чжу Сынён?
Она попыталась замаскировать прямой вопрос, почему он к ней пристаёт, под другой. Но Сынён, сжав опухшую лодыжку, поднял на неё взгляд. Боль была острой, но Чэа стиснула зубы и промолчала.
— Скорее, почему ты так поступаешь? Я подумал хорошенько… Хан Чэа, зачем ты решила стать репетитором? Вот твой настоящий мотив мне и интересен.