Ещё только рассвет. Глава 13
Чтоб тебя, мой проклятый язык! А нет, пусть лучше математик горит в аду. Это ведь он во всём виноват.
Пусть когда застёгивает штаны, ему стручок молния прищемила!
Извергая злобные проклятия, Чжунён остановилась. Небо затянуло тучами, и всё вокруг потемнело. Она совсем не хотела туда идти.
Ей нечего было надеть, и она почти не спала. Из всех вещей девушка выбрала самый приличный комплект — блузку и юбку, закрывающую колени. Но ей всё равно хотелось бросить эту затею.
Чжунён сто раз думала: Может, сходить на рынок и купить что-то новое на деньги, которые копила на сборник задач? Но так и не смогла решиться.
Всё равно буду выглядеть убого.
— Пусть завтра математик с бодуна рухнет и врежется затылком о край кровати, — пробормотала она.
Только не насмерть, а то будет слишком.
Чжунён выдохнула, отправив очередное проклятие преподу, и снова пошла вперёд.
Мать опять вернулась поздно ночью пьяная, но, на её счастье, вела себя тихо, и Чжунён могла наконец подумать.
Может, подумала, что я слишком дерзкая, потому что упомянула спортзал? Или, возможно, ей стало любопытно из-за Сынуна. В конце концов его матери, наверное, не всё равно, раз меня вырубил мяч, который он бросил.
Просто спокойно поесть, потом сослаться на дела по дому или учёбу и быстро уйти. Не нужно нервничать.
Погружённая в мысли, Чжунён подняла глаза на звук своего имени. К ней шёл улыбающийся Сынун.
Светло-голубая рубашка, как небо без единого облачка, и белые брюки настолько ослепляли, что Чжунён с трудом подавила желание развернуться и убежать. Она неловко кивнула.
— Почему ты здесь стоишь? Церковь в другой стороне.
Сынун застенчиво отвёл взгляд, но затем снова зашагал вперед, продолжая говорить.
— Ты не голодная? Завтракала? Дорога, наверно, тяжёлая была? Но хотя бы дождя нет, и то хорошо.
— Она часто людей в гости приглашает?
Внезапный вопрос заставил его замяться. Он на миг закатил глаза, словно обдумывая ответ, и неуверенно сказал:
Игнорируя всё нарастающее напряжение, Чжунён сжала губы. Сынун улыбнулся и посмотрел на неё сверху вниз.
— Она впервые пригласила кого-то из моих друзей, так что, кажется, сильно взволнована. Не знала, что тебе нравится, поэтому уделила много внимания еде.
— Мне всё равно. Мне ничего не нравится, и ненавистных блюд тоже нет.
Только тем, кто может себе позволить быть разборчивым в еде, есть дело до вкусов. Она вспомнила Бомджина и себя: они каждый день едят один рамен.
Нахмурившись, девушка резко вздохнула.
— Не понимаю, зачем вообще иду к вам.
— Думаю, из-за меня, — неловко признался Сынун. — Мама много спрашивает о моих оценках и жизни в школе. Кто лучший в классе, что нового. Ну, вот мы и говорили… в основном о тебе, вот она и решила познакомиться.
Он украдкой посмотрел на Чжунён, его мягкие глаза слегка прищурились.
Ох уж эти взрослые. Перед учителями она говорит, что главное — наше здоровье, но как дело доходит до личного, всё меняется. В голове Чжунён пронеслось слово «соперничество», и напряжение в плечах чуть спало.
— Ты пришёл в школу из-за объяснительной, да? Думаю, твоя мама тоже знает, что это случилось из-за меня.
— Не волнуйся, она не собирается это обсуждать. Я рассказал ей, что во всём виноват учитель математики. Он заставил нас писать эти дурацкие объяснительные, хотя для этого не было причины. Никто из нас троих вообще не виноват.
— Ну, Бомджин это заслужил. Он ведь швырнул в учителя баскетбольный мяч.
При мысли о Бомджине Чжунён непроизвольно улыбнулась. Ей вспомнилось, как он с каменным лицом всё списывал на свою «привычку во сне».
Кстати, что он тогда имел в виду? Сказал, что ночует тут, потому что ему страшно.
Ну и как теперь его спросить об этом? Как выяснить правду?
Чжунён погрузилась в свои мысли и не заметила, как Сынун внимательно смотрит на неё.
— Может, и Бомджина стоило пригласить? Всё-таки мы втроём оказались связаны этими объяснительными.
— Да ну, он бы не пришёл. Если бы у него было свободное время, он бы просто дрых, — машинально ответила Чжунён, а потом вдруг осознала, что сказала это слишком непринуждённо, и поспешила добавить: — Он ведь постоянно спит. В школе.
Повисла короткая, странно неприятная тишина, но она не могла взглянуть на Сынуна. Вместо этого Чжунён продолжала упорно смотреть на землю, игнорируя жжение его взгляда на своих щеках.
Сынун наконец заговорил снова, когда они свернули на холм.
— Знаешь, это странно. Я никогда не видел вас с Бомджином вместе, но иногда кажется, что вы хорошо друг друга знаете. Обычно Бомджин ведёт себя так, будто его вообще нет, но когда дело касается тебя, он всегда вмешивается.
Её сердце замерло. Она не ожидала, что Сынун заметит это.
Нет, нет, он просто догадывается. Даже если узнает, ничего страшного не произойдёт. Просто буду всё отрицать.
— Наверное, он просто филантроп. Или ненавидит нашего учителя по математике, — раздражённо пробормотала Чжунён, хмурясь от порывов влажного ветра, который дул сильнее, когда небо стало ещё темнее.
Она ожидала, что Сынун просто посмеётся и оставит эту тему, но ошиблась. Тихий голос продолжил:
— В тот день, когда ты потеряла сознание и лежала в медпункте, ты что-то сказала про обогреватель и окно. Ты поблагодарила меня, помнишь?
— Это был не я. Я просто сидел рядом с тобой во время перемены. Не знал, где вообще хранится обогреватель.
Чжунён резко остановилась и посмотрела на Сынуна. Он опустил голову, но затем медленно поднял глаза.
Они встретились взглядами, и Сынун, чуть приподняв уголки губ, спросил:
В каком-то смысле хорошо, что я немного не в себе. Иначе меня бы просто задушила зависть.
Дом Сынуна поражал. Одного слова «крутой» явно было недостаточно. Когда-то трёхэтажное здание превратили в двухэтажное, и пространство словно раскрылось, став ещё выше. Высокие потолки и гигантская люстра, напоминающая средневековый замок, буквально подавляли своим величием.
Чжунён ожидала, что в доме будет разве что одна-две помощницы по хозяйству, но увидев перед собой шестерых людей, суетящихся в униформе — белых рубашках и чёрных брюках и юбках, — почувствовала себя не в своей тарелке.
— Я же говорю, мама любит всё такое... яркое, — пробормотал Сынун, ведя её вперёд.
В гостиной, словно статуя, стояла женщина в голубом платье. Она приветливо помахала рукой.
— О, как хорошо, что ты пришла вовремя, — сказала она с улыбкой.
— Здравствуйте, — сдержанно поздоровалась Чжунён, разглядывая женщину.
Волосы, собранные наверх, были уложены идеально, и платье скорее напоминало вечерний наряд. Белые кружевные узоры, расшитые на ткани, явно свидетельствовали о том, что вещь не из дешёвых.
Улыбаясь красными губами, женщина быстро осмотрела Чжунён с ног до головы. От её взгляда у девушки внутри всё сжалось, словно её только что лизнул холодный змеиный язык.
— Ты, наверное, голодная? Садись. Мадам Ким.
— Да, госпожа. Прошу за мной, — сказала женщина в очках и чёрном костюме.
Чжунён проследовала за ней на кухню, изо всех сил стараясь держать рот закрытым. Её поразил длинный стол, за который могли бы сесть, наверное, человек десять-пятнадцать. Он был уставлен таким количеством блюд, что всё это походило на картину.
— Нет, просто я не знала, что тебе нравится, поэтому приготовила всего понемногу, — ответила женщина.
— Мам, это слишком, — вмешался Сынун.
— Это твоя первая девушка, которую ты привёл домой. Как это может быть слишком?
Сынун выглядел смущённым, когда посмотрел на Чжунён, но женщина спокойно села за стол. Чжунён последовала её примеру и осторожно потянула к себе стул, ощущая его гладкость и твёрдость.
Мадам Ким позвонила в колокольчик, и когда Чжунён удивлённо взглянула на неё, женщина за столом прищурилась с улыбкой.
— Горячие блюда мы ещё не подавали, чтобы не остыли. Ешь медленно, сколько захочешь.
Она вовсе не собиралась набивать желудок в таком месте. Аккуратно выбирая палочками, девушка ела медленно. Некоторые блюда были ей незнакомы, и она понятия не имела, как их есть.
— Учителя говорят, ты отлично учишься. Ходишь на дополнительные занятия или занимаешься с репетитором? — спросила женщина.
— Мама, ты специально говоришь о школе, чтобы аппетит испортить? — усмехнулся Сынун.
— Если от этого у тебя испортится аппетит, то как ты собираешься справляться с нагрузкой в выпускном классе?
Сынун закатил глаза и пододвинул к Чжунён тарелку с чем-то вроде морепродуктов.
— Маме лучше предложи, — саркастично бросила женщина.
Сынун положил немного еды на пустую тарелку и протянул её матери.
Чжунён поразила лёгкость, с которой Сынун выполнял действия. Он быстро оглянулся на кого-то, стоявшего у стены, и тот тут же подал ему блюдо. Всё это было настолько естественно, что она на мгновение задумалась о том, в какой мир попала.
— Ты впервые пробуешь такое? — спросила женщина.
— Нет, — ответила Чжунён на автомате.
Женщина замерла на мгновение, держа вилку в воздухе. Она улыбалась так, словно знала гораздо больше, чем показывала.
— Я просто не очень это люблю, — добавила Чжунён, пытаясь сохранить лицо.
— Понятно. А какие у тебя планы на будущее? Хочешь учиться в том же университете, что и Сынун? — спросила женщина.
Было бы неплохо попасть туда, где дадут стипендию и можно будет быстро найти работу...
— Пойду туда, куда позволит поступить мой балл, — спокойно ответила Чжунён.
— То есть у тебя нет чёткой цели?
Когда она говорила, её слова будто резали кожу острыми лезвиями.
— Раз уж ты хорошо учишься, может, стоит пойти в медицинский или отправиться учиться за границу? Можно и в юридический поступить, если хочешь... — произнесла она, упоминая только самые дорогие варианты, как заметила Чжунён.
Девушка положила палочки на стол.
— Да. Когда-нибудь подумаю над этим, — сказала она, глядя женщине прямо в глаза.
Когда их взгляды встретились, мать Сынуна рассмеялась, словно находя это забавным.