Оригинальный фрагмент сценария из книги "From Blood and Ash"
ГГ Поппи вынуждена скрываться под вуалью и белыми одеяниями из-за своих способностей.
Жизнь Поппи никогда не принадлежала ей самой – она была избрана для особой миссии с рождения. Её существование Девы – это одиночество, неприкасаемость и запрет на удовольствие. Ожидая своего Восхождения, Поппи борется с зомби-вампирами Спраглами, которые погубили её семью. Долг и будущее всего королевства зависят от неё, но она сама не знает, чего хочет. У Дев тоже есть сердце, душа и желания.
Тайком от охраны она часто выходит из тени и сражается со Спраглами. Она не в силах удерживать свою силу, которая часто берёт верх во снах. Божественная кровь в ней бурлит, а духи предков шепчут на ухо.
Чем ближе я подходила к храму, тем яснее сознавала, насколько он велик
Между колоннами стояли статуи богов, каждая простирала руку. Никтос, самый высокий среди всех, находился в самом центре храма, пальцы его ног касались атлантианского герба. Все боги располагались так, что, казалось, солнце восходит позади них. Они держали в каменных руках факелы без огня и без жизни.
Оторвав взгляд от статуй, я подошла к краю храма, и меня ошеломила красота. Никогда не видела такой прозрачной воды. Под ней ясно проступали ярко-голубые, зеленые и даже красные кораллы. Дальше, на глубине, вода приобретала такой же голубой оттенок, что и небо. Тут есть на что посмотреть – отсюда открывался вид на рощу деревьев Эйос, – но я не могла отвести глаз от моря. Мой следующий вдох был ровным и спокойным, словно я никогда не дышала так глубоко. Я заморгала и поняла, что глаза застилают слезы. Обычно водоемы меня так не потрясают, но сейчас... сейчас я чувствую себя дома.
Я отвернулась от сверкающей воды, и все мои мышцы разом напряглись. Беккет исчез.
У статуи Никтоса стояло несколько человек. Несколько мужчины и женщина – атлантианцы и смертные. На всех одинаковая одежда: свободные белые штаны и облегающие безрукавки. Руки украшены золотыми обручами, вроде тех, что я видела на Хранительницах в Пределе Спессы.
По коже побежали мурашки. Я никого из них не узнала, но уловила их чувства. От них исходил гнев, сгущая воздух и смешиваясь с моим недоверием.
- Тебе нельзя было пересекать горы Скотос. Ты оскверняешь одним своим присутствием, Дева.
Я быстро глянула на выход – на единственный выход. Они его загородили, и их гнев – их ненависть – по-прежнему тянулся ко мне, окутывая мою кожу, как слишком колючее одеяло, заполняя горло жгучей кислотой.
Но он… он привел меня сюда. Он сам предложил сюда пойти, и потом Мне хотелось кричать. Хотелось… боги, хотелось заплакать. И дать волю ярости.
Смертные не будут проблемой. Но с атлантианцами мне не справиться.
Все же я опустила правую руку туда, где спрятан вольвенский кинжал.
Взрыв боли ошеломил меня. Я ахнула и, схватившись за плечо, опустила взгляд.
Тучи темнели, становясь плотными и тяжелыми. Воздух наполнился запахом дождя, а вдалеке предупреждающе прогремел гром.
они кидают камни, чтобы я не могла к ним приблизиться.
Гул в моей крови нарастал, кожа вибрировала все сильнее, и из глубин моей боли поднималось древнее знание. Нити, которые я видела так ясно, вырвались из меня и соединились со всеми ними. Я собрала всю их раскаленную ненависть и обжигающую неприязнь, их едкую горечь и жажду мщения за все годы, десятилетия и века боли, которую им причиняли. Я взяла все это.
Втянула внутрь себя, позволила проникнуть в свои вены, в каждую клеточку, пока не задохнулась, пока не ощутила вкус крови, пока не утонула в ней. Пока не почувствовала вкус смерти. И она оказалась сладкой.
Нити, которые всегда были невидимыми, загорелись серебром, стали видимыми, и не только мне, но и им.
– Твои глаза, – ахнул атлантианец с кинжалом, отступая назад.
Из меня вырвалось лунное свечение, разлилось над каменным полом и поднялось в наэлектризованный воздух. Нескончаемо гремел гром, сотрясая храм и ближайшие деревья.
Я выбросила вперед руки, и все нити, соединяющие меня с ними, натянулись. Вся ненависть, вся неприязнь, вся горечь и жажда мести усилились, утроились и вырвались из меня, потекли по каждой нити обратно домой.
Над головой сверкали молнии, словно тысячи криков. Мои противники захлебнулись своими же мерзкими эмоциями.
Волосы сдуло с их лиц назад. Одежды туго натянулись на их телах. Ноги поскользнулись на камнях, и они попадали – один за другим, словно слабые ростки под напором урагана.
Я смотрела, как все их гнусности возвращаются к ним.
Смотрела, как они хватаются за головы, судорожно извиваются, вопят и визжат, пока не провалились кости в их глотках.
Тишина во мне и снаружи. Я снова пуста – ни ненависти, ни гнева, ни боли. Пустая и холодная.
Я втянула воздух и пошатнулась. Серебряные нити связей искрились и рассеивались.
Упавшие не двигались, не дергались и не извивались. Красное. Вокруг них так много красного, оно течет ручейками в лужи, делая их цвет более насыщенным. Тела лежали неподвижно, изогнутые и изломанные так, словно их бросили сами боги.
Колокола зазвенели снова, на сей раз ускоренно, без пауз между ударами, и храм содрогнулся. Камень позади меня пошел трещинами. В воздухе запахло кровью и сырой землей. Тень упала на меня и потянулась по полу, словно сотни костлявых пальцев.
Я медленно развернулась, мой взгляд пополз вверх по толстой блестящей коре и голым ветвям огромного дерева. На ветках появились тысячи золотых почек. Они распустились кроваво-красными листьями.
Передо мной, на том месте, куда капнула моя кровь, стояло дерево из Кровавого леса.