-
Так пошлость свертывает в творог
Седые сливки бытия
Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы
...Минута молчанья. Минута — как годы.
Себя промолчали — все ждали погоды.
Сегодня не скажешь, а завтра уже
не поправить.
Вечная память.
Плоть опечалена, и книги надоели...
Бежать... Я чувствую, как птицы опьянели
От новизны небес и вспененной воды.
Нет — ни в глазах моих старинные сады
Не остановят сердца, пляшущего, доле;
Ни с лампою в пустынном ореоле
На неисписанных и девственных листах;
Ни молодая мать с ребенком на руках..
Портянку в рот, коленкой в пах, сапог на харю.
Но чтобы сразу не подох, не додушили.
На дыбе из вонючих тел бьюсь, задыхаюсь.
Содрали брюки и белье, запетушили.
Бог смял меня и вновь слепил в иную особь.
Огнеопасное перо из пор поперло.
Железным клювом я склевал людскую россыпь.
Единый мелос торжества раздул мне горло.
Се аз реку: кукареку. Мой красный гребень
распространяет холод льда, жар солнцепека.
Я певень Страшного Суда. Я юн и древен.
Один мой глаз глядит на вас, другой – на Бога.
Где-то в поле возле Магадана,
Посреди опасностей и бед,
В испареньях мерзлого тумана
Шли они за розвальнями вслед.
От солдат, от их луженых глоток,
От бандитов шайки воровской
Здесь спасали только околодок
Да наряды в город за мукой.
Вот они и шли в своих бушлатах -
Два несчастных русских старика,
Вспоминая о родимых хатах
И томясь о них издалека.
Вся душа у них перегорела
Вдалеке от близких и родных,
И усталость, сгорбившая тело,
В эту ночь снедала души их,
Жизнь над ними в образах природы
Чередою двигалась своей.
Только звезды, символы свободы,
Не смотрели больше на людей.
Дивная мистерия вселенной
Шла в театре северных светил,
Но огонь ее проникновенный
До людей уже не доходил.
Вкруг людей посвистывала вьюга,
Заметая мерзлые пеньки.
И на них, не глядя друг на друга,
Замерзая, сели старики.
Стали кони, кончилась работа,
Смертные доделались дела...
Обняла их сладкая дремота,
В дальний край, рыдая, повела.
Не нагонит больше их охрана,
Не настигнет лагерный конвой,
Лишь одни созвездья Магадана
Засверкают, став над головой.
Друг друга отражают зеркала,
Взаимно искажая отраженья.
Я верю не в непобедимость зла,
А только в неизбежность пораженья.
Не в музыку, что жизнь мою сожгла,
А в пепел, что остался от сожженья.
Игра судьбы. Игра добра и зла.
Игра ума. Игра воображенья.
"Друг друга отражают зеркала,
Взаимно искажая отраженья..."
Мне говорят — ты выиграл игру!
Но все равно. Я больше не играю.
Допустим, как поэт я не умру,
Зато как человек я умираю.
Россия счастие. Россия свет.
А, может быть, России вовсе нет.
И над Невой закат не догорал,
И Пушкин на снегу не умирал,
И нет ни Петербурга, ни Кремля —
Одни снега, снега, поля, поля…
Снега, снега, снега… А ночь долга,
И не растают никогда снега.
Снега, Снега, снега… А ночь темна,
И никогда не кончится она.
Россия тишина. Россия прах.
А, может быть, Россия — только страх.
Веревка, пуля, ледяная тьма
И музыка, сводящая с ума.
Веревка, пуля, каторжный рассвет
Над тем, чему названья в мире нет.
Прекрасных мальчиков глаза
Смотрели в солнечное лето
Слёз земляничная роса
Сверкала на щеках планеты
За синим пологом небес
Роняли звёзды шёпот нежный
В страну мальчишеских чудес
Спускались в розовом надежды
Купалось детство в летнем шёлке рек
Мгновение каждое роняло отражение
И юность продолжала шумный бег
В несуществующую даль страны забвения
Прекрасных мальчиков сверкали голоса
Над искренностью клятв смеялось время
Земля свои меняла полюса
Ни одному из тысяч слов не веря
Прекрасных мальчиков сердца
Лежат в причудливых коробках
На всех одни черты лица
И ленты на косоворотках
У изголовья мнётся страх
Роняет слёзы жизни скука
Смотри земля вдыхает прах
Прекрасных мальчиков
ни звука…
Я существо без сердца, без души,
Без трепета надежд, без ропота сомнений
Я – вечное. Жизнь для меня гроши –
Оброненная мелочь утешений
Я старше времени, я память обо всём
Мой дом стоит на берегу Вселенной
Бессмертие моё тоскует в нём,
Песок планет перебирая тленный
Что оставил — то оставил, кто хотел — меня убил.
Вот и все: я стар и страшен, только никому не должен.
То, что было, все же было. Было, были, был, был, был...
Если в этой формуле все говно, может быть постоянной величиной являешься ты?
Преступник — тот, кто находится внутри твоей системы, но нарушил её правила, и должен понести наказание, в тч и чтобы другим внутри неповадно было. Враг — тот, кто вне её и представляет угрозу для неё как целого, и с ним ведётся борьба именно по внешнему контуру.
Собственно, основной тезис пораженцев у нас — давайте не будем их врагами, давайте просто признаем себя преступниками и понесём наказание. Связан он именно с тем, что они не могут, даже в теории, помыслить себя вне той системы. А если ты внутри, то ты, её глазами, именно преступник. Но вот она сама так и не определилась, кто мы для неё: преступник или враг. И поэтому всё, что им остаётся — клянчить паспорт «хороших русских», который опять-таки не дадут именно по причине этой неопределённости.
Опять же, если под этим углом рассматривать оппозицию Традиция-Современность, то первая это про синхронизацию с прошлым (а тем самым, как нетрудно догадаться, и с будущим), то вторая — про синхронизацию с настоящим — соответственно, в ущерб как прошлому, так и будущему. Ну то есть буквально: Традиция это то, что сближает тебя с предками и потомками, а Современность, соответственно — с современниками.
Представление о действительности для большинства сейчас – это не результат мышления, а итог потребления информации
Стандартизация личности и поведения достигла невиданных высот
Самое сложное в философии — щи, на которых её излагают
Страшная ошибка современного человека: отождествление жизни с действием, мыслью и т.д. и уже почти полная неспособность жить , то есть ощущать, воспринимать, "жить" жизнь как безостановочный дар. Идти на вокзал под мелким, уже весенним дождем, видеть, ощущать, осознавать передвижение солнечного луча по стене – это не только "тоже" событие, это и есть сама реальность жизни. Не условие для действия и для мысли, не их безразличный фон, а то, в сущности, ради чего (чтобы оно было, ощущалось, "жилось") и стоит действовать и мыслить. То же самое и в общении . Оно не в разговорах, обсуждениях. Чем глубже общение и радость от него, тем меньше зависит оно от слов. Наоборот, тогда почти боишься слов, они нарушат общение, прекратят радость.
Спекуляция "на понижение" – во всем: и в религии, и в искусстве. Да, наконец, просто в жизни.
Право на молчание важнейшее из незакрепленных ни в одной хартии человеческих прав
Социальные сети превратились в перепись своих по любому поводу
Оно апеллирует только к эмоциям, причем в самом примитивном виде: взять за грудки, проорать в ебало дежурные высокопарные слова, картинно отойти, сесть на железный стол и горько заплакать
Стариков отличает чрезмерная, отчаянная, затхлая, костистая нежность, отвратительная для молодых. Они заключают вас в объятия. И эти объятия невольно причиняют боль: хрупкие старческие косточки, жесткие волоски на лице, булавки, брошки, браслетки — все это царапает и колет вас
Я страдал страданул и через речку сиганул
Это мясо кто-то уже жевал и даже видна слюна
Мы очень круты в осознании собственных бед
Культ тела занял сегодня место души
Потому что единственные два таланта этих бездарей - их невменяемость и их тушки. Они продают, в сущности, свои тушки, используемые каким-нибудь невменяемым образом - как правило, забивая упаковку жеваной бумагой из цитат жижеков и бодрийяров.
Но одно дело та губастенькая из пуссирайот, которая торгует годную тушку - жижеки из губастого рта годной тушки звучат для глупой интеллектуальной публики чарующе и умно. Ей достаточно заворачивать себя в непотребство: опыляться в музее или делать данс макабр в храме.
А если перед вами негодная, непривлекательная и не будящая латентных страстей тушка, то ей приходится перчить себя насилием и правонарушением, чтобы привлечь внимание: непотребство в исполнении негодных тушек только отвращает.
И назначить такому творцу условняк - это, можно сказать, отобрать у него кисть и мольберт. Потому что не имея возможности поджигать и приковываться, бездарная невменяшка просто аннулируется.
Самое печальное, что даже самые глупые интеллектуалы, в сущности, знают об истинной природе этого актуального искусства. Но по молчаливому сговору делают вид, что смотрят на голые тушки творцов и видят смыслы.
Я в таком возрасте, когда куча говна в постеле не хуже человека
Ох, это русское, колеблющееся, зыблющееся, музыкальное, онанирующее сознание. Вечно кружащее вокруг невозможного, как мошкара вокруг свечки.
Выиграв у театра в первом раунде, кино проиграло во всех последующих, направившись в сторону «говорящих картинок» и технических эффектов. Превратившись в разновидность коммуникации, кинематограф упустил фантастическую возможность прикоснуться к основам мышления. Подлинная задача кино – вовсе не в репрезентации и тем более не в том, чтобы фотографии заговорили (изображение кричащего человека вполне способно оглушать и в тишине), а в указании на «сумрачные и неспешные встречи с тем, что скрыто за вещами, – смятые, растоптанные, блеклые или сгущенные образы всего, что кишит в потаенных глубинах разума
Пока человек не умер, нельзя окончательно сказать, как он жил