Судьба страны решается в Ново-Огареве
События и публикации 14 ноября 1991 года комментирует обозреватель Олег Мороз
Договорились о «конфедеративном государстве»
14 ноября 1991 года в Ново-Огареве на Госсовете начался решающий раунд обсуждения Союзного договора, нового его варианта. Участвовали семь республик - Россия, Белоруссия, Казахстан, Азербайджан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения… Позже приехал узбекский президент Ислам Каримов. Не было Армении, Грузии, Молдавии. И, естественно, балтийских республик. Однако самым чувствительным было отсутствие Украины. Кравчук заранее предупредил Горбачева, что не станет участвовать в «ново-огаревском» процессе, поскольку республика готовится к «более важному событию» - референдуму.
Председательствовал, как всегда, Горбачев.
Вот как описывает это заседание присутствовавший на нем сотрудник аппарата Горбачева Юрий Батурин:
«В этот день заседание Госсовета началось позже, чем обычно, в 12 часов дня. Расселись, поприветствовали друг друга, перебросились короткими репликами. На обсуждение порядка работы ушло минимум времени. Было решено идти прямо по тексту. Первый вопрос, давным-давно пройденный, но снова оказавшийся в центре внимания, о названии будущего Союза. Может быть, Союз Суверенных Республик?
- Скажут, по пути потеряли одно "с", - под общий смех пошутил Ельцин.
- ССГос нельзя? - спросил Назарбаев. - Чтобы одинокого "Г" не было.
- ССГ так ССГ. - Для Горбачева название - дело вторичное. Речь о государственности. - Надо решить главный вопрос: будем создавать государство союзное или нет?
- У меня складывается впечатление, что люди все равно без нас придут к этому. - Назарбаев формулировал и ставил вопросы кратко и точно. - А у нас есть такая воля?
- Союз создать есть воля, - твердо сказал Ельцин.
- Тогда второй вопрос: какой союз? - подошел к самой сути Назарбаев.
- А твоя точка зрения? - быстро спросил Горбачев.
- Не надо никого тянуть, - Назарбаев отвечал твердо, уверенно. - Никто из нас не пророк, но в душе я убежден, что обязательно придут другие руководители вместо нас, когда народ созреет, и он обойдется без нас. Когда это произойдет - через год или два, я не знаю. Так давайте будем мудрее чуть-чуть, если мы действительно хотим блага нашим народам. Мы уж два года уговариваем всех. Не лучше ли сказать: "Друзья, у нас союз, а с вами отношения строятся так-то и так-то".
- Ну, а какой союз? - настаивал Горбачев.
- О федерации теперь говорить, думаю, очень сложно, - Назарбаев произнес это явно с сожалением. - Может быть, конфедерация? Если пойдем на конфедерацию, успокоимся... Я за конфедерацию.
- Я категорически настаиваю, - высказывает свою позицию Горбачев. - Если мы не создадим Союзное государство, я вам прогнозирую беду...
- Союз государств! - дает принципиально иной ответ Ельцин.».
Это ключевой момент. «Союз государств» для Горбачева неприемлем. Предложение Ельцина вызывает у союзного президента бурную реакцию.
«- Если нет государства, я в этом процессе не участвую. Я могу прямо сейчас вас покинуть. А вы тут работайте, - Горбачев встает и начинает собирать бумаги.
- Это называется эмоции, - Ельцин вспомнил и почти повторил сказанную когда-то про него фразу Горбачева.
- Нет, нет и нет! - Горбачев не играл. Он действительно был на грани срыва. - Я уже заявил, если не будет государства, я считаю свою миссию исчерпанной.
- Михаил Сергеевич, вы всегда были сторонником решения вопросов не в ультимативной форме, - попытался смягчить ситуацию Шушкевич.
- Безусловно, - механически произнес Горбачев.
- Мне кажется, вы должны продолжать... - но договорить свою мысль Шушкевич не успел, его перебил Горбачев.
- Ну что вы, ей-богу! Я не могу взять ответственность за богадельню, которая не сможет управлять ситуацией, - Михаил Сергеевич вложил бумаги в папку, вжикнул молнией и объявил перерыв.
Полтора часа Ельцин, Назарбаев и еще несколько членов Госсовета совещались в небольшой комнате на первом этаже, время от времени посылая Горбачеву через его помощников формулировки, представляющиеся им более-менее приемлемыми. Горбачев удалился в другую комнату и, казалось, отдыхал. На самом деле он напряженно думал, думал о цене компромисса. Как же быстро несется время в такие минуты. Необходимо принять решение, которое сильно отразится на судьбе страны. Горбачев определил для себя предел уступки: от федеративного государства к конфедерации. Перерыв закончился.
- Ну вот, нашли компромисс. - Горбачев продолжил заседание. - Этой формулой вы учитываете настырность президента СССР, а президент СССР учитывает вашу настырность...
- Конфедеративное демократическое государство, осуществляющее власть... - по бумажке начал зачитывать Ельцин согласованную в комнате формулу.
- Согласен. - Вздохнул Горбачев и замолчал. Да и что тут было говорить»
После первого дня работы все участники встречи появились перед журналистами и вроде бы все в унисон их заверили, что все идет хорошо и новый Союзный договор будет парафирован, то есть подписан предварительно (окончательная «подпись» за республиканскими парламентами).
В действительности дело обстояло не так уж хорошо, хотя к какому-то согласию вроде бы и пришли. Даже говорить в камеру, что договор будет парафирован, «засвечиваться», на весь мир декларировать свою позицию никому, кроме Горбачева, видимо, не хотелось. Анатолий Черняев, в ту пору помощник Горбачева, так вспоминает об этой ситуации:
«Никто не захотел участвовать в пресс-конференции – вы, мол, Михаил Сергеевич, и скажите все, о чем договорились. Нет уж, возражал Горбачев, давайте вместе, если действительно договорились…
Пошли все к выходу, но никакой уверенности, что они завернут к толпе журналистов. Однако Андрей (Андрей Грачев, пресс-секретарь ГорбачеваО.М.) выстроил журналистскую бригаду так, что увильнуть было некуда. Удалось «раствориться» только одному – Муталибову. Остальные вынуждены были сказать, что «Союз будет».
Тем не менее, в прессе заседание было оценено как вполне успешное, слова о хороших перспективах договора в основном были приняты на веру. Даже и спустя несколько дней «информированные источники» утверждали, что договор вот-вот будет парафирован. Называлась даже дата - 25 ноября.
Все это, конечно, уже напоминало какую-то детскую игру. Никто, кроме Горбачева, не хочет Союза. Хотя никто как бы и не решается прямо заявить об этом. Страшновато все-таки так сразу, резко обрубить концы. Идет перетягивание каната: конфедерация государств–нет, конфедеративное государство. Конфедерация государств–это все-таки что-то еще не совсем распавшееся, еще сохраняющее какое-то подобие единства… На самом деле из истории известно, что все попытки создания конфедераций, –а их было не так уж много, –заканчивались провалом. Конфедерации либо быстро распадаются, либо, реже, превращаются в федерацию. Но в данном случае возвращаться в федерацию, в Союз, уже никто не захочет… Стало быть, конфедерация государств все-таки–распад. Это-то и не устраивает Горбачева.
…Договоренность о преобразовании СССР в конфедеративное государство, достигнутая в подмосковной резиденции Горбачева Ново-Огарево 14 ноября 1991 года, просуществует ровно одиннадцать дней.