Почему Попов уходит?
Слухи об отставке столичного мэра, будоражившие не только Москву, развеялись, подтвердившись: Гавриил Попов уходит с поста, о чем сам заявил, назвав свое решение взвешенным и обдуманным.
«Предательство», «бегство с тонущего корабля», «уход от ответственности» — комментариям такого рода уже положила начало «Правда». Не задержатся с ними и кое-кто из тех, с кем Попов начинал свое политическое восхождение, — раздоры среди демократов давно стали делом привычным. Вероятно, не выразят особого сожаления и москвичи, которым недосуг разбираться в хитросплетениях политики, — граждане судят о мэре в категориях сугубо житейских (жить в Москве стало нестерпимо тяжко), и в этом праве им не откажешь.
За беспристрастность своих оценок, однако, не поручусь. Не боюсь признаться, что пристрастен — прежде всего как депутат Моссовета, переживший вместе с Поповым сначала воодушевление от победы демократов на выборах в городской Совет столицы, затем разочарование от фантастической способности большинства предаваться нескончаемым пустопорожним дебатам и наконец острое чувство безнадежности от «принципиального» противостояния Моссовета мэрии, ставшего самоцельным.
«Я категорически не согласен с тем, что президиум и Моссовет не дают мэру возможности работать, —заявил в связи с отставкой Попова председатель Моссовета Н. Гончар. — Нет ни одной жизненно важной для москвичей проблемы, по решению которой городской депутатский корпус парализовал работу мэрии». Как один из членов этого депутатского корпуса имею право сказать: все обстоит как раз наоборот, нет ни одной маломальски серьезной проблемы, решение которой, принятое мэрией, не было бы заблокировано Моссоветом. Помню осенние митинги, втянувшие москвичей в «холодную войну» между представительной и исполнительной властью. Помню недавние скандалы вокруг приватизации жилья и магазинов — дело брошено, остановлено Моссоветом. Помню, как саботировалось решение о передаче участков под дачи и огороды в Московской области. Наблюдая все это, вынес ощущение, что критикой непопулярных, но необходимых мер столичной мэрии некоторые мои коллеги-депутаты наживают политический капитал, не без основания полагая, что роль оппозиционеров всегда более выигрышна и перспективна, нежели роль политика у власти.
Говоря о причинах отставки, Попов упомянул о серьезных разногласиях с российским руководством. Правительство России настаивает на проведении столичных реформ строго в тех нормах и сроках, что им намечены, не желая считаться с особым положением Москвы, а российский парламент отказывается оформлять это положение законодательно — как статус. Кроме того, Попов убежден, что российский курс на либерализацию цен в сочетании с коммерциализацией торговли создаст только дополнительные трудности. Он готов одобрить этот курс только в сочетании с предложенной им «обвальной приватизацией». К тому же мэр считает, что никакие реформы невозможны, если не будет создан новый механизм власти.
И вот он уходит. На наших глазах завершается последний акт политической драмы человека, чьи незаурядные способности отчасти ушли на борьбу, отчасти не были востребованы смутным временем, когда старая система власти разрушена, а новая не создана.
Против прежней системы власти, будучи на посту мэра частью ее проржавевшего механизма, и восстал Гавриил Попов. Его уход, неизбежный и закономерный, думаю, ничем нас не одарит, кроме простенького открытия: демократически управлять можно только демократическими структурами. Овладевать же тоталитарными институтами (а иных не имеем) цивилизованным способом — дело безнадежное. Взяв на себя функции старой власти в гигантском их объеме, демократы не справляются с управлением. Чтобы справиться, надо либо отказаться от утопических попыток управлять всем и вся, предоставив обществу саморегулироваться там, где это возможно, либо… перестать быть демократами.
Теряя Попова как соратника и приобретая его в качестве политического оппонента, Ельцин скорее проигрывает, нежели набирает очки. Вспомним, пошло ли на пользу Горбачеву его расставание с Яковлевым и Шеварднадзе…
Уход Попова — первый в таком масштабе повод задуматься о судьбе демократов у власти.