«ПОЧЕМУ ЯГНЯТА МОЛЧАТ»

Как элитарная демократия и неолиберализм разрушают наши основы жизни и общество.

Райнер Маусфельд является профессором в немецком Университете г. Киль. Его научная деятельность сосредоточена в областях психологии восприятия, когнитивной науке и истории психологии.

В книге 2018 года «Почему ягнята молчат», автор критикует «представительную демократию» и «капитализм». Объединение одного и другого он называет экстремальной формой капитализма, или – неолиберализм.

Ключевыми словами книги являются: свобода, демократия (элитарная демократия, капиталистическая демократия, иллюзорная демократия, представительная демократия), зрелый гражданин, капитализм, неолиберализм, пропаганда, олигархия.

Такой специфический для политической философии научный базис, критики Маусфельда используют против него, пытаясь улучить в некомпетентности. Но на самом деле, читатель получает достаточно интересный угол взгляда на проблематику современного мирового устройства. Главный фокус мысли Маусфельда – это то, как наиболее ужасная политико-экономическая система организации общества за всю историю человечества существует так долго, маскируя себя под нечто благое, а все проблемы переводит на внешних акторов? Именно в сфере, где речь идет об управлении сознанием, и где он является экспертом, Маусфельд находит ответы на поставленный вопрос.

Книга написана в научно популярной форме, что помогло ей стать столь популярной у себя на родине. Ее достоинства – это целостность картины мира, а также междисциплинарность. На ее страницах можно встретить большой объем эмпирических данных, глубокие философские рассуждения на тему демократии и гражданства, практику манипулирования сознанием, множество ссылок на специалистов разных сфер наук, и т.д.

Метод, который использует автор, в современной фрагментированной западной науке встречается довольно редко. Он не выделяет какой-то узкий момент общей проблемы, который далее берется исследовать. Также не рассматривает анализируемый предмет только с одной позиции, в которой он является экспертом. Вместо этого, он разделяет единый предмет "проблема неолиберализма» на определенное подмножество проблем, из которых она состоит, и рассматривает каждый из этих элементов, но не в оторванности друг от друга, а в их единстве.

С одной стороны, такой подход привел к шквалу критики, который в основном сосредоточен на якобы некомпетентности автора во многих сферах науки, которые он использует в процессе написания книги. Но с другой стороны, без такого рассмотрения всего перечня структурных проблем неолиберализма в их единстве, невозможно увидеть проблему в целом. Поэтому такой целостный подход к анализу проблемы можно отнести к главному преимуществу этой книги.

Главный фокус мысли Маусфельда - это то, как наиболее ужасная политико-экономическая система организации общества за всю историю человечества существует так долго, маскируя себя под нечто благое, а все проблемы переводит на внешних акторов? Именно в сфере, где речь идет об управлении сознанием, и где он является экспертом, Маусфельд находит ответа на поставленный вопрос. Эта часть книги где появляется критика неолиберализма с позиций психологии и когнитивистики, является еще одной сильной стороной метода автора. Мы привыкли к критике неолиберализма с позиций экономических и социальных наук, но специалистов, исследовавших бы эту проблему с позиций психологии человека, а также, которые анализировали бы современные методы формирования «нового человека» и общества, встречаются крайне редко. Здесь Маусфельд предоставляет читателю возможность увидеть проблематику современного мироустройства с довольно интересного и необычного угла взгляда.

Уже в самом введении, автор демонстрирует читателю свое понимание окружающего мира. Для него это некое единство противоположностей, которое прослеживается во всем. Он противопоставляет западный мир - другой части планеты, делит общество на классы капиталистов - и подчиненный им некапиталистическую часть общества, сам капитализм противопоставляет демократии, гражданина - инфантильному потребителю, публичные общественные обсуждения (открытые дебаты) - медиа информированию, и т. д.

Ниже представлен его взгляд на основные противоречия и проблемы, которые он видит в современном обществе.

БОРЬБА МИРОВ

Маусфельд пишет, что наша оценка окружающего мира зависит от нашего в нем места: географическое местоположение, историческое, социальное, духовное, наш опыт, страхи и прочие вещи. Исходя из такой предпосылки, мир для него оказывается разделенным на две части:

1) Там, где жизнь благополучна, «свободна», развита промышленность, сельское хозяйство, технологи, образование, медицина, и где решено множество проблем прошлого. То есть, западный мир;

2) И вторая часть, где войны, голод, террор, отсутствие образования и медицины, высокая детская смертность, и прочие нерешаемые проблемы.

Обе части мира живут в одно и тоже время на одной и той же планете, но все-же живут в разных мирах.

Главная проблема в том, что для современного западного человека этого «иного» мира практически не существует. В их медиа и дискурсе этой жизни вроде как нет. Единственное что пробивается в медиа, так это обоснования того или иного вторжения на территорию «других». Этот «другой» мир сам представлен виновником всех своих бед, а «западный» как тот, который желает им добра и помощи. Маусфельд подытоживает, что на самом деле западному обывателю известно о другой части мира только политическая риторика власть-имущих и идеологические предубеждения, за которыми прячут реальность. Пафосные речи о «демократии и правах человека» являются входной дверью для бомб, разрушений, терроризма и прочих элементов реальполитик.

Эта реальность отношений двух миров, основанных на действующих системах экономики и международного права, навязанные одной частью мира другой, Маусфельд представляет в следующих данных:

• 800 миллионов людей, страдающих постоянным недоеданием (голодом). 30 миллионов из них умирает от голода ежегодно. Это 100 тыс. смертей ежедневно (вот бы здесь включился весь мир в борьбу, как он включился против коронавируса). И это несмотря на то, что даже согласно отчетов ООН, наша планета способна легко прокормить 12 млрд. человек;
• Более миллиарда человек, живущих за гранью минимальных жизненных потребностей;
• Более 40 миллионов человек являются жертвами современных форм рабства;
• Более 6 миллионов ежегодных жертв в результате разрушения окружающей среды;
• Более 12 миллионов человек только в благополучной Германии живут на грани бедности и исключены из нормальной социальной и культурной жизни страны. Около 20% детей растут в определенной форме наследственной бедности.
• Гражданские жертвы государств, подвергшихся бомбардировкам США и их западных партнеров с целью «самозащиты» или требований «демократии и прав человека» с момента основания ООН по разным подсчетам, составляют от 8 до 30 миллионов человек. Из них 1,3 миллиона убитых гражданских за период последних войн против «террора» (Ирак, Афганистан). Только в 2016 году (последний год президентства Обамы) было сброшено на семь исламских государств 26171 бомба.

Так Маусфельд описывает мир, который разделен на две части - центр и его сателлиты с одной стороны, а также угнетаемая периферия с другой.

Такой взгляд на деление мира очень напоминает представителей школы мир-системного анализа Д. Арриги и Валлерстайна. Они также разделяли мир на центр и его сателлиты - с одной стороны, и периферию - с другой. Но у них еще существует полупериферия, которую Маусфельд отдельно не выделяет.

Центром современного мироустройства Маусфельд определяет США. Описывая их внешнюю политику, автор напоминает читателю все военные вторжения этой страны на чужие территории, а также удавшиеся и неудавшиеся попытки политических переворотов с целью свержения нелояльных правительств и влияния на политику независимых национальных государств. Всего в таблице указано 60 таких случаев.

Для объяснения причины такой агрессивной внешней политики Маусфельд дает ссылку на фрагмент текста 1948 года Джорджа Ф. Кеннана: «…у нас примерно 50% мирового богатства и только 6.3% мирового населения. В такой ситуации мы неизбежно оказываемся объектом зависти и источником обиды. Нашей главной задачей в предстоящий период является выработка таких отношений, которые позволили бы нам сохранить текущее положение несоответствия без ослабления нашей национальной безопасности. Чтобы достичь этого, мы должны будем избавиться от любой сентиментальности и мечтательности; и все наше внимание мы должны сфокусировать на наших национальных целях. Нам не следует обманывать себя, считая что мы можем себе позволить роскошь альтруизма и миролюбия.»

Далее ссылаясь на более свежие данные, которые привел в 2012 г. авторитетный американский журнал Scientific American, Маусфельд пишет следующие:

CША составляют менее 5% населения планеты, и при этом потребляют:

33% мирового потребления бумаги,

23% угля,

27% алюминия,

19% меди.

Для сохранения такого положения дел США всегда нужен внешний враг, которым сначала был Советский Союз, после – терроризм, а теперь терроризм вместе с Китаем и Россией.

Маусфельд также описывает какое огромное количество писателей, художников, композиторов, режиссеров, ученых, и множество различных негосударственных фондов, были задействованы на деньги американских спецслужб в борьбе против СССР, создавая себе имидж «империи добра», а противнику – «империи зла».

Сейчас статус-кво поддерживает самый крупный военный бюджет, который дорос уже до 750 млрд. (в 16 раз больше бюджета России), превышающий военные бюджеты последующих 10 крупнейших военных стран мира, включая Индию, Китай, Россию, Британию, Францию, Германию, и т.д.

Такой бюджет в числе прочих возможностей позволяет содержать более 800 военных баз в 80 странах на всех континентах планеты. Это 95% всех военных баз мира за пределами своих национальных границ.

Кроме грубой военной силы (hard-power) США использует также инструменты, которые можно отнести к так-называемым soft power техникам. Основой мягкой силы США во внешней политике составляют негосударственные организации (НГО), think tanks, организованные элитарные сети, лоббистские группы, и различные фонды.

Такие организации очень полезны в организации смены режимов в других государствах, или, когда надо отвлечь внимание собственного народа от реальных причин социальных и экономических проблем.

Например, после развала СССР согласно «Russian Democracy Act of 2002» США вполне официально продвигало тысячи различных НГО на территорию Российской Федерации. К этому периоду (2002г.) через Agency for International Development (USAID) США вложило более 20 млрд. долларов в «развитие» свободного рынка этой страны. Кроме внедрения неолиберальных реформ, американские НГО были заняты также работой над «western cultural infiltration» - одной из технологий мягкой силы, разработанной еще в период борьбы с СССР.

БОРЬБА КЛАССОВ

Следующим шагом, Маусфельд переходит к рассмотрению деления общества не по географическим и национальным границам, а по классовому принципу.

Он приводит цитату У. Баффета, который в 2006 году сказал:

Идет классовая борьба. Ну и хорошо. Ведь это мой класс, богатый класс ведет эту войну, и мы побеждаем

А 28 июня 2016 года Foreign Policy написали:

«It`s time for the elites to rise up against ignorant masses».

Так элиты публично призывают сплотится в борьбе против народа. Сам автор называет эту «войну» революцией богатых против бедных (124).

Основными инструментами ведения этой борьбы являются – атомизация общества, фрагментация любых социальных движений, изменение классового самосознания. Центральным элементом же выступает сама экономическая система – капитализм (или точнее его наиболее экстремальная форма – неолиберализм).

Результатами революции богатых против бедных стала возможность контроля 500 корпораций над более чем 50% мирового ВВП. При этом 85 самых богатых человек владеют таким же капиталом как 50% (3,6 млрд. человек) наиболее бедных людей планеты. В скором времени 1% богатейших людей будет обладать 50% всех богатств планеты. Таков результат «свободного рынка».

К сожалению, Маусфельд не раскрывает своего видения понятия класса, и пути выхода из проблемы классового противостояния. Не совсем понятно, как он определяет класс капиталистов, и кто является противоборствующим - угнетенным классом. Исходя из его хода мысли можно предположить, что выходом из классового противостояния для него является построение общества партисипативной демократии, о которой речь пойдет дальше. В таком случае гражданское общество будет не в угнетении капитала, а поставит его в подчиненное положение служения общему благу общества. Но в таком случае опять кто-то будет угнетаем. О бесклассовости общества у Маусфельда речь также не идет. Поэтому проблема классовой борьбы остается открытой.

Автор подытоживает эту часть тезисом, что неолиберализм – самый большой проект перераспределения средств снизу-вверх, с юга на сервер, от общественной собственности к приватной, за всю историю человечества после европейского колониализма.

КАПИТАЛИЗМ ПРОТИВ ДЕМОКРАТИИ

Исходя из предпосылки ведения борьбы богатых против всех остальных, становится понятно, что демократия как система народного самоуправления сосуществовать с капитализмом не может. Эти два понятия попросту взаимоисключают друг друга. При действительной демократии не может быть олигархии, которая нацелена на преумножение капитала, и наоборот, при капитализме отдать рычаги управления массам также не представляется возможным, поскольку капитализм как система перераспределения благ снизу-вверх закончится.

Один из отцов неолиберализма Милтон Фридман в 1990 году в Mont Pelerin Society написал: «a democratic society once established, destroys a free economy». Так, олигархия считает демократию допустимой настолько, насколько область экономики остается в стороне от демократических процедур принятия решений. Но тогда такая система и не является демократической. В этом смысле неолиберализм самый крупный враг демократии.

Углубляясь в проблему несовместимости капитализма и демократии, мы выходим на более глубокое противоречие – между «свободой» и «собственностью». Полную связь, неразрывность и даже почти отождествление этих понятий произвели в XVII веке либеральные философы. До этого демократия не знала такой необходимости для своего существования. Более того Афинская демократия не то, что не давала гарантии неприкосновенности частной собственности, а наоборот успешно использовала практику наказания в виде конфискации имущества.

Противоречие заложено в том, что «свобода» является основой «демократии», а «неприкосновенность частной собственности» основой «капитализма». Если капитализм противоречит демократии, следовательно, гарантия неприкосновенности частной собственности противоречит свободе.

Также Маусфельд обращает на еще одно противоречие неолиберализма, состоящие между его основными моментами – между капитализмом и «свободным рынком». Мы привыкли считать, что одно без другого существовать не может, но на самом деле нет ничего иного, чего бы неолиберализм боялся также как «свободный рынок». Маусфельд пишет, что «свободный рынок» изобретен для слабых, и не важно людей или государств, тогда как экономически мощные (в основном крупные корпорации) в условиях дерегуляции могут с легкость осуществлять свои интересы за счет слабости оппонентов. Крайне редко ТНК посягают на мощные государства, которые заняты регуляцией «свободного рынка», и наоборот почти всегда ТНК прибегают к помощи правительств (согласно либеральной теории, правительство – антагонист свободного рынка), когда они в таковой нуждаются.

К сожалению автор не дает объяснений как можно было бы ограничить, или чем заменить рынок в вопросе обмена товаров и услуг. Будучи сторонником афинской демократии он наверняка не допускает ликвидации рынка как такового. Скорее всего здесь имеется в виду контролируемый обществом рынок, а также замену капитализма (хрематистики) экономикой, противопоставление которых ввел еще Аристотель.

ДЕМОКРАТИЯ ПРОТИВ ДЕМОКРАТИИ

Рассмотрев противоречия современной экономической системы (капитализма) и демократии, Маусфельд переходит к анализу противоречий между господствующей сегодня политической системой (представительной демократией) и демократией (партисипативной демократией).

Для начала он задается вопросом - что делает демократию столь привлекательной? И отвечает - это врожденная потребность в свободе. Но это привлекательно только для простого народа. А что делает привлекательной демократию для другого класса – власть имущих и богатых? Ничего, поскольку для них демократия означает ограничение власти и сверхдоходов. В этой части и возникает конфликт интересов между потребностью капитала сохранить власть и доходы, и потребностью остального народа в самоопределении и самоуправлении. Исторический опыт показывает, что подобные конфликты интересов заканчиваются революциями, и чтобы более не повторять ошибок прошлого, проблему решили закамуфлировать, предоставив народу не саму свободу, а некий ее суррогат. То есть вместо реальной демократии дать иллюзию демократии.

Корневым элементом реальной демократии является суверенитет народа, который означает возможность самоуправления (самостоятельного издание законов) и подчинение всего государственного аппарата демократическим законам. Например, афинская демократия в этом смысле была действительным «народовластием». Установление демократического закона и участие граждан в политических практиках и процессах принятия решений в Афинах были не только всеобщим правом, но и обязанностью.

В Афинской форме демократии отсутствовали понятия «разделение властей», «неприкасаемость имущества», и «свободные выборы представителей народа во власть». Все это стало главными свойствами либеральной (представительной) демократии, которые впервые были закреплены в конституции США ее отцами основателями.

Первый кто ввел словосочетание «representetive democracy» был А. Гамильтон в 1777 г., и как оказалось, этот термин стал исторической волшебной формулой, которая позволила общественному устройству по имени (по форме) называться демократией, сохраняя свою привлекательность для масс, а по содержанию быть гарантом власти и собственности элит.

Демократия – это не свободные выборы своих представителей во власть, и не подавление меньшинства большинством. Идея легитимации власти через конкурентные свободные выборы, в которых участвуют в качестве кандидатов заранее отобранные члены различных элитарных групп противоречит главной идеи демократии – народному суверенитету, где все вопросы, связанные с правилами совместной жизни, решаются и устанавливаются всеми гражданами. Такая демократия называется - партисипативная демократия (демократия участия).

Таким образом, сравнительно второстепенный аспект демократии – выборы, в условиях либеральной демократии помещается олигархическими структурами в самый центр корневой системы демократического общества, легитимируя своих представителей у власти, забирая суверенитет у народа.

Австралийский психолог Alex Carey в своем уже классическом исследовании «Taking the Risk out of Democracy» показал, что современная демократия могла появится и стать господствующей формой правления только при одном главном условии – если она не будет угрожать статусу господствующей элиты. В такой концепции «демократии» контроль над основными процессами управления должен был остаться у элитарных групп. Для этого необходимо было демократию структурно, процедурно, и идеологически подправить так, что вопрос собственности никогда не мог более поддаваться сомнениям.

Также Маусфельд приводит цитату еще одного из самых авторитетных исследователей партисипативный демократии HannaFenichelPitkin

Representation, at least as political idea and practice, emerged only in the modern period and had nothing at all to do with democracy

(Представительство, по крайней мере, как политическая идея и практика, возникла только в современный период и не имела никакого отношения к демократии).

Для автора оба варианта демократии являются различными формами организации власти разных классов. В случае представительной демократии - олигархии, а в случае партисипативной демократии - гражданского общества. Поэтому, - заключает Маусфельд, - представительная демократия, исключающая из политики всех граждан, является также средством препятствия появления настоящей демократии.

ПОТРЕБИТЕЛЬ ВМЕСТО ГРАЖДАНИНА

Ограничить народ в их гражданских правах можно не только, и даже не столько внедрением соответствующих законодательных норм, сколько «переработкой» самих граждан, которые самостоятельно бы отказались от своих гражданских прав, не понимая для чего они им нужны.

Действующий в качестве господствующей политико-экономической системы последние пять десятилетий неолиберальный проект не ограничивал себя только областью экономики, но также активно включал и включает в себе всю социальную жизнь. Он, как и любой другой основательный социальный проект, нацелен на создание «нового человека», чья жизненная функция должна быть ограничена потреблением, и который свое добровольное рабское положение воспринимал бы как высшее счастье. Поэтому вся индоктринационная система неолиберализма нацелена на создание потребителей, которые в социально-атомизированом обществе только как потребители себя и могут идентифицировать

Извращенная форма свободы в неолиберализме означает подчинение человека силам «свободного рынка». То есть «свобода» от любых общественных и социальных организованных групп, а значит и социальная оторванность от общества. Тогда как партисипативная демократия наоборот предполагает совместное участие всех граждан в процессе политического самоуправления. Результат такой «свободы», вместе с невозможностью влияния на правила функционирования общества в котором живешь, и неуверенностью в завтрашнем дне приводит к высокому уровню психических расстройств человека капиталистического общества.

Для граждан не желающие превращаться в потребителей, а также для тех, кто «не вписался в рынок», существует огромная «исправительно-терапевтическая» система. Так, в США при 4,4% мирового населения, находятся 22% всех заключенных планеты.

В сравнении двух демократий и двух типов людей (и обществ), в которых обе формы демократии нуждаются, Маусфельд опирается на заочный спор первой половины XX века между Джоном Дьюи и Уолтером Липпманом. Дьюи критиковал представительную демократию и представлял себе идеальное общество, где разумные граждане способны на самоуправление, тогда как Липпман наоборот, считал, что демократия только и способна быть элитарной. В этом смысле, Маусфельд конечно же является продолжателем дела Джона Дьюи.

Таким образом, капитализм с целью сохранения статус-кво, и удержания всей системы в рамках удовлетворяющей его представительной демократии, должен постоянно трудится над заменой ответственных граждан инфантильными потребителями, ведь ответственный гражданин не желателен в капиталистической демократии. Настроения, мнения, и предпочтения масс должны быть совместимы с интересами элит. Отсюда и пошло развитие технологий политической пропаганды и управления мнением, шаг за шагом формирующих такого политического потребителя.

МЕДИА ВМЕСТО ОТКРЫТОГО ОБЩЕСТВЕННОГО ДЕБАТИРОВАНИЯ

Предпосылкой демократии является наличие публичного общественно-дискуссионного пространства (общественных дискуссий), в котором каждый может участвовать свободно и на равных условиях.

В таком публичном пространстве общественных дискуссий должна быть возможность представления всего множества индивидуальных интересов, их плюрализм и неоднородность. А в результате, путем политических договоренностей, все это множество личных интересов должно быть сведено в гармонию и единство. Это значит:

• Вся актуальная информация должна быть доступна для всех и без искажений.
• Должны быть отображены все множества общественных интересов.
• Ни какая из политических или экономически групп не должны в этом пространстве ни доминировать, ни быть стесненными.

Без таких общественных обсуждений всех важных вопросов политической и социальной жизни не может быть зрелого гражданина, а без зрелого гражданина не может быть и самой демократии. Поэтому, - заключает Маусфельд, - наличие публичных общественных дискуссий являются сердцевинной демократии.

Вместо открытых общественных дебат и непосредственного участия в обсуждении и принятии политических решений, в условиях капитализма, мы получаем деятельность масс-медиа и «экспертов», которые заменяют собой гражданские дискуссии, и заполняют собой пространство обсуждения общественно важных проблем. Но ведь масс-меди не существуют для распространения «правды», а связаны с тем или иным центром политической или экономической силы, заключает Маусфельд.

Тем самым вместо зрелого гражданина, капитализм с помощью масс-медиа продуцирует потребителя информации, который делегирует свое право участия в обсуждении общественно-важных вопросов «экспертам» на ТВ, также, как и власть делегирует «представителям» в парламентах.

В этой части Маусфельд предлагает Платоновский подход сведения различных интересов множества индивидов в некое единое. То есть общество должно быть неким «едино-многим», которое возможно, исходя из платоновского учения, только при разумном (диалектическом) мышлении. Ведь у рассудка всегда «или-или», что означает борьбу частей, без возможности свести все воедино. Поэтому было бы интересно дополнить эти рассуждения наработками Фихте в Reden an die deutsche Nation, где он также рассуждает на тему как поднять до разумного способа мышления все общество.

ПРОПАГАНДА

Роль масс-медиа намного шире нежели заполнение собой общественно-дискуссионного пространства. Они также являются ключевым инструментом «управляемой демократии», задача которых состоит в пропаганде (манипуляция сознанием) и неолиберальной индоктринации.

Маусфльд выделяют два типа управления созданием – глубокая индоктринация (долгосрочная) и текущая (краткосрочная).

Краткосрочная идеологическая обработка происходит при создании ежедневных новостей, то есть полностью построена на действии СМИ. Такой уровень индоктринации нацелен на создание границ освещения ежедневных политических и социальных событий, которые согласуются с мнением элит, на основе которых создается и закрепляется определенная социальная картина мира. Все факты, которые не вписываются в допустимые границы освещения, подвергаются обработке. Автор выделяет четыре основные момента современной техники манипуляций:

1) Выдавать мнения за факты

2) Фрагментировать факты с целью утраты общего смысла

3) Лишать факты их контекста (деконтекстуализация фактов)

Придавать фактам новый, необходимый для индоктринации контекст.

Глубокая индоктринация нацелена на более долгосрочные процессы передачи политических и социальных мировоззрений, включая различные системы ценностей. Такие мировоззрения или «нарративы» закрепляют когнитивно и психологически настолько глубоко, что не воспринимаются человеком более как некая внешняя идеологическая идея, а скорее понимается как нечто само собой разумеющееся. Поэтому такие нарративы настолько иммуностойкие против любых фактов.

К органам глубокой индоктринации можно отнести все множество структур социализации, медиа, и индустрию культуры. В особенности сюда можно отнести также всю систему образования – школы и университеты.

НЕОЛИБЕРАЛИЗМ

В результате анализа всего множества проблем и противоречий современного общества, которые были описаны выше, Маусфельд сводит все это к конкретному имени – неолиберализму. Неэквивалентность мировой торговли, ведение войн против слабых стран, продвижение интересов ТНК, противоречие капитализма (а также свободного рынка) и демократии, пропаганда и манипулирование сознанием, все это – НЕОЛИБЕРАЛИЗМ.

Кодовые слова неолиберализма: «либерализация», «продолжение реформ», «демонтаж бюрократии», «меньше государства», «приватизация», «политика строгой экономии».

Маусфельд определяет еще неолиберализм как результат поиска путей, в котором можно было бы объединить очарование демократии и отсутствие рисков для элитарных групп, хотя добавляет, что от очарования демократии, при необходимости, можно отказаться, и создать более жесткий режим правления олигархии.

Неолиберализм позволяет в себе легко идентифицировать типичные отличительные свойства тоталитаризма (101). В таблице на 102-й странице неолиберализм представлен почти как точная копия фашизма. Они одинаково ненавидят права человека, эгалитарную демократию и социализм. Их отличия состоят только в роли, отведенной индивидууму, который в случае неолиберализма подчинена полностью «рынку», тогда как в фашизме - нации.

В заключение хочется привести еще одну цитату из книги, которая принадлежит Жану Циглеру, вице-президенту Консультативного комитета Совета по правам человека ООН:

Немецкому фашизму понадобилось шесть лет войны чтобы убить 56 миллионов человек, тогда как неолиберализм справляется с этой задачей ежегодно.