Голод
В деревне Избахтино есть одно правило: в последнюю ночь октября плотно закрывать все окна и двери, кроме одной. Считается, что через нее могут войти безвременно ушедшие родственники и помочь оставшимся на земле пережить утрату.
Моя бабушка всегда в это верила и после убийства сына, моего дяди, ждала его на кухне за накрытым столом: вдруг он голоден. Мертвые часто бывают голодны.
Мама, конечно, в это не верила: она часто ссорилась с бабушкой, желавшей познакомить меня с дядей Сережей. Сама она так ни разу в последнюю октябрьскую ночь за тот стол и не села, забрав меня из деревни в город после очередной ссоры. Но всегда оставляла одно из окон открытым, следуя правилам.
Каждое лето я приезжала к бабушке поесть свежей малины и клубники, побегать в высокой пахнущей свежестью траве, погреться на солнце. И попить молоко Мани, нашей коровы. Оно всегда было самым лучшим!
Учиться и жить в городе мне нравилось: можно после уроков с подружками сходить в кино или торговый центр, помочить ноги в фонтане, посмотреть на взрослых ребят, которые выглядели такими красивыми и свободными. Хотела бы я стать такой же, когда вырасту! Но приезжать летом в наш дом и по ночам считать звезды, тихо выбравшись к речке вместе с Таней и Ксюшей, мне нравилось не меньше.
Однажды мы забрались в яблоневый сад ведьминого дома, старого серо-коричневого, с облупившейся краской, но забор вокруг него был высоким и крепким. Так что, договорившись с мальчишками, тоже приехавшими на лето, Ксюша и я перелезли через деревянную стену и насобирали опавших яблок. Таня стояла на стреме.
Я уходила последней и, бросив прощальный взгляд на сад, казавшийся темным и таинственным даже в ясный июльский день, сорвала с ближайшей ветки большое зелено-красное яблоко и быстро сунула его в отдельный карман рюкзака.
Тем же днем мы пошли на поляну за речкой, чтобы нас точно не застукали: взрослые запрещали туда ходить без них, да и сами редко проходили по мосту через бурные воды. Говорили, что если упасть, то точно утонешь – настолько сильным было течение.
Но с нами все было в порядке. Мальчишки, несшие рюкзаки, вывалили добычу на полотнище, расстеленное на траве: Таня всегда была очень предусмотрительной. Мы веселились, пока пламя закатного солнца не обожгло нас – надо было возвращаться. Быстро поделив между собой оставшиеся яблоки, поспешили к мосту и по одному начали переходить на другой берег.
В Избахтино граница между вечером и ночью обозначалась светом солнца: как только оно скрывалось за горизонтом, темнота наползала на деревню. И в июле это происходило особенно быстро: я шла по мосту последней, окутанная сумерками, прохладные капли реки касались босых ног. Карман оттягивало зелено-красное яблоко, незаметно переложенное из рюкзака.
– Саша, быстрее! – нетерпеливо позвала Ксюша, как только ступила на берег: на мосту оставалась только я.
Мальчишки убежали первыми: им утром надо было отвести коров пастись на луг, так что Таня и Ксюша в сумеречной мгле оставались ждать меня без их поддержки. Они были такими трусишками!
Свежий сладкий воздух бодрил и словно призывал устроить какую-нибудь шалость. Я рассмеялась и, достав яблоко из кармана, сделала укус.
– Саша! – Таня сурово позвала меня. – Давай потом поешь, а?
Я засмеялась, жуя, и сделала широкий шаг к ним: они думали, что это одно из яблок, которые мы поделили. А это другое: прямо с ведьминского дерева, не опавшее. Самое вкусное и сладкое!
Воды реки, ставшие черными, шептали, просили поделиться с ними – они были голодны. Мне вспомнилось, что дядю утопили как раз в этой речке: в день выдачи зарплаты он с другом пришел на поляну, где мы только что ели ведьмины яблоки, и тот убил его, чтобы забрать деньги.
Мама и бабушка тогда поверить не могли, что дядя Вова это сделал: он с дядей Сережей дружил с детства – разве мог близкий человек так поступить?
Но дядя Вова сознался сам, придя к участковому на следующее утро. И повесился в камере через несколько дней.
Я стояла на середине моста и слушала шепот реки, становившийся все громче и отчетливей: "Девочка-девочка, дай нам яблочко. Мы спали долго-долго и вот проснулись."
– Ксюша? Таня? – испугавшись, что осталась одна, робко позвала девочек.
– Чего? Ты там уснуть решила? – нервно отозвалась Таня. – Давай резче!
"Мы голодны, девочка-девочка. Дай нам яблочко"
Я вздрогнула: голос стал громче, от него мурашки пошли по спине.
– Д-девочки? – идти вперед было страшно: ничего не видно, мост под ногами, казалось, становился все уже. – У вас нет фонарика?
– Откуда? – резко спросила Ксюша и, помедлив, робко предложила. – Слушай, давай мы за ним сходим, а?
– Давай, – я закивала, но остановилась, поняв, что вряд ли они меня видят.
– Саш, я тебя нормально вижу, – начала Таня. – Ну, более-менее пока что. Давай лучше помогу перейти мост, ок?
Наверное, она пошла ко мне, но её отговорила Ксюша: я увидела, как их силуэты ненадолго словно слились, до меня донесся шепот, затем Ксюша сказала, что они сейчас сходят за фонариком и вернутся. И сестры ушли, не дав и слова сказать.
"Девочка-девочка, дай нам яблочко. Мы спали крепко и вот проснулись в темноте ночной."
– Не дам, – я крепко сжала яблоко в руке, затем убрала его в карман.
Спустя какое-то время рядом зажужжали комары, я решила понемногу идти вперед: терпеть не могу этих насекомых! И мух с пчелами и осами еще. Впереди можно было разглядеть ветки деревьев и кустов, росших на берегу, но с каждой секундой тьма все сильнее скрывала их.
"Ночь холодная, девочка-девочка. Дай нам сладкое яблочко – мы съедим и согреемся"
Действительно, начинало холодать: я поднесла руки ко рту и подышала на них, но босые ноги так не согреть – сделала еще один маленький шаг вперед.
Подняла голову к небу и увидела луну, то и дело скрывающуюся за тучами. Странно, но ни одной звезды не было. Неожиданная дрожь, прошившая тело, заставила меня пошатнуться. Я взмахнула руками и смогла сохранить равновесие.
"Девочка-девочка, твои карманы тяжелы. Ты устала, девочка-девочка. Сядь-отдохни, дай нам яблочко."
Капли воды грели пальцы на ногах, мягко скользили по ним, снимая усталость. Я сделала еще один шаг вперед и неожиданно услышала всплеск, теплое покрывало укрыло плечи, затем голову. Жужжание комаров, до этого раздражавшее, прекратилось.
Я достала из кармана надкусанное яблоко и протянула куда-то вперед.
"Спасибо, девочка-девочка. Съешь его с нами. Съешь его с нами, девочка-девочка. И согрейся"
Захотелось спать, но, кивнув, я сделала несколько укусов, после чего яблоко выпало из моих ослабевших пальцев.
Девочки так и не пришли, но надо было идти домой. Я сделала еще шаг вперед и удивилась, почувствовав землю под ногами. Оказалось, что берег был не так далеко. Облегченно рассмеявшись, поспешила домой: если мама и бабушка узнают, что я в такое время одна брожу не пойми где, мало мне не покажется!
С наслаждением ступала по опавшим листьям, слушая их тихий хруст, пока шла по деревне и осматривалась: тишина, царившая на улице, оглушала. Неужели уже так поздно? Перейдя на бег, через минуту оказалась у двери в наш двор. Я подергала за ручку, но дверь оказалась запертой, как и окна, выходившие на дорогу. Зачем они все позакрывали? Как теперь попасть домой?
– Давай обойдем? – раздался сзади мужской голос.
Я вскрикнула и обернулась. Это был светловолосый мужчина в костюме. Он улыбнулся и наклонил голову вбок в ожидании ответа.
– Зачем? – удивилась я, внимательно его рассматривая.
– Мама обычно оставляет открытой заднюю дверь, – ответил мужчина и что-то в его взгляде показалось мне очень знакомым.
– Моя, – грустно произнес он. – Я приехал навестить ее сегодня.
– А..А она тут живет? – удивленно посмотрела сначала на него, потом на дом за своей спиной.
– Да. Как и твоя, я полагаю. Пойдем.
Мужчина взял меня за руку и повел к двери за домом, через которую мама и бабушка обычно выходили косить сено на нашем участке. Я послушалась: было чувство, что он мне не навредит, да и войти хотелось очень.
Но зачем мне туда заходить? Кто меня там мог бы ждать? Я тряхнула головой, отгоняя странные мысли. Это мой дом! И, ясное дело, мне туда надо!
Мужчина повел меня мимо дома Тани и Ксюши, в котором не горел свет. Неужели они легли спать? А фонарь? Они не собирались приносить его? Просто хотели уйти оттуда?! Я почувствовала обжигающую волну ярости, поднимающуюся из центра живота к горлу.
– Потом зайдем к ним, если хочешь, – сказал мужчина, заметив мой взгляд, брошенный на дом. – Они тоже оставляют заднюю дверь открытой.
– Зайдем, – кивнула я. Мама с бабушкой точно накажут меня, так пусть и этим предательницам достанется.
Мы дошли до угла дома девочек и повернули: надо было перелезть через изгородь и пройти по общему полю, чтобы дойти до задней двери. Которая в самом деле оказалась не заперта!
Мужчина сразу пошел на кухню, в которой, казалось, горела свеча: по полу растекалось пятно слабого света. Поблагодарив его, я пошла в свою комнату, но не смогла попасть внутрь: дверь была закрыта. Мама закрыла ее на ключ? Зачем? Подергав за ручку, поплелась на кухню: мне точно достанется.
За столом сидела седая сгорбленная женщина, очень худая и грустная, рядом с ней – тот мужчина. Когда я вошла, он держал ее за руку и что-то рассказывал. Заметив меня, он улыбнулся шире и махнул рукой, приглашая сесть рядом.
– Смотри, кто здесь, мам, - мягко произнес он.
– Саша? – удивленно спросила женщина.
Она казалась смутно знакомой. Что-то было в ее взгляде и лице, в голосе. Приглядевшись к ним, поняла, что они были похожи лицом. Не сильно, но заметно: овалом, носом и глазами.
– Сашенька, – дрожащим голосом позвала меня она и протянула руки. – Внученька. Пришла!
– Бабушка? – я опешила и подошла к ней. Ее руки, сразу же притянули меня в крепкие объятия.
– Что ж ты так долго, деточка, – запричитала она, обдавая меня молочно-сладким запахом.
"Девочка-девочка, мы голодны. Дай нам яблочко"
Я прижалась к ней, отчетливо ощущая сладкий запах зелено-красного яблока, сорванного с дерева в саду ведьмы. Облизнулась.
– Бабушка-бабушка, я спала долго-долго и вот проснулась. Я голодна, бабушка-бабушка.