Интервью с президентом Исайасом Афеворком – Часть II

1. Как вы упомянули в первой части интервью, жители Тыграя заплатили очень высокую цену за безрассудные авантюры НФОТ. Пройдя через этот ужасный опыт, каких изменений мы можем теперь ожидать от народа Тыграя? Вспоминая бесчисленные преднамеренные кампании НФОТ по разжиганию ненависти и междоусобных конфликтов между народом Тыграя и другими народами в Эфиопии (а также его эритрейскимсоседом), какое послание вы хотите сказать народу Тыграя?

О. Это следует рассматривать в более широком и кумулятивном контексте, поскольку противостояние возникло в течение длительного периода времени. Таким образом, его генезис должен быть должным образом проанализирован и понят. Всегда возникает вопрос: почему мы вообще оказались в такой ситуации? Почему НФОТ оказались втянутыми в этопротивостояние?

Борьба, возможно, была справедливой, когда она была впервые начата, поскольку она была против доминирования или гегемонии одной конкретной национальности или этнической группы. Это было в контексте политической реальности Эфиопии того времени. Основной вопрос заключается в том, как следует решать проблему маргинализации и ее последствий, т. е. права национальностей.

Наше сотрудничество началось в начале 1970-х годов. Но это должно было пройти через идеологические баталии в течение многих лет, вплоть до второй половины 1970-х годов, из-за ошибочных политических целей, изложенных в Манифесте НФОТ, который включал отделение Тыграя от Эфиопии и провозглашение независимости.

Принимая во внимание неприкосновенность колониальных границ и ту роль, которую они, в свою очередь, сыграли в формировании африканских наций посредством различных процессов, включая страны Африканского Рога, общепризнанная позиция заключалась в том, что борьба за самоопределение не может существовать вне этих рамок. Таким образом, требование отделения было совершенно неоправданным, особенно если рассматривать его в связи с образованием других стран в этом регионе, включая Джибути, Эритрею, Эфиопию, Судан; процесс, приведший к проведению границ в Африке; и борьба за права в этих установленных границах.

Эта резкая разница в интерпретации и целях между нами привела к обширным консультациям, которые заняли несколько лет. Наш аргумент заключался в том, что борьба должна быть направлена ​​и ограничена осуществлением перемен в Эфиопии. Он также должен быть инклюзивным; осуществить коренные изменения во всей стране; возместить и исправить проблемы несправедливости, неравенства, этнического фанатизма и маргинализации.

В конечном итоге это было исправлено — после согласования четких и общих целей — и впоследствии мы смогли развивать отношения сотрудничества. Политические заявления того времени, организационные структуры и кампании по информированию общественности, проводившиеся в Тыграе, отражали это общее понимание. Таким образом, наше сотрудничество продолжилось.

Внешнее вмешательство было безудержным в течение всего периода. Во-первых, США и Израиль вмешались, чтобы поддержать режим Хайле Селассие. Затем, в середине 1970-х годов, к власти пришло Дерге, а вместе с ним и участие СССР. Это продолжалось 17 лет, после чего режим Дерге пал и справедливость восторжествовала.

Падение режима Дерге в 1991 году, совпавшее с окончанием холодной войны, привело к новой эпохе в истории нашего региона, положив начало ожидаемым справедливым переменам в Эфиопии, а также прекращению исторической несправедливости, совершенной против Эритреи. . Новая эпоха характеризовалась отсутствием внешнего вмешательства в дела региона.

Окончание «холодной войны» повлекло за собой изменениякак на глобальном, так и на региональном уровнях. В контексте Эфиопии основные рассматриваемые вопросы касались того, как справиться с будущей политической динамикой в ​​стране и осуществить справедливую трансформацию, основанную на инклюзивности и солидарности, принимая во внимание, что это была борьба, которую вел не только народ Тыграя. но и множество других угнетенных национальностей.

Соответственно, в 1991 году в Аддис-Абебе была проведена Конференция по вопросам мира и демократии .До и во время этой конференции выдвигались различные аргументы, которые подчеркивали необходимость учитывать справедливую борьбу всех национальностей — оромо, амхара, сомалийцев, афар и другие группы – при формулировании перехода к новому политическому устройству.

Однако TPLF встал на ошибочную политическую и организационную траекторию. Именно в этом контексте TPLF извратил процесс и создал EPRDF. Идея заключалась в том, чтобы сформировать «коалицию» людей, которые якобы представляют разные этнические группы, но которыми НФОТ будет управлять и/или микроуправлять. Во-первых, организационная структура EPRDF была подчинена и вытеснена Марксистско-ленинской лигой Тыграя НФОТ. По сути, НФОТ предал дух борьбы против маргинализации, чтобы создать новый союз, в котором он был новым гегемоном. В процессе это маргинализировало другие политические группы в коалиции. Это не могло быть жизнеспособным. Так случилось, что OLA в конце концов вышла из игры. Это крушение в конечном итоге затронуло других людей по всей стране.

Подход Эритреи всегда заключался в том, чтобы призывать к сдержанным консультациям. Так было во время консультаций, которые проводились в 1970-х годах, как упоминалось ранее, или тех, которые проводились в этом контексте в 1991 году. Наша точка зрения, представленная в то время, заключалась в том, что любая создаваемая политическая система должна быть инклюзивной; отразить историческую многолетнюю борьбу против угнетения и маргинализации; и не оставлять места для разделения и фрагментации.

Центробежная тенденция начала проявляться вскоре после съезда Конференции за мир и демократию. Это не было рассмотрено оперативно. Мы продолжали наблюдать за ситуацией с оговорками, поскольку были твердо убеждены в том, что выбранный путь в конечном итоге поставит под угрозу культивирование в Эфиопии основанного на участии и инклюзивного политического устройства. На этом фоне происходила разработка новой Конституции Федеративной Демократической Республики Эфиопия.

Благодаря нашим сердечным рабочим отношениям в то время и постоянному обмену информацией об этих событиях во время и после конференции 1991 года Меллессовершил незапланированный визит в Асмэру в конце 1994 года и передал мне для комментариев первый проект Конституции. Он заявил, что в то время им никто не делился.

Сразу же после первого взгляда я понял, что мне понадобится пара дней для более всесторонней оценки, и соответственно попросил его дать мне больше времени.

На мой взгляд, если оставить в стороне иррациональность статьи 39 о праве на отделение, весь документ не поддавался возможным поправкам тут и там. В то время мы с Меллесом выработали привычку откровенно сообщать друг другу наши взгляды по всем вопросам, по которым мы проводили периодические консультации. Поэтому я сказал Меллесу (прямо), что проект Конституции не подходит ни для одного народа, не говоря уже о народе Эфиопии.

Африканские страны вышли из-под колониального господства. Первостепенной задачей, всеобъемлющим проектом оставалось государственное строительство в перспективном режиме. Фрагментированные и рассредоточенные округа; разрозненные сообщества, некоторые из которых были привилегированными, в то время как большинство были обездолены и маргинализованы; должны быть мобилизованы для выполнения общей задачи сплоченного национального строительства. На мой взгляд, предлагаемый проект конституции не решит проблемы Эфиопии и приведет лишь к дальнейшей поляризации. Народ Эфиопии заслуживает лучшего.

Меллес пошутил: «Я знал, что ты это скажешь». Я сказал ему «хорошо» и добавил: «Ваше предложение идеалистично и не может быть применено на практике… Что, если завтра оно приведет к фрагментации?». Меллесвозразил: «У нас нет другого выбора… это единственный способ контролировать Эфиопию».

EPRDF, конечно, был задуман как удобная «зонтичная коалиция», как инструмент политического фарса, чтобы создать поверхностное впечатление о равном участии всех. Но как с этим справиться и каковы мыслимые преимущества системы, которая инкубирует поляризацию?

Но для Меллеса стратегия была ясна. По его словам: «Для нас это единственная жизнеспособная стратегия. Мы закладываем бомбы замедленного действия тут и там. Если все гладко, ну и ладно. Если нет, мы взорвем все бомбы».

Излишне говорить, что эта стратегия не была конструктивной. На этом пути нельзя построить нацию. Действительно, государственное строительство требует осуществления целенаправленного процесса, который наводит мосты, стирает линии разлома, объединяет людей и со временем укрепляет интеграцию.

Любая политическая структура или система, которые ведут к дальнейшему разобщению и поляризации, обречены на провал. Это верно для Эфиопии в целом, включая народ Тыграя.

Можно было бы справедливо утверждать, что до начала борьбы люди Тыграя были маргинализированы, подвергались дискриминации и оскорблениям, и поэтому имели полное право бороться и создать систему, которая исправит эти нарушения. Тем не менее, выбранный путь или варианты, принятые после этого, были ошибочными.

В любом случае, как я упоминал ранее, ответ Меллеса был следующим: «Я знал, что вы это скажете… Я просто хотел услышать ваше мнение и сообщить вам, что мы планируем…».

В ответ я искренне поблагодарил его за предоставленную мне возможность прокомментировать проект конституции и повторил, что предусмотренная система не подходит для Эфиопии. Но, к сожалению, тон начал меняться: сторона, которая вела борьбу с маргинализацией, теперь маргинализировала всех остальных, в иронической смене ролей, поднимаясь по лестнице власти.

К сожалению, такова была реальность, сложившаяся после 1995 года, и события последних двух лет являются прямым результатом ошибочных политических решений, сформулированных тогда, и их можно проследить. Этот образ мышления также дает четкий ответ на мой первый вопрос: «Почему была необходима война?»

НФОТ считал, что он может достичь своих искаженных политических целей, только объединившись с крупной державой и подчиняясь ей. Как ни странно, это было открыто рационализировано морально предосудительной поговоркой: «если человек, имеющий незаконную связь с вашей матерью, силен, вы должны обнять или смягчить его».

Мысль о том, что можно объединиться с внешними силами для решения внутренних проблем, бессовестна. Внутренние проблемы должны решаться с помощью справедливых и честных процедур, и все остальные внешние партнерства должны основываться на этом. Не наоборот. Так случилось, что НФОТ заручился полной поддержкой Вашингтона, а также многих других стран Европы.

Таким образом, за последние 25 лет TPLF стал мальчиком на побегушках и суррогатом иностранных программ. Что касается внутренней политики, то ситуация выродилась, чтобы породить нарастающие конфликты и поляризацию, а не сплоченность и гармонию.

В этом отношении «пограничная» война, развязанная НФОТ против Эритреи в 1998 году под предлогом «спора» из-за Бадме, ни в коей мере не входила в планы народа Тыграя. Различные радикальные и иррациональные изменения политики были предприняты бессистемно в приграничных районах и вокруг них, что препятствовало нормативной и неформальной торговле, которой до сих пор пользовались общины с обеих сторон. Почему вместо того, чтобы сосредоточиться на более крупных торговых вопросах, которые принесут пользу всем, нужно было придираться к мелочам; например, регулирование мелкой и неформальной торговли путем открытия банковских счетов и т. д.? Почему бессмысленные вопросы были внезапно раздуты до предела с целью создания расхождений?

Наш подход был ориентирован на решение.

Для решения этих насущных проблем мы предложили гармонизировать политику – экономическую, торговую, инвестиционную и т.д. Предполагалось, что практическая реализация будет осуществляться гибко и таким образом, чтобы избежать ненужных недоразумений и трений. Мы также считали, что, учитывая исторические связи людей по обе стороны границы, попытка навязать физические контрольно-пропускные пункты приведет только к ненужным осложнениям.

К сожалению, наши предложения были отвергнуты.

Любому здравомыслящему человеку было бы трудно понять, почему Badme стал проблемой. Действительно, не было никакого добросовестного спора; не было это и повесткой дня клики НФОТ. Это была повестка дня внешних сил. Простой вопрос был преднамеренно усложнен, чтобы создать предлог для конфликта. Мы призвали к спокойствию, объяснив это тем, что международная граница проведена не нами и в новых изобретениях нет нужды.

Но так было всегда со всеми другими проблемами, которые разворачивались после этого — поднимать бессмысленные вопросы из воздуха и намеренно усложнять их, чтобы спровоцировать военные действия.

В конце концов, против нас была развязана пограничная война, что привело к ненужному кровопролитию и дальнейшему ухудшению наших отношений. Предполагаемый «пограничный спор» в конечном итоге был урегулирован международным арбитражным судом. Тем не менее, TPLF заблокировал его реализацию, выдвинув еще один ложный аргумент о физической демаркации, даже когда Арбитражный суд выполнил задачу с точностью до метра – посредством виртуальной демаркации.

Следует подчеркнуть, что на самом деле это был не выбор НФОТ, а преднамеренный акт вмешательства со стороны администрации в Вашингтоне в то время, чтобы сохранить этот вопрос нерешенным. Это уговорило руководство НФОТ сменить цель - продолжать отказываться выполнять решение, призывать к «переговорам» и т. Д. ДжендайиФрейзер (в то время помощник госсекретаря по делам Африки) и другие официальные лица США продолжали делать публичные заявления на этот счет. .

Как можно вести переговоры по вопросу, который был решен судом? Это недопустимо ни по какимстандартам. Тем не менее, его отчаянно преследовали, чтобы усугубить напряженность и конфликт, которые привели к таким большим человеческим потерям и опустошению.

Именно в этом контексте борьба за справедливость, которую вели люди Тыграя, начала постепенно принимать иную форму.

Действительно, как только были установлены основные права народа Тыграя, цель политики должна была быть сосредоточена на создании благоприятного климата для гармоничных отношений с другими народами Эфиопии. Но в течение последних тридцати лет сознательно разжигался извращенный менталитет, агитировавший за «господство» Тиграяна во всех сферах – политической, военной, экономической и т.д. Это было проклятием для воспитания согласия между народами; к укреплению национального единства. Партия, которая боролась с этническим угнетением и маргинализацией, ни по какой логике не может превратиться в угнетателя. Но это был тон и политическая тема, к которым приступило руководство НФОТ, и которые не представляли интересы народа Тыграя. Его неизбежным побочным продуктом была повышенная поляризация.

Это были рамки, в которых располагались все конфликты, в том числе «пограничный» конфликт с Эритреей, вторжение в Сомали в 2006 г. и т. д. соседи. Их отношения с народом Эритреи еще больше ухудшились, как и их отношения практически со всеми национальностями Эфиопии.

Короче говоря, безрассудство НФОТ, длившееся 30 лет и унесшее жизни целого поколения, с треском провалилось в Эфиопии и сорвало борьбу за законные права народа Тыграя, что привело к самой последней катастрофе.

Можно было бы ожидать, что TPLF осознает катастрофические последствия своей политики и примет соответствующие меры по исправлению положения. Наоборот, он бежал вперед ; превентивная тактика, так сказать; начать новый виток войны и конфликта, чтобы скрыть свои прошлые проступки.

Так случилось, что НФОТ был самым большим препятствием для консолидации очень позитивных и долгожданных реформ, которые имели место в Эфиопии. Точно так же он лихорадочно работал над срывом мирного соглашения между Эритреей и Эфиопией. Эти события рассматривались как самая большая угроза для НФОТ, и их «отмена» стала его главной заботой. С этой целью оно объявило войну (восстания) и продолжало совершать одно безрассудное вторжение за другим в ходе трех развязанных им наступлений.

Как можно воспринимать эти катастрофические промахи как продвижение интересов народа Тыграя? Учитывая тот факт, что тыграевцы боролись с маргинализацией с 1970-х годов и даже раньше и полностью убедились в своих фундаментальных связях, зачем им погружаться в такую ​​трясину, когда они могли бы жить в мире и согласии с другими национальностями в Эфиопии, а также с народом Эритреи, с которым они могли поддерживать теплые отношения как с географически более близким соседом? Чьим интересам на самом деле служат ошибочные авантюры последних 30 лет, а также самая последняя война? По сути, эти безрассудные авантюры являются отчаянными, последними действиями неудавшейся клики, жаждущей вернуть утраченную власть.

Необходимо повторить – независимо от того, каким образом и под каким углом зрения это пытаются рационализировать – что ни одна из ошибочных авантюр НФОТ не была направлена на служение или когда-либо отвечала интересам народа Тыграя. Они не могут быть объяснены с точки зрения убедительных политических расчетов, расчетов в области безопасности и экономики. Нельзя найти правдоподобного объяснения непрекращающемуся и преднамеренному разжиганию вражды, антагонизма, обиды, страха и т.

Третья и последняя война, названная НФОТ «решающей битвой», несомненно, будет иметь свои последствия. Огромное количество молодых людей вынуждено погибнуть напрасно; огромные и критически важные ресурсы потрачены впустую; иррациональные и непрекращающиеся кампании по нагнетанию страха, организованные для того, чтобы привить чувство «осадного менталитета», держать их в заложниках; интенсивные и лживые политические кампании; возможно, способствовало тому, что поначалу многие сбились с пути. Но с другой стороны и задним числом, сейчас самое время трезвым умам сказать «хватит!»

Верный своей форме, TPLF продолжает погрязать в лжи и обмане. В последнем эпизоде ​​он изображает из себя «миротворца», что для любого наблюдателя абсолютно абсурдно и смехотворно. У этой фракции нет стыда? Очевидно, это делается для того, чтобы попытаться заглушить и/или узурпировать растущие народные призывы и тенденции к миру в Тыграе, поскольку люди действительно устали от войны. Как будто люди могут забыть высокомерные и самые недавние призывы к бесконечным войнам, НФОТ теперь пытается претендовать на мирную историю и выглядеть миролюбивой. Это действительно бесстыдно и никоим образом не представляет людей Тыграя.

Люди Тыграя, без сомнения, усвоили за это время очень ценный и важный урок. Они знают больше, чем кто-либо другой, о том, что произошло. Главный посыл таков: не только жители Тыграя, но и все мы извлекли важный урок. Народ Тыграя должен выбраться из этой трясины. Нет причин для конфликта с Эритреей или с другими национальностями в Эфиопии.

Это время для самоанализа; время оглянуться назад и извлечь соответствующие уроки, как для народа Тыграя, так и для других народов Эфиопии, из менталитета и взглядов на федеральную систему, преобладавшую в 1990-х годах; и из того, что впоследствии выяснилось в последующие 30 лет.

Сейчас необходимо создать новую платформу. Упущенная возможность немалая для народа Эфиопии; в том числе в Эритрею. Основы, которые должны были быть заложены в 1990-е годы и которые можно было постепенно укреплять, в то время не были заложены. Стена, которая должна была быть построена, не была построена. Руководство TPLF сорвало весь процесс, чтобы привить недомогание, с которым мы боремся.

На данном этапе настоятельно необходимо восстановить упущенные возможности для народа Эфиопии и создать благоприятную платформу для социальной сплоченности и единства; что искореняет ядовитую атмосферу этнической поляризации, вражды и кровопролития. Платформа, которая укрепляет более прочные связи с народом Эритреи.

Лживые действия, направленные на возрождение устаревшей политики и токсичного мышления, не будут служить интересам народа Тыграя. По сути, жители Тыграяне будут нуждаться в советах или информационных кампаниях со стороны других. Они страдали от мучительных испытаний уже почти целое поколение. Народ Тыграя может внести решающий и конструктивный вклад. Его добрососедские связи с народом Эритреи должны быть укреплены. У него обширные интересы с другими народами Эфиопии, которые необходимо развивать для общего блага. Мучительные уроки, извлеченные из трех наступлений TPLF, слишком свежи, чтобы требовать погружения в прошлое, чтобы подчеркнуть подводные камни токсичной политики TPLF. Политический выбор, который должен сделать народ Тыграя, совершенно ясен. И им не нужны внешние советы или проповеди.

2. Новый президент Федеративной Республики Сомали совершил два официальных визита в Эритрею. Впоследствии сомалийские силы, прошедшие подготовку в Эритрее, вернулись в свою страну. Каково в этом контексте общее развитие Сомали и как складываются ее отношения с Эритреей и соседними странами в целом?

Ответ : Во многом реальность в Сомали может дать поучительную картину общей ситуации в нашем регионе. Окончание холодной войны совпало с глубокими изменениями, развернувшимися в Эфиопии. Это предоставило важную возможность для Африканского Рога; и особенно для народа Сомали.

Формирование государственности Сомали, достигшее кульминации в 1960-х годах благодаря единству двух сторон — одной колонизированной британцами, другой — Италии, — возвестило большие надежды для народа Сомали. В этом контексте необходимо подчеркнуть значительную роль и огромный вклад народа Сомали в общее развитие региона Африканского Рога. Это особенно актуально в период с 1960-х по 1990-е годы. Уместно также упомянуть об отношениях страны с бывшим СССР и последовавшей за этим политической динамике и быстрых переменах. Однако политические изменения, охватившие Эфиопию в 1974 году, привели к сдвигу в глобальных альянсах, что, в свою очередь, негативно сказалось на Сомали. И в течение последующих 17 лет (1974-1991) правительству Сиада Барре приходилось бороться с множеством осложнений.

Границы Сомали, которые были естественным образомопределены - как это повсеместно бывает на африканском континенте в целом - колониализмом, не включают в себя всех людей сомалийского происхождения на Африканском Роге. Как таковая и в рамках этой сложной географической реальности сомалийская интерпретация национализма в 60-х, 70-х и 80-х годах – с ее приливами и отливами – была довольно широкой и включала 5 регионов – Британский Сомалиленд, Итальянский Сомалиленд, Северо-Западный округ в Кения, сомалийский регион в Джибути и Огаден в Эфиопии. Именно в этом контексте сомалийские иссы(ирредентизм) рассматривались как «угроза национальной безопасности» тремя соседними странами — Джибути, Эфиопией и Кенией. Это также привело к манипуляциям внутри различных сомалийских сил, борющихся за контроль. Это усугублялось изменением глобального климата.

Я вспоминаю историю о сомалийцах в 1960-х, закапывавших гроб с надписью «клановость», чтобы показать абсолютный отказ от разделения, основанного на этом внешнем различии. Сомалийцы вполне осознают необходимость перехода от близоруких и недальновидных расчетов к широкомасштабному, инклюзивному процессу государственного строительства.

К сожалению, этот путь не состоялся. А в 1991 году, после падения правительства Сиада Барре, Сомали погрязло в бесконечных внутренних конфликтах и ​​беспорядках. Несмотря на этническую и религиозную уникальность Сомали, множество внешних вмешательств в сочетании с внутренней слабостью привели к клановой политике, изнурительной нестабильности и хронической коррупции. Узкая клановая политика и кумовство получили широкое распространение. Это было в стране, которая является уникальной в Африке с точки зрения этнической и религиозной однородности.

В результате всех этих проблем страну окрестили «несостоявшимся государством». Клановая политика и возникший в результате хаос породили Союз исламских судов. Это было до появления того, что называется Аль-Шебаб.

Здесь важно подчеркнуть очень важное геостратегическоеположение Сомали – в Индийском океане, Аденскомзаливе, Баб-эль-Мандебском и Красном море. В то же время, благодаря находчивости сомалийцев, независимо от того, где они находятся в границах этих соседних стран, в идеальной ситуации можно представить их вклад в развитие и рост этого региона, а также в усиление Гармоничные отношения между людьми. К сожалению, внутренние разногласия привели к тому, что эта возможность была упущена. Помимо внутренних расколов, значительную роль в ослаблении сомалийского государства сыграло иностранное вмешательство. Как известно, Соединенные Штаты осуществили военное вмешательство в Сомали во время президентства Айдида, апогеем которого стал инцидент со сбитым «Черным ястребом».

Каковы были последствия американского и других внешних военных вмешательств в то время? И почему регион не смог внести свой вклад в решение сомалийской головоломки? К сожалению, у правительств Эфиопии и Кении в то время, объявивших Сомали «угрозой национальной безопасности», были свои причины препятствовать любым позитивным усилиям по достижению прочного решения.

Все это важно для того, чтобы подчеркнуть, что ситуация в Сомали оказывает значительное влияние на регион в целом. Страна с ее береговой линией протяженностью 3300 км, огромным сельскохозяйственным потенциалом, горнодобывающей промышленностью и другими природными ресурсами и, что, возможно, наиболее важно, географическим распределением населения на значительно обширной территории, обеспечивает ей уникальное положение на Африканском Роге, с способность способствовать региональному процветанию, взаимодополняемости и развитию.

В этих рамках отношения Сомали с Эритреей основаны на исторических связях, которые восходят к периоду до и вовремя правления администрации Сиада Барре. Эти исторические связи проявлялись по-разному с течением времени, включая солидарность и помощь, общее видение и взаимодополняемость в регионе. Наше желание развить и преобразовать эти исторические связи в реальные действия, способствующие региональной сплоченности и единству, слишком очевидно, чтобы заслуживать особого внимания. Это не выбор, зависящий от прихотей одной политической партии, отдельного лица или конкретного правительства. Поиск путей, с помощью которых мы все можем извлечь выгоду из огромного потенциала нашего региона, помогать и дополнять усилия друг друга, а также вносить свой вклад в наше общее развитие и рост, является не выбором, а делом долга.

Сомали со всеми проблемами, с которыми ей пришлось столкнуться за последние одну или две эпохи, упустила много возможностей. Подливая масла в огонь, соседние страны не пытались играть конструктивную роль.

Как ни странно, одним из ключевых моментов, который постоянно поднимался и обсуждался с Мелесом — и по которому, как нам казалось, мы могли бы достичь консенсуса — сразу после новых изменений в регионе в 1991 году была необходимость конструктивно поддерживать Сомали, уделяя в первую очередь внимание нашим соответствующие внутренние повестки дня. Мы в Эритрее обязались расширять наши отношения и вносить свой вклад в меру своих возможностей, но, поскольку это было более непосредственно связано с Эфиопией, мы настоятельно призвали НФОТ взять на себя руководство этой задачей и внести позитивный вклад в удовлетворение потребностей Сомали.

К сожалению, вместо того, чтобы внести серьезный вклад в реализацию общих региональных программ, TPLF предпочла выполнить волю своих внешних спонсоров. Именно в этом контексте он направил свои силы для вторжения в Могадишо в 2006 году. Это явно не было региональной повесткой дня или повесткой дня ИГАД. Это была задача, поставленная перед ним Вашингтоном.

Это вызвало у нас крайнее недоумение, поскольку мы надеялись и согласились с тем, что соседние страны должны играть конструктивную роль в продвижении Сомали вперед в лучшую сторону, а не тянуть страну назад в выполнении повестки дня Вашингтона.

Именно в этом контексте мы решили выйти из ИГАД на следующие 16 лет, протестуя против неспособности регионального блока найти региональные решения региональных проблем и его неспособности положить конец таким сговорам.

Последовательная позиция Эритреи в отношении Сомали – и это необходимо согласовывать с нашими соседями по региону – состоит в том, что стране необходимо выбраться из трясины. В первую очередь ему необходимо укрепить свое единство и положить конец деструктивной клановой политике, не отвечающей интересам подавляющего большинства сомалийцев. В чем-то есть аналогии с другими политическими конфигурациями в регионе. Федеральная структура, по-видимому, усугубляет дальнейшую поляризацию по клановым и другим разногласиям.

Главной целью является обеспечение того, чтобы Сомали вышла из леса и заняла свое законное место и внесла неоценимый вклад в развитие региона. Для этого потребуется согласованная региональная поддержка. В любом случае, мы должны взять на себя нашу скромную часть.

Прежде всего, это требует безоговорочной приверженности единству и национальной сплоченности, отказывающейся от клановой принадлежности и раскола. Во-вторых, разногласия между севером и югом обеспечивают достаточное пространство для маневра для внешнего вмешательства, которое, похоже, стремится вбить клин между двумя Сомали. Таким образом, это должно быть решено в предельно срочном порядке. Одностороннее провозглашение независимости не принесет пользыпровозглашающей стороне и региону в целом. В-третьих, региональные и соседние страны должны внести коррективы в свои взгляды на Сомали в конструктивном духе. И прежде всего Сомали необходимо укрепить свои институты как независимого и суверенного государства; начиная с консолидации надежных сил обороны.

Эритрея готова сыграть свою скромную роль в этом начинании. Здесь действительно прошли подготовку 5000 солдат, но это далеко не покрывает потребности страны, учитывая ее относительно большую территорию и протяженную береговую линию. Это вопросы для решения правительства Сомали, и они, очевидно, потребуют тщательного планирования. Конечной целью является укрепление надежных институтов, включая вооруженные силы, которые продвигают интересы и лояльны народу Сомали, его национальному единству и программам развития. Это исключит коварное вмешательство извне под предлогом борьбы с терроризмом и т.п.

Обязательства, взятые на себя Эритреей, принесли положительные плоды и получили широкое признание сомалийского населения; не только администрация Фармахо. Как и ожидалось, последовавшие за этим клевета и жалкая клевета, в основном со стороны Вашингтона и других членов лиги, были просто невероятными. Чтобы запятнать проект, использовались подлые инсинуации, в том числе ложные обвинения в убийствах, развертывании их в зонах конфликта в Тыграе и другая нелепая ложь. Нелепые попытки помешать этому проекту достичьпоставленных целей не прекратились, даже когда все они вернулись домой. Для их разгона применялись различные уловки.

Совершенно очевидной причиной всех этих интриг является желание увековечить нарратив о «несостоявшемся государстве»; обеспечение необходимого контекста и предлога для продолжения вмешательства и контроля; и блокирование любых шансов на достижение Сомали устойчивого мира и развития.

Проблемы, конечно, огромны, и их нельзя преуменьшать. Различные силы, вмешивающиеся во внутренние дела Сомали, лихорадочно работают над тем, чтобы свести на нет позитивный прогресс и планы на будущее по восстановлению суверенного Сомали. Они вооружают ополченцев; разжигание межклановой розни с помощью взяток и других коррупционных методов; и разжигание конфликта между двумя сомалийскими образованиями.

С другой стороны, пожертвования Сомали также огромны. Его морские ресурсы и сельскохозяйственный потенциал значительны. Потенциальные открытия нефти и газа могут увеличить его возможности.

Принимая во внимание эти сложные реалии, неотложной задачей является восстановление суверенного Сомали, способного стоять на собственных ногах; Сомали, которая может перестать быть страной-плакатом голода и засухи; Сомали, которая может устойчиво использовать свои огромные природные ресурсы на благо своего народа; Сомали, которая может удовлетворить свои потребности и приоритеты в области безопасности и развития; и Сомали, которая может претендовать на свое законное место на региональной и глобальной арене.

Это по существу и в первую очередь задача и ответственность сомалийцев. Партнеры должны взять на себя обязательство вносить активизирующий вклад. Но они никогда не смогут заменить центральные усилия самой Сомали.

3. В последние месяцы состоялись различные официальные визиты, в том числе новый президент Кении, а также высокопоставленные должностные лица из Судана. Как известно, сформулированное и лелеемое Эритреей видение заключается в том, чтобы в регионе воцарились мир и стабильность, которые укрепили бы экономическое сотрудничество и партнерство также с Кенией, Сомали, Джибути и двумя Суданами. Разделяют ли эти стремления эти страны на данный момент? Каковы потенциальные перспективы и проблемы?

A. Отношения Эритреи с Кенией должны оцениваться в рамках более широкой региональной повестки дня и стратегии. Наши две страны начали укреплять тесные двусторонние связи в начале 1990-х годов, во время правления президента Арапа Мои. Это было тесно связано с событиями в Южном Судане, и большинство консультаций и встреч в то время проводились в Кении, поскольку там была очень благоприятная среда и платформа.

К сожалению, впоследствии отношения между Кибаки и Ухуру обострились по разным причинам. Вспоминаются прискорбные эпизоды, когда наших граждан – журналистов – похищали на улицах Кении и передавали нашим врагам. На самом деле это не было повесткой дня Кении. Это было сделано по заказу иностранных спецслужб. Сложности, с которыми столкнулись некоторые спецслужбы, использовавшие Найроби в качестве оперативной базы, имеют свою историю и могут быть раскрыты более подробно. Это очень обширная тема, которую лучше обсудить отдельно. Достаточно сказать, что этот период оказал очень негативное влияние на регион в целом, особенно в том, что касается событий в Судане, Южном Судане и Сомали. Это также негативно повлияло на региональное сотрудничество в целом, особенно в период после 2006 года после вторжения НФОТ в Сомали. И как следствие и в связи с последним эпизодом, именно те же самые иностранные спецслужбы взяли на себя роль координатора между режимом НФОТ и правительствами Кибаки, а затем и Ухуру по сомалийским/региональным вопросам.

Все это подчеркивается тем, что Кения до этого момента не могла внести предполагаемый позитивный вклад в регион. Это особенно относилось к ее сделкам в контексте южной части Сомали, южной части Эфиопии, а также Южного Судана из-за его географической близости. В этом контексте также пострадали отношения Кении с Эритреей – из-за внешнего давления и вмешательства.

Тем не менее инициатива президента Уильяма Руто и его недавний визит в Асмэру способствовали возрождению отношений. Это была очень приветствуемая инициатива, поскольку мы решили не останавливаться на проблемах натянутых отношений и упущенных возможностей, а на более широких вопросах в нормальных условиях. Наши обсуждения во время его визита в Асмэру носили достаточно всеобъемлющий характер и были сосредоточены не только на укреплении двусторонних связей, но и на согласовании перспектив и взглядов на укрепление регионального сотрудничества, предотвращающего бесполезное внешнее вмешательство.

Это, конечно, не новая идея. Скорее, это можно проследить до дорожной карты, намеченной в первыепостколониальные годы, и четко сформулированных целей отцов-основателей при создании Организации Африканского союза (ОАЕ). Это не было вопросом изобретения велосипеда. Вместо этого, осознавая, что за последние несколько десятилетий мы упустили значительные возможности, мы решили ускорить процесс достижения этих масштабных целей, чтобы наверстать упущенное.

Позитивное мировоззрение и инициатива президента Рутодействительно стали долгожданным изменением и позволили нам провести откровенные и всесторонние обсуждения. Последующий визит в Найроби еще больше укрепил инициативу, позволив нам представить и наметить реальные планы.

участие Кении в саммите США-Африка; двусторонние встречи, которые они провели с другими на полях саммита; и различные другие параллельные события еще больше побудили их усилить свой призыв к региональной интеграции и сотрудничеству. Отчасти это было реакцией на притаившееся на заднем плане неконструктивное внешнее вмешательство и различные попытки заблокировать региональные инициативы.

Инициатива президента Руто привела к решению Эритреи возобновить свое членство в ИГАД. Действительно, у Эритреи не было бы никаких причин приостанавливать свое членство в ИГАД в условиях, благоприятствующих совместной работе. Приостановление нашего членства произошло потому, что, по нашему мнению, организация не смогла реализовать региональные цели, задачи и намеченные стратегии, поскольку она все больше использовалась внешними силами. Если эти аномалии будут устранены, что подразумевает улучшение его организационных и оперативных условий, возобновление нашего членства станет автоматическим.

Таким образом, в настоящее время желание состоит в том, чтобы возродить ИГАД в качестве эффективного регионального учреждения для содействия миру и стабильности, а также экономическому сотрудничеству между государствами-членами на основе синергии и взаимодополняемости. Это особенно актуально в контексте быстрых глобальных изменений, а также далеко не идеальных сценариев в некоторых странах нашего региона. Мы должны работать, чтобы поддерживать там, где это необходимо, и вносить позитивный вклад в решение региональных проблем таким образом, чтобы это дополняло приоритеты и потребности суверенных региональных правительств. Подход и темпы должны быть энергичными, чтобы компенсировать возможности, упущенные за последние 20 или около того лет.

Кроме того, Эритрея и Кения, признавая упущенные в прошлом возможности, но не становясь их заложниками, также договорились разработать конкретные механизмы и институты координации для облегчения двустороннего сотрудничества в различных областях. Как и выше, приверженность Руто в этой области и перспективы действительно похвальны.

Внешний хор, возбужденный этим обновленным обязательством, еще раз демонстрирует необходимость ускорения этого процесса. Спрашивается, что хорошего в желании поставить крест на этой инициативе? Ответ, как было сказано ранее в другом контексте, тот же – региональная сплоченность и единство в этом стратегическом направлении не служат внешним интересам. Этого следует ожидать, и это не новое явление. Это не должно отвлекать нас от нашего видения. Наоборот, это должно придать дополнительный импульс быстрой работе по достижению нашего общего видения мирного сосуществования, совместного развития и устойчивого мира.

Мы очень подробно обсудили направления двустороннего сотрудничества, затрагивая такие сферы, как энергетика, водное хозяйство, сельское хозяйство и другие сферы, в том числе социальные. Мы также обсудили торговлю и инвестиции, признавая, что это должно происходить в практическом смысле – что мы можем купить у Кении и что Кения может купить у нас? Есть ли у нас необходимая транспортная инфраструктура? Есть ли у нас дополнительные политики? Таким образом, принимая во внимание предстоящую огромную задачу, мы взяли на себя обязательство решить эти проблемы, создать необходимые механизмы и структуры, чтобы перейти от добрых пожеланий к фактическому созданию благоприятных и практических условий в этой области.

Мы также решили прочно вписать наши двусторонние соглашения в более широкий региональный контекст. Мы договорились, что правительство Кении инициирует платформы для всех нас в сообществе ИГАД, чтобы прийти к общему пониманию наших целей, установить региональные задачи и приоритеты и т. д. Это будет иметь большое значение для наверстывания упущенного времени.и двигаться вперед к нашим общим целям. Мы также должны осознавать надвигающиеся проблемы и быть готовыми к их решению и преодолению их.

Сказав все это, очевидно, что мы привержены монументальной задаче. Тем не менее, недавно созданная среда полна огромных надежд и оптимизма и может принести столь же монументальную пользу всем нам в этом регионе.

4. Похоже, что в глобальных вопросах на Ближнем Востоке, особенно в странах Персидского залива, наблюдается постепенный сдвиг — от их традиционно ориентированного на Запад мировоззрения к более сбалансированной позиции. В этом отношении укрепляются их связи с Азией. Каковы будущие перспективы этих меняющихся перспектив? Как это воспринимается на Западе? В том же контексте, каковы нынешние отношения с Эритреей?

О. Четыре региона, составляющие то, что мы называем нашим соседством, — это бассейн Нила, Африканский Рог, Красное море и Персидский залив. С нашей точки зрения, эти четыре региона во многих отношениях дополняют друг друга. Помимо взаимодействий внутри соседства, эти регионы имеют свои специфические связи с другими частями земного шара, в том числе с доминирующими силами на Западе. Эта сложная матрица отношений усложняет ситуацию во всем районе.

В контексте окончания «холодной войны» регион Персидского залива рассматривался как «сфера влияния» западных держав в контексте «политики сдерживания». Страны-кандидаты в «сферу влияния» по сути давали материальные ресурсы для гегемонии и разграбления ресурсов для утоления ненасытной жадности хищников.

Это было особенно верно в отношении стран, богатых нефтью, поскольку они буквально считались их исключительными анклавами; позволяя западным державам значительно поднять свою экономику за счет награбленных ресурсов из этих регионов. Если посмотреть исторически с начала 19- го века, разграбление ресурсов продолжалось почти 100 лет.

Этот грабеж оправдывался «гарантиями безопасности», которые они якобы предоставляли этим странам. К сожалению, это обоснование «жизненно важной защиты и безопасности» было широко принято с точки зрения податливого мышления странами, получающими грабеж. Такое положение дел дало хищникам возможность усугубить разногласия внутри региона и тем самым укрепить свою эксплуататорскую практику.

Это очень сжатая версия действительно мрачной реальности, длившейся десятилетиями.

Эту реальность также необходимо рассматривать в контексте доминирующего мировоззрения в период расцвета однополярного мироустройства. Однополярный мировой порядок основывался на предпосылках полного превосходства — без силы, которая когда-либо могла бы соперничать с ними — в военной, технологической и экономической областях.

В рассматриваемом соседстве эта стратегия была воплощена в создании созвездия иностранных военных баз — будь то в Сомали, на Красном море, в странах Персидского залива — и сопутствующем подчинении национальных армий посредством двусторонних соглашений о безопасности и обороне. Эти перекосы позволили развернуть иностранные военно-морские и воздушные силы.

К сожалению, как я уже говорил ранее, старая гвардия в странах региона приняла эту реальность как факт и рационализировала грабежи и мародерство как следствие поддержки, предоставляемой для гарантии их «безопасности» и «защиты».

Нынешняя меняющаяся глобальная динамика и постепенный отказ от однополярного мирового порядка и отход от него привели к постепенному изменению мировоззрения также и на Ближнем Востоке и в странах Персидского залива. Таким образом, в течение последних 30 лет страны Персидского залива начали постепенно диверсифицировать и развивать прочные экономические связи с Азией, и в частности с Китаем, и другими частями мира.

На этот сдвиг повлияло множество факторов. Во-первых, «политика сдерживания» со временем пошатнулась. Первоначально внимание было сосредоточено на России, поскольку у них также есть иерархия в их предполагаемых угрозах и вытекающей из этого политике сдерживания. Но сейчас он смещается в сторону Китая, даже если это прямо не прописано. В прежние времена они предполагали, что Китай останется центром их инвестиций с его дешевой рабочей силой и ресурсами. Но сейчас Китай в состоянии, особенно с точки зрения прогнозов на ближайшие пять-десять лет, эффективно разрушить мечты и фантазии об однополярном мировом порядке.

Конечно, это вызвало серьезное беспокойство в странах, до сих пор имевших неограниченный доступ к награбленным ресурсам. Пытаясь заблокировать процесс многополярности и пытаясь «сдержать» Китай, они реализовали различные стратегии, одна из которых заключается в создании повествования о «долговой ловушке» специально для сдерживания растущих связей Китая с Африкой. Вдобавок к этому они начали скрытое и открытое преследование стран, решивших диверсифицироваться и создать новые связи.

В странах Персидского залива экономические соображения, растущие рынки сбыта их нефти и т. д. побуждают их диверсифицировать свои связи в глобальном плане. Таким образом, изменения коррелируют с текущей глобальной динамикой и тенденциями.

Есть интересная притча, рассказанная королем АбдаллойМадлен Олбрайт, когда она заявила, что США обеспечивают «защиту» его страны — история рассказывает о пастухе, который завел собаку, чтобы отпугнуть гиену, которая крала одну козу. в неделю. По иронии судьбы пастух был вынужден кормить собаку примерно одной козой в день. Мораль этой истории заключалась в том, что иногда тот, кому поручено «защитить» (то есть США), будет стоить в десять раз больше, чем цена, заплаченная за диверсификацию.

Тенденция положительная, поскольку эти страны, по-видимому, избавились от ошибочного представления о том, что Запад заботится об их интересах. В том же духе медленно растет сознание против гегемонии, и они постепенно предпочитают основывать свои связи на отношениях, которые обеспечивают взаимную выгоду, а не основаны на преследовании типа «с нами или против нас».

Связи Эритреи со странами Персидского залива не могли развиваться в рамках, свободных от влияния, вмешательства и дезинформации. Однако в настоящее время мы наблюдаем некоторые позитивные и обнадеживающие тенденции, связанные с постепенными сдвигами в союзах, упомянутыми выше, а также с возрождением чувства суверенитета стран Персидского залива. Страны Персидского залива налаживают новые экономические связи с Азией, Латинской Америкой и другими державами помимо своих традиционных владений. Эта тенденция также влечет за собой более глубокие связи между государствами Персидского залива и другими странами Африканского Рога.

Как и ожидалось, и, к большому сожалению, некоторые круги продолжают соглашаться с директивами, полученными из Вашингтона и Европы, но мы надеемся, что со временем это можно исправить и исправить, поскольку глобальная тенденция продолжает меняться, а наш регион становится сильнее и увереннее в своих силах.его сделки. Мы по-прежнему привержены и искренне верим, что можем позитивно работать над исправлением и укреплением этих отношений.