pause, play, rewind
автор: quillifer
иллюстрации: choccatto
перевод: tsukimi
Они не договаривались о встречах раз в две недели — просто их расписания так совпали, что вечер вторника стал самым удобным временем.
Но даже так Тиллу кажется, что он имеет полное право обижаться. Иван обычно никогда не кидает его без предупреждения. На самом деле, это вообще неслыханно. Тилл нетерпеливо дёргает ногой. Он ждёт, пока телефон трижды переключится на голосовую почту, и сдаётся.
Брошенный на произвол судьбы, Тилл решает прибраться в своей квартире. Иван не считается компанией, и хоть жизнь в одиночестве имеет свои преимущества, выполнять всю работу по дому в одиночку — полный отстой.
Парень записывает обрывки идей для песен, отвлекаясь от приятных звуков телевизора. В какой-то момент Иван объявляется, чтобы сообщить, что он жив. И на этом всё. По крайней мере, должно быть.
Две недели спустя Иван снова его отшивает. И в следующем месяце тоже. Тилл уже бесится и скрипит зубами. Хорошо это или плохо, но он человек привычки. И Иван это прекрасно знает. Очевидно, что брюнет решил над ним поиздеваться.
Тилл заставляет себя смириться с этим. Либо Иван приедет, либо нет. Как лидер группы, Тилл посоветовал всем взять отпуск на всю зиму. В конце концов, сейчас не сезон концертов — кто захочет лишний раз вылезать из дома в такую холодную, сырую и унылую погоду. А уж чем там Иван предпочитает заниматься в свободное время — это его личное дело.
Только вот весной он продолжает вести себя странно. И это отражается на всей его работе: от разработки концепта до репетиций группы.
— Включи свою ёбаную башку и играй, — рычит Тилл, и у всех в ушах тут же звенит ответная реакция, пока парень не хватает бас-гитару Ивана за гриф.
Взгляд у Ивана тёмный. Полуприкрытый. Совсем не впечатлённый.
— Я уже это говорил, но повторю ещё раз: ты должен давать техническую критику. А «вкладывайте в песню душу» — так себе совет.
Воздух потрескивает от едва скрываемого напряжения. Вот-вот может вспыхнуть драка. Такое уже не в первый раз. К счастью, Лэни и Сильв ведут себя спокойно. Неудивительно, что предыдущие барабанщики и гитаристы сбежали, но эти ещё неплохо держатся.
Тилл кричит до хрипоты, а Иван вообще не повышает голоса. Брюнет спокойно снимает с плеча ремень, в то время как Тилл буквально плюёт ему в лицо и уже на грани того, чтобы разбить гитару, чтобы просто занять чем-нибудь руки.
— Кажется, пора сделать перерыв, да? — спрашивает Лэни, протягивая пачку сигарет. Тилл послушно уходит, выуживая из кармана зажигалку.
На улице достаточно холодно, но Тиллу становится жарко и в лёгкой куртке. С его-то вспыльчивым характером и валящим из ушей паром ветерок вообще не беспокоит. Лэни лениво потягивается, вьющиеся волосы выбиваются из-под шапки.
— Не будь так строг к Ивану. Он пашет за двоих и старается изо всех сил.
— Отлынивает он, вот что он делает, — рычит Тилл, скользкие пальцы слегка срываются с зажигалки, и он обжигает и без того мозолистый палец. — Музыкальное направление? Гармония? Иван срать хотел на это дерьмо.
Уж Тилл точно знал. Он знаком с Иваном с детства. У таких отношений свои плюсы и минусы. Пока что минусы волнуют больше. Какое Иван имеет право отчитывать Тилла за то, как он работает? Их альбомы продаются? Продаются.
Иван прекрасно владеет искусством пустословия. Он занимался их рекламой ещё задолго до того, как у них появился пиар-менеджер, но, в любом случае, они не смогли бы продать ни одной песни, если бы их музыка не трогала сердца фанатов. Тилл вкладывает всего себя в каждую строчку, в каждый такт, в каждый бит. А Иван?
Тилл ехидно сплёвывает на тротуар.
— Он просто всегда пытается найти самый лёгкий путь. Поэтому и выглядит глупо, — до парня с запозданием доходят слова Лэни. — Пашет за двоих?
Она приподнимает брови то ли в недоумении, то ли в беспокойстве.
Тилл качает головой и что-то мычит в ответ.
Растерянно-взволнованное выражение лица превращается во что-то похожее на жалость — она не хотела сама сообщать эту новость.
— Давай не сейчас. Я потом тебе расскажу, — бормочет Лэни, тушит сигарету о каблук и выбрасывает окурок в ближайшую мусорку.
Тилл никогда не интересовался социальными сетями. Иван тоже всегда говорил, что это пустая трата времени, поэтому для парня стало шоком, что брюнет подрабатывает камбоем.
На аккаунте нигде не указано, что это Иван, но Тилл везде узнает эти татуировки — они тонкие и маленькие, но заметные. В подростковом возрасте Тилл всё порывался стать татуировщиком. К счастью, у него получилось осуществить свою мечту о карьере музыканта.
На концертах Иван одевается так, что не видно ни малейшего участка голой кожи, даже когда они выступают в пустыне. Он потеет до чёртиков в своих ста слоях чёрной одежды, а пото́м воняет, но девушки слетаются к нему так, словно каждая его капелька пота после концерта стоит тысячи долларов.
Его логин — что-то неразборчивое, какой-то набор букв и цифр в случайном порядке, но на это плевать. Вкладка «Медиа» заполнена фотками Ивана, на которых видна только часть ниже пояса, где брюнет демонстрирует свой накаченный пресс и устрашающе толстый член. Иван дрочит под музыку, набирая пятнадцати-процентный рейтинг на порносайте.
Цифра кажется нереально высокой для того, кто занимается этим всего четыре месяца. Максимум пять. Однако временные метки не лгут; самое раннее видео Ивана на Peek было опубликовано в октябре, а профиль был подтверждён всего за двадцать четыре часа до этого.
Справедливости ради, освещение на видео хорошее, — да и качество тоже, — и реклама у него неплохая.
В разделе «биография» указано, что пятьдесят процентов выручки идёт на благотворительность, и даже прилагается папка со всеми квитанциями, хотя личные данные везде замазаны.
Благотворительный секс-бизнес. Поди разберись, блять.
Теперь понятно, почему Лэни хотела, чтобы Тилл не был так строг к Ивану.
Но, несмотря на это, Тилл решительно направляется к дому Ивана. Сейчас середина дня. Конечно, этот ублюдок не станет дрочить за деньги в час дня.
Иван с сонным видом открывает дверь. Очевидно, что он был занят — под глазами залегли тёмные круги. Тилл не видел Ивана таким измученным с того самого дня, как работник детского дома вытащил его из мусорного бака.
— Серьёзно? Вместо того, чтобы тусоваться со мной, ты занимался вот этим? Развлекался с едва совершеннолетними студентиками?
До ушей Тилла доносится зевок, сопровождаемый презрительным фырканьем.
— Бо́льшую часть своей работы я делаю в одиночку. К слову, спасибо за твой скромный вклад.
Тилл прикусывает внутреннюю сторону щеки, чтобы не сказать что-нибудь язвительное. Иван не виноват, что доступ к сайту был исключительно платный для защиты пользователей. Солгать о своём возрасте было легко, а вот обойти систему и смотреть порнушку бесплатно — уже сложнее.
Иван плетётся на кухню черепашьей походкой, просыпаясь, как всегда, мучительно медленно.
— То есть, ты в первую очередь решил разобраться с тем, куда же я пропал, а не с моим пропавшим творческим потенциалом. Как великодушно с твоей стороны простить мои грехи.
У Тилла подрагивают пальцы. Только потому, что Иван окончил среднюю школу, а Тилл — нет, брюнет считал, что ему сам Бог даровал интеллектуальное превосходство над Тиллом. Да пошёл на хуй.
— Я нихуя не простил. У тебя куча сбережений. Урежь своё рабочее время.
Иван отворачивается от парня, и тому остаётся только тупо пялиться ему в спину. Широкоплечий и мускулистый, по языку тела Ивана ни черта не прочитать. Этого ублюдка всегда было невыносимо трудно понять, но сейчас Тилл чувствует себя совсем аутсайдером. Это странно. Сбивает с толку.
— Ты когда-нибудь думал, что мне это может понравиться? Я выпускаю пар и зарабатываю, занимаясь сексом с незнакомцами. Двух зайцев одним выстрелом, — брюнет медленно оборачивается, злобно ухмыляясь; по лицу Тилла и так всё понятно. — Конечно, нет. Единственное, что для тебя имеет значение, — это быть артистом. Рассказывать истории, доносить до всех свои мысли. А мои сексуальные желания — это так, что-то неважное. Неинтересное.
— Я здесь не для того, чтобы обесценивать твои чувства, я просто…
— Ты здесь, чтобы сказать мне, что твои интересы важнее, — перебивает Иван.
Тилл хватает Ивана за воротник и прижимает к кухонным шкафчикам.
— Ты бы ничего не снимал, если бы не хотел так отчаянно привлечь к себе внимание. Ты мог бы заполучить кого угодно, — кого только захочешь, — но ты…
— Разве не ты говорил, что цель оправдывает средства?
Это правда, он действительно так говорил. Но это было давно, и разговор был явно по-серьёзнее. Между голодной смертью и совершением мелкого преступления победило воровство.
Дрожа, Тилл разжимает кулаки и отступает. Он упрямо вздёргивает подбородок, глядя Ивану прямо в глаза.
— Тогда давай заключим сделку?
Иван наклоняет голову, как бы говоря: «Продолжай, я слушаю».
— Если тебе нужно выпустить пар, используй меня, — вполне прагматичное предложение. Никакой угрозы, что запутанные отношения выйдут из-под контроля, никакой необходимости в «соглашении о неразглашении». Никаких обязательств, никакого разоблачения. Иван снова в игре. Проблема решена.
Молчание в ответ настолько долгое, что парень начинает сомневаться, услышал ли его Иван.
— Что-нибудь, — задыхаясь, бормочет растерянный Иван. Брюнет раздражённо щипает переносицу большим и указательным пальцами. — Это явно не то, что я ожидал услышать.
В ответ раздаётся короткое одобрительное мычание.
— И хули ты тогда такой недовольный?
Брюнет лишь многострадальчески вздыхает.
— Давай отложим этот разговор на завтра, — бормочет Иван, а затем тут же выгоняет парня вон.
Перед уходом Тилл пинает дверь, надеясь, что соседи Ивана подадут жалобу на шум.
Когда Иван говорит Тиллу, что нужно следовать определённым правилам, Тилл морщит нос.
— Это не обсуждается, — невозмутимо отвечает Иван, постукивая ручкой по блокноту.
Его почерк до боли аккуратный, ровный и небольшим наклоном влево. Сам Тилл предпочитает писать маркером заглавными буквами, чтобы все было разборчиво.
— Сосредоточься, — говорит Иван, зная, что Тилл часто витает где-то в облаках.
Нахмурившись, Тилл изучает список.
Первое: по возможности не разговаривать.
Второе: обращать внимание на камеры.
— Наши лица не должны попадать в кадр, — бормочет он.
Там есть пункты, касающиеся согласия, стоп-слов и тому подобного. Тиллу откровенно похуй на это дерьмо — оно ему на хрен не сдалось.
— Я не буду называть тебя «господином», «хозяином» или как там ещё, блять, — ворчит он, вычёркивая это из списка.
— Ты вообще смотрел мои видео или нет?
Честно говоря, смотрел. И увидел достаточно, чтобы распознать основные предпочтения Ивана: хрупкие, худые восемнадцатилетние мальчики, которые так и жаждали, чтобы их выебал мужчина постарше. А Ивану только исполнилось двадцать семь. Его едва ли можно назвать «мужчиной постарше», но всё же.
— Какая разница, — легкомысленно отвечает Тилл. — Давай продолжим.
Он уже не тот взволнованный девственник, каким был в юности, теперь Тилл относился к сексу, скорее, как к валюте. Он находит человека, у них происходит равноценный обмен, — он выбирает себе либо нижнюю позицию, либо верхнюю, — а потом Тилл уходит.
В юности Тилл терпеть не мог такую логику Ивана, но, став взрослым и проводя много времени в разъездах, сам к этому пристрастился. Партнёра, к которому можно было бы прийти в любой момент, не было, так что приходилось жертвовать романтикой.
Не всем же быть наследниками фантастических престолов и играть чьих-то прекрасных принцев. Некоторым надо быть по-неловкому смешными и в меру известными — но достаточно популярными, чтобы заводить интрижки на одну ночь с «бывшими» своих согруппников.
Гостевая комната у Ивана украшена от и до, оснащена множеством подержанных камер и дорогим на вид освещением. Неудивительно, что Иван оставляет половину заработка себе — он мог взять себе ещё десять процентов в качестве чаевых. Легко не заметить благородную цель, когда процесс настолько грязный.
У Тилла мурашки бегут по коже, когда Иван настраивает свет и проверяет микрофоны. Дисплей на компьютере ужасно профессиональный, на нём светится программа для редактирования wav-файлов, которые организованы лучше, чем то дерьмо, которое Тилл записывает дома и в студии.
В комнате прохладно, и становится ещё холоднее, когда Иван так естественно снимает с Тилла одежду.
Иван с самого начала пугающе инти́мен, его гибкие пальцы пробегают по спине Тилла. Он тщательно изучает каждую впадинку, неторопливо ползёт вниз. Удержаться от того, чтобы не огрызнуться на брюнета, — та ещё заноза в заднице.
К тому моменту, как Иван раздвигает его ягодицы, Тилл уже задыхается и весь как на иголках от мысли, сколько же людей будут это смотреть. Иван прямо на ухо говорит ему расслабиться — шепчет так тихо, что, вероятно, даже не придётся убавлять звук на видео.
Очень хочется ответить: «сам, блять, расслабься», но в этом комментарии нет никакого смысла. Ну и похуй. Тилл не может это сказать. Он кусает протянутые пальцы Ивана, выплёскивая свою ярость, и сжимает их, когда брюнет стонет, уткнувшись ему в плечо. Стоило догадаться, что Иван неравнодушен к боли.
Вряд ли сейчас подходящий момент вспоминать об их драках на детской площадке, но какого хуя. У него в заднице чужие пальцы. Его слюна течёт по запястью Ивана. Снова слегка укусив пальцы, Тилл вспоминает залитые солнцем дни. Как из его носа текла кровь. Как в лицо прилетали кулаки Ивана. Сама драка была вообще из-за какого-то пустяка. Как и большинство их драк. Вспышки гнева и боли всегда сменялись нотациями, письмами с извинениями, а потом затишьем.
По сути, разница не особо большая. Просто вместо того, чтобы выбить из Тилла всё дерьмо, Иван планирует трахать его до тех пор, пока он не заплачет. А так всё в порядке вещей.
Он выплёвывает пальцы Ивана, когда чувствует, что тот уже слишком сильно его растянул.
— Поторопись, — хрипло говорит Тилл.
Иван бросает в его сторону недовольный взгляд. Если хотел, чтобы Тилл замолчал, надо было засунуть кляп ему в рот.
Ну или просто зажать ему рот ладонью, что Иван и делает, одновременно с этим засовывая в него член и заглушая чужие крики.
Не в силах сдержаться, Тилл прижимается к брюнету спиной, протесты превращаются в стоны. С губ течёт слюна, глаза закатываются, несмотря на все старания. Давненько у Тилла не было такого секса — без презерватива. Несколько лет назад у него был ложноположительный результат, и с тех пор он предпочитает лишний раз перестраховаться.
Тилл до странного уверенно думает, что он первый, с кем Иван трахается без презерватива. На всех своих видео брюнет предохранялся. Тилла переполняет чувство гордости.
Тилл кончает быстро и обильно, сползая на простыни, пока Иван продолжает в него вбиваться.
— Твоя блядская тупая выносливость, — ругается он, впиваясь ногтями в спину Ивана, когда тот переворачивает его, готовясь к следующему заходу.
— Можешь в любой момент начать ходить со мной в зал.
— Сволочь, — усмехается парень и плюёт брюнету в лицо.
Член Ивана от этого становится только толще. Он без предупреждения кончает, дёргая Тилла за волосы. После ещё трёх раундов Тилл хватает ртом воздух, всё болит и ужасно хочется пить.
— Кстати, в субботу надо будет ещё записать.
Внезапно Тилл понимает, откуда у Ивана взялись трудности в музыке.
Отзывы об их видео исключительно положительные.
Тилл наполовину униженно, наполовину надменно пролистывает комментарии с выключенным звуком. Многие зрители отмечают контраст между талией Ивана — загорелой и жилистой, — и его — худощавой. Что бы Иван ни говорил, Тилл не лентяй, просто он не ест, не дышит и вообще не живёт как все эти зож-ники.
— У каждого есть право на пару грешков.
— Язвы появятся, если будешь так много курить и пить, — растягивает слова Иван.
— И что с того? — возражает парень. Что там Тилл делает со своим телом, Ивана это не касается.
Учитывая всю эту историю с секс-бизнесом, это в какой-то степени его касается, но это не считается. Иван как-то не думал ни о каких проблемах, когда трахал его до потери сознания.
Переход от сделки к изучению каждой ёбаной позы в камасутре — испытание тяжёлое. Легко потеряться в плавных, текучих движениях. Это становится таким заученным, своеобразной рутиной. То, как Ивану это никогда не надоедает, почти поражает.
— На следующей неделе запишем последнее видео, — небрежно объявляет брюнет, снимая куртку.
Тилл вздрагивает, роняя на пол свои грелки.
Тот пожимает плечами. Опять сбивает с толку, ублюдок.
— Я и так собирался покончить с этим до лета.
Справедливо. В туре у них не будет возможности подышать нормально, а уж втиснуть всю аппаратуру в автобус — тем более.
Они вовремя закончили мини-альбом и даже не благодаря Ивану — Тиллу пришлось не спать несколько ночей, чтобы закончить его. Он любезно разрешил Ивану трахать его в зад, пока он спал. Проснуться липким и использованным было, мягко говоря, неприятно.
Делать сегодня особо нечего, поэтому Тилл отправляется на другой конец города. Наблюдать за проносящимся мимо городом, за размытыми силуэтами небоскребов, разбавленными всплесками зелени, по-своему успокаивает. Тилл выстукивает ритм, — раз-два-три, раз-два-три, — сочиняя глупую песенку, чтобы скоротать время.
Сад Анакт расположен на вершине холма, на забытом временем участке земли. Само здание относится к историческому наследию и поэтому защищено от любых перестроек, по крайней мере, так говорили владельцы, когда Иван с Тиллом ещё жили там.
Комплекс стал больше по сравнению с воспоминаниями Тилла: белые пристройки контрастируют с покрытым плесенью фасадом главного здания. Во дворе стоит табличка, сообщающая о запланированных ремонтных работах. Судя по всему, весь следующий месяц они будут закрыты для посещения.
— Тилл, — произносит кто-то удивлением в голосе.
Паула — слабая женщина, которую Тилл доставал в детстве. Тогда она была моложе и суетливее, но всегда поощряла его любовь к музыке и ценила его частые визиты.
— Здравствуйте, — говорит Тилл, махая ей рукой с кривой улыбкой. Он достаёт из-за спины акустическую гитару и смотрит на вывеску. — Сейчас неподходящее время?
Паула качает головой, затаскивая его внутрь.
— Нет, нет. Дети будут собирать вещи только на следующих выходных.
Раздаётся гул возбуждённых голосов — дети тут же оживляются при виде своего второго по известности выпускника. Тилл полчаса играет им, потом собирает вещи и предлагает закуски и напитки за свой счёт.
— Так… — начинает он, страстно желая закурить, но решает не подавать другим плохой пример. — Ремонт, да?
Мерил — новая сотрудница, но Тилл с ней знаком. Она пододвигает поднос со свежеиспечённым печеньем прямо ему под нос.
— Пожертвования Ивана очень помогли.
Он не смог бы всё это оплатить. Очевидно, руководство занималось сбором средств в обычных местах — важные шишки всегда находили возможности списать налоги. Тем не менее, то, что имя одного спонсора всё-таки упомянули, было весьма впечатляющим.
— Это… — Тилл с трудом подбирает нужные слова. Для мастера лирики — если что, это слова их пиарщика, а не его собственные — в самовыражении он был полным профаном. — Здорово, — в конце концов говорит он, отгоняя от себя запутанную паутину сложного дерьма.
Мерил сверлит его пронзительным взглядом. Тилл даже сконфуженно ёжится.
— Только не говори мне, что вы двое ещё ссоритесь?
— Ничего подобного, — тут же вываливает он как можно естественнее. — Мы теперь самые близкие друг другу люди, — в буквальном смысле.
В ответ Мерил лишь по-доброму закатывает глаза.
— Ах, да. Мне, видимо, померещилось, как ты надулся, когда я заговорила об Иване.
Тиллу приходится сдержаться, чтобы не пробормотать на автомате, что он не дулся. На месте Мерил, он бы сам себе не поверил. Она выходит из кухни и садится рядом с ним под звонкий детский смех на фоне.
— Если ты хочешь поговорить об этом, я вся внимание.
Тилл лениво жуёт, отстранённо глядя куда-то вдаль. В этой обстановке легко затеряться в мыслях. Они кучу раз ночами тайком выбирались и возвращались в комнаты, терпя выговоры по приходу домой. Иван всегда был самым настоящим уличным крысёнышем, — не то что Тилл, — и однажды, в подростковые годы, даже вытащил Тилла из какой-то заброшки. Это нельзя назвать домом, но кроме этого у них ничего не было.
Он понимает, почему Иван так старался сохранить его.
— Я не понимаю, что, чёрт возьми, я делаю, — бормочет Тилл, разбрасывая крошки по тарелке. — Иван и я, мы… — он резко замолкает, не желая вываливать на кого-то такие непристойности. — Я больше не знаю, кто мы.
В каком-то смысле, рассказать обо всём — как скинуть с себя бремя. Знал ли он, что когда-нибудь всё дойдёт до такого? Трудно сказать. Иван всегда был скрытным засранцем, который, скорее, замкнётся в себе и перебьёт Тилла на полуслове, если его что-то забеспокоит, чем выскажет это вслух. До того, как Иван отточил свои двигательные навыки, он постоянно ходил с переломами. Тогда жизнь была проще.
И тут возникает вопрос: что по поводу всего этого чувствует Иван? Вину? Самодовольство? Радость от того, что всё закончилось? Он сам сказал, что выбрал этот путь отчасти потому, что хотел выпустить пар. Неужели Ивану это — как бы он там это ни называл — надоело? Возможно ли вообще, чтобы такие парни, как Иван, просто израсходовали всю свою сексуальную энергию, сжигая себя в порыве страсти?
Он говорил, что оказывает Ивану услугу, но ему просто нужно было привыкнуть к сексу с этим ублюдком, да?
— Блять, — стонет Тилл, сцепив руки за головой и уткнувшись носом в столешницу.
— Не выражайся, — отчитывает Мерил.
В худшем случае всё вернётся на круги своя. Иван вернётся к случайным интрижкам со своими поклонниками, а Тилл так и будет жить с этим дерьмом, и они оба притворятся, что последних трёх месяцев не было.
С Иваном «лучшие случаи» никогда не реализуются.
Нет смысла дальше об этом думать.
Когда Тилл объявляет о своём намерении соблюдать целибат на время тура, Лэни и Сильв от души смеются.
С порозовевшими щеками и дерзко сложенными на груди руками, Тилл настаивает, что он абсолютно серьёзен. Сильв смахивает слёзы с глаз и хлопает Тилла по плечу.
— Ха-ха, очень мило. Поспорим, сколько он протянет?
— Две недели, — напевает Иван, настраивая свой бас ленивыми переборами струн.
Все ставят по пятьдесят баксов и собирают в сумме двести долларов, потому что Тилл из тех людей, кто отвечает за свои слова.
Из-за пробок они застряли в дороге почти на два дня. Первое шоу было бурным, алкоголь лился рекой. У Тилла в глазах плывёт от ударившего в голову градуса, что уж говорить о его некотролируемом стояке. Так и пролетел третий день — в мгновение ока.
Четвёртый день не особо чем-то отличался. На пятый день Лэни цокает языком при виде Тилла, свернувшегося калачиком в позе эмбриона и страдающего адским похмельем. На шестой день грудастая женщина зажимает Тилла в угол, но сразу замечает Ивана. Неудивительно.
Они отправляются в отель на неопределённое количество часов. Тилл с досадой дрочит, не в силах определить первопричину своего раздражения.
На седьмой день Иван делает вид, что её не существует. И это могло бы быть хорошей возможностью — она вполне во вкусе Тилла, серьёзно, Дейдра, или Дианна, или как там её. Растрёпанные волосы, поплывший макияж, надутые губы — Тилл ждёт, что отказ причинит ей боль, но её это даже не задело. Она усмехается и уходит, говоря, что все мужчины одинаковые.
Тилл стоит в душе и смотрит на свой вялый член.
— С тобой что-то не так, — говорит он, тыча в него пальцем и нахмурив брови.
На четырнадцатый день Тилл обнаруживает, что сидит на диване рядом с Иваном в каком-то VIP-зале. Это уже афтепати после афтепати, на улице занимается рассвет.
— Ты такая шлюха, — невнятно произносит парень, накачанный какой-то таблеткой, которую девушка сунула ему в рот незадолго до того, как забраться на колени к Ивану.
Брюнет трахнул её, не снимая джинсов, отодвинув трусики в сторону, чтобы она кончила, прежде чем шлепнуть по заднице и отправить куда подальше.
— Это ты у нас тут дал обет безбрачия, — напоминает Иван, задевая Тилла коленом. Какой вежливый, блять, закидывает ногу на ногу, как последняя скромница. Стыдно стало за свой член, — бормочет Тилл, так невнятно, что девушка у него на коленях хихикает.
— Да, потому что я… — Тилл внезапно замолкает. Затуманенной частью своего мозга он понимает, что по какой-то причине избегает этой темы, но в нынешнем состоянии даже не может вспомнить, почему. — Странно, да? Ни у кого не должно быть столько секса.
Тёмные глаза обшаривают его с головы до ног. Тилл невольно покрывается мурашками.
Тилл знает, что лучше не отвечать на этот вопрос.
Иван лениво накручивает волосы — Вероники? Джессики? как-её-там — на свой указательный палец.
— У каждого есть право на пару грешков, — возвращает он Тиллу его же слова.
Следующее, что помнит Тилл, — это как Иван проводит языком полоску по его щеке. Девушки хихикают, очарованные этим зрелищем. Странно с их стороны. Странно со стороны Ивана.
Но странно ли со стороны Тилла наклоняться навстречу, обхватывать затылок брюнета и тянуть его к себе? Тилл словно со стороны слышит, как сам велит девушкам убираться, и они убегают, стуча каблуками по полу.
Парень забирается к Ивану на колени, заменяя ту девушку. Брюнет всё ещё горячий, а на джинсах до сих пор пятна, и это бесит. Не обращая внимания на то, что они находятся на верхнем этаже какого-то клуба, он расстёгивает ширинку чужих штанов с такой силой, что язычок отлетает.
— Если я услышу от тебя хоть одно замечание о том, как я хуёво делаю минет, я откушу тебе член, — рычит Тилл, открывая рот и закрывая глаза. Они никогда не делали этого раньше, не могли себе этого позволить, ведь надо было сохранять свою личную жизнь в тайне. Как бы то ни было, Тилл знает, что делать.
Иван помешан на порнозвездах, что вполне логично, поскольку технически он и есть порнозвезда. Тилл что-то бормочет и давится, пуская слюни чаще, чем глотает, и помогает себе кулаком, чтобы ослабить напряжение в горле. Стоит ли удивляться, когда Иван сам вонзается в него, заставляя Тилла задыхаться и видя в бирюзовых глазах непролитые слёзы? Нет, совсем нет. Иван всегда был извращённым, жадным ублюдком, эгоистичным во всех отношениях, хоть и бескорыстным.
Тилл не может вспомнить, когда Иван в последний раз кончал первым. Когда сперма заливает горло, он настолько удивляется, что не успевает отстраниться, икая с влажными щеками. Парень наблюдает, как член брюнета выскальзывает наружу, и на майку Тилла брызгают последние струи.
Иван, как псина, впивается зубами в плечо Тилла.
— Кстати, я выиграл. Ты мне должен.
Тилл засыпает в такси по дороге в отель и скулит, когда через полчаса Иван будит его и снова трахает.
Проигрыш ещё никогда не был таким приятным.
Ивану в грудь врезается армейский ботинок.
— Позволь мне прояснить одну вещь, — говорит Тилл с сигаретой во рту. — Ты мне не нравишься.
Иван сонно моргает, глядя на парня. Брюнет голый по пояс, в засосах и с царапинами Тилла по всей коже, так что в это заявление не особо верится.
— Ладно, — зевает Иван, протирая заспанные глаза. — Здесь нельзя курить.
— Я её даже не зажёг, — ворчит он. — Сосредоточься.
Из горла Ивана вырывается одобрительный стон.
— Я доверяю тебе, — уточняет Тилл, обвиняюще тыкая пальцем в грудь Ивана. — Если я попрошу тебя убрать всё своё дерьмо с Peek, ты это сделаешь.
Он тут распинается, а Иван потягивается после сна, но пока не высказал ни одной жалобы, так что, видимо, Тилл на правильном пути.
— А ты попросишь меня об этом?
Тилл запинается. Он не ожидал такой вопрос.
Иван хихикает, проводя рукой по волосам. Даже в полусонном состоянии он выглядит несправедливо хорошим, уютным, плюшевым и обнимательным. Это опасно.
— И напиши ещё одну песню, блять.
— Ты всегда твердишь, что мои песни депрессивные.
— Всё равно напиши, — требует он. — Лейбл меня уже задолбал.
Прежде чем Тилл успевает продолжить свою тираду, Иван тащит его в постель. Брюнета абсолютно не волнует, что Тилл уже принял душ и переоделся в свою вчерашнюю одежду. Его не волнует, что от Тилла слегка пахнет никотином, а на вкус он отдаёт перегаром. У Ивана тут же встаёт. Он трётся о парня, сжимая пальцами его бёдра так сильно, что тот шипит. То, как Тилл притворяется, что ему это всё не нравится, — для Ивана отдельная форма зависимости.
Их товарищи по группе присвистывают, когда они возвращаются в гастрольный автобус. Этого стоило ожидать, как говорит Лэни. Тилл с ней согласен.